Человек двух миров.

Как только ребята вышли за пределы школы и отошли на приличное расстояние, Рей расслабилась и шла чуть ли не вприпрыжку впереди мальчиков, звонко смеясь и улыбаясь. — Сегодня в городе будет Фестиваль, — радостно заявила девчушка, глянув на ребят через плечо, — мы выбрали отличный день для похода туда! Вечером мы сможем запустить бумажные фонарики в небо! Жду не дождусь! Вы же тоже будете это делать, да? — по природе своей хитрый взгляд Рей вновь пал на идущих сзади мальчишек. — Я не отказался бы, — добродушно улыбнулся Сэмюэль, доходя до девушки и идя рядом с ней, — давай вместе запустим один? «О, протагонист, наслаждение для глаз моих картина того, как ты набираешь себе в копилку сердца девчушек! Прекрасно, просто прекрасно!» — Договорились, — она глянула на юношу, идущего рядом с Арису, — и я бы хотела запустить фонарик с Равелем. — Со мной? — Да, ты же не откажешь милой девушке в этой просьбе, правда? — Рей тепло улыбнулась ему, строя невинную мордашку, хотя любому было ясно, что она так сказала нарочно, чтобы надавить. Этой сестрице гаремника протагониста подобное было простительно. Манипуляции ничто по сравнению с тем, что творили другие цветочки на клумбе Сэмюэля, когда пытались добиться желаемого. — Он не может, — даже не дав что-то ответить Равелю, резко прервал разговор Арису, хмуро смотря на Рей считанные секунды, а после возвращая себе спокойное выражение лица. Он расстроился? Его задело, что Рей согласилась запустить фонарики только с Равелем и Сэмюэлем, а ему даже не стала предлагать? Или может… нет, не может же быть так, что Арису нравится Рей?! Равель сузил глаза, пытаясь понять эмоции мальчика. Вообще-то, дочь Директора была крайне обаятельной особой, а, кроме того, не была обделена умом и прочими хорошими качествами. Да даже удивительно было бы, если бы она не понравилась Арису. Но стоп! Эта девчушка не твоего поля, маленький антагонист! Не хватало еще тебе и Сэмюэлю начать вражду из-за сестрички! Уму не постижимо! — М, я бы хотел запустить один фонарик вместе с Арису, — натянул на себя добрую улыбку Равель, решив не испытывать судьбу и самому разрешить все наилучшим образом. Арису замедлил шаги, когда до его ушей дошли слова юноши. — Хорошо, — согласился мальчик, что побудило Равеля облегченно выдохнуть. О умный маленький белый лотос! Как они и планировали, ребята прошлись по всем нужным магазинам, а на выбор одежды для Рей ушло больше всего времени. Хотя она и ходила обычно во всем строгом, к выбору того, что носить, девчушка подходила довольно серьезно и не спешила просто сгребать в кучу всю строгую одежду, какая только была. Сэмюэль накупил много вкусного, не забыв поделиться с остальными и прикупив для Рей несколько маковых булочек. Арису отошел от компании на некоторое время, но, по всей видимости, он ходил не в магазин, потому как в руках у него ничего не было. Может, просто прогуливался по городу, желая посмотреть на все украшения, которые были развешаны вокруг в связи с Фестивалем? Они и не заметили, как уже стемнело и первые бумажные фонарики взлетели к небу. На картинках в интернете это, конечно, выглядит красиво, но когда наблюдаешь за этим своими глазами, то дыхание замирает. Хочется запечатлеть в своей памяти этот момент, чтобы прокручивать снова и снова в будущем. Сэмюэль с Рей, как и договаривались, пошли вместе отпускать фонарик, пробираясь поближе к площади, где было больше пространства. Арису взял Равеля за руку и тоже потянул в самый центр города, но вовсе не собирался нагонять ребят. Вместо этого он прошел прямо через площадь и остановился только тогда, когда они оказались на мосту, поглощенном ночной темнотой. Сюда помимо них никто и не думал подниматься, желая оставаться поближе к общей толпе. — Наш фонарик не будет выглядеть слишком одиноко, если мы отправим его здесь, а не со всеми остальными? — Нет, я не хочу, чтобы он затерялся среди остальных, — спокойно ответил Арису, удерживая бумажную конструкцию вместе с Равелем и медленно поднося небольшую свечу к фонарю. Эти маленькие белые свечки раздавали прямо на площади города всем, кому они были нужны. Встретившись взглядами, они одновременно отпустили фонарь в небо. Равель завороженно смотрел за тем, как он медленно взлетал все выше. На его лице без его ведома появилась теплая, переполненная искренним счастьем улыбка, а глаза заискрились. Темные, освещенные только светом от свечи в руках Арису. И без того бледная кожа, через которую можно было даже увидеть вены на руках, теперь приняла приятный желтоватый оттенок, отбрасываемый маленьким огоньком. Юноша даже не понимал, что в то время, как он завороженно следил за фонариком, Арису завороженно следил за ним. Мальчик сейчас думал лишь о том, что этот парень даже не понимает, насколько красиво он выглядит. — Равель, — тише обычного позвал юношу Арису, не отводя от него взгляд. Тот наконец перестал следить за бумажным фонариком и глянул на мальчишку в ответ, молчаливо спрашивая в чем дело одними глазами. Кашлянув, мальчик запустил руку в карман одежды и выудил из него искусно сделанный серебряный кулон с маленькой розой, в сердцевине которой покоился черный обсидиан, точь-в-точь цветом как глаза юного антагониста. — Это мне? — Да, я хотел, чтобы у тебя было что-то, что подарил я, — пояснил Арису, параллельно с тем обходя юношу и вставая на носочки, чтобы осторожно надеть цепочку и застегнуть ее. Он вернулся на свое прежнее место, оглядывая Равеля с ног до головы, будто хотел убедиться, что кулон хорошо смотрится в купе с хрупкой внешностью юноши. Удовлетворенно кивнув самому себе, он улыбнулся. Эта улыбка была такой искренней, что у Равеля перехватило дыхание. Раньше Арису никогда не позволял себе улыбаться полностью, делая это лишь уголками губ и то на считанные секунды. Его сияющее лицо в свете маленькой свечки в самом деле было тем, от чего можно было бы умереть, если ваше сердце было слабым. Значило ли все это, что Арису крайне и крайне сильно привязался к Равелю? А если да, то хватит ли ему тысячи произнесенных вслух извинений, чтобы мальчик простил его, когда придет время и юноша уйдет? Не означало ли это, что ему стоит начинать извиняться уже сейчас? «Прости меня, маленький белый лотос, прости за то, что я буду тем, кто, как и все прочие, в конечном итоге причинит тебе боль. Но простишь ли ты?..» Где-то вдали звенели чужие голоса, перемешиваясь между собой. Терялся смысл долетавших до ушей фраз, а слова едва ли можно было разобрать. Много-много смеха и счастья и тысячи тысяч бумажных фонариков, освещающих ночное небо маленького городка — все это было таким далеким. Сейчас весь мир вокруг сузился до двух мальчиков, стоящих на безлюдном темном мосту. Белоснежная кожа, освещенная лишь светом одной маленькой белой свечки. Две железные розочки, близнецы друг друга, одна поблескивала в ухе Арису, а вторая покоилась на груди Равеля. Первому как никогда раньше хотелось оголить все свои искренние чувства и эмоции, а второму впервые так сильно хотелось скрыть все то, что он испытывал сейчас. Нет, сколько бы ни было произнесено вслух извинений, как бы сильно Равель не молил в будущем о прощении, он точно знал, что его не простят. В горле застрял ком, а в груди все болезненно сжалось. По площади пронесся радостный возглас множества людей, которые теперь принялись зажигать искрящиеся в руках фитильки. Равель развернулся в полуобороте, скрыв свое лицо от Арису и приковав свое внимание к толпе на площади.