Приснившийся этой ночью сон немало позабавил. После столь тесного общения с гномами, они стали врываться и в мои сны. И первый, кто появился: был обладатель единственной шапки не по сезону в отряде. Все было хорошо: тесные объятия, поцелуи… Нет, эротические сны и раньше снились, но дело приняло внезапный оборот — предложения пожениться! От такой неожиданности я проснулась и поняла, что часть моего сна стала реальностью, ощутив совсем рядом тело, которое уже смирилось со своей участью: быть мягкой игрушкой в моих цепких лапах. А открыв глаза, я убедилась своей догадке.
Рядом сопел Бофур.
Ослабив хватку и убрав руки от тела гнома, я развернулась в противоположную от него сторону, попыталась зарыться глубже в свой спальник и поспать еще немного. Но сопящее рядом тело не дало мне этого сделать. Гном заворочался, потеряв кусочек привычного за ночь тепла и наполз на мой спальник с надеждой его вернуть. Под тяжестью конечностей парня я отчаянно заерзала, надеясь вывернуться уже из его объятий.
Мое копошение остановил голос, шептавший почти в самое в ухо, отчего по спине побежали мурашки, а сонливость резко смело:
— Доброе утро.
— Доброе утро. — прошептала я в ответ Бофуру, медленно поворачивая голову в его сторону. И последовав древней мудрости, перешла в нападение. — Замерз? Могу согреть тебе один бочок. На большее этого тулупа не хватит.
— Забавная, — ответил парень, скорее своим мыслям чем мне. — Крик не подняла, не ударила, еще и греться предлагаешь.
— И зачем же мне кричать и колотить тебя?
Взглядом, чуть кивнув, он указал на то, что все еще обнимает меня.
— Так мы же одеты. — В этом я убедилась в первую очередь, стоило только проснуться и понять, что я все еще в игре. Тут я больше беспокоилась о своем сумасбродном поведении, чем о гномах. Эти мужчины не чета парням из реальности, и будь я голой, не покусились бы на доступное тело, скорее срам прикрыли, стыдливо отвернувшись в другую сторону. — Да и в походе думаю, не такое может случиться. Так чего зря суетиться тогда.
— Ну, — парень на секунду задумался, и объявил о моей участи. — Значит, придется мстить вот так! — ещё сильнее стиснув в объятиях, не давая возможности пошевелиться. — Теперь не выпущу, пока не захочу, так же, как ты не опустила.
— Хорошо, — пропищала я на грани допустимого, — только дышать позволь. Я не настолько крепкая как кажусь.
Бофур одумался, наконец вспомнив, что жертва его является хоббитом, а не гномом, и ослабил свои тиски. Я немедленно воспользовалась той малой свободой, что мне дали, развернулась, улегшись поудобнее, оккупировав его руку в качестве подушки. От этой наглости с моей стороны брови мстительного гнома, и без того приподнятые, совсем уползли под челку в удивлении, но говорить ничего не стал, как и возражать.
— Ну, раз мы уже проснулись, но вставать не спешим, давай поболтаем. За что мстишь то?
— Ты уснула вчера, и приснилось тебе худое что-то. Тихо так, жалобно стонала. Я сжалился и решил тебя утешить: погладил по голове, и тебе полегчало. — Его лицо на мгновение стало хмурым, но потом вновь вернулось беззаботное веселье. — А потом ты сцапала мою руку и не желала ее отпускать, вцепившись в нее так сильно, как только могла, а стоило высвободится, как ты вновь стонать начинала. Вот и пришлось лечь рядом. Тогда ты окончательно успокоилась, крепко уснув.
— Я ничего такого не помню. Извини. Не знала, что со мной такое бывает.
— Не за что извиняться. У нас у всех бывают моменты… — его вновь посетила печаль, и стал рассеянно гладить меня по голове. — Некоторые из них мы снова и снова переживаем. — Выйдя из своих мыслей внезапно спросил. — Что случилось с твоими волосами? Почему они такие короткие? — он заинтересованно перебирал прядки и внимательно рассматривал их. — И цвет у них необычный.
— Они стали такими после ночи в Старом Лесу. — выдала я заранее подготовленную историю, что неплохо сплеталась со вчерашним моим рассказом. — По возвращению домой, в Хоббитон, я долго не могла угомониться и умудрилась сделать маленькую копию того арбалета, о котором я вчера говорила. Ну, как копию, так, поделка детская, больше на рогатку похожа, чем на арбалет. Но для меня она стала именно тем оружием, что я запомнила. Даже узоры угольком нарисовала и ножиком выскребла. И ходила я с ним по округе, пугая всех окружающих своей странной привязанностью к этому оружию, нездоровым для хоббита увлечением: поиск приключений.
Однажды забрела я в дальний Старый Лес, дело было под вечер, а там я оказалась впервые и троп не знала еще. С болот еще густой туман пришел, окончательно сбив меня с пути, и не давал вырваться из леса. Наступала ночь и я, памятуя о диких зверях, забилась в углубление под корнями какого-то дерева, выставив наружу свое единственное оружее, намереваясь один раз да дать отпор тому врагу, что полезет ко мне.
Нашли меня уже под утро, по следу собак пустив. Я была едва живая от ночного холода, и с поседевшими до ушей волосами.
Сама я ничего не помню, что было тем страхом, что окрасил их таким причудливым образом, и псы ничего не нашли тогда рядом странного. Но главное, меня спасли, а моя поделка так там и осталась, как и мое желание приключений, чему несказанно был рад отец.
Страшное приключение маленькой девочки, подкрепленное моим беспокойным тяжелым сном прошлой ночью, заставили гнома сменить свои оковы, с сильных, не дающих вырваться, на мягкие, защищающие от опасностей объятья.
— Тогда волосы длинные были, ниже пояса, их остригли, пытаясь избавится от белых прядей. Но это не помогло. Стоит им отрасти длиннее ладони, как они вновь становились седыми. Повторялась это не единожды, и так часто, что я уже привыкла ходить с такими короткими волосами. Даже отговорки нашла приличные: ухаживать удобнее, не мешают в работе, летом не так жарко затылку.
— И чего твоим родителям цвет не по нраву пришелся? Красиво ведь. И не седые они вовсе. Скорее… — он еще раз оглядел кончики волос. — Что тонкая нить из серебра.
— Ну. Скажешь тоже. Серебро. Ты еще митрилом назови…
— В металлах разбираешься? — удивился Бофур.
— Читала. В книге. — выдала правдоподобный ответ.
— Да, сейчас этот металл стал легендой.
Гном нашел интересную, стратегическую важную тему. О нахождении и добыче столь неописуемо дорогого, важного, полезного ископаемого, с единственным местом добычи, где-то в заброшенных шахтах Кхазад-Дума, что в Туманных Горах, к которым мы собственно сейчас и направлялись.
— Заткнетесь вы или нет? — забухтел Звездочка. — Надоело уже ваше воркование, поспать спокойно не даете.
— Если тебе не интересно, можешь не слушать. — Успела моя язва плюнуть на ворчуна раньше, чем мой собеседник, и обратилась обратно к Бофуру. — Видать, подниматься пора. Если проснулись трое, то скоро все встанут. Жаль, тема была очень интересная. Может еще поболтаем, потом. Ммм? — тянула я, приближаясь к нему, упоенно наблюдая хаос эмоций на лице и в глазах, и, достигнув нужного мне расстояния, просто лизнула в самый кончик носа.
Выскользнув из окончательно ослабевших объятий ошарашенного парня, пошла в лес за мелким зверьем. Меня давно уже заждались мелкие ушастые, несшие в себе не только ценный мех и мясо, но и драгоценный опыт.
Почесав малый круг почета у лагеря, не нашла ничего достойного, кроме мелких пичуг, которых настреляла целое ожерелье. Под скрытностью, легким шагом, подходила на расстояние броска мелкой галькой, да под меткостью, и первоуровневые птахи падали, не успев понять, что их убило. Остальную, более крупную живность мы, видать, распугали возней с лагерям.
С горем пополам, тренируясь на птичках, доползла до аж третьего уровня, оставив пока заработанные единички своему зав складом, хомяку Плюшкину. Вроде как сейчас все нужно, а во что вкладываться, пока не ясно. Время от времени поглядывала в сторону лагеря. Поднялось несколько парней, которые неспешно теперь суетились у костра, но основная часть рейда пока спала, не реагируя на утреннюю возню товарищей.
Не став попусту тратить время, набрала сушняка и упавшую толстую ветку сосны, побрела обратно в лагерь, раздумывая как затащить Торина… к эльфам, ведь рогами упрется, баран этакий, если верить словам мага.
— Утречка! — поздоровалась с командой и, сбросив ветку рядом со спальником, направилась к братьям поварам: отдать хворост и ожерелье. — Пончик, это тебе. Будут вместо семечек. — перевесила веревку с мелкими птичками на ней, со своего бедра на шею Бомбуру, мазнув взглядом, по его братцу, вернулась к спальнику и ветке, надумав сделать из нее мишень.
Отломав ветки, сделала из нее столбик и вбила в сторонке, чтобы не попасть ни в кого, если промахнусь. Ножи, выданные Филькой, действительно были тяжелые, но баланса и остроты им было не занимать, хоть и не по моей маленькой руке. Стала выяснять свои возможности, метая боевое оружие в столбик, с тарелками и камнями оно ловко выходило, но они никак не относились к настоящему оружию.
Кинжалы мерно летали в столбик, высекая из его тела мелкую щепу. Со скилами, под аурами и без, с разного расстояния, так и положения, хвата. Своими экспериментами разлохматила ветку с одной стороны и до трещины с другой, зато железки наконец нашли свое место: расположившись на бедрах под прикрытием куртки: и выхватывать было удобно и не мешали движениям.
На этом хорошие новости закончились. Надежда получить новое умение так и осталось — надеждой, бросая в размышления о неверном подходе. Так и результаты бросков не радовали: треть пролетела мимо даже самого толстого конца столба, как бы я не старалась.
— Не твои это кинжалы, вот и не слушаются. Кузню бы… — не выдержал Двалин наблюдавший за моими потугами. — Ладно, пошли есть.
— Не мои… Других у меня нет. Пока нет. — Промелькнула мысль, что у эльфов найдется подходящие, и голова вернулась к делам насущным. — А чем вы меня вчера напоили? Не верю, что чай Дори так подействовал, схватившись с медовым пивом.
— Мёдник — это. Крепче него только удар молота. А ты еще и всю кружку выхлестала! — Этим утром мы поменялись местами: Байкер был веселым, а я мрачная. И своим поведением стал напоминать старину Рекса.
— Сколько дали, столько и выпила. — ворчала, пытаясь вспомнить, делала ли я скрин эффектов этого «Мёдника», сама-то на них не обратила внимания, пока сказку рассказывала, повышая репутацию, но привычки есть привычки. Не хватает времени или занята — скринь, а разберешься потом. — Зачем мне его вообще налили?
— Да, чесалось у парней устойчивость твою проверить, после тех посиделок у тебя. Ты ж выпила не меньше нашего, а не в одном глазу! Вот и не удержались ребята.
— Меньше, куда как меньше. — отмахнулась от сего подвига. — Только вы со своими развлечениями не заметили этого. Кстати, можно мне в флягу нацедить того напитка? — улыбку на моем лице нельзя было назвать милой, но я старалась ее такой сделать, чтобы не тревожить наставника. Увидев один интересный эффект, в найденном дебафах у сего пойла, жаждала иметь его в своем запасе. — На всякий случай.
— Хорошо. Только больше трех глотков не делай, а то опять парней напугаешь. Куда налить? — предупредил воин, и я передала ему свою, уже пустую, флягу. Как я не тянула, а вино закончилось, и носила в нем теперь только воду, от которой тут же избавилась, вылив на голову. Ополаскивание холодной водой помогло вернуть бодрость и задор. Двинулась к моему утреннему собеседнику в поисках своей потерянной плошки и завтрака.
— Бэль. А какие он книги писал? Ну, тот гном, Варрик. — улучив минутку моего внимания, Ори поинтересовался тем что его зацепило.
— В основном романы. Я их не читала лично, и знаю только описание. — в голове всплыл неучтенный пункт: незнание местных языков и письменности, кроме общего. Сейчас же мне выпал шанс обучиться прямо у носителя, одного из древних рас. И я заговорщически начала пытать молодого гнома. — Слушай, давай я тебе помогу написать нечто подобное, советами или еще чем, а ты меня обучишь вашей речи и письменности?
Ори замялся, и метания его мне были понятны. Юноше хотелось научиться новому, став на ступеньку выше обычного писаря, но свои секреты гномы неохотно раскрывали в любых мирах.
Не став давить на беднягу, дала время на размышления. На свете были и иные способы обучения, просто этот был бы очень удобен в пути.
— Привет. Ты не видел, куда я вчера свою посудину бросила? — Обратилась я к Бофуру шаря глазами по лагерю.
— Не бросала. Я ее убрал. — Достав из-за спины, как фокусник, мою чистую плошку, наполнил ее из котла сытной похлебкой.
— Ууу. Не мужчина, а сокровище. Накормил, напоил, спать уложил. Красота. — Заурчала от удовольствия принимая в руки горячую посудину. Над лагерем на мгновение повисла тишина. — Что? Уже и похвалить нельзя, за старания?
— Нет, все нормально. — спрятал в усы улыбку Бофур.
Нормально не было, но никто не собирался признаваться, в чем я оплошала своим высказыванием. Хоть бери и допрос с пристрастием каждому устраивай.
Сев на спальник, принялась за еду поглядывала на отряд. Со всеми вроде поладила, даже коронованную особу склонила к некой симпатии, кроме одного молчуна с топориком в голове. Ну, как молчуна, болтать может, но я ни слова не понимала из его речи. И ранее изученные языки не помогали, в переводе получилась непонятная каша из обрывков, никак не связанная с действительностью, остальные ведь вполне нормально его понимали.
— От кого такой сувенир остался у Бифура? Он ему не мешает? — обратилась я Пончику.
— На наш поселок орки напали. Отбиться то отбились, да без потерь не обошлось. А когда мы нашли его у стеночки сидящего, с топором в голове, подумали, уже в Чертоги к предкам отправится: сидел, смотрел в одну точку, не двигался. Но нет, нас заметил и ожил. Лекарь тогда доставать железку побоялся, не стрела все же, но рукоять убрал, как мог. И не мешает он ему, почти. Теперь на общем правда, не говорит совсем, а сам из крайности в крайность бывает в падает: либо сидит тихо, либо буйствует. Следить приходится. — на одном духе, все выложил Бомбур, не скрывая.
— Бедняга. Крепкий мужик.
— И мастер по дереву, отличный.
— Он тебя пугает? — рядом присел обеспокоенный Бофур.
— С чего ты это взял? — деланно удивилась я. — Просто интересно стало. С остальными-то я нормально могу пообщаться, а тут… Неудобно как-то. Вдруг помощь понадобится, а я не пойму ни слова. Надеюсь жесты у нас общие. Ладно, пора собираться, а то лясы точить можно до вечера. — Тюкнув в нос Бофура, на этот раз ложкой, двинула вычищать свою посудину.
Собравшись, подхватила свой уже собранный кем-то рюкзак, определила вес. После вчерашних мытаний с наставником, силенок теперь у меня хватало, как для этой манипуляции, так и дотащить все добро до у Уголька, без чьей-либо помощи. Гордилась собой без меры, так, глядишь, и луком можно будет скоро побаловаться, и за меч схватиться.
Впереди предстоял еще один скучный день, и, единственное, чем я могла его заполнить, лекциями Ойна о местных травах и их применении. Что было всяко лучше бесцельного рассматривания природных красот на протяжении дня или пустой болтовни.
При упоминании о пустой болтовне, почему-то зазудели уши, будто не хватает чего-то рядом.
И, прислушавшись к относительной тишине, поняла что пропали горошины, веселящиеся в этом походе не меньше моего, а то и больше, каждый на свой манер. Оглядела почти собравшийся отряд, нашла растрепанные макушки младших из ватаги, те оказались заняты все теми же сборами, помогая нагружать коней. Вещей у меня было мало, упаковывать то, что есть, много времени не занимает, вот и приходится ждать, пока соберутся баулы гужевых пони и кухарный инвентарь. Помогать не бралась: не знаючи, сделаю только хуже, лишь наблюдала, что да как собирают и упаковывают, запоминая порядок, авось пригодится.
Спустя минут десять как выдвинулись, племянники Торина так и не подкатили с праздной болтовней и шуточками. Решила отложить учебу с лекарем, глодало любопытство и совесть: за вечерние обиды, и сама подкатила к старшему из братьев; младший же, завидев мое приближение, ушуршал вперед отряда окольным путем.
— Филь. А ты чего с рассеченной бровью щеголяешь? Кто тебя…
— Ты и наградила этим украшением. — буркнул раненый и ущемленный воин. — Про ощу… — парнишка резко замолчал и глянул на меня, спокойно едущую рядом. — Ерунду ляпнул Кили, а кружкой прилетело мне. Двалин думал, нас вышколил, и через бои мы прошли, а нет, появляешься ты, и теперь нас ждет еще один год обучения.
— В руках хоббита любая домашняя утварь, включая садовый инструмент, становится смертельно опасной. — продекламировала я особенность совершенно другой расы, так похожей на хоббитов.
— Это не меняет нашего положения, теперь он будет нас втроем тренировать.
— Вчетвером. — поправила я.
— Кто четвертый?
— Ори. — напомнила про еще одну, рвущуюся в бой, боевую единицу. — Ему это нужно. Пером, можно убить только в одном случае… — не договорив умолкла, загадочно улыбаясь, раненому мной парню.
Перебрав в голове варианты убийства столь хрупким оружием, Филька повернулся ко мне, выгнув в молчаливом вопросе ту самую, пострадавшую от моей руки, бровь.
— Защекотать! Тогда сам, от смеха помрешь. — рассмеявшись объявила я. И быстро наклонившись к нему, воткнула в волосы, оставшееся от утреннего улова серое перышко и погнала Уголька вперед, к своему наставнику в знахарстве.
Сместилась на правую сторону, туда, где у Оина обычно слуховая трубка торчит, и тронула легонько того за локоть, как-то делал Рыжий, чтобы привлечь внимание брата.
— Бэль. Как самочувствие, дочка? — поинтересовался он, слегка обеспокоено. Я же прочистила свои уши, надеясь, что не ослышалась, ведь хиллер назвал меня дочкой, и это было просто замечательно. Репутация растет.
Гном тем временем продолжал:
— Уверяли меня конечно, что все нормально, но они забывают, что не гномка ты от роду, чтоб такое легко переносить.
— Со мной действительно все хорошо! А мелкие неудобства и потерпеть можно, не время сейчас сопли на кулак мотать, и о горечи выть. Мне ли жаловаться, когда меня толпа мужиков обхаживают: обучают, кормят, следят чтоб в неприятности не вляпалась. Хотя не выть, видать не вышло. Я к вам по делу. В ученицы я просилась, но вчера не вышло даже до лежака своего доползти, не то что обучение начать. Вот я и подумала: пока едем, ты меня мог бы наставлять устно, все равно едем тихо, а на память я не жаловалась никогда. На привалах же практикой можно заниматься, до учебы с Двалиным.
— Хех. Редко увидеть можно, чтоб ученик сам к знаниям рвался, тем более в двух науках сразу, — одобрил лекарь мои поступки. — Воинское дело, оно конечно не для женщины, но тебе может пригодится, если никого из нас, вдруг, не окажется рядом. Что ж… — и оценив внимательно слушающую его ученицу, начал изливать свои знания.
День тёк размеренно, без происшествий, так же размеренно заполнялся и раздел в вики по медицине. Иногда мне приходилось туда заглядывать, отвечая на внезапные вопросы наставника, проверяющего усвоенные мной знания. Никто нас не трогал, видя, что заняты, и не пустыми беседами.
Так незаметно подошло время привала, чтобы дать лошадям отдохнуть, а самим перекусить.
На том привале вновь объявился маг. Как ни чем не бывало, подсев к костру в ожидании своей порции обеда, и при этом ни словом не обмолвился, где был и что делал, а его спрашивать никто и не собирался. Так и общались с ним по простому, будто не терялся вовсе: «передай то — то» или «благодарю», и все в том же духе.
Я же бочком, бочком, подползла к Лиду.
Торин отдельного указания мне не выдал, как остальным в отряде, оставив меня без работы, но и отходить от места привала тоже запретил. В отместку, присела ему на уши, донимая болтовней и уводила к нужной мне теме. Лид говорил неохотно, но больше не избегал беседы со мной, как раньше.
— А малым отрядом почему пошли?
— Гэндальф посоветовал. Чтоб не привлекать внимания. Для нашей цели, действительно хватит малого отряда. Дракона убить мы все равно не сможем.
— А если все-таки избавитесь от него?
— Не теряешь надежды в питомцах его видеть? Ну-ну.
— Я оптимист по жизни. Вдруг он увидит меня, и влюбится по самые кончики крыльев.
Лид, услышав такое заявление, оглядел меня, выясняя, насколько странные вкусы у ящерицы, и моя уверенность в своей красоте. Ответ, правда, оставил при себе.
— Значит, других входов, кроме той потайной дверцы, не осталось?
— Многие скорей всего разрушены или завалены. Нужно выяснять на месте.
— Дай взглянуть на карту, а то вы все ее уже и выучить успели, я же только край бумажки и видела. Руками даже трогать не буду, только гляну. Одно дело собрались делать же.
Королевская особа поддалась на разумные доводы, и из глубин тяжелой куртки появился кусок кожи, в которую завернули старую карту. Как я и сказала, смотрела только глазами, руки держа на кружке. Вглядываться было правда не во чего, в основном там были руны, правильность чтения которых я не знала, озеро с двумя впадающими в него реками, одна из которых текла из той самой Одинокой Горы, и змей над ней. Сбоку, на западе горы, была нарисована уже знакомая мне руна, такая же, как на моей двери, означавшая вход или место.
— Не густо. Даже масштаб не соблюден. На коленке что ли рисовали?
— Зато хоть что-то есть. — Лид убрал карту обратно, в недры своих одежд.
— А что там написано было? Я в рунах не очень.
— Обычные пометки о местности, не более.
— На просвет смотрел? Вдруг там шифр какой есть. — перебирала варианты сокрытия секретных сведений. — Может ее надо немного нагреть… тогда может еще что появится, — бровь Торина поползла вверх, и я поспешила объяснить. — Так обычно молоком балуют, пишут что-то на бумаге, оно когда высыхает и не видно вовсе, а как только нагреваешь, написанное и проступает. Только там аккуратным нужно быть, с огнем и бумагой, чтоб не сжечь все.
Лид задумался над предложенными мной вариантами, одновременно копал в своих знаниях похожие способы шифровки.
— А волшебник что сказал по этому поводу?
— Просить совета у эльфов.
— Так себе совет. Эльф, эльфу — рознь. Живут долго, а ума и знаний иногда бывает, что у птички красивой. — не стала углубляться в эту тему, сменила на нейтральную. — Ладно, едем дальше или я подремать успею?
— Пони еще не отдохнули нормально, иди спать. — махнул Лид, даже не рассердившись затронутых в разговоре эльфах. Прогресс.
Разложенный спальник, седло под голову, и вот уже я, разморенная на весеннем солнышке, сплю, не обращая внимания на возню вокруг. В этот раз сны не посещали мою дурную голову, а проснулась сразу, как только тронули за плечо. Будившим оказался няня Дори, до этого заботливо укрывшим меня своим плащом от поднявшегося прохладного ветра.
Пора было снова отправляться в путь.
Вторая половина дня прошла точно также как и первая: в учении премудростям местной медицины. Некоторые старые знания, из других, иных миров и реальности, пригодились и здесь, лишь слегка меняя свое имя и свойства.
На ночной стоянке Оин не стал по первой нагружать практикой, зато озадачил Двалин со своим ежедневным заданием на тренировку. К моей персоне присоединились и юные воины, включая робкого юношу, что притащил Филька. Байкеру было все равно, сколько уже нас, он просто и незатейливо стал нас гонять, как только мог, соизмеряя наши силенки, и уровень обучения.
Я, естественно, выдохлась раньше всех и валялась, поглядывая на остальных. Наседать на меня наставник не стал, как в первый вечер, и терпеливо дожидался пока приходила в себя, да и я не загоняла себя в крайность, падала на мягкую землю, когда понимала что — вот, уже все, не смогу. За то потом сама дошла до своей лежанки, и не разу не споткнулась о собственные ноги. Достижение!
Еду и горький отвар, все же, принес нянь, я лишь передала ему свою посуду, и, съев всё до последней крошки и выпив противный отвар, рухнула в сон, настолько утомились мозг и тело, и не только аватары.
Следующие сутки прошли точно также, как и предыдущие, за исключением утренних обнимашек, от которых бы я не отказалась.
Выскользнув из лагеря по утру, пока все спали, наковыряла еще один уровень, и пяток серых ушастых. Тренировки давали о себе знать даже на мелкой охоте, это радовало. На этих радостях решила приготовить шашлычок, из пойманной дичи.
Пройдясь над лагерям легким ветром, добыв нужные ингредиенты с посудой, принялась за свежевание тушек и последующим их преображением в аппетитные кусочки мяса. За неимением мангала и шампуров, воспользовалась ветками, за которыми смоталась, пока мясо мариновалась в бадье. Там же нашлись несколько неплохих травок в качестве приправы. Получилось так, что гномы поднялись все разом, стоило только появиться аппетитному запаху.
Первый шампур достался стоящему на часах Кили: за молчание. В этот раз он не сбежал от меня, да и не хотел уже. На той, почти голой равнине, что мы остановились, было далеко видать, и он меня почти сразу приметил, но шум поднимать не стал, а стоило мне расписать мясную вкусняшку, так вообще притих.
На третьи сутки нам встретилась река.
Торин откликнулся на мой призыв остановиться на привал, и ополоснуться в речке. Дойдя до русла широкой реки, сошли с дороги вправо и побрели вдоль берега, ища подходящее место для стоянки.
Небо, поле, река. Захотелось похлебать душистой ухи из местных даров природы, о чем я немедленно сообщила товарищам. Отказываться от предложения не стали и закинули пару донок с ближайшего берега. К тому времени, как мы залезем в воду, должно уже набраться немного рыбёшек: место было дикое, рыба не пуганная. В ожидании улова неспешно разворачивался лагерь, никто не торопился, перекидывались шуточками, я опять травила анекдоты из своего великого запаса. Денёк стоял теплый, солнечный, а легкий ветерок уносил мелких, противных насекомых прочь. Настроение было отличное, как у меня в ожидании искупаться, так и у гномов, в особенности у Лида, когда маг перестал препираться с ним, и укатился в неизвестном направлении, даже не пообедав.
Двалин, опечалил, отменив ежедневку, и словом не обмолвился о причине. Пришлось самой соображать, чем бы занять себя до стирки и обеда. Подалась к лекарю, с мыслью наконец-то заняться практикой, и не прогадала.
Облазили мы с ним весь ближайший берег и немного луг неподалеку. Теперь, в дополнение к тексту, появились и картинки многих трав. Вернувшись в лагерь, научил обращаться с инструментами у меня в сумке и некоторыми своими. Отсутствие подопытного тела немного огорчало, но все когда-нибудь случается.
Пару часов, и вот, в котле уже варится достаточно рыбы, чтобы утолить голод всего нашего рейда, но вариться ухе еще долго. А в воду залезть теперь никто не запрещает.
Скинув с себя пропитанное потом шмотье, осталась в одной нижней рубахе и шортах, что тут по ошибке называли трусами. По своей мерке, я была еще одета, но в глазах удивленных гномов, я почти была голая.
— Ну, в рубахе я, не нагая же в конце концов остаюсь. А если случится чего в пути, тоже будете с закрытыми глазами раны перевязывать? — махнула рукой, повела мыть своего пони, наперекор редким возражениям. — Не буду я в вашу сторону смотреть, а у меня нет ничего интересного, чтоб разглядывать.
Но не успела сделать и пару шагов, как меня остановили горошины, выскочившие вперед всех, и забрали из рук повод Уголька.
— Оставь пони, мы сами о нем позаботимся.
— Ну, ладно. Мне работы меньше.
Захватив из сумки мыло и свои тряпки для стирки, поплелась к реке. Воняло от меня изрядно после всех этих тренировок, тело давно ждало хорошей помывки, да и в водичке просто поплескаться охота было. В воду меня пустили первой, а в дозоре стоял Рыжий, назначенный Ториным на пост стража моей тушки. Вот только наблюдал он больше за остальными, чем за мной, чтоб не смели приближаться, пока я в воде плескаюсь.
Река была еще по-весеннему холодна, но это совершенно меня не остановило. Необходимость провести генеральную чистку уже грязным вещам давила на мозг сильнее, чем прохладная вода.
Выстирав одежду, что в руках была и что на теле, поскребла и себя под ней, от чего стало гораздо легче. Была бы вода теплее, повалялась бы в ней еще пару часов, а так сделала заплыв и, развесив стиранную одежду на кустах, пошла обсыхать у костра. Залезать в спальник мокрой не стала, мне в нем еще спать предстояло, так что присела, как была, на бревнышко, притащенное кем-то из парней, и принялась вытирать мокрую голову единственно сухой тряпкой, блаженно грея пятки теплом костра.
На плечи упал знакомый плащ, укрывая меня почти всю, наружу остались торчать только пятки и голова.
— Негоже девице перед мужчинами в исподнем щеголять. — Нянь был в своем репертуаре, хотя сам уже был одет не больше моего: та же рубаха сверху, но еще не успел залезть в воду.
— Как чужими? — возразила я ему, но плащ скидывать не стала, так теплее было. — К концу пути, все родными станем.
Что-то я опять такого ляпнула, что нянь немедленно ушуршал к остальным, а спустя пару минут передо мной сидели: мокрый Ум, подмоченная Честь и сухая Совесть, то есть Балин, Глоин и Дори, и уже втроем стали отчитывать меня за бестыжее поведение, на что я стала возражать, настаивая на сложности ситуации: в походных условиях сильно не побалуешь.
Так мы и бычились, пока Торин не прекратил нашу перепалку своим появлением. Эта коронованная задница, прошлась по лагерю оставшись в одних портках и без рубахи, что в принципе и послужило всеобщему молчанию и моему личному удивлению, отдельно. Нет, не то насколько сие тело соблазнительно, а то что он вообще так расхаживал.
Мысленно выматерилась на Байкера и его внезапную строптивось, сброс энергии мне был бы сейчас очень полезен. Собственный план, созрел моментально, стоило Балину утопать с Лидом в сторону, оставив меня под присмотром только одной няньки. Рыжий в это время уже был в воде, решив закончить купание.
Демонстративно обиделась на весь свет, отдав плащ Дори в руки, завернулась в свой спальник с головой, надеясь что к моему возвращению он хоть немного подсохнет, затихла, наблюдая сквозь щелочку за нянькой. И стоило ему только отвернулся, врубила скрыт и выскользнула из лагеря в сторону пасущихся пони. Спустя минуту, я уже неслась верхом на своем пони, без седла и уздечки. Управляемый только коленями и балансом, Уголек резво бежал, соглашаясь с моим желанием проветриться. Пони тоже был не прочь порезвиться и размять ноги в быстрой скачке, ему уже давно надоело плестись размеренным темпом. Теперь нас могли остановить либо усталость, либо пустившийся в след рейд.
Свобода опьяняла. Уголек несся по берегу, иногда забегая в реку, разбрызгивая своими копытами воду во все стороны, а меня наконец стало отпускать. Да, мой пони не был прекрасной скаковой лошадью, но и его потуг хватило чтобы волосы растрепал ветер, а в ушах зазвучал свист. Эта прогулка в одиночестве от разумных, выветривала все соблазнительные и ненужные сейчас желания. Мыслей не осталось совсем, сознанием растворившись в окружающем мире.
Вскоре четвероногий друг устал и уже шел как ему заблагорассудится, пока не остановился совсем, увлекшись сочной травой, а мой взгляд уперся в тускнеющее небо. Давно было пора было возвращаться и успокоить сходивших сейчас с ума от беспокойства ребят. И я развернула своего коня в обратную дорогу.
Поисковый отряд повстречался на трети пути. Стоило мне появиться в их поле зрения, как от ватаги всадников отделилась несколько фигур, и помчалась на всех парах в мою сторону.
Чувствуя приближение новой порции ругани, вызвало жажду, и руки сами достали флягу, с тем дурман-пойлом. Удержалась, и сделала только один глоток, то ли для храбрости, то ли для спокойствия.
— Сами виноваты! — обиженно бухтела я, видя, как Бофур спрыгивает со своего пони, и подлетев ко мне, резко сдернул со спины Уголька, в спешке осматривая на наличие посторонних предметов в теле или ранений, не совместимых с жизнью.
— Дура! Ты что творишь?! — кричал на меня парень, как, в принципе, и вся подоспевшая свита нянек, что не сдерживали своих эмоций, и тоже знатно ругались на доступных языках.
— Что хочу… То и творю. — пустая голова, не пожелав терять столь приятного состояния души после прогулки, подкрепленная крепким напитком, не нашла лучшего решения чтобы заткнуть всех и избавится от все этой суеты. Я совершила очередной за сегодня, выносящий окружающим мозг, поступок.
Галдящая толпа мгновенно смолкла, а моя жертва еще и замерла, стоило мне только впиться в его губы.
— Шок — это по нашему! — я улыбнулась довольная произведенным эффектом, и подмигнув окружающим, запрыгнула на своего пони, продолжила движение в сторону лагеря, под шокированными взглядами всего рейда.
Уголек бодро шагал в нужном направлении, и никто уже не останавливал нас и не ругался. Вообще, все звуки скопились за моей спиной, указывая что отряд все еще рядом, но приближаться от чего-то не желает.
Но вот совещание гномов закончилось и сбоку появился парламентер.
— Надень, пожалуйста. — Торин подал чей-то плащ. Пожав плечами, не стала ругаться и отказываться от пышущей жаром вещи в прохолодавший вечер. Накинув его на плечи, застегнула пряжку. — Это было необходимо?
— Что именно? Первый мой поступок, второй или третий?
— Уезжать. Не одетой, Безоружной.
Я хмыкнула, и в одной моей руке появился кинжал, а в другой ледоруб, которые снова исчезли в инвентаре. На лице гнома появилась ухмылка
— Ладно, не безоружна. Но ты опять никого не предупредила и сбежала, даже не одевшись.
— Сами виноваты. — Спихнула вину на рейд. — Уже говорила: провел бы Двалин тренировку, простиралась бы и спать легла. Все как обычно.
— Это не ответ.
Минута молчания, и мой тяжелый вздох.
— Я тоже, не из железа сделана, Торин. — Уже спокойно и даже чуть с улыбкой ответила я, указав взглядом на его раскрытую грудь, которую мгновенно спрятали. — А топится опять в речке неохота было. Вот и проветрилась немного. И я не люблю когда меня ограничивают. Три десятка лет самостоятельно жила, а тут в клетку пытаетесь запихнуть. Я не маленькая и думать логично умею. Но вы своими действиями заставляете меня сходить с ума и творить невесть что, основываясь только на эмоциях.
— Прости. — сказал Лид, а я проверила хорошо ли работают мои уши. Лид извинился дважды за полчаса. — Не знаю известно ли тебе, но у нашего народа редко рождаются девочки, и если такое случается, их берегут пуще драгоценностей. Вот и перекинулись наши обычаи на тебя. — И, вздохнув, Торин выдал. — Не знаю, к какому именно роду ты приходишься, но теперь, все мы, в ответе за тебя!
— С какого перепугу вы взяли, что я вообще вам родственницей прихожусь?! — такой расклад их выводов меня несколько потряс.
— Не сходятся: ни твое поведение, ни твои привычки и слова, в мягкий образ хоббита. Во всем проскальзывает в тебе нечто… наше.
— А ноги? — выставила свою волосатую лапку хоббита из-под полы плаща. — И растительности у меня на лице нет, от слова совсем. — Провела я по гладкому подбородку.
Лид хитро улыбнулся развернул свои теории:
— Бывает и такое.
— Если оно так, то предок был изгнанником…
— Возможно. Это можно выяснить потом, но сейчас положение дел не изменит.
Некоторое время ехали в тишине. Забавно оно как получается, сами себе что-то напридумывали, наслушавшись моих рассказов и на меня наглядевшись. И сами на себя обязанности повесили по опеке. Странная игра. Ведь это я, как ГГ, должна за каждым носиться с платочком и нос подтирать. Разве нет? Совсем ничего не понимаю.
Уже на поезде к стоянке, Лид захотел выяснить последний острый вопрос на сегодня.
— Бофур. Какие чувства побудило тебя сделать так?
— Скажем так: он мне симпатичен. — выдала я абсолютно честный ответ. — Большего сейчас, сказать не могу.
— А остальные?
— Что остальные? — выпалила я. — Мы один отряд и вы все уже не безразличны мне. Каждый на свой манер. Вот и выказываю симпатию как умею, как знаю. Если что… Извиняйте.
— Да, не дело это…
Навстречу из лагеря выдвинулись оставленные в охране (или в наказание), Глоин, и Дори. Балин, известное дело, как замглавы, остался за главного, а Пончика и горошин ему за компанию.
— Живая?! Невредима?!
— Да, да… — закатила глаза к небу. — Просто проветрилась.
— Балин. Все дали согласие?
— Никто не возражал. — зам отвечал совершенно спокойно, будто и не не переживал вовсе.
— Тогда принимай обузу. Разрешаю.
На периферии зрения мигнуло сообщение от системы, золотой цвет у значка сообщения говорил что, лимита по времени нет, так что залезать и выяснять не стала.
— Я что-то не понимаю, о чем речь? — вклинилась я в разговор, о своей судьбе.
— Обучением твоим займемся, а то совсем дикая поросль. Стыдно показывать. — поставил жирную точку Лид.
— Кому, куда, зачем? — из меня посыпались совершенно глупые вопросы.
— Всему что должна знать, приличная и уважающая себя женщина народа кхазад. — сформулировал и выдал ответ Балин, задумался, после добавил. — Почти все…
— Понимаю, понимаю, — не удержалась и захихикала, — некоторые моменты мужчинам знать не положено. Девочка я взрослая, как-нибудь разберусь. — мгновение спустя от радости на моем лице не осталось и следа, а в голос закрался холод металла. — Торин. Будете давить, и загонять в клетку, уйду своей дорогой. Не забывай: я выросла на других правилах, и новые могу лишь поддерживать, но не свято блюсти. Я сказала свое слово.
И не обращая больше ни на кого внимания, пошла к своим развешанным после стирки, вещам, намереваясь одеться. Налегке побыть приятно, но всему есть мера, а свою я сегодня уже превысила с лихвой. К кустам, куда я залезла скрываясь от глаз отряда, подошли, но дальше заходить не стали, оставаясь рядом, и судя по тем звукам, что создавал мой страж, это был опять Глоин.
Помявшись немного, он заговорил. Вернее, начал браниться от всей широты своей души, спустя пару минут, наконец, появились понятные слова.
— Что ж за муж у тебя такой отвратный, что от него сбежала при первой возможности… — спохватившись, выдал еще один невероятный вариант моего прошлого, — или ты молодая вдова?
— Не было у меня мужа, никогда, и родителей теперь нет, одна я. — вываливала на гнома свою трагедию аватары. — Родня только дальняя осталась, о которой я знаю. Да и те только из-за моего дома и общаются, в надежде когда-нибудь заполучить его. Вон, даже вы на меня ругаетесь. Кому я такая бедовая нужна…
— Не бедовая! — встал на мою защиту Глоин, от самой себя. — В тебе есть, конечно, изъяны, но это теперь понятно, от того, что нет у тебя крепкого мужского плеча рядом, вот и пытаешься на себе все тащить, не разбирая женских и мужских дел.
— Может быть. — не стала спорить, удивляясь течению мысли гнома. — Но не будем о грустном. Расскажи лучше о своей семье, детишками уже обзавелся?
— Сын, — моментально расплылся в гордости отец за свое чадо. — Еще и семидесяти не стукнуло, а он уже сейчас с нами рвался. Еле удержал дома.
— Славно. Весь в папку поди.
— Выйдешь, покажу тебе их портреты. — Гном зашуршал одеждой, что-то вынимая. — Я с собой их ношу, так семья со мной всегда. Две мои гордости: красавица жена и сын.
— Что тут у нас, — вылезла я из кустов и сунула свой любопытный нос в раскрытый медальон, оценив богатство Рыжего. — Ну, точно в отца пошел, одна борода чего стоит, и топора из рук не выпускает. — весело обратилась к гордому отцу семейства, стукнув кулачком в плечо. — Или ты ему в детстве его вместо погремушки вручил, а?
— Нет. Сам потянулся, когда время пришло.
— И как ты умудрился такую красу заполучить?
Хотя по карандашному портрету было сложно судить о красоте гномки, мешал художественный стиль и все к нему прилагающееся, но ее точно можно было назвать миленькой, пускай и с растительностью на лице. Издержки расы. У кого-то ноги волосатые, у кого-то лицо, кто-то с хвостом бегает.
— С караваном торговым шли, — погрузился в воспоминания гном, — из Рохана, на летние праздники товары везли, в Залы Торина, что в Синих Горах. Молва о процветании города по многим родам разошлась. Вот одно семейство и дочек на праздник решили отправить, чтоб мужей хороших нашли. И присоединились к нам, поняв что под надежной защитой будут. В пути слово за слово, я ей приглянулся чем-то, и родителей заставила приглядеться, да так, что через год мы уже законными мужем и женой были.
— Тогда понятно, что ты так загрустил, когда я про «обломанные горы» говорила. Вот у кого сын такую устремленность унаследовал. «Вижу цель, не замечаю препятствий!» — продекламировала я. — Радуйся, гордый отец, заботливый муж. Радуйся.
Чем ближе мы подходили к остальным тем неуютнее мне становилось и, в какой-то момент, ноги сами зашагали в другую сторону, к воде. Есть уже окончательно расхотелось, зато желание напиться выросло в разы. Села на берегу, уставилась в воду.
— Иди к остальным, Глоин. Не буду я топиться, честно. Но если у меня в руках окажется кружка, полная мёдником, или еще чем-то подобным, не откажусь.
— Ох, не знал что тема для тебя не простая, как всегда рубанул с плеча.
Махнула рукой на высказывание гнома.
— Старая рана, ноет только при смене погоды. Пустяки.
Гном не ушел, растерянно забухтев за спиной. Подошел Лид, как всегда контролирующий все в отряде, и который мог упустить незначительное отклонение в маршруте и точки прибытия.
— Что опять стряслось?
— Звездами любуюсь. У костра их не видно. — соврала я, откинувшись на траву.
Лид взмахом руки отпустил Глоина, оставив нас наедине с рекой. Тишина затягивалась, но нарушать я ее не собиралась. Меня не трогали и это главное, а спустя пару минут, я действительно стала любоваться, темным полотном высоко в небе, что переливался яркими искрами. Такого в городе никогда не увидишь.
Душа потребовала музыки.
— Торин. А ты играть на чем-нибудь умеешь?
— На арфе.
— На арфе?! — ошарашенная таким известием, забыла про все на свете, и подскочила к нему с единственным желанием и требованием. — Она сейчас с тобой? Дай! Хочу, хочу, хочу!
Лид даже не дернулся от моих выкрутасов, хотя удивления на его лице было не меньше моего, а вот голова у него работала лучше, и он с ходу попытался утащить меня к остальным, применив хитрость.
— Пошли к костру, дам.
— Эээ... Нет спасибо. Я лучше тут посижу. Сбегать не буду. — Появившийся откуда-то стыд немедленно смыл все порывы и я плюхнулась обратно на берег. И выложила Лиду все что со мной происходит. — Стыдно мне просто, за поступок свой детский, взбалмошный. Как в глаза теперь смотреть, не представляю.
— Разберёмся, главное что ты все поняла. — успокоил Лид и потопал в лагерь.
От его простых слов стало немного легче, хотя мысль переиграть день так и не ушла. И, чтобы отвлечься, развернула ждавшего моего внимания сообщение в журнале приключенца.
…
Тип задания: Скрытый. «Потерянный во тьме» (Выполнено)
Описание: Долгой дорогой, тысячами троп прошли твои предки почти растворившись во тьме ужасных событий. Но кровь твоя не сдалась, и вывела из мрачных закоулков теней под свет А́нар.
Условия выполнения: Приобрести покровительство детей Эру Илуватар.
Награда: Серьга. (Забрать)
…
В руке оказалась серьга, очень похожая на те, что были в ушах у парней, но значительно меньше и очень легкая. Узоры на ней почти стерлись, оставив лишь упоминание о тонком работе по металлу, который меня, кстати, отдельно смутил. Это был тот самый митрил.
…
Снаряжение: Серьга Рода. (некомплект)
Вес: 0.04 LT
Необходимый уровень: 1
Описание: Это украшение несет на себе знак вашего рода, и любой, кто взглянет на него, поймет его значение и кто стоит сейчас перед ним.
Свойства: Все ограничения скрытых сил вырастают на 2 пункта
Дополнительные свойства: скрыто до активации
Прочность: 420 / 1000
Цена продажи: Нельзя продать
…
Сумасшествие этого дня поддержала и система, подкинув мне необычную вещицу с жирным таким подтекстом, который мне еще предстояло расхлебывать. На всякий случай проверила журнал на наличие других внезапно возникших секретных заданий . Ничего подобного не было, но не факт, что не появится, ведь эту штучку я на себя еще не надела: из-за опасения и из-за отсутствия подходящих дырок в ушах. Да, у аватары не было абсолютно никаких украшений, даже простых колец не было. Все это предстояло мне добыть самой.
Как только за спиной послышались тяжелые шаги Лида, я сразу убрала серьгу в инвентарь. Узнать о ней побольше всегда успею, а вот заполучить сейчас в руки желанный инструмент может не получиться.
Торин принес не только свою арфу, а еще бурдюк с вином, и, расстелив свой плащ, приказал немедленно пересесть на него с холодной земли. Удовлетворенный быстрым исполнением и отсутствием возражений, протянул мне свой инструмент.
Первую секунду побоялась ее вообще брать в руки. Это был поистине королевский инструмент. С одной стороны, он был крепким и хищным, как и его хозяин, с острыми углами и прямыми линиями, присущими всем гномам. С другой стороны, обильно украшенный инструмент имел изящно изогнутую от плеча шею и дугу. Эти сочетания придавали ему сходство с лезвием легкого топора, вышедшего из-под руки мастера ювелира.
Расположив инструмент в руках, закрыла глаза и легонько перебирала струны, звуки были слегка непривычны и более гулки, но привыкнуть было можно. Погрузилась в звуки, впитывая, запоминая голос каждой струны. Присевший рядом Лид не мешал и не лез с советами, давая моим рукам самим вспомнить и приспособиться к его инструменту.
— Хорошо-то как. — расплылась я в довольствии, перестав теребить струны и без задней мысли протянула серьгу Торину. Продавать украшение было нельзя, но вот предать на оценку никто не запрещал. — Глянь, ценная ли вещица?
Приняв украшение, Лид изменился в лице несколько раз, но кидаться на меня с боем, как я боялась, не стал и, резко поднявшись, ушел к остальным ни сказав не слова. Я, пожав плечами, порадовалась, что игрушку у меня не отобрали, глотнув вина, заиграла льющуюся из души мелодию. Подхваченные ветром звуки растеклись по усыпанному звездами небу, унося с собой все мои тревоги и печаль.
Приблизившийся свет фонаря разогнал ночной мрак вокруг. Лид со всей своей серьезностью, да при поддержке секьюрити откровенно напугал. И подойдя ближе, опустившись на уровень с моими глазами, показал отданную ему сережку, что крутил между большим и указательным пальцев. В его пальцах она оказалась еще меньше.
— Ты знаешь что это?
— Сережка. Бусина. Заколка. — перебрала очевидные варианты, чуя неладное. — Откуда я знаю что это может быть? Всегда пылилась в шкатулке у матери. Она ей досталось в приданое и никогда не нравилась, тем более, что она была без пары. — отмахнулась я свежепридуманной историей.
— Это ответ на твой вопрос о родстве. — нездорово ухмыльнулся Лид.
И не успела я дернуться как меня спеленали по рукам и ногам, удерживая так, чтобы я была в одном положении и не дергалась, но при этом не делали больно. Я конечно попыталась не дать сделать этого с помощью заначки и даже умудрилась порезать Нори, но это все на что меня хватило. Обезоружили меня оперативно, теперь ни сил, ни спец абилок, чтобы сбежать у меня больше не было. Осталось только огрызаться.
— Пустите, изверги! Торин, я тебя предупреждала! — обратилась к руководителю этой инквизиции. Но он меня уже полностью игнорировал как и остальные, им сейчас даже весело было, отомстили, называется, мне за вечернюю выходку. Лид, зафиксировав мою голову, дал добро на операцию.
— Оин, приступай.
— Аа-а! Я тебя убью! — заголосила я больше от обиды и злобы, чем от боли. — Нет, я лучше испробую на тебе все доступные мне инструменты для пыток! Садисты! Твою ж ма… — дальше из меня изливалась только нецензурная лексика. Смотря прямо в ледяные глаза этой коронованной задницы, обещала ему всех благ Восставших из Ада.
Спустя пять минут и годы ненависти, я была освобождена и прижала к голове свое истерзанное ухо с новым украшением.
— И не смей снимать. — припечатал Лид.
— А спросить? — прорычала я, глянув на окружающих злобным волком.
— И ты бы согласилась? — отфутболил вопрос Лид.
— Смотря «что» вы на меня нацепили. Может быть и согласилась… — Мои статы повысились, после того как навесили серьгу, и левого квеста не выскочило, но обидно было до жути. В ярости поднялась, убаюкивая раненое место, направилась к костру намереваясь забрать свои вещи и покинуть это сборище нелюдей, как-то сделал волшебник еще утром. — Злые вы, уйду я от вас. Ищите себе другого тихушника.
— И куда ты опять собралась? — плечо перехватила рука Двалина.
Сузив глаза, с ненавистью глянула на наставника.
— Цитирую: С меня достаточно гномов! — Изъяв свой кошелек из инвентаря, вручила его Глоину. — Это за доставленные неудобства. Счастливо оставаться. — Ноги пошли, а вот плечо так и осталось на месте, и я очередной раз огрызнулась. — Что еще надо?
— Бэль…
— Что, Бэль? — рявком перебила Балина. — Я уже 51 год, Бэль! И тридцать из них я, оказывается, была абсолютно счастлива! Надоели. — Плюхнулась на траву, скрестила ноги и руки, уставилась в землю.
— Что за истерику ты закатила? — Торин был тверд и холоден как скала.
— Истерику? В данный момент я не истерю, а пылаю гневом и жаждой вашего убийства. От того и направляются мои стопы прочь, поскорее покинуть сие славное общество, дабы не навредить «славным» воинам. — Я улыбнулась, той самой фирменной «улыбочкой». И ее оценили, каждый невольно потянулся за тем оружием, что у него имелся. Все, кроме скалы передо мной.
— И после всего этого ты утверждаешь что являешься простым хоббитом?
— А кем я по вашему являюсь?
— Железнобокой.
— Ке-ем? — уставилась в непонимании на Лида. — Что они там еще напридумали? Какая, нафиг, Железнобокая?! — Осознание пришло вместе с болью в ухе. — «Чертова серьга. На кой-ляд я ее показала?! Там же жирным по скользкому написано: любой, кто взглянет на неё поймет её значение… Ей богу, как нуб себя веду. Рука-лицо.»
Возникло желание побиться головой о стену, но рядом были только гномы, что в принципе не отличались от оных. Вспомнив, как они «братались» в моей норе, попридержала это желание в себе. Фиг их знает, как они это переведут, если я вдруг стану о них лоб расшибать.
— И что это значит? Бока у меня обычные, и брони на них не было никогда.
Лид держал слово за всех.
— Долгая это история, потом узнаешь
— Конфетку показал, да обратно спрятал. На любопытстве решил сыграть, Изверг?
— А сработало?
Сработало. Отчасти. Запал спал, но детские обиды остались, о чем сообщать совершенно не хотелось, прослыв нюней. Вставать не стала, двинуться с места мне все равно не дадут, не зная, что я натворю в следующий момент. Молча изогнулась и подтянула к себе плащ Лида, на котором валялись брошенные арфа и бурдюк вина. Арфу вручила хозяину, вещь хорошая, жалко, а вот к бурдюку я присосалась, изрядно его опустошив и завернулась с головой все в тот же плащ, обняв похудевший мех, легла на землю.
— Все, меня не трогать.
