ХОББИтТУР

      Накидывая рубашку на вымытое тело, всей кожей на спине я явственно чувствовала новое украшение. Там, докуда дотрагивались пальцы, ощущались бугорки обновленной плоти, они сплетались в огромный рисунок, тянувшийся от загривка и до поясницы, а в ширину расползся до плечей. Данный ритуал я бы отнесла к простому шрамированию, если бы все это было не в рамках игры.       Беорн работал быстро и точно, будто тренировался делать это с тех пор, как сам обрел вторую ипостась. Он, как и сказал, постарался облегчить это испытание, притупив чувствительность какой-то мазью, она же снижала и кровопотерю, что несказанно радовало. Но даже так нервы нещадно ныли и я впиваясь зубами в руки в противовес той боли, стараясь отвлечься, крутя в голове «литанию против страха» немного переделав ее под данную ситуацию.       Эффект местного обезболивающего, нанесенного перед операцией Потапыча постепенно сходил на нет, и когда терпеть стало совершенно невыносимо, в ход пошел навык «берсерка», в тот момент облегчения я была готова расцеловать того старого волшебника, что подарил столь ценное умение, не раз уже выручавшее меня, и я надеялась, что его действия хватит до конца этого ритуала. Теперь до моего сознания доносились лишь отголоски того, что делал с моей спиной Беорн, а слух сообщал, куда именно падают ставшие мне ненужными кусочки.       И вот настало то мгновение, когда металл перестал терзать многострадальную плоть, и медведь озвучил следующий, весьма простой приказ — лечь на скамью спиной вверх.       То, что произошло дальше, заставило меня усомниться как в действенности моего умения, так и в своих противоречивых ощущений.       В раны, сотворенные оборотнем, потек жидкий огонь, заполняя собой все вырезанные канавки. Там где он застывал, кожу охватывал жуткий нестерпимый зуд. Но мучитель придерживал мои руки, что рвались к спине в надежде стряхнуть с себя огонь и избавиться от зуда, одновременно он уговаривал потерпеть еще немного.       И я терпела.       В миг когда на кожу снова легла странно пахнущая мазь, избавляя от неприятных ощущений мои измученные нервы, я с выдохом блаженно растеклась по прохладным мокрым доскам скамьи, одним открытым глазом наблюдая за действиями Беорна.       — Весьма похвально. — Улыбнулся он по звериному, перевязывая свою ладонь материей. — Твои умения и выдержка сродни славному воину, а не хрупкой женщине, и я теперь не сомневаюсь в решении Хранителя гор. — Закончив со спиной, Потапыч стал сгребать то, что валялось на полу и закидывать это в топку стоящей тут же печи.       — Славно. — Выдавила я из себя некую радость по этому поводу.       Второй квест в цепочке был пройден, а плюшка получена. Завершающая же часть была направлена на нахождение и активации второго лика. После этого я буду считаться полноценным оборотнем Арды.       Да в других мирах с этим куда проще, укусили тебя либо поцарапали или выпить не тот напиток, и все, добро пожаловать в нашу стаю. Зато в этом мире есть несомненный плюс: выбор кем становиться, и у меня было как минимум парочка весьма интересных вариантов на примете. Срослось бы.       Холодная вода, упавшая на тело, заставила подскочить с места и перескочить на другую сторону комнаты. Сознание резко выбросило из тумана мечтаний и я пыталась понять, что происходит, рефлексы сами доделали все остальное.       Голая, мокрая, с кровавыми потеками по телу и с близнецами в руках — такой я предстала перед весело скалящимся Беорном. Стыда не было, был шок и злость.        — Фу-ты! Шутник нашелся. Мог бы и предупредить. — Немного расслабилась я, спрятав когти, подойдя к нему развернулась спиной. — Плесни, что ли, еще раз, а то не все смылось.       Во второй подход, холодный душ воспринимался организмом более спокойно. Тогда я, смывая себя остатки крови и мази, нащупала необычное творчество медведя.       — Все, — прогудел он, — одевайся. Приберемся тут и я поведаю тебе, что следует делать дальше. Некоторая опасность скрывается за вторым обликом.       — Ага, вот подводные камни. — потянулась я за рубашкой. — О них бы я хотела знать до того, как ты меня расписал под хохлому.       — Увы, не мог. Таков был запрет моего наставника.       — Ладно, — махнула я рукой и распределила обязанности. — Давай я тут разберусь, ты же печкой займись, а то зябко как-то тут стало.       Быстро скрыв «следы преступления» и хлебнув из личного резерва, расположилась на сухой полке поближе к разгорающейся печи. Она поначалу стала распространять жуткую вонь горелой плоти, но Потапыч что-то бросил в топку и запах сменился на более приемлемый аромат незнакомого дерева. В бане постепенно становилось тепло.       Сев вновь на пол, Беорн заговорил, став столь же серьезным, как и до того как взялся за нож.       — Что ж, теперь у тебя на спине красуется похожая печать. — На груди великана проступил темный узор, и я бы решила, что это простая татуировка, если бы не легкая темная дымка, сочившаяся из нее. Вглядеться в рисунок особо не успела, как он вновь скрылся с глаз, но сделать несколько снимков прежде чем это произошло мне удалось. — Когда ты выберешь второй облик, печать станет завершенной и не будет больше причинять неудобств.       Я мысленно с ним согласилась. Во всех движениях, связанных, как бы то ни было, со спиной, ощущался дискомфорт, от которого было не избавится, кожу тянуло, но мышцы мишка резьбой не затронул.       — Любой зверь, которому ты прикоснешься, будет принят или отвергнут печатью, если они не подходят тебе. Но не здесь кроется беда. Опасность скрыта в первом смене облика. — Великан подвел разговор к сути. — Во-первых, в нем тебе придется провести, по крайней мере, три дня, чтобы новое тело создало себе связи с твоей душой. После же состоит самое трудное — тебе нужно вспомнить свое человеческое тело. Если у тебя не выйдет, — смолк он ненадолго, — ты навсегда останешься в зверином облике и постепенно забудешь, кем ты была на самом деле. Если сразу не справишься, — добавил он несколько печально, — тогда приходи ко мне. Я постараюсь помочь тебе.       Я кивнула. Помощь — это хорошо, но вот какая она будет — неизвестно.       — А если мне ни один из предложенных обликов не понравится?       — Со временем, один из них сам займет место в печати, и выбора у тебя не останется.       — Ве-еликолепно. — Без тени эмоций произнесла я едва ли не по слогам. Такой подставы я точно не ожидала. Проснутся однажды лошадью мне не улыбалось, даже если она будет жутко породистая. — Сколько же времени мне отведено на этот нелёгкий выбор и есть ли ограничения по количеству подходящих обликов?       — Через семьдесят три дня печать сама приобретает законченный вид. — Ответил Беорн, будто ждал именно этого вопроса. — Сколько у тебя попыток я не знаю. Я с самого начала понимал, кто мне родственен был по сути, только найти оказалось его не легко.       — Великолепно. — Повторилась я, глядя на великана. Мыслями же я была уже в дороге, подгоняя отряд к цели нашего путешествия.       Потапыч подозрительно оскалился.       — Могу дать несколько наставлений лично от себя. Ты хорошо прячешь воспоминания, но твои мысли и эмоции невероятно легко читать.       Кажется я в этот момент напоминала Машку с утра. Слова гигантских птичек вдруг стали обретать совсем иной смысл.       — Как это, открыта?       «Думаю, ты уже пыталась пообщаться таким способом со своими друзьями, но у тебя ничего не вышло.» — Перешел он на личное общение и я пристыженно кивнула.       Попытки были, причем неоднократные, но все заканчивалось одинаково — твердой холодной стеной. И я бросила это бессмысленное занятие, прочитав, что ни люди, ни гномы (про других не было написано) не владеют таким способом общения. Про себя же я не могла ничего утверждать, слишком странные эти хоббиты по своей сути.       «Гномы с рождения закрыты, такими их создали. Они ощущают происходящее, но для того чтобы открыться, им нужны более тесные связи, нежели чем дружба.» — Сделал он паузу, давая понять услышанное. — «Эльфы и люди изначально были открыты, так же как и ты, но под тенью «его» научились отгораживаться от внешних воздействий. Сейчас я поставлю стену, ощупай ее внешнюю сторону.» — Произнес он, и все ощущения будто отсекло чем-то твердым, но не таким холодным, как у гномов, скорее это походило на смесь металла и дерева. Я даже закрыла глаза, чтобы лучше почувствовать. Исчезновение стены было столь же внезапным, как и ее появление и я буквально упала в разум Беорна, по крайней мере тот уголок, что он мне всегда показывал.       «Теперь вспомни, как ты пряталась от всех на веранде, вспомни то чувство, ощущения скрыться от всех. Подними их стеной и прислушайся уже с другой стороны.»       Собрав в кучу все свои знания по блокировке сознания, постаралась воспроизвести «тот» момент. Как оказалось, найти стену с этой стороны было гораздо труднее, а уж почувствовать ее оказалось еще сложнее.       Моя стенка была сродни той, в хоббичьей норке: хорошо утрамбованной, но все же мягкой землей. Это открытие меня возмутило, отчего в этом месте земля стала немного плотнее, а с другой стороны пришло ощущение присутствия. Свет, тепло, звук. И все они мне были знакомы — именно этой комбинацией воспринимался мишка, будто он просто прислонился к той, другой стороне стены. Вспомнились тексты о здешнем Темном Властелине и его умелом ковырянии мозгов своих противников. По-моему, он бы прошелся, как по открытой площади, и не заметил.       Стоило мне отвлечься от преграды, как она опала прошлогодним снегом.       «Думаю, я поняла в чем причина. Там, откуда я родом, в таких блокировках не было нужды», — раскрыла я свои измышления, — «и поэтому я не привыкла ни держать преграду постоянно, ни усиливать ее. Точно. Орлы говорили о «чистом голосе Фэа». Что это?»       «То, что ты чувствуешь, когда ощущаешь меня.» — Приоткрылся чуть шире Потапыч, и я почувствовала разницу: весь спектр, олицетворявший этого разумного, усилился.       Мне на ум приходили только объяснения из физики: электромагнитные волны или нечто подобное. А с помощью преград ими можно легко манипулировать, причем наверно от их качества зависит и степень изменчивости волн.       «Ты также общается и с животными? Но у них же нету Фэа.»       «У многих из них есть чувства, которые можно услышать и направить. Вот так», — предупредил он меня и продемонстрировал с моим «я» этот талант, нечто похожее на танец-полет. В общем-то, что со мной проделали тогда орлы. Его чувства и желания ненадолго стали моими.       Захотелось ощипать этих летающих куриц по самые их крючковатые клювы, Беорн же рассмеялся, глядя на это мое желание, сразу видя, что делать это на самом деле я не намеревалась, просто выпустила пар.       — Долго таким способом общаться не рекомендуется. — Прервал наше личное общение косолапый, а мне почему-то стало нестерпимо одиноко. — Как и открываться полностью собеседнику. Слишком много личного оно в себе несет. — Замолчал он, давая мне самой догадаться, и судя по довольной ухмылке ответ был верным.       «Объятие Вечности», так, кажется, называется этот эффект у Азари, только там используются весь спектр ощущений тела, а не только сознание. Хотя наверно и тут также можно…       — Надеюсь, мои советы пойдут тебе на пользу. Утро наступает. Нам стоит вернуться в дом раньше, чем твои друзья проснуться.       Я, как сомнамбула, направилась к выходу, Беорн же остался затушить печь. Общение с мишкой оказывается забрало большую часть ночи.              Вроде бы прошел только один игровой день, а все перевернулось с ног на голову. Хожу я, оказывается, и сверкаю своими эмоциями. Гномы, судя по всему, просто греются в этих лучах, птички что-то вычитали, волшебник… про него вообще думать не хочу. Эльфы, читали они меня тогда или нет? Орки, гоблины, что с ними? Мотнула головой — слишком много потрясений свалилось на одну маленькую меня.       И следующее не заставило меня долго ждать, ворвавшись во двор с паническими криками, всполошившими даже медведя.       — Пламя! Смерть! Крах! — Повторил Мазай, взъерошенный пуще прежнего, прежде чем его окатил водой Потапыч.       — Что ты видел? — Настойчиво спросил он у мага. Необычное поведение своего друга явно было ему не в новинку.       — Вспыхнет пламя, неся быструю смерть, но именно это станет его крахом… — Разъезжающиеся глаза мага постепенно собрались в кучу обретя ясность взора. — Беорн? Как я тут оказался? — Оглянул он себя и свою забавную упряжку состоящую из зайцев. — Ах да! Мышонок, хорошо что ты еще здесь. Я должен знать, кто тебя научил общаться с черным ядом! — Подскочив ко мне, потребовал маг и был мягко отстранен медведем.       — Радагаст, друг мой, ты в моем доме, так что вспомни о его правилах. Сначала позаботься о своих помощниках, — великан кивнул на чумазых ушастых, — и уже после присоединяйся к нам. Мышонок никуда не торопится и постарается ответить на все твои вопросы.       — Вот я мухомор, — запричитал Мазай принявшись освобождать своих животных от нехитрой упряжи. — Сейчас мои дорогие, будет вам чистая сухая подстилка и сладкая морковь.       Оставив мага с его живностью, мы с Беорном неспешно двинули к дому.       Утречко намечалось быть веселым.              Машка на оставленном месте не нашлась, но быстро обнаружилась в совсем другом. Где бы вы думали? Правильно, между разметавшимися по тюфякам племянниками. Младшие из братии, даже во сне старались не терять друг друга: Кили закинул ногу на брата, Фили поделился своей рукой, и у обоих были абсолютно счастливые лица. Мелкая же, заняв центральную часть, оккупировала своими конечностями обоих гномов и безмятежно спала, тихо посапывая в свои сопелки.       Крики волшебника не потревожили их сон, как впрочем, и остальных участников похода.       С помощью Беорна, над очагом занял свое место пузатый котел, наполненный молоком, заготовка для будущего завтрака. Недалеко от него повис чайник, который закипел как раз перед появлением в доме Мазая и его зайцев. Животные уже были очищены от дорожной грязи и щеголяли пепельной шкурой, они не ожидая каких-либо слов, просочились в здание, тут же нырнув в восточный проход. Волшебник же направился к пеньку-вешалке, что стоял рядом с креслом Потапыча корнями вверх.       — Горестная время нас ожидает, друг мой. — пожаловался Мазай, занимая одну из толстых корней-веток, а снятую шапку повесил на другую. Это будто стало неким сигналом от старичка его живности: мохнато-пернатой волной по остальным веткам распределились почти все животные и птицы, что он укрывал в складках своих одежд. — Тень от старого замка вновь удлинилась, захватив все наши земли. А ты знаешь, что она несет в себе: болезни, смерть или того хуже — искажение. Ох, Себастьян! — Мрачных думы мага резко сменились неописуемым счастьем, стоило ему увидеть бегущего к нему ежика.       — И что же ты предлагаешь делать? — Великан сомкнул руки на своей кружке. — Я не покину свою территорию, но и биться в одиночку не смогу.       — Нужно связать ветви чтобы их не сломало ураганом. Олорин открыл мне, скоро, начнется новая эпоха и с ней придет освобождение от Тени Его и ее козней. Но только в том случае, если мы сделаем правильные шаги к этому. Если же нет, — Отчаяние было написано на лице лесного мага, и почему-то в этот момент он смотрел именно на меня. Я же старалась в этот момент ни о чем таком не думать, кроме готовки безобидной манной каши. — Тогда, тьму уже ничто не остановит. Ни мы, ни даже Ва… — запнулся Мазай и его брови перекосило. Он, склонив голову по-совиному, моргнул пару раз и ошарашено обратился к медведю. — Она?!       — Она. — с ухмылкой согласился Потапыч.       — Как? — тихо выдохнул заинтересованный событием Мазай.       — Без тени сомнения и толикой упорства.       — А-а? — протянул маг не решаясь назвать ритуал.       — На удивление легко. Будто сам путь, пройденный ранее подготовил ее.       — Завтрак готов, садитесь есть, пожалуйста. — флегматично объявила я, потушив огонь под котлом до состояния тлеющих углей.       Развернувшись, чтобы накрыть на стол, ничуть не удивилась, когда к нему подошел сонный Пончик и, сев на один из пеньков, заменявшие тут стулья, опустил голову на столешницу.       Через мгновение он уже храпел.       — Еда меня сейчас совершенно не волнует, мышонок. — Произнес над ухом Мазай, невесть как оказавшийся рядом. — Яд, кто научил тебя как с ним обращаться?       — Никто! — отшатнулась я от него. — Своим умом дошла. И не яд это вовсе!       — Тогда что же это по твоему?       — Привередливый материал, использующийся как попало.       Маг заметно удивился.       — Материал?! Эта мерзость всегда была Частицей Врага! Черным ядом! Какое у него может быть иное применение, кроме кражи невинных жизней!       — Вот такое, — воткнула я одного из близнецов в посох мага. Мазай со своей настойчивостью подогревал мое раздражение. — И чьи жизни они заберут, всегда решает их хозяин, а не они.       Волшебник будто спал с лица, глядя на поблескивающий остротой кинжал и свой поврежденный посох. Кристалл в навершие посоха стал мелко трепетать, а синяя дымка в нем закружилась в бешеном хаотичном танце.       От мишки прилетел эмоциональный подзатыльник.       — Еще раз повторяю: никакой это не яд. — Фыркнув, убрала коготь, за одно избавляя нас от светопреставления, что устроил кристалл. — И уж точно, к Морготу никакого отношения частицы не имеют. Скорее уж он приписал к себе их свойства.       Упоминание имени Врага всуе, привело в замешательство, как мага, так и медведя. Ну не приводили меня в трепет ни он сам, ни его портфолио. Потенциал был, но был выброшен в бездну, куда следом отправили и самого первого Темного Властелина.       — И что же ты сделала с частицей после того, как извлекла? — поинтересовался старичок, поглаживая зарубку на посохе.       — Поместила его в кружку охладиться и отдала Торину, на опыты.       Мазай повернулся к Беорну и тот утвердительно кивнул. Волшебник осел на пол, держась за свой посох, как за спасительную ниточку.       — Чаю будете? — Предложила я и, оглядев погрузившегося в себя старичка, обратилась к Потапычу с обреченным видом. — А есть что покрепче? Тут без поллитры не разберешься.              Расположились мы на веранде вчетвером: Беорн, Радагаст и я. Четвертым стал поднятый мной Торин. Вести беседу дальше без него мне показалось неразумным. Он лидер отряда, частично посвященный в мои знания, и еще Старший из гномьего рода, что меня принял в свои ряды, вот вот и пускай отдувается, работая буфером между мной и лесным магом.       Торин сидел и созерцал десятилитровую бутыль самогона.       — Я признаться не поверил, когда ты сказала, что сейчас будем отмечать возвращение волшебника.       — Не только. Поводов много скопилось. Во-первых за знакомство. — Стала загибать я пальцы, поглядывая, как Потапыч разливает по кружкам содержимое огромной бутыли. — Наше неоднократное спасение, спасение Машки и Нори отдельно. Кстати, этот гад сделал еще один подарок. — Помахала я шпильками перед носом Торина. — Так, дальше. Обретение преемника и внучки. — Тут уже удивился Мазай, потому как в этот момент я указала на него. — Ну и наше с Беорном побратимство. — Заключила я, вопросительно глядя на Потапыча. Кровушка наша тогда точно смешалась и мишка не стал этого отрицать.       — Тогда ты забыла добавить в список — обретение друзей и родственников, — взялся Торин за кружку.       — Прости братец, запамятовала. Старею наверно. — Постучав себя по макушке повторила его действие. — Будем?       Наша беседа потекла бурной рекой. Вначале основном вещал Мазай, засыпая нас с Ториным вопросами о осколках. Отвечал Лид коротко и с неохотой, даже свой осколок показал. Неказистый камушек мага озадачил и его любопытство сошло на нет. Про мои трофеи ни он, ни Беорн не обмолвились.       Постепенно беседа склонилась в нужную сторону. Мазай знал много интересного про бурелом, который по ошибке эльфы все еще называют лесом. Про его опасности и обитателей, обычных и необычных.       Так волшебник добрался до невиданных давно тёмных тварей далеких времен.       Главной напастью леса стали огромные арахниды, потомки небезызвестной паучихи. Нет, не Ллос, хотя характеры и профессии очень схожи. Эту дамочку звали Унголиант, дословно — паук, ткущий темные сети. Так вот, ее восьмилапые внучата сейчас шарят под пологом леса и выживают или, точнее, пожирают всех нормальных существ.       Торину, как и Беорну эта новость не понравилась.       — Припасами я вас снаряжу, — хмурился он, — но своих животных в этот лес не пущу.       — Прикажешь нам пешком до Эребора идти?! На это уйдут месяцы! Мы не успеем прибыть к месту в назначенный срок. — Возмущался Лид. И я была с ним согласна. Столько времени у меня не было.       — Ребята, — привлекла я к себе внимание, — а мы можем хотя бы одного паука поймать?       Первым о ходе моих мыслей догадался Торин.       — Сначала варги, потом медведь, теперь на пауках решила покататься.       — А что. У них проходимость по неровной территории великолепная, причем в четырех измерениях. Тут главное выяснить работает на них хитрость или нет.       — Какая хитрость? — Тут же заинтересовался Мазай.       — Мёд! — Три пары глаз смотрели на меня, как на дуру. — Разумные химеры обычно страдают одной смешной по нашим меркам зависимостью: они сладкоежки. Та пища, которую они обычно употребляют не щеголяет приятными вкусом, и любая сладость их приводит в восторг или под полную зависимость.       — Я даже не хочу думать, откуда ты это знаешь. — Лид, кажется, слегка позеленел.       — Читала труды ученых мужей, что изучали их гораздо глубже, нежели чем мы. Так вот. Если этих пауков можно приручить, подкармливая медом, то это решит сразу несколько наших проблем. Первое — транспорт высокой проходимости. Второе — Они будут защищать свою территорию, где их кормят сладким как минимум от других пауков, либо, если их разум позволят понять «кто враг, кто друг» то и от других нежелательных гостей. И третье, последнее, но не по значению — это паучий шелк. Невесомая тонкая нить, уступающая в свойствах своих только эльфийским волосам. Ткани из этого шелка чрезвычайно редки и очень дороги. — Заканчивала я речь в полной тишине. — Что?       — И вот так с тех пор, как мы с ней впервые встретились. — Пожаловался Торин великану.       — Сочувствую.       — Какие мы бедные и несчастные. Замучила вас всех своим присутствием. Вот сейчас обижусь, пойду обернусь кроликом и ищите меня где хотите. Хотя нет, лучше орлов вызову, они меня все равно в гости приглашали.       Мазай встрепенулся при упоминании пернатых.       — Гва­ихир? Но он не стал бы пускать в гнездо посторонних.       — Он самый, причем лично. Обозвав «странником», приказал явится после помощи гномам. Извини Торин, — повинилась я, — сразу сказать не успела, совсем замоталась за эти дни. Столько событий друг за другом. Голова аж гудит.       — Радует, что я узнал об этом сейчас, а не перед твоим уходом.       Смущенно улыбнулась ему в место ответа.       — Странник?! — Зацепился за слово волшебник, пускаясь в размышление. — Значит вот откуда у тебя эти знания. А я уж было подумал о необычном возрождении эльфа.       Прислушивавшийся к словам мага Торин не удержался и задал важный для него вопрос:       — Как это понимать?       — Память. Она помнит свои прошлые жизни, — вещал Радагаст находясь словно в бреду. — Но она не эльф, крупица крови перворожденных просто спит в ней.       — Ты чувствуешь голос крови? — придвинулся гном к магу. — Скажи же мне Лесной Мудрец не ошибся ли я, поет ли ее кровь песнь моего рода?       Маг нахохлится, надувшись словно филин.       — Вы сами нашли этот ответ. Так зачем об этом спрашивать еще и меня? — Взгляд одного по твердости не уступал другому. — Знай же, Дубощит, ее единственная капля гораздо чище, нежели вся твоя капля!       Все мое внимание было перенаправлено на Лида в ожидании бури, но вместо оскорбленного словами мага короля, я наблюдала весьма довольного сделкой гнома.       — Значит, мы не ошиблись. — Улыбнулся своим мыслям Лид.       Мне оставалось только догадываться, что задумал этот изверг.       В личку вплыл Беорн.       «Возможно, вестники знали, что ты получишь от меня дар и намереваются облечь тебя в перья», — пришел он к тем же выводам, что и я. — «Забрав в гнездо когда ты будешь обладать достадочной силой.»       «Думаешь, они хотят навязать мне этот выбор? Я, конечно, не против крыльев, но эта их настойчивость мне совершенно не нравится.»       Мишка согласился и отключился, задумавшись над проблемой.       — Уважаемый Радагаст, — обратилась я к магу, — не знаете ли вы, когда вернется Гэндальф?       Мазай сник, разом став меньше и незаметнее.       — Он отправился в страшное место, и я не знаю, когда он вернется. И смею лишь надеяться, что Олорин избежит опасности, что затаилась в тени Врага.       — Может, тогда вы проводите нас сквозь лес? В долгу мы не останемся. — Предложил вдруг Торин старичку.       Не знаю, что удивило меня больше, предложение Лида или согласие Мазая.       В дальнейшей беседе было составление маршрута, в которой я не участвовала, зато очень внимательно слушала собеседников, внося правки в свою карту.       Новый путь Торину понравился больше, чем тот, который предлагал Гэндальф. Необходимость идти по эльфийской тропе его раздражала. Радагаст же предлагал идти звериными тропами, лежащими параллельно старой лесной дороге вдоль подножия южной части Тенистых Гор. Эти горы располагались в глубине леса, ближе к восточной его стороне. А дальше, мы уже самостоятельно, по руслу реки добираемся до людских поселений. Те места Лиду уже были знакомы, хотя бы отчасти.       — Торин, а почему гномы не заселили те горы? — Задалась я вопросом. — Неужели там нету ничего полезного?       — Практически пустая порода. Кроме строительного материала они ничего предложить не могут. Такого добра и в других местах много.       — Жаль, очень жаль. Так когда отправляемся?       — Как только завершится работа над твоей одеждой. Пусть кожаная, но гораздо лучше твоих тряпок. — чуть сморщился он.       — Да. Тряпки не лучшая защита. Даже простой короткой кольчуги нет. — Вздохнула я, согласившись с Ториным, чем вызвала его одобрение.       Арсенал Ривенделла посетить мне также не удалось по той же причине, что и закрытую часть библиотеки. Так что приличной защитой я могу обзавестись только в стенах Эребора или по пути у людей. На броню же гоблинов и орков смотреть было неприятно, не то что одеть ее. Да и в отряде такое веяние моды явно не оценят.       Нестерпимо захотелось спать, бессонная ночь и плотно набившие живот посиделки так и тянули веки опустится, а своими сдерживаемыми зевками я, наверняка, уже достала всех присутствующих.       — Бэль, ты выглядишь, будто не спала несколько дней. — забеспокоился Торин. — Опять ночью куда-то бегала? — Сказать при Беорне про мои вылазки на охоту Лид поостерегся.       — Нет. Дальше этого двора я не уходила. Беспокойные сны снились, пыталась прогнать их прогулкой на воздухе, да не вышло.       — Да? Хм. Тогда ступай спать. Мы тут и без тебя разберемся.       Спорить не стала, сразу после его слов послушно покинув веранду. Дом кипел жизнью, голоса гномов и инструментов наполняли пространство как внутри него, так и снаружи. Полезной деятельностью был занят каждый, и даже мелкая что-то пыталась делать, подражая своему окружению.       Проскользнуть незамеченной в свой закуток не удалось. Машка, заметив меня, тут сорвалась с места, дабы показать плод своего труда (начало вязаного шарфа) и за одно как на ней выглядит ее новый наряд. Пришлось уделить ей немного внимания, поощряя ее за старания. Заодно убедилась, что девочка была сыта и чувствовала себя хорошо, только голос к ней не желал возвращаться. Ну, в общении с мишкой это не было проблемой.       Место умчавшейся назад к Ори девчушки занял мнущийся Бофур.       — Прости, я не знал. Я не хотел…       — Тебе не за что просить прощения, — остановила я его поток слов. — Ты хотел сделать мне приятное. Просто время было выбрано не самое подходящее и слова оказались не теми, что я хотела бы услышать.       — А, какие слова ты хотела бы услышать? — Навострил уши парень.       — Сейчас меня привлекает слово — сон. — сообщила ему зевнув. — Этой ночью я плохо спала и немного спокойно сна мне бы сейчас не помешало.       — Кошмары, как тогда? Хочешь, я стану стражем твоего сна? — Предложил он, в надежде вглядываясь на положительный ответ.       — Только недолго, пока не усну. — Немного поколебавшись, согласилась я, к радости парня. Простые обнимашки сейчас будут сродни лечебной микстуры; поможет немного расслабиться и привести наконец мысли в порядок.       Вместо тюфяка я забралась на тот сеновал, что сползал в мой закуток. Там, устроившись меж двух барханов душистой травы, уснула, закутавшись в плащ, под крылом своего стража.                     

***

             Бофур лежал стараясь не двигаться, дабы ненароком не потревожить сон девушки. Все же, он не смог сдержать себя и запустил пальцы в ее волосы, желая успеть насладиться их мягкостью, ароматом. Они стали гораздо длиннее с тех пор как начался этот поход, светлая часть почти поглотила темную. Только Создатель знает, как сдерживает себя парень, чтобы не вплести в снежную прядь серебряный шнурок и, закрепив браслетом с его клановым гербом, сделать Бэль невестой.       Теперь он не мог сделать так, пойти поперек воли узбада, и ему придется пройти весь путь традиций его народа: появление, смотрины, испытание.       Парень усмехнулся, продолжая перебирать белые прядки и прислушиваясь к тихому дыханию прильнувшей к нему девушки. Бофур все еще не верил, что она живая, хотя все его ощущения твердили, что Бэль была с ним рядом во плоти и не являлась прекрасным сном.       Радость и печаль пришли почти одновременно. Он слишком долго тянул со своей стороны, не успел вовремя вплести драгоценную нить, и теперь его счастье стало настолько далеко, насколько это возможно.       Из простой девушки Бэль в одночасье стала не только наследницей древнего клана, но и младшей сестрой Торина. Узбад ясно дал понять, что пока она не пройдет «первое появление», им не стоит даже задумываться о женитьбе.       Гном нахмурился, вспомнив, как он сам, своими словами, едва не обрушил тот единственный мост, соединявший его и Бэль. Что стоило ему сесть и подумать над причиной печали в глазах, проявляющейся, едва стоило ребенку отвернуться, увлекшись новой затеей. Бофур не смог понять причин ее злости. Решив обратиться с этим вопросом к Глоину, парень и подумать не мог, что своими словами резанул по той ране девушки, что она так тщательно скрывала от всех; вероятно, Бэль, негласно считала себя изгоем; седые волосы в купе с редким цветом глаз, наверно, пугали окружающих. Проходя по полям Шира, Бофур не встретил ни одного хоббита, исключая старцев, кто имел хотя бы отдаленно нечто схожее.       Тогда Бофур еще больше разозлился на себя и свою леность.       Предложение брата пойти и извинится было разумным, но парень знал, что сейчас не самое лучшее время. Под влиянием недобрых эмоций он может натворить очередных глупостей и старался держаться тем вечером как можно дальше от девушки, вслушиваясь в приглушенный шум дождя, вспоминая «тот» день, ее появление рядом с собой и сладкий подарок на губах.       Утро принесло спокойствие в разум и желание исправить свою ошибку. Но Бэль взяла всю вину на себя, подарив еще немного счастья простому бесприданнику, едва не потерявшему единственную надежду — ее расположение.       В тот момент Бофур пообещал себе, что не отступит и пройдет все церемонии, приложив к этому все силы и умения, что у него были. Докажет ее старшему брату, что он достоин руки его сестры, а девушке, что она найдет в нем не только опору в жизни, но и любящего мужа.       Бэль давно уже крепко спала и видела приятные сны, а Бофур все никак не мог пересилить себя и покинуть ее общество, ее объятия. Объятия, что положили начало маленькому огоньку, разгорающемуся с каждым прикосновением. Именно тем утром он уже видел в ней не забавную хоббитянку в мужской одежде, а необычную девушку, не видящую трудностей на своем пути.       Парень с усмешкой вспомнил, как наивно пытался предостеречь Бэль от этого путешествия, описав дракона как можно страшнее, но вышло все точности наоборот; девушку это только раззадорило, и она с радостью собрав вещи, отправилась с ними в этот поход.       Мысли Бофура обратились в будущее, и он теснее прижал Бэль к себе, не желая отпускать ее, защищая от привидевшегося ему возможного горестного события.       Скоро они неминуемо придут к цели, к Одинокой Горе, к дракону, пламя которого уже развеяло тысячи жизней, пламя которого собирается отобрать и его маленькое счастье. Нет, он не сможет отпустить ее к змею, запрет в ближайших комнатах, оставив брата присмотреть, и сам отправился в бой, или уговорит Торина сделать так.       Что будет с ним, Бофуру было уже неважно, но он решил, что главное не пускать Бэль к дракону, оградить ее от этого.