Квантовое бессмертие или история о самом упёртом ублюдке во Вселенной

— Почему детскую порнографию хранил он*, а обвиняют в этом тебя? — Тони выглядит препотешно, яростно натягивая с этими словами перчатки и закутываясь в шарф. — И ты уверен в том, что не замерзнешь в этом? — Никто не обвиняет меня в этом, просто... — я морщусь, — просто некоторые считают, что раз я слушаю музыку, к которой имеют отношение те, кто обвинены в хранении детской порнографии, то я вроде как сообщник. Бред полный. Не бери в голову. И не читай газет. — Я не читаю газет, — фыркает Тони. — И не смотрю новости. Но скрыться от всей херни в твой адрес никак. И кстати, тебя нет ни в одной социальной сети, так что достается мне. — Удали аккаунты. — Как у тебя все просто. Удали, — посмеивается Тони, тут же становясь серьезным и застегивая молнию на моей куртки до самого верха. — Я знаю, что у тебя сыворотка, и все же зима на дворе, Кэп. Замотайся шарфом. Я не шучу, Роджерс. И почему омела у нас развешана буквально на каждом шагу?! У Наташи какая-то нездоровая страсть к этому делу. — Баки заведовал омелами. — Серьезно? Я киваю и тяну Тони к себе, чтобы поцеловать под омелой. Несмотря на всю агрессию в сети, в кинотеатре и на улице люди ведут себя как обычно: кто узнает, подходят сфотографироваться или попросить автограф, абсолютное большинство или не узнает, или им все равно. Мне нравится полумрак зала, шепотки с соседних рядов, прикосновения к пальцам Тони будто бы невзначай, когда лезу в ведро за попкорном, его размеренное дыхание и тихий смех, вызванный фильмом. Мне нравится запах попкорна и тающего снега на одежде и волосах людей. Я был последний раз в кино 83 года назад, подумать только! — И это тоже назовешь тимбилдингом? — поддевает меня Старк, когда после сеанса мы идем по ярко освещенной улице пешком. Я мог бы дойти до самой базы Мстителей, но, полагаю, Тони не оценит такого марш-броска. Однако он тоже не против оттянуть момент, когда нужно будет вызывать Хэппи или ловить такси. — Умру, если не выпью этого паршивого кофе из фургончика! — он решительно тянет меня за собой к намеченной цели. Мне нравится смотреть на то, как Тони обхватывает обеими ладонями бумажный стаканчик с кофе и улыбается. Мне нравится наблюдать за тем, как клубы вкусно пахнущего пара от напитка улетают вертикально вверх в такой тихий безветренный вечер. Нравится, когда Тони улыбается, и лучики морщинок собираются у него в уголках глаз. — Нет, я не назову это тимбилдингом, если ты не имеешь ничего против. — Мне все равно. Я вырос под пристальным вниманием СМИ, так что... Разве что тебе неприятно. Вредит имиджу. — Моему имиджу вредит буквально все. Что ни сделай. Да и хрен с ним. — Что ж, тогда... Знаешь, люди больше любят подозревать и догадываться, чем получить неопровержимые доказательства и сорвать покровы со сладкой тайны. Им быстро надоест шептаться о том, что Капитан Америка «из тех самых» или что бедняга сбит с праведного пути старым развратником Старком. Да и две тысячи Мстителей знают, что мы или друзья с привилегиями, или слишком буквальные «мамочка» и «папочка», или нам перекрыло голову нас старости лет. Короче, думаю, все уже всё знают. — Значит, нам стоит выступить в вечерних новостях и дать пресс-релиз? — Или можно поступить проще, — с этими словами Тони тянется ко мне и целует, делясь вкусом не самого паршивого кофе, что мне доводилось пить. — Это не отменяет пресс-релиза, — шепотом сообщаю я, зарываясь носом за отвороты пальто Тони. — А я тебе говорил, что мы должны пожениться, — Тони толкает меня в бок и отодвигается, чтобы допить кофе. — Может когда-нибудь, — я пожимаю плечами, а Тони смеется и говорит, что ловит меня на слове. — Я сделаю тебя мистером Роджерсом. Энтони Роджерс. Мистер Энтони Роджерс. Отлично звучит. — Стивен Старк звучит лучше. Гармоничнее. К тому же у меня империя Старк. Ребрендинг влетит в копеечку. Пеппер не одобрит таких трат. Я ловлю себя на мысли, что почти совсем не помню о чем был фильм. Тони все продолжает рассуждать о том, что не может сменить фамилию по целому ряду несомненно объективных причин. Рядом гудят проезжающие машины. Огни уличных фонарей и неоновых вывесок превращают поздний вечер в день. А я не могу никак перестать улыбаться, глядя на идущего чуть впереди Тони. Чудный вечер мог бы перейти в весьма приятную ночь, но мне звонит Ник и требует срочно прибыть на базу. — Кэрол вызывает тебя. Она скинула данные, — Ник протягивает мне пейджер, но Тони перехватывает предмет и внимательно всматривается в экран. — Эй, погодите-ка, — немного помолчав, с растерянностью в голосе произносит Тони. — Пятница? — Да, это за пределами нашей солнечной системы, — видимо, Старк все понял и так, а от Пятницы ему нужно было только подтверждение. — И что? Она вызывает его... туда? — почему-то шепотом спрашивает Тони, и Ник морщится. — Я, помнится, приглашал в свой кабинет только капитана, — с усталым вздохом он трет лоб. — Наши квинджеты не готовы к таким путешествиям, — в голосе Тони паника. — Я полечу сам. Все в порядке, — как-то совершенно неосознанно я делаю шаг в его сторону и встаю рядом, касаясь его плеча. Я мог бы его, наверное, даже обнять, но мне это кажется прямо сейчас неуместным. — Кэрол не из тех, кто будет дергать по пустякам, — Ник пожимает плечами и скрещивает руки на груди, закрываясь от всякого диалога и обсуждений. — Все равно здесь я отстранен от работы, — слегка пихаю Тони в бок, на что он потешно фыркает. — Мы не можем проигнорировать запрос помощи от друга. И Милки все равно вызывает тебя на дежурство уже через, — бросаю взгляд на тени, расчеркивающие пол в кабинете Фьюри, — семьдесят часов. Я предпочту быть занятым реальным делом, чем тут изнывать от тоски и беспокойства. — Но туда только лететь... лет триста! — Тони поворачивается ко мне всем корпусом, и у него оказывается могут быть такие чертовски огромные глаза. Завораживающе. — Он долетит быстрее. Или там не знаю. Откроет прямо тут портал — хоп! И уже на месте! — Ник отмахивается. — Короче, придумает что-нибудь. А теперь сваливайте уже. Играйте в свои гляделки в другом месте. Тони пугающе покорно позволяет мне увести себя. — Раз уж Кэрол справляется с такими путешествиями, значит, и я должен, — как можно беспечнее произношу я. В коридоре, по которому мы идем, и в примыкающих так пустынно, что закрадываются подозрения: уж не дело ли это Пятницы? — Стив? — М? — Обещай, что вернешься ко мне. И в том, как Тони вцепляется в меня, есть что-то такое, что я не могу определить, но на что откликаюсь всем существом. Что бы ни было в его глазах и жестах, оно поднимает во мне глубинное, темное, жадное, требующее защищать и заботиться, настроенное на исполнение желаний единственного человека во всем мире. — Если я вернулся к тебе, даже когда мне отстрелили полголовы, то какие могут быть проблемы теперь? И ведь это чистейшая правда. Тони хмыкает и закатывает глаза, а я думаю, что в конечном итоге вопреки смертям моей собственной и его, сквозь годы, эпохи, сотни футов льда, несмотря на ссоры, конфликты и разногласия, я все еще здесь. Рядом. Мы с Тони здесь. Рядом. Вместе. — Вернусь. Обещаю. К тебе я вернусь. — А к кому другому нет? — лукавый огонек вспыхивает в глубине глаз Тони, и мне кажется, я никогда раньше его таким не видел. Наверное, таким его вообще видела только Пеппер. — Я вернусь. И очень постараюсь управиться меньше чем за шестьсот лет. — Ты уж постарайся, — смеется Тони. Нужно было уже тогда, в две тысячи двенадцатом, поймать упавшего с неба Тони Старка и не отпускать от себя никуда.

***

Я перехватываю щит и смотрю вниз, где видна Земля, окутанная облаками. На одной половине уже зажглись огни и ночь вступила в свои права, а другая половина только приветствует новый день. — Надеюсь, увидимся в следующий раз не через шестьсот лет, — сообщаю я планете. И я слышу свой голос! В космосе. В безвоздушном пространстве, где царит абсолютное ничто. Я разворачиваюсь лицом к пустоте. Ну и к космическому мусору, которого тут навалом. Люди умудрились засрать даже эти места. Прежде чем ринуться к месту, которое указала Кэрол, я вспоминаю разговор с Баки. — И ты серьезно вот так просто улетишь? Не то чтобы я лезу в ваши отношения и все такое, но, послушай, это не очень-то правильно по отношению к Тони, не думаешь? Ты даже не знаешь, что там. — Там Кэрол, и ей нужна помощь. — Это то да, конечно. И все же... Ты не знаешь, когда вернешься. Я в шоке, как Старк вообще мог тебя отпустить! — Я ему не принадлежу, чтобы он мог меня отпускать или нет. Рабство, знаешь ли, в этой стране отменили году эдак в тысяча восемьсот шестьдесят пятом, и я смел надеться, что... — Заткнись. — Заткнулся. — В тебе всегда сидела эта уверенность. Она, знаешь, всегда была уверенностью в хорошем исходе. В себе и в своих силах. В окружающих. В чувстве локтя. В светлом в людях. Но это никогда не была самоуверенность. Но вот ты летишь хрен пойми куда и хрен пойми зачем, оставляя человека, который, я так полагаю, много для тебя значит. И это здорово смахивает на самоуверенность! На какой-то комплекс бога! — Нашему другу нужна помощь. Другу, который когда-то пришел к нам на помощь, даже не зная нас. И я оставляю планету и Тони в надежных руках, верно? Это не самоуверенность. Это уверенность в своих людях. — Ладно, придурок, я позабочусь об этом месте и твоем драгоценном Старке, — Баки в конце концов кивает и позволяет себя обнять. И вот прямо сейчас, перехватывая щит и затягивая ремни, я едва могу сдержать вопль восторга, что клокочет в горле. Восторг предвкушения. Я чертовски устал сидеть без реального дела. Самоуверенность ли это? Один из множества страшных демонов Капитана Америка. Один из множества страшных демонов Стива Роджерса. Мне нужно отлететь подальше, соблюдая осторожность, чтобы не создать помех для траекторий движения спутников и МКС. Затем можно будет совершить гиперпространственный прыжок к заданным координатам. Надеюсь, камни не будут шалить и доставят куда нужно. Я ни разу не оглядываюсь на стремительно удаляющуюся от меня планету.

***

Кэрол окутана фантастически красивым теплым оранжевым светом. Она встречает меня на орбите и закладывает крутой вираж, демонстрируя полное владение своими силами и способностями. Она машет рукой, приглашая следовать за собой. — Я вызвала тебя, потому что нашла вот это, — приземлившись, она демонстрирует мне какое-то изображение, выцарапанное на щербатом осколке скалы, валяющемся посреди каменистой пустыни. Приглядевшись, я различаю неровный кружок со звездой в центре. — И что это значит? — Ничего не напоминает? — Напоминает, — я демонстрирую свой щит, — но значить ведь может все что угодно! Это другой мир! Может, это вообще их письменность. Вместо объяснений Кэрол манит меня за собой пальцем и показывает на другие разбросанные камни, где множество этих изображений. И мы даже находим полноценную картину, где схематично изображена некая фигура с этим кругом, спускающаяся с небес в толпу фигур, вскинувших к нему конечности. — Ты собрала все это здесь? — Нет. Здесь такая концентрация, потому что это, кажется, какое-то место силы или чего-то подобного. Они собрали здесь свои артефакты веры и возносили молитвы. Я продолжаю молча рассматривать рисунки. — Оказывается, несмотря на все эти необъятные пространства, и космос слухами полнится, — Кэрол хмыкает и поворачивается ко мне, вперившись в упор. — Где-то кто-то рассказал о воине, что дал отпор великому и ужасному Таносу. О воине со щитом. И сквозь время и пространство эти истории разошлись на самые невероятные расстояния. Кто бы мог подумать, а? — Да вот только воин там этот не один был. И вообще сейчас не о том. Это Танос сделал? — Нет, конечно, — отмахивается Дэнверс. — Это случилось много позже него. Кто-то пришел и уничтожил эту планету. Я уже нашла ее в таком состоянии. Случайно напоролась на эти штуки, — кивает на камни с изображением щита. — Теперь вот думаю, куда же подевались те, кто напал на местных? Или это была какая-то локальная междоусобица? Во всяком случае, если народы, населяющие Вселенную, возносят тебе молитвы, я подумала, тебе стоит об этом знать. — Ты могла об этом... ну просто... написать? Обязательно было дергать меня сюда? Уловив в моем голосе раздражение, Кэрол фыркает. — Все бы страшно переполошились. Я решила, что о таком не стоит трепаться попусту и привлекать внимание. Так что будем делать, Кэп? — Попробую узнать, в чем причина гибели этой планеты. По крайней мере, разумной жизни здесь больше нет. Я знаю это, потому что камень разума может достучаться до любого, но здесь на всей планете нет никого, кроме нас с Кэрол. Я мысленно отсекаю от себя легкую вибрацию сил тессеракта в жилах Дэнверс, что входит в резонанс с моими силами, накрываю воображаемым куполом ее мысли и чувства, чтобы не отвлекаться, и пускаюсь в путь на поиски мыслеобразов хоть кого-нибудь. — Ты светишься. — Ага. Не отвлекай. Я все еще полный профан в делах с камнями. На всякий случай выстави энергощит. Кэрол кивает и отходит от меня, затем выполняет требуемое. Кроме камней тут, видимо, вообще ничего нет. Возможно, даже примитивных форм жизни не осталось. — Или я не понял ее, или тут и правда не осталось жизни, — подвожу я итог. — Камни реальности и времени могут показать нам, что случилось? — Полагаю, да. — Что делать будем, Кэп? Узнаем, а дальше что? — А что ты делаешь в таких ситуациях? — я беспомощно смотрю на Кэрол в поисках подсказки. — Не думаю, что мы имеем право вмешиваться во внутренние дела и основы устройства абсолютно чуждого нам мира. У них может быть иная мораль! Непонятная нам, кажущаяся нам чудовищной, но тем не менее выработанная естественным ходом их истории. Как у хомячих, что жрут свое потомство. — Что? — Кэрол удивленно смотрит на меня. — Ну... хомяки поедают своих хомячат, и это просто ужасно с точки зрения человеческой морали. Меня передергивает при мысли об этом! И зря ты смеешься. Черт возьми, они жрут своих детей, но если они не будут этого делать, то через две-три сотни лет на Земле не было бы никого, кроме чертовых хомяков! Естественные враги, ну и вот такая саморегуляция необходимы. И я... в растерянности. Вдруг это такое... ну типа как нормальное явление? Ну вот как волки едят кроликов. Ты в курсе, что сотворили эти кролики с Австралией, где, черт возьми, их некому было жрать? — Если жизнь не ограничивать, она себя изживет? Ты к этому клонишь? Я морщусь, и Кэрол хмурится. — Нет, конечно. Я к тому, что мы не имеем права вмешиваться, как-то осуждать, пытаться влиять и все такое, даже если обнаружим, что происходившее здесь — это полная жесть. — Слушай, если здесь была какая-то своя локальная жесть, то мы, понятно, ничего не сделаем, — разводит руками Кэрол. — В конце концов, мы и сделать-то уже ничего не сможем. Тут уже все порушено до основания, и эволюции придется начинать все сначала. Но если здесь прошлись те, кто промышляет геноцидом, тотальным потреблением ресурсов и тому подобными вещами, нам придется вмешаться. Ведь рано или поздно они доберутся и до Земли. Разве что они настолько иные, что их не интересуют наши энергоресурсы, — Кэрол прикусывает нижнюю губу и хмурится, раздумывая. — И все равно... такого не должно быть, верно? Чтобы кто-то путешествовал с планету на планету и уничтожал все до основания. — Тут очень спорный вопрос про локации. А как мы определим, что жесть была локальной? Вдруг они уже сотни лет промышляют космическими путешествиями. Пиратством и подобным. И для них это норма. Норма для этой системы. Для этой Галактики даже. Сложно это все, Кэрол. И рисунки эти еще... Целый неведомый мне народ погиб. Насильственно погиб от чьих-то рук или это был естественный закат цивилизации? Я поднимаю один из камней с выцарапанным кругом со звездой в центре и пристальнее всматриваюсь в рисунок. Обо мне знают на других планетах. Рехнуться можно. — Баки считает, что у меня комплекс бога, — сообщаю я Кэрол. Она издает хрюкающий сдерживаемый смех, затем все-таки запрокидывает голову и смеется в голос. Я молча и терпеливо жду, когда ее приступ веселья (довольно неуместного, надо сказать) пройдет. — С чего бы? — еле отсмеявшись, она склоняет голову к плечу и внимательно рассматривает меня. — Ну можешь ты вмазать титану и поднимаешь божественное оружие, так и что с того? — Я оставил Землю и всех, кто мне дорог, рванул сюда, даже толком не зная в чем дело. И... был ужасно раздосадован тем, что драки не намечается. У меня аж руки чешутся и в подкорке зудит от желания жахнуть со всей дури всем этим, — я демонстрирую Кэрол свои светящиеся руки. — Если хочешь подраться, всегда найдется с кем. Учитывая, что расстояние для нас не проблема, то стоит только захотеть, облазим все вдоль и попрек и найдем на ком спустить пар. И за дело. Конечно, за дело. Мы ж не линчеватели. — Но, кажется, мы каратели. — Мы Мстители. В каком-то смысле это да, быть карателями. Работенка не из приятных. И давай между нами, Кэп, не шибко-то и благородная. Чистенькими тут не остаться, но кто-то же должен это делать? Кому-то мы нужны. И пока это так, Мстителям быть. Она кивает на раскалившийся в моих руках камень с изображением щита. — Тони считает иначе. Я уж-жасно не хочу его расстраивать. Хочу согласиться с ним и быть милым парнем из Бруклина в расписном трико. Но я — это я. Тот, для кого силовые методы приемлемы и всегда остаются самыми действенными. — Ты — это ты. И поверь, мы все прекрасно осведомлены о том, что ты из себя представляешь. И мы все тебя любим. Честно. А теперь... Ты поныть прилетел или делом заняться? — в конце концов Кэрол надоедает быть эдаким ведром для слива моих душевных терзаний. — Запускай свои суперсилы и разберись, что за херня тут приключилась. Камень с треском раскалывается, и Кэрол сообщает, что у меня не комплекс бога, а совсем наоборот: какой-то комплекс из сомнений и нытья.