Край света

Мэрла разбудили голоса. Он еще немного полежал с закрытыми глазами, но потом все-таки сел, подтягивая под себя ноги, тяжело ворочая затекшей шеей. День уже давно свернул к вечеру, длинные тени деревьев протянулись почти до самой реки. В воде возились двое этих шнырей, за какие-то невнятные грехи оказавшихся на его попечении. Судя по восторженному писку Чарли, младшенький словил черепаху. Сейчас она наверняка… точно! До него донесся ее радостный взвизг и сердитый голос Дэрила: — Да не суй ты ей пальцы! Ну что ты пальцы везде суешь! — Это у нее клювик, да? Клювик?! Какая хорошенькая! — Клювик, клювик. Которым она тебе пальцы нахуй отхреначит, если будешь их так нагло в морду ей совать. — Не наговаривай на нее. Дай, я ее поглажу. Ты же хорошая? Хорошая? Или ты мальчик? Дэрил, это мальчик? — Да откуда я знаю-то… Мэрл фыркнул и поднялся. Детский сад. Хотя… это он уже так… ворчал. Вчера-то они сработали как надо. Как большие. И еще ему невнятно помнилось, что между ними что-то там произошло, какая-то ссора, что ли… но, похоже, сейчас все было в порядке. И его это устраивало. Не хватало еще всяческих танцев с примирениями за мизинчик и прочего. На столе стояла накрытая сковородка и что-то еще, заботливо укутанное в его собственную футболку. Мэрл приподнял крышку. Подогретая фасоль, бекон, колбаски, здоровенный кусок омлета. Подпеченный помидор. Нарезанный огурец. Прихваченные огнем тосты. Все еще теплое. Он развернул футболку. Железный чайник, от которого пахнуло кофе. Рядом кружка и его коробочка с таблетками. Мэрл хмыкнул и глянул в сторону воды. Ухмыльнулся, почесывая подбородок. Щетина. А вот этого он не терпел. Всей этой расхлябанности. Поглощение хавчика придется отложить. Он уже раскрыл свой дорожный набор, уже подправил на ремне лезвие бритвы, уже взбил в металлической мисочке помазком пену, уже приладил поудобнее на столе небольшое зеркало, как в нем, за его спиной, отразилось что-то розовое: — Ты почему не ешь? — Побреюсь и поем, — Мэрл прошелся лезвием по левой стороне шеи. Глаза Чарли внимательно следили за каждым его движением. — Тебе лучше? — Намного. — А Дэрил поймал черепаху! — Да я уж слышал. — Я предлагал сделать из нее ужин, — за розовым хаером показалось широкое голое плечо. — Нет! — возмущенно пискнула Чарли. — Нет! Она же живая! — То есть то, что сосиски или бекон раньше были живыми, — Мэрл перешел на правую сторону шеи, — тебя не трогает. А черепахи, значит, трогают, — он поймал ее взгляд в зеркале. — Тогда то, что моряки раньше брали их с собой в качестве живых консервов, которые есть-пить долго не просят, тебя должно взволновать особенно сильно. И это, кстати, не могло не сказаться на черепашьей численности. В отрицательную сторону. — Что? — ее глаза расширились, зрачки разметнулись на всю радужку. — Да как же можно! Как их вообще можно есть! — Всех можно есть, — Мэрл выпятил вперед челюсть, оценивая фронт работ, — но не всех — вкусно. Вороны вот жестковаты. Чайки тоже так себе. И пованивают. — А ежи псиной отдают, — фыркнул Дэрил. — Акулы — сплошное ссанье. И летучие мыши не зашли. Но вот если опоссума зажарить или белок затушить… — Да вы какие-то варвары! — мгновенно завелась Чарли. — Дикари! — Да ладно, — Мэрл погрозил ей бритвой, — это у тебя двойные стандарты. Кого-то жрать, значит, можно, а кто-то, значит, черепаха. — Даже слушать не хочу, — Чарли подскочила и, размахивая руками, направилась к стоящим в стороне пикапу с байком. — Даже думать не хочу. Даже и не говори мне ничего! Я лучше пойду что-нибудь сухое себе найду. — Это ты зря! В Теннесси опоссум — вполне себе обычный корм! Рагу! Или целиком! Вкусно! — смеясь, крикнул ей вслед Дэрил. Чарли что-то злобно прошипела ему в ответ и скрылась за багажником. Мэрл ржанул и вернулся к зеркалу. На очереди была левая щека. Младшенький немного помялся и сел на лавку напротив него. — Мэрл, я… про вчерашнее… и про тогда… — У меня опять сестричка появилась? — Мэрл сердито вперился в виноватую морду Дэрила. — С косичками?! — Что? Я просто… — сильные ободранные пальцы сжались, кончики ушей будто бы встопорщились еще сильнее, — …извиниться… за все… Нет, это надо было заканчивать. Раз и навсегда. Мэрл отложил бритву и рявкнул: — Ой, вы посмотрите на нее! У сестрички жемчужинка с короны упала! Харэ! — он смотрел Дэрилу в глаза, не отрываясь — хищное серое в дикое серое, мерзлый лед во вспоротый лед — пытаясь влупить в него то, что не мог сделать уже много лет. — Харэ, бля! Заканчивай балет! Слушай, — продолжил он уже спокойнее, — я вчера брата нормального наконец увидел. Настоящего! Понимаешь? Без пиздостраданий. И мне, знаешь ли, понравилось. — Да пошел ты! — огрызнулся Дэрил. — Как с тобой говорить-то! Вечно ты как ебанько последнее… — Бля! — гаркнул Мэрл и вернулся к зеркалу. — Да ебать-копать! Ну сколько можно! Ну ошибся, налажал. Ну не раз. Не два. Так сделай выводы! И прекрати лажать, бля! Прими свою лажу и иди дальше. Не лажая, бля! Извинения — пустое. Вода. То, что ты будешь делать, зная, как и насколько облажался, только это важно. Понимаешь меня? Дэрил опустил голову. Сжал челюсти. Кивнул. Дотыкая. Дотыкая! Вроде бы дотыкая! Мэрл выдохнул про себя, исподлобья поглядывая, как он берет со стола нож, начинает крутить его в руках, как что-то там соображает, как собирается и наконец-то начинает говорить о том, что нужно: — Я ночью разобрал контейнер. Там действительно диск выносной. И еще ноут запустил. — Иди ты! — Ага, — Дэрил воткнул нож в стол и теперь медленно поворачивал его по часовой стрелке. — Допер пароль. Как озарение. Или че там, бля. Он оттуда же. Из книжки. Цифры. Широта и долгота, где Флинт корабль ограбил — 62°17'22''; 19°2'40''. Я их помню. Мэрл даже не удивился. Память у мелкого всегда была что надо, а книжонка та — зачитана до дыр. — В общем, такое дело. На ноуте программа его есть. Я, правда, нихера не впер, как оно работает, но ты наверняка поймешь, че там как считает. А вот на диске только путевая карта. Без подробностей. Помнишь, он в записке писал, что бумажные карты разделил? Основные маршрутные где-то там возле своего дома, а с подробностями — в Саванне. Похоже, тут тоже самое. И ты знаешь, что я думаю… Вдруг младшенький осекся. Замер на полуслове. И тут Мэрл тоже почувствовал это. Это. Что-то вдруг изменилось. Начало мешать. Прокатилось холодным воздухом по загривку… Из-за деревьев к ним приближалось человек десять. С виду — крепкие южные фермеры. Шляпы, кепки, джинсы, клетчатая фланель. Ружья. — У нас гости, — коротко сказал он. — Вижу, — очень тихо ответил Дэрил, подбираясь. — От меня справа. За кустами. — Тогда сиди, как сидишь. Раскрутим все спокойно-ровно. Дэрил недобро ухмыльнулся, подтягивая к себе под столом дробовик. Мэрл добрился, наклонился к зеркалу, внимательно всматриваясь, не осталась ли еще щетина, убрал остатки пены своим любимым маленьким полотенцем, сложил бритву, вроде бы откладывая, а на самом деле — пряча ее в правой ладони. И медленно развернулся, нарочито расслабленно облокачиваясь на стол и заодно аккуратно прикрывая жилеткой пистолет за ремнем джинсов. — Чем обязаны? — вполне доброжелательно рявкнул он в сторону фермеров. — Сынок, — ответил тот, что двигался первым, седой и высокий, — думаю, ты сам знаешь. — В душе не ебу, — Мэрл перебросил ногу через лавку и чуть наклонил голову. — Говорят, разыскивают вас из-за того, что сейчас происходит. Из-за трупов этих ходячих. — А что еще говорят? — Мэрл был все также подчеркнуто доброжелателен. Он рассматривал подступающих к ним людей. Здоровые, мощные. Привыкшие гонять воров со своих полей, драться в барах, отстреливать зверье. Но не людей. И их драки были обычными. Пьяными. Не за жизнь. Поэтому они сейчас шли толпой, и наверняка так казались себе сильнее, чувствовали поддержку приятелей, шагающих рядом, и не понимали, что если — хотя почему «если»? «когда»! Мэрл уже точно видел, «когда»! — пойдет замес, они будут только мешать друг другу. Сталкиваться плечами. Врубаться в спину соседу в попытке поднять свой карабин. И Мэрла это устраивало. Потому что он пока не понимал, в чем дело, но чувствовал, что ничем хорошим это не закончится. — Говорят, видели вас в каких-то очень уж специфических обстоятельствах. Военные вот вчера тут всех объезжали, просили посматривать, не будет ли чужих. Уверены были, что вы где-то здесь. Нашли они тут что-то, точно подтверждающее. Следы какие-то. — Ну заебись, — протянул Дэрил, вытаскивая себе сигарету из пачки, прикуривая. — И че? Кто сказал, что это мы-то? — Братишка, — повернулся к нему Мэрл, — зачем недооценивать коллективный интеллект тупых, сбившихся в стадо. Наверняка у них есть какие-то групповые, — тут он хмыкнул, — мысли по этому поводу. Дэрил ржанул, плотнее упираясь босыми ногами в землю. Тело стало напряженной, взведенной стальной пружиной. Готовой моментально вскрыться. Как только это будет необходимо. — Они издеваются? — крикнул молодой порывистый парень, стоящий сзади. — Отец, они еще и издеваются! — Да нет, ну что ты, — хриплый голос Мэрла был полон меда и сарказма, — совсем не хотел никого обидеть. Случайно повезло. — Не ерничай, сынок, — старый фермер поднял вверх руку, останавливая уже загалдевших своих, — все равно с нами пойдете. Они же описания ваши оставили. Вот ты, судя по всему, ранее судимый Мэрл Диксон. А ты — состоявший на психиатрическом учете его брат, Дэрил Диксон. И где-то здесь должна быть молодая женщина с розовыми волосами, Шарлотта Барретт, сбежавшая из-под надзора полиции. Мэрл прищурился. Прикидывая. Выходило только одно — их где-то засекли, когда Чарли исполняла свой зомбоубийственный номер. Для неподготовленного наблюдателя — зрелище захватывающее. Быстро, быстро, еще быстрее. Листай, листай, листай память. Вот оно. Один раз их зажало целое стадо этих дохлых ублюдков прямо посреди небольшого городишки. На центральном перекрестке. Им с Дэрилом пришлось влезть на крышу пикапа, оставив Чарли в кабине. Ей тогда хватило минуты, не больше. И на перекрестке были камеры. Наверняка они еще работали. Или кто-то увидел их из окна. И сообщил. Дальше — просто. Пробить по номерам. И Чарли с ее хаером определить не составляло никакого труда, особенно если она была в полицейской базе. Вместе с хаером. И подать все так, будто они какие-то маньяки. Отличный ход. Если бы просто искали, просили содействия — никто бы не чухнулся. Сейчас все слишком озабочены собой и выживанием. А вот если сказать, что они связаны с этой хуетой… их сдадут сразу же. Без сомнений. С радостью и повизгиванием. Но это в его планы не входило. Как и сотрудничество с государством, от которого он ничего хорошего не видел и не ждал. — Я хуею! — очень грубо фыркнул Дэрил. — Ты кого-то еще видишь? И кто из нас двоих тогда розовая баба? — Видишь ли, сынок, — несмотря на то, что старикан изъяснялся вполне себе обходительно, явная неприязнь сквозила в каждом его слове, — у меня поля по обе стороны реки. И когда Джимми-младший, — он кивнул влево, — сегодня ехал на своей лошадке по броду, коров с того берега перегнать, он вас и заприметил. У нас-то тут отродясь никого с розовыми волосами не было. Он шагнул вперед, почти вплотную приближаясь к столу, за которым сидели Мэрл и Дэрил. За ним придвинулись остальные. Считающие их причиной всех своих несчастий. С трудом сдерживающиеся. Почти открыто агрессивные. Только ждущие повода, чтобы напасть. Похоже, во Флориде не все было так гладко, как им казалось до этого. — Дочка, — крикнул фермер, — где прячешься? Я тебя даже искать не буду! И знаешь, почему? Никто не говорил, что вы им целыми нужны! Да и вообще живыми! Смотри, дочка! — он поднял ружье. — Выстрелю сейчас одному твоему приятелю в руку, другому — в ногу… а то и в голову… И сама выйдешь! Ну, кто из них тебе больше нравится? В кого стрелять первого? Дуло его ружья практически уперлось в грудь Мэрла, чуть приподнявшего бровь. — Берданку свою убери от него. Дэрил быстро глянул назад. Из-за пикапа вышла Чарли. Очень бледная. С блестящими глазами. И с чем-то темным в правой руке, почти не определяющимся в бликах предзакатного солнца. — Вот! — обрадовался фермер. — Вот! Умница же! Понятливая! А теперь спокойненько, дочки-сыночки, не дергаясь, идете с нами… — Это правда? Это вы? Вы? Вы во всем виноваты? — внезапно выкрикнул тот молодой, порывистый. — Это из-за вас? Вас? И мама! И Джинни! И остальные! Зачем теперь ждать?! Чего? Суда? Давайте сами убьем их! Убьем! Его крик взлетел вверх над рекой. Сначала оставаясь одиноким, затихающим где-то в небе… а потом кто-то подхватил его. И вот они уже все разом заговорили, похоже, снова и снова повторяя что-то много раз сказанное, ворча что-то угрожающее, все ближе, все плотнее сжимаясь вокруг стола всей толпой. Мэрл усмехнулся. Неужели они думали, что он будет что-то говорить. Оправдываться. Их же не интересовало, что он скажет. Им просто нужен был кто-то виноватый. На кого можно свалить все происходящее. И было уже неважно, правда это или нет. Поэтому еще совсем немного. Минута. Не больше. Мэрл выдохнул, расслабляя все мышцы, а затем втянул носом воздух, машинально концентрируясь на будущем первом броске. — Тихо! — крикнул старый фермер и выстрелил вверх. — Тихо! — он снова обратился к Мэрлу. — Нет у тебя выбора, сынок. Видишь, какие мальчики у меня лихие-горячие. Пойдем. А то кончим вас прямо здесь. Этот вариант мне даже как-то больше нравится. — Так я все равно никак не пойму, папаша, — прищурился на него Мэрл. Что-то еще было в этом. Что-то еще, кроме прямой и понятной мести. Что-то важное, ради чего все эти мудилы оторвали жопы от своих лошадей, — тебе-то что со всего этого? Пристрелить — ладно, это я понимаю. Но властям сдать… — он покачал головой, — не по-нашему это. Он видел их пальцы на спусковых крючках. Сжатые губы. Взгляды исподлобья. Ощущал волну яростной готовности к драке от Дэрила. И какое-то странное бешенство от стоящей вдалеке Чарли. Мир сжался. Время остановилось. Напряжение стало почти осязаемым. Его можно было взять в руки и слепить из него нервный серый ком. А можно было рубануть топором и увидеть разлетающиеся в стороны искры. — Так денег за вас дают. Много. И защиту обещают. Сынок, ты только без обид — или вставай и иди с нами, или я пристрелю тебя, — он поднял ружье, — прямо здесь. И всех твоих. Каждый теперь сам за себя. Извини. — Ну тогда и ты извини, папаша. Извини. И его слова стали триггером, взорвавшим ставшее таким тесным пространство. Мэрл еще не договорил, а Дэрил уже вскочил, разворачиваясь и швыряя нож в горло ближайшего к нему человека. Подхватывая дробовик. Подкидывая ногой скамейку и одним пинком отправляя ее в сторону толпы. Он еще не успел закрыть рот, как Чарли подняла руку и выстрелила. Четко, ровно. Как в тире. Да и сам он, вместе с последним своим словом, перехватил дуло направленного на него ружья, дернул его вверх и мягко скользнул вправо. Поворачиваясь. Одним привычным движением раскрывая бритву. И вскрывая глотку старого фермера. Кровь фонтаном взметнулась вверх. Мэрл оттолкнул его, судорожно хватающегося руками за воздух, за шею, и двинулся дальше, выхватывая пистолет из-за ремня. Удар вправо. Уклониться. Блокировать. Удар ногой. Вырвать ружье, выстрелить в грудь. Раз, другой. Быстро. Краем глаза заметить, как Дэрил стреляет кому-то в лицо, а потом с размаху бьет прикладом назад, добивает ногой. Как Чарли — белее белого, с закушенной губой — кладет выстрелы один за другим. Не промахиваясь. И снова ударить. Разбивая кости. Слыша хруст и вой. Выстрелить в висок. Свернуть шею. Полоснуть бритвой. Еще. Удар. Выстрел. Все. Все? Все. — Это че за хуйня была? — пробормотал Дэрил, оглядываясь, вытирая пот и кровь с лица. — Сраные колхознички, — мрачно ответил ему Мэрл. — Ладно бы еще во имя высокой цели, но нет. Только деньги. Убить, подзаработать. Совсем охуели. Пришла незамеченная до этого боль — пропущенный удар по ребрам, выбитый палец. Поморщившись, он дернул за него, вправляя. Посмотрел на брата. Тот выглядел вполне себе комплектным. Легкие шаги сзади. Мэрл оглянулся. Чарли бросила на стол пистолет. Кровь из прокушенной губы стекала по ее подбородку. Кровь от ссаженной пулей кожи струилась по ее плечу. — Зачем вылезла? Выпороть бы тебя, — сказал он, оглядывая ее с ног до головы, — только боюсь, не удержусь и выебу. А так неплохо, да. — Я же говорила, что хорошо стреляю, — ответила она. Ее губы дрожали. — Но вы же чертовы шовинисты. Никогда не слушаете. И не даете ничего делать. — Тогда не торчи столбом в следующий раз, — проворчал Дэрил, — а то стоишь, как хуй на именинах. — Чем богаты, — Чарли пожала плечами, садясь на край лавки, цепляясь трясущимися руками за край стола. — Я правильно понимаю, что их тебе не жалко, — хмыкнул Мэрл, осматривая трупы, — а черепашек вот жалко. — Что-то не припомню, чтобы черепашка тыкала в тебя Ремингтоном, — кажется, только в этот момент Чарли поняла, что у нее изо рта течет кровь. Она подняла руку вверх, медленно провела по губам, изумленно посмотрела на ярко-красные пальцы, — в отличие от этих. --- — И за что тебя? — Мэрл пил виски прямо из горла, сидя на удобной деревянной лавке под окном дома, в котором они обосновались. — Есть хотела, — Чарли устроилась чуть выше, на подоконнике, и болтала голыми ногами прямо над лавочкой. Она постучала Мэрла по плечу и протянула руку. Он вложил в нее Джека вместе с Дэниэлсом. — Тиснула по мелочи из магазина. Считай, в детстве. А потом чуть что — сразу думают на Чарли. Городишко маленький. Я же вообще проблемная. Не вписываюсь. А тебя? — Мелкий жрать просил, — понимающе хмыкнул Мэрл, — а денег не было. Я еще пацан совсем был, не работал. Отца грохнули, мать с горя немного… того… — он покрутил пальцами, — а этот голодный… Тогда его, кстати, на учет и поставили, что вдруг он… как мать… Короче, поймали меня. По неопытности. Присел ненадолго. Но я шустро там раскаялся, все дела. Отпустили. — Больше не воровал? — Больше не ловили, — фыркнул он. Чарли расхохоталась во все горло, возвращая ему бутылку. Послышался рев мотора. Во двор въехал огромный черный пикап. Из кабины выпрыгнул Дэрил. — Самый приличный на той стоянке, — проворчал он. — Удобный. Приподнятый. Труба выведена. Решетка укрепленная. Полный фарш. Багажник — что надо. Байк твой влезет. Вещи. И ключи были под козырьком, — он завалился на лавочку. — Но мне все равно кажется, что надо было сразу подальше съебать, а не в этих курортных домишках отсиживаться. — Да не, — Мэрл протянул ему бутылку, — нормально. Если уж эти вчера решили, что мы транспорт свой бросили, то местные в жизни ни до чего не допрут. Вещи перекинем и двинем. Дэрил глотнул виски. Тепло. Хорошо. Тишина. Мышцы понемногу отпускало. И еще рядом был закинувший руки за голову Мэрл. И голые ноги Чарли. Такие белые в этой темноте. Чуть протяни ладонь — и вот они. И она сама. Вместе со своими ногами. В одной футболке. Как магнит. Притягивающий к себе. Призывающий прикоснуться. Попробовать. Снова. Они молчали. Но что-то происходило в этом молчании. Что-то важное. И совершенно непонятное. Свежий ночной воздух почему-то становился все плотнее и гуще. Дэрил почти физически ощущал струящийся вокруг них пар. — Как думаешь, карамелечка, не расширить ли нам список твоих услуг по нашему семейному контракту? — раздался голос Мэрла. — В какую сторону? — хихикнула Чарли. — Собираешься добавить услуги по отстрелу угрожающих жизни фермеров? Много доплачивать собираешься? И чем? — Натурой, — ржанул он. — Я ж в основном в сторону снятия разнообразного напряжения… — Тогда становится понятно, зачем ты мне так настойчиво предлагал вискарик, — развеселилась она. — Если вовремя не предложить вискарик, — мурлыкнул Мэрл, — можно навсегда остаться просто друзьями… — Не поздновато ли ты спохватился… — Чарли взвизгнула, потому что Мэрл одним движением стянул ее вниз, на лавочку. — Кисонька… — мягко сказал он, скользя пальцами по ее коже, — кисонька… — Чарли… — Дэрил медленно накрыл ладонью ее колено и двинулся вверх, к бедру. — Да… — прошептала она, — да… — ее дыхание сбилось. И сразу стало тесно. Так тесно. И почти невозможно дышать. Только прикасаться. К этому дрожащему, внезапно ставшему таким горячим телу. Ловить ее приоткрытый рот. И влажный, тугой язычок. Рука Дэрила легла на ее шею, разворачивая ее лицо к себе. Горло Чарли дрогнуло под его пальцами, когда его губы скользнули по ее рту. И когда ладони Мэрла двинулись по ее телу. Одна вверх, накрывая грудь, другая вниз, к уже так широко распахнутым для него ногам. И она тихо и рвано застонала в рот Дэрилу, как только пальцы Мэрла сдвинули в сторону тонкую полоску трусиков и скользнули под них. И она выгнулась в их руках, подставляя грудь склонившемуся над ней Мэрлу, раскрывая губы навстречу тут же прижавшемуся к ним Дэрилу. Чека гранаты выдернута — пути назад не было. Горение — секунда нежности; две секунды мягкости; три секунды ласки. Детонация — рев крови в ушах; шумное дыхание; заходящееся ударами сердце; яростная дрожь по всему телу; туман в глазах. Все. Взрыв. И их снесло им, как ветром с молока пену. Жарко. Сильно. Задыхаясь. Торопливо и быстро. Почти разрывая одежду трясущимися пальцами. Потому что губы Чарли уже так горячо впечатались в губы Дэрила, влажно прочерчивая языком по их контуру. Потому что руки Чарли уже рванулись вниз по мощному телу Мэрла, пробегая кончиками пальцев по всем его мышцам. Ей было смертельно нужно скользнуть внутрь рта Дэрила, столкнуться с ним языком. Почувствовать его. Ей было жизненно необходимо как можно скорее коснуться пылающей кожи Мэрла. Ощутить его. А потом встретить своими губами его рот, до хруста распахиваясь ему навстречу. Почти до боли. Почти кусая. А потом расстегнуть джинсы Дэрила и скользнуть внутрь. Обхватывая. Поглаживая. Сжимая. Дэрил чуть не зарычал, когда его член вспыхнул дикой пульсацией в ответ на ее легкие движения. Он поймал взгляд Мэрла. Тот понимающе ухмыльнулся и кивнул, еще раз проскальзывая губами по рту Чарли, а затем подталкивая ее, разворачивая к Дэрилу, который приподнял ее к себе на колени. Выше. Еще выше. И вот она уже прижималась к нему, такая горячая, такая лихорадочно кусающая губы. С такой готовностью раскрывающаяся ему. Ее грудь скользила вверх и вниз по его телу, ее упругие бедра двигались вперед и назад под его ладонями. И ее пальцы снова так нагло скользнули вниз по его животу, пробираясь к его члену, и она снова так жарко потянулась к его губам… Он резко подбросил ее вверх, тут же опуская на себя. Тесную, все еще такую тесную. Что-то жарко шепчущую ему на ухо. И тут же начиная двигаться, не давая ни ей, ни себе ни секунды. Чувствуя, что нужно. Нужно. Поднимая ее вверх. Выгибающуюся. И опуская ее вниз. Вскрикивающую. Не отрываясь от ее трепещущих губ. Съедая каждый ее стон. Толкаясь в нее. Стискивая пальцами ее бедра. До боли. До осатанения. Быстрые, быстрые, скользящие и дикие поцелуи. Вкус ее крови во рту, от которого терпкое возбуждение стало особенно жадным. Еще сильнее, еще. И она отдавалась ему. Вся. Целиком. Полностью передавая ему контроль над собой. Это сводило его с ума. Заставляя еще плотнее вбиваться. Зная, что можно. Можно. Обнимая ее. Присваивая ее. Не собираясь никому отдавать. Потому что теперь это была собственность. Их собственность. И эта нежная кожа, и эта мягкая грудь, так плотно прижатая к нему, и эта чуть прикушенная губа, с которой опять капала кровь. Рыча, все-таки рыча, он снова слизнул ее. Ускоряясь. Почти сходя с ума от разрывающего его жара. От того, как она сжимала его в себе, почти выворачивая наизнанку. Впиваясь в нее пальцами. Вцепляясь в нее зубами. И ощущая огненную волну, напрочь сметающую его. Вместе с ней. Мэрл потянул ее к себе. Все еще дурную, дрожащую. Накрыл ртом ее губы, втягивая в себя ее вкус, сейчас чуть солоноватый, с привкусом крови. Ее глаза распахнулись. Она прижалась к нему. Так порывисто. Так ласково. И требовательно. Он ухмыльнулся, медленно поднимаясь, утягивая ее вверх за собой, скользя пальцами по ее влажной коже, сначала мягко, а потом все жарче, яростнее. Чувствуя, как снова сбивается ее дыхание, как она начинает нетерпеливо дрожать, как жадно вцепляется в его плечи, как прикусывает его губы. И тогда он резко развернул ее, прижимая к себе спиной. С силой вдавливаясь в нее бедрами. Ощущая ее мгновенное встречное движение. И тогда он положил руку ей на спину и чуть наклонил. Плавно. Уверенно. Чарли с удовольствием прогнулась под его рукой. Вкусно. Податливо. Позволяя его горячим ладоням поднырнуть под ее живот, а его пальцам — скользнуть в нее. Такую влажную. Такую растекающуюся. Для него. Мэрл чуть приподнял ее бедра. Вверх. К себе. И вошел в нее. Одним длинным движением. Ее мокрые и плотные стеночки сильно обхватили его член... и вся его выдержка покатилась к хуям. Потому что она изогнулась. В стоне. Подставляясь. С горящим желанием. Поворачивая к нему голову. Жарко глядя на него. Снизу вверх. Не отрывая от нее взгляда, он подался подался назад, заставляя ее резко выдохнуть, а потом снова вперед. Наклоняясь к ней, вцепляясь в ее шею, обжигая ее кожу своим дыханием. И двигаясь, двигаясь. В таком живом и жарком теле. Почти грубо. Почти резко. Ощущая ее дрожь. Ее жажду. И если до этого каждая его жила была завязана в тугой узел, каждая мышца стянута крепким жгутом, то сейчас они распускались. Понемногу. С каждым его толчком внутрь нее. Мэрл рванул Чарли вверх, накрывая ладонью ее шею, чтобы ощутить безостановочные упругие движения ее горла с каждым вдохом. Яростно. Сильно. Все быстрее. Наконец-то чувствуя раскаленный удар в низ своего живота. Освобождающий его. И пылающий жар, растекающийся внутри нее. К ночи понемногу возвращалась свежесть. Чарли уютно улеглась на лавочке, пристроив голову на бедро Мэрла, а скрещенные ноги закинув на широкое плечо Дэрила. — Все-таки я какая-то развратная, — сказала она задумчиво. — Дааа, — довольно протянул Мэрл, доставая сигареты. — Нееет, — тут же ответил Дэрил, опуская ее ноги к себе на колени. — Развратная, — печально повторила Чарли, проводя пальцами вверх и вниз по животу Мэрла. Она помолчала. — Слушайте, ну как-то все это не очень нормально, наверно. Или нет? — А что тебя смущает? — Мэрл щелкнул зажигалкой и затянулся. — Меня лично все устраивает. — Меня тоже, — проворчал Дэрил, поглаживая бедро Чарли. — Как ни странно, — вздохнула она, — и меня тоже, — а потом добавила. — Слушайте, там вроде бы кровать внутри была. Большая. — Была, — подтвердил Мэрл, запуская руку под ее футболку, легко лаская ее грудь. — Была, — рука Дэрила двинулась выше, касаясь ее кожи одними кончиками пальцев. — Хорошо, — сказала Чарли, выгибаясь под их ладонями, — это хорошо.