Время не разлучит нас

      — Расслабься.       Кровь вмиг прилила к мочкам белоснежных ушей Лань Чжаня, отчего кожа вспыхнула красным. Вэй Ин был доволен результатом. Он вновь приник губами к затвердевшей головке члена любовника, сочившейся белесой жидкостью. Когда кончик языка коснулся чувствительного места и слизал капельку, Ванцзи запрокинул голову, отчего черные волосы еще больше рассыпались по истерзанной шрамами спине. Его тонкие пальцы сильней стиснули прядь волос Вэй Ина и потянули вниз, заставляя их владельца с легким шипением задрать подбородок к потолку. В эту же секунду рот Старейшины Илин накрыли нежные губы, которые хотелось терзать.       Язык Лань Чжаня проник во влажный рот Вэй Ина и сплелся с еще более шустрым языком. Вэй Усянь повалил любимого на циновку, не разрывая поцелуй, и запустил пальцы в его волосы, слегка массируя кожу головы. От этого движения щеки Ванцзи вспыхнули новым огнем, и он сильнее прижал к себе извивающееся тело Вэй Ина.       — Ты все еще краснеешь от моих прикосновений, — прошептал Вэй Усянь, отстраняясь от покусанных губ и проводя кончиком языка по их контуру. — Это возбуждает меня еще больше.       Внезапно он оказался на полу, а сверху над ним навис тот, который желал его каждую ночь. Лань Чжань смотрел на него затуманенным взглядом, выпрямив обе руки, чтобы запечатлеть каждую черточку лица Старейшины. Вэй Ин коварно прищурился, а после сомкнул ладонь на члене Лань Ванцзи. Играя подушечкой большого пальца с сочащейся головкой, даря ее обладателю стаю мурашек, Вэй Усянь произнес:       — Сегодня моя очередь играть.       Его влажные губы вновь сомкнулись, вбирая в рот покрасневшую головку. Кончик языка блуждал от основания члена к сочащейся белесой жидкостью дырочке, заставляя Лань Чжаня шипеть от наслаждения. Он вновь дернул Вэй Ина за волосы и уткнулся губами в распухшие губы любовника, но тот легко отстранил его от себя.       — Еще не время, Ханьгуан-цзюнь, — прошептал Вэй Усянь, возвращаясь к развратному делу.       — Гэгэ, — шептал он каждый раз, когда прокладывал дорожку из поцелуев к чувствительной головке. — Гэгэ...       — Вэй Ин, я... — Жаркий шепот Лань Ванцзи сменился рыком. Белые капли застыли на распухших от страстных поцелуев губах Вэй Ина. Мужчина тут же слизал сперму, не оставляя и маленькой капли.       — Опять... проглотил? — спросил Лань Чжань, ложась на циновку.       Вэй Ин провел кончиком языка по губам, на которых еще оставался след от постыдного дела, и лег рядом с любимым.       — Ты же знаешь, что твое семя для меня как «Улыбка Императора»: выпью все без остатка. Ну вот, ты опять покраснел, Лань Чжань! Ты же знаешь, меня это возбуждает.       Коснувшись кончиками пальцев белоснежной кожи щеки Лань Чжаня, Вэй Ин запечатлел на ней невесомый поцелуй. Затем мужчина поднялся с циновки, посильней запахнул полы черного с красными узорами одеяния, заправил за ухо выбившуюся прядь черных, как смоль, волос, через плечо улыбнулся Ванцзи и вышел из помещения.       Лобная лента Лань Ванцзи в беспорядке лежала на полу, как, в прочем, и остальная одежда. Он нехотя встал со сбитой циновки и на подрагивающих от испытанного наслаждения ногах направился к одеянию, лежавшему белоснежной кучей.       Когда мужчина вышел вслед за Вэй Усянем, то застал любовника у дерева, к которому был привязан Яблочко. Ослик жадно грыз яблоко, минуту назад покоившееся на ладони Вэй Ина. Сейчас же мужчина сдернул с волос красную ленту и пытался по-новой собрать хвост. Краем глаза Старейшина Илин увидел Лань Ванцзи, взглядом искавшего его.       — Лань Чжань! — раздался радостный голос, зовущий Ханьгуан-цзюня. Лань Чжань босыми ногами спустился на зеленую траву, пахнувшую свежестью. Кожу холодили капли росы.       Вэй Усянь бежал к нему навстречу, готовясь с объятиями запрыгнуть на любимого человека, но не рассчитал силу своей любви, отчего тут же сбил с ног Лань Ванцзи. Оба мужчины лежали на мокрой траве, но у каждого было свое состояние: один не мог понять, что произошло, поэтому пребывал в небольшом шоке, а другой заливался смехом и не мог остановиться. Яблочко смотрел на них несколько минут, а затем фыркнул и вновь принялся грызть яблоки, которые обронил Вэй Ин.       Внезапно звонкий смех прекратился. Лань Чжань был готов поклясться, что в этот миг в глазах Вэй Ина блеснул коварный огонек. Мужчина самопроизвольно тяжело сглотнул, отчего Вэй Усянь улыбнулся, а затем вновь захихикал. Он склонился над ухом Лань Ванцзи, а затем прошептал, обжигая кожу горячим дыханием:       — Не сейчас. У нас впереди еще целая ночь.       Кровь вновь хлынула к щекам, даря бледной коже заметный румянец.       Вэй Ин поднялся на ноги и подошел к Яблочку. Он положил ладонь на загривок ослика, отчего тот внезапно фыркнул, но тут же расслабился. Ванцзи склонился, чтобы поднять лежавшее на земле яблоко, и подал его ослу. Яблочко тут же подцепил губами фрукт и со звонким хрустом продолжил свой завтрак. Тем временем мужчина в белоснежном одеянии приник к губам мужчины в черном. Яблочко, прикончив яблоко, посмотрел на них, а затем вновь недовольно фыркнул. Тогда Вэй Усянь, на минуту отстранившись от Ванцзи, высунул язык, дразня ослика.       — Не смотри на меня так, — шутливо ответил он на недоумевавший взгляд животного. — У тебя вряд ли будет такое счастье.       Яблочко подцепил с земли последнее яблоко и, хрустя, посмотрел на хозяина, словно говоря: «Зато у меня всегда будут яблоки».       Лань Чжань со спины обнял Вэй Ина. Взгляд Вэй Усяня был устремлен вдаль.       — Как хорошо стоять так с тобой, — тихим голосом проговорил Старейшина. — Я сразу забываю обо всем. Кажется, что в этом мире только мы с тобой...       Услышав последние слова, Яблочко недовольно фыркнул.       — ...и Яблочко, — закончил Вэй Ин.       Лань Ванцзи положил подбородок на худенькое плечо любимого человека. Его руки сильнее обвили стройную талию Вэй Усяня.       — Я хочу сделать тебе незабываемый подарок, — прошептал он.       От любопытства в глазах Вэй Ина заблестел огонек.       — Подарок? — спросил он. — А какой?       Ванцзи коснулся губами основания его шеи, а затем прошептал:       — Подарок на то и подарок, чтобы тайное заранее не стало явным.       — Так нечестно, — пробубнил Вэй Ин. Он развернулся в объятиях, тем самым встав к Лань Чжаню лицом.       — Нам нужно полететь в одно место, — ответил Лань Чжань, целуя Старейшину в лоб.       После этих слов перед ними появился Бичэнь, купающийся в голубоватом сиянии.       — Мы... полетим на нем? — сглатывая, спросил Вэй Ин.       — Мгм, — неизменно ответил Ванцзи.       — Может быть, я поеду на Яблочке?       В ответ Лань Ванцзи обхватил Вэй Усяня за талию и поставил на лезвие меча, а затем запрыгнул сам, и они окончательно поднялись в воздух. Вэй Ин смотрел на Яблочко, обезумевшим взглядом глядящего на них с земли.       — А как же он? — спросил Старейшина Илин.       — За ним присмотрят, — ответил Ханьгуан-цзюнь.       Они отправились в путь, рассекая воздух лезвием летевшего меча, и лишь вдалеке раздался еле слышимый голос Вэй Ина: «Яблочко, веди себя хорошо!»       А тем временем в месте, которое и было подарком для Вэй Ина, сидели трое юношей. Один из них месил тесто, другой чистил перцы, а третий бегал по комнате с мокрой тряпкой в руке и пытался оттереть пыль и грязь с серых стен.       — Сычжуй, как там тесто? — спросил юноша, оттиравший засохшую грязь со скамьи.       — Цзинь Лин, что произойдет, если твой дядя увидит, как ты моешь скамью? — ответил вопросом юноша, чистивший перец.       — Он не придет, если его не пригласили.       — Цзинъи, у тебя уже все готово? — спросил Сычжуй. — Мне нужны перцы.       — Что ты собрался с ними делать? — поинтересовался юноша, но все же поставив рядом с тестом корзинку перцев.       — Сделать из них начинку для пирога, конечно же.       От этих слов из рук Цзинь Лина выпала тряпка, а лицо Лань Цзинъи побледнело.       — Начинка для пирога?! — в один голос закричали юноши. — Ты издеваешься?!       — А что в этом плохого? — почесал затылок Лань Юань. — Я больше вас знаю о вкусах учителя Вэя. Он обожает острое.       Цзинъи сел на только что вымытую скамью и кулаками подпер щеки.       — Если бы я знал, для чего тебе перцы, то отказался бы их чистить.       — А я бы этой мокрой тряпкой, — бушевал Цзинь Лин, треся перед носом Сычжуя тряпкой, — отхлестал тебя.       — Вы глухи? — заступился за себя А-Юань. — Я же сказал, что этот пирог для Старейшины Илин, а не для вас. Для остальных гостей будет пирог с другой начинкой.       Юноши тут же облегченно выдохнули.       Сычжуй бросил в тесто нашинкованные перцы, а затем начал придавать ему форму пирога. Цзинь Лин вновь начал бегать по комнате с тряпкой в руке. Только Лань Цзинъи сидел без дела, грустно вздыхая. Он взглядом следил за мечущимся юношей в золотом одеянии.       — Молодая госпожа Цзинь, быть может, вам помочь с уборкой?       От этих слов рука юноши, сжимавшая конец тряпки, в гневе затряслась.       — Что ты сказал? — процедил он сквозь зубы. — Да я тебе ноги переломаю за такие слова!       — Это я тебе ноги переломаю.       От до жути спокойного голоса, раздавшегося из дверного проема, Цзинь Лина пробрала дрожь. Взгляд троих юношей обратился к застывшей фигуре в фиолетовом одеянии. Пальцы гостя потирали кольцо, что было явным признаком его негодования.       — Д...дядя? — заикаясь, спросил Цзинь Лин. Он тут же бросил тряпку в сторону скамьи и вышел в центр комнаты. — Что ты здесь делаешь?       Он пытался изобразить на лице радость от неожиданной встречи с Цзян Чэном, но губы дрожали. Глава ордена Юньмэн Цзян вошел в комнату, продолжая потирать Цзыдянь, а затем с силой стиснул пальцами хрупкое плечо племянника.       — Если еще раз оставишь какую-то жалкую писанину на моем столе, повествующую о твоем побеге в неизвестное мне место, то точно лишишься ног. Лично предупреждай меня, понятно?       Цзян Чэн выпустил плечо из хватки, а затем сел на скамью, с которой тут же спрыгнул Лань Цзинъи. Юноша устремился к Сычжую, чем-то посыпавшему готовый к отправке в печь пирог.       Когда пирог готовился, в помещении наступила кладбищенская тишина. Юноши боялись шумно дышать, так как думали, что лишний звук заставит взбеситься Цзян Чэна. Но мужчина продолжал спокойно сидеть, скрестив руки на груди.       — Где Вэй Ин и Лань Ванцзи? — спокойным голосом спросил он троих юношей, при этом холодным взглядом одаривая лишь одного — своего племянника.       — Еще в пути, — ответил Сычжуй, — но в скором времени должны прилететь. Бичэнь господина Лань очень быстр.       Цзян Чэн лишь незаметно кивнул в знак согласия, а затем прикрыл глаза. Но через несколько секунд мужчина округлил их, глядя на вошедшего человека.       — Лань Хуань, — загадочно прошептал Цзинъи.       Юноши тут же отошли к окну, занавешенного легкой тканью, а затем поприветствовали главу ордена Гусу Лань. Но мужчина не посмотрел в их сторону: его взгляд был прикован к главе ордена Юньмэн Цзян.       — Цзян Чэн, — одними губами произнес он сладкое для его языка имя.       — Не подходи ко мне, — так же ответил ему Цзян Чэн.       Сычжуй дернул руку Цзинь Лина, привлекая внимание.       — Что между ними произошло? — спросил юноша.       Но в ответ лишь получил пожимание плечами.       — Дядя ни за что на свете не расскажет мне о том, что происходит в его душе, а тем более про то, что происходит в его жизни.       Цзян Чэн поднялся со скамьи и подошел к выходу, обходя Лань Сичэня, словно препятствие. Мужчина схватил его за рукав и прошептал: «Цзян Чэн».       — Отпусти меня! — прорычал мужчина. Следившие за ними юноши были готовы поклясться, что в какой-то миг появилась вспышка фиолетового цвета.       Но Лань Хуань стиснул пальцами запястье Цзян Чэна.       «Не убегай от меня», — читалось в его глазах. Глава ордена Юньмэн Цзян сглотнул слюну, а затем на секунду отвел взгляд, но после этого его глаза вспыхнули злым огнем.       — Пусти! — скрепя зубами выпалил он, ударяя по руке мужчины, сдерживавшего его.       В этом момент раздался громкий хлопок, словно что-то взорвалось. Юноши вскрикнули от испуга. Комната вмиг заполнилась едким запахом дыма.       — Пирог, — прошептал Сычжуй. — Кажется, я переборщил с Воздушной пыльцой.       — Воздушной пыльцой?! — вопросил Цзинъи. — Ты добавил в него Воздушную пыльцу?! Ты совсем идиот?       — Я думал, она сделает тесто более воздушным, — оправдывался Сычжуй.       Цзинь Лин распахнул окно и дверь, чтобы освободить комнату из дымового плена. Проходя мимо замеревших глав орденов, его взгляд на несколько секунд застыл на дяде, лицо которого исказила едкая улыбка. Юноша не представлял, что сейчас испытывает этот мужчина.       — Поели пирогов, да, Лань Юань? — саркастически спросил Лань Цзинъи, пихнув локтем в бок Сычжуя. — Скоро прилетят Старейшина Илин и молодой господин Лань, а у нас ни подарка, ни праздничного ужина. А кто-то хотел накормить их пирогом с перцем.       Лань Сичэнь выпустил из хватки успевшую затечь руку Цзян Чэна и вышел из дома. Мужчина в фиолетовом одеянии вновь сел на скамью и запустил пальцы в волосы.       — К чему такие приготовления? — спросил он скорее себя, нежели юношей. — Для какой-то годовщины совместной жизни припахать двоих учеников клана Лань и моего племянника... Ненавижу все это. — Его голос сошел на шепот.       В глазах защипало, отчего по щеке незаметно скатилась прозрачная капля. Он не смел выйти из помещения, поэтому продолжал сидеть на скамье. А юноши — делать вид, что не замечают всей душевной боли, которая отражалась на его лице.