Край света

Старенькие кроссовки все-таки подвели Чарли. Последнее, что она увидела, прежде чем покатиться кубарем по плотному паласу, закрывающему пол коридора и заглушающему все шаги — Мэрл, достающий из-за ремня пистолет. И ныряющий в распахнутую дверь. Пальцы Чарли впились в гадкий искусственный ворс, подтягивая непослушное тело, подбирая буксующие ноги… Выстрел. Сухой, короткий. Воплощающий безнадежность. Крик. Отчаянный, рвущий. Полный животной боли. Чарли кое-как поднялась и, шатаясь, уже не побежала, а побрела дальше, цепляясь за безразличные ко всему белые стены. Стылый металл двери. Проем. Больничная палата. Нет, апартаменты. Все такие же. Самые лучшие в этом крыле. Самые дорогие. Почти роскошные. Мэрл. Пистолет в его опущенной руке. Тяжелый и черный. Дэрил. Хрупкое женское тело в его объятьях. Мертвое и застывшее. Чарли замерла, зажав рот ладонью. Дэрил поднял глаза: — Что ты… — Что должен. Дэрил опустил голову, постоял несколько долгих секунд, потом очень осторожно, бережно подхватил тело на руки и положил его на высокую кровать с поднятыми бортиками. Отодвинул в сторону длинную стойку с капельницами и аппаратурой, поправил подушки, край сбитого одеяла. — Что должен… — медленно и глухо повторил он, проводя рукой по ее волосам, — должен… должен… но все должно было быть не так… не так… — А на что ты вообще рассчитывал, когда мы сюда ехали? — резко спросил Мэрл. — Что она, бля, в себя придет? Узнает тебя? Прижмет к груди? И вы, взявшись за руки, махнете качаться на розовых качелях? Двадцать лет не узнавала, а тут — узнает?! Или есть сама, бля, начнет? Последние два года не ела, а тут — начнет?! Очнись! Очнись, бля! Чарли не заметила молниеносного разворота Дэрила. Не осознала его. Просто только что она смотрела в его лохматый затылок, а затем внезапно увидела глаза. Холодные, бесстрастные. Будто бы из них одним махом вымели все эмоции. Всю жизнь. — А теперь скажи мне, — Дэрил медленно покачался на носках, — что ты не знал, — он чуть наклонил голову вправо. — Не знал, что все съебались. И что те, кто от них зависел — сдохли. Просто передохли в своих норах. От голода. От отсутствия помощи. Даже не имея возможности выйти. — Не знал, — Мэрл произнес это очень твердо. — Был уверен, что персонал останется. Если не весь, то часть. Здесь было бы безопасно. Ей в том числе. Особый уход ей сейчас не требовался. И мы должны были успеть до того, как они начнут экономить. На всем. — Хорошо говоришь, — протянул Дэрил, — складно. Я бы даже поверил, если бы не знал тебя. Ты же расчетливый сукин сын. Ты же все прикинул, да? Что я и взбрыкнуть могу? Заставлю тебя тут все для нее устраивать. Чтобы ее не бросили. Или за собой поволоку. А тебе же это не было нужно, правда? — Между прочим, она и моя мать тоже, — коротко ответил Мэрл. Только в этот момент Чарли поняла, что они очень медленно двигаются по кругу. Плавно и почти незаметно перетекают из одной точки пространства в другую. Не сводя друг с друга обманчиво-полуприкрытых глаз. — И поэтому ты у нее последний раз был… напомни, когда? — Когда подписывал документы на парентеральное питание, — Мэрл дернул щекой. — Не вижу смысла приезжать к тому, кто тебя не узнает. Или к тому, кто не собирается приходить в сознание. — Ну она же и твоя мать тоже, — Дэрил зло и саркастично выделил последние слова, абсолютно точно копируя обычные насмешливые интонации Мэрла. — Не была бы матерью, давно отключил бы ее, несмотря на твое нытье. Дешевле вышло бы. — А придушить подушкой, когда у нее все только началось, было бы еще дешевле, — мурлыкнул Дэрил. Он снял с плеча арбалет и очень аккуратно положил его на столик. И снова так жутко, так пугающе наклонил голову вправо, вперившись взглядом в лицо Мэрла. — Нет! Нет-нет-нет-нет… — тихо зашептала Чарли, делая неуверенный шаг. — Нет… нет, Дэрил… Мэрл же… вы же семья… семья… так же нельзя… — Подраться хочешь, — понимающе кивнул Мэрл. — Отомстить, что все так сложилось. Хотя бы мне. Не выйдет. Он вытянул руку, разжал ладонь. Пистолет глухо ткнулся в ковер. В другую сторону отлетели винтовка, мачете, второй пистолет. — Я не буду с тобой драться, — сказал он, — ни сейчас, ни потом. И я хочу, чтобы ты меня услышал. Ты же понимал, что так все и будет. Что придется это сделать. Иначе, конечно, но все же… Не верю, что не понимал. Так чего же ты хотел? — Убедиться, что она в безопасности! А если нет, то проститься! — заорал Дэрил в голос. — Проститься, бля! Хотя бы проститься! — и бросился вперед. Чарли закричала. Но ей ответил только нестройный рычащий хор мертвецов, запертых в своих тесных — и не очень тесных — комнатах. Братья были замкнуты только друг на друга. И ей сейчас рядом с ними места не было. Мэрл поднырнул под левый хук Дэрила, блокировал быструю серию ударов, легонько пнул его под колено и откинул от себя: — Много ярости, — его голос был спокойным, будто бы это был их обычный спарринг, — поубавь. Не бросайся. И ногами работай, ногами. Сколько раз я тебе говорил. Дэрил зарычал, сжал кулаки и рванул на него снова, нанося сильные и длинные удары. Мэрл только подставлял под них предплечья, полураскрытые ладони. Хмыкнул на пару пропущенных ударов в корпус. Резко подцепил ногу Дэрила, подсекая его, но не давая упасть, а одним движением разворачивая к себе спиной. Захватывая локтем горло. — Меньше злости, — прохрипел он Дэрилу на ухо, — подводит она тебя. Да ты послушай. Послушай, — говорил он, не обращая внимания на то, что Дэрил левой лупил его по ребрам. — Она же давно умерла, давно. Все, что здесь стоит, поддерживало только ее тело… Неуловимо для Чарли, Дэрил вывернулся и отскочил в сторону. Ухмыльнулся. Наклонил голову. Качнулся влево всем телом, а затем и резко выбросил корпус вперед. Пружинисто и мощно выпрямляя правую руку. Наконец-то доставая челюсть Мэрла. А затем кидаясь на него и ударяя еще, еще и еще, пока Мэрл наконец не взревел и не треснул его в бок изо всей силы. И они, схлестнувшись в одно — бешеное и свирепое — яростным вихрем закрутились по комнате. — Стойте! — Чарли бросилась к ним. — Да стойте же! Что же вы делаете! Стойте! Она рванулась, не отдавая себе отчета, не понимая, что делает, пытаясь оказаться между ними, ухватить чью-нибудь руку, удержать, оттащить… резкий, короткий взмах, случайный удар — и Чарли отлетела назад, врезаясь в стену, ударяясь затылком, спиной, всем телом… сползая вниз, оседая… Черное, черное, черное. Только черное в глазах. И уплывающее, уплывающее, уплывающее сознание. Нет! Нет! Нельзя! Чарли захрипела, отчаянно хватая губами выбитый ударом из ее легких воздух, заскребла пальцами по полу, ища опору, распахнула глаза и увидела, как они, разломав большую часть мебели, врезаются в кровать миссис Ди. Уже ничего не замечая. Продолжая свирепо драть друг друга. Как стопоры кровати не выдерживают, как бортики кровати не выдерживают, как легкое женское тело соскальзывает с нее, безвольно свешиваясь вниз. Упираясь остановившимся взглядом в Чарли. Будто бы укоряя. Упрекая ее в том, что она не может остановить ее буйных сыновей. Чарли всхлипнула. Никто не заслуживал всего этого. Никто. Тем более — они. Они. Они. Сердце изо всей силы шарахнуло в ее грудную клетку, а потом и в горло. Снова и снова. Пережевывая застывшую кровь и разгоняя ее по онемевшему от удара о стену телу. Заставляя цепляться за стойки с лекарствами, эмульсиями и смесями, всхлипывая. Заставляя подниматься, всхлипывая. Заставляя исступленно кричать, срывая голос и захлебываясь слезами: — Прекратите, прекратите, да прекратите же! Прекратите!!! Ее крик ударился в стены, в окна. Прокатился сквозь них. А она все продолжала и продолжала кричать, отчаянно сжав кулаки. И, кажется, даже топая ногами. Кричать, пока не закончился голос. Пока со всех сторон на нее не навалилась тишина — из коридора больше не было слышно ворчание, дикая бойня посреди палаты действительно прекратилась — Дэрил и Мэрл просто стояли и смотрели на нее. Почти также, как мертвая миссис Ди за их спинами. — Прекратите, — хрипло выговорила Чарли. — Ну прекратите же. Смотрите, что вы наделали, — она решительно прошагала между ними и аккуратно подняла почти невесомое тело обратно в кровать, защелкнула на место бортик. — Не думаю, что миссис Ди понравилось бы, что ее Птичка и ее Черничка пытаются убить друг друга. Особенно возле ее… останков. — Никто не называл ее «миссис Ди», — Дэрил размазал рукавом кровь по лицу, — почти никто. Только здесь. — Точно, — кивнула Чарли. — Конфиденциальность и все такое. — Ты…? — прищурился на нее Мэрл. — Я, — ответила она, вытирая кулаком слезы, сопли, — я. И я все сделаю. Как надо. Чтобы вы могли… проститься с ней. Оба. --- Плотно закрыв за ними дверь, Чарли развернулась к кровати: — Привет, миссис Ди. Давно не виделись. Надеюсь, вас тут без меня не обижали. Давайте я пришечу вас. Как раньше. У вас всегда были красивые волосы. И оботру губкой. Не знаю, правда, на счет крема… Стоит ли? Хотя кожа вон как пересохла… Может мы и макияж сделаем, как думаете? А серьги? Давайте еще и серьги. Кольца. Все ведь осталось на месте, правда? Я сейчас все устрою. Вы не волнуйтесь. Слезы лились сами собой. Не останавливаясь. Чарли в очередной раз шмыгнула носом и привычным движением подняла вверх спинку кровати, подоткнула подушки, открыла небольшой комод, достала несколько расчесок и щетку, небольшой несессер с косметикой, шкатулочку с украшениями, разложила все на столике. Прошла через небольшую гостиную в гардеробную, пощелкала вешалками, выбрала платье, туфли. Набрала воды в ванной, захватила пару баночек с пенкой, губку, полотенца. Вернулась. — Я все сделаю, миссис Ди. Все сделаю. --- Дэрил обнаружился прямо под дверью. Он сидел на полу, подпирая спиной холодную белую стену, подтянув колени к подбородку и прижав к себе арбалет. И он так и не смыл кровь с лица. — Теперь можно, — тихо сказала ему Чарли. — Заходи, Черничка. Или ты — Птичка? — Черничка, — с трудом поднялся Дэрил. — Птичка — Мэрл. Это от французского merle, черный дрозд. А Дэрил от airelle, черника. Или клюква там. Брусника. Голубика. Но черника ей больше нравилась. — Я так и думала, что миссис Ди — француженка, — кивнула Чарли. — Наполовину, — криво усмехнулся Дэрил, и застывшие потеки крови на его лице растрескались, словно старая краска. — Подожди, я сейчас кровь тебе вытру. Не нужно, чтобы она тебя таким видела. — Она не увидит меня, Чарли, — пробормотал он. — Кто знает, — Чарли вытерла ему лицо чистым влажным полотенцем, пригладила волосы, поправила рубашку. — Иди. Посиди с ней. Я там кресло из гостиной принесла. Посиди. А Мэрл был именно там, где Чарли и предполагала. В архиве. Листал огромные папки, роясь в горах бумаг, откладывая в сторону отдельные документы. — Пошел проверять меня, — сказала она ему в спину. — Скорее — себя, — ответил он, оборачиваясь. — Я еще тогда подумал, что какая-то больно знакомая у тебя фамилия. Думал, из-за винтовки Барретта. Но нет. Из-за этих конских счетов. По крайней мере, когда она совсем слегла, за твои услуги платить больше не пришлось. И так все бабло сюда уходило. Чарли подошла к нему, посмотрела в бумаги. Присвистнула, увидев сумму, проставленную в ежемесячном счете в строке «горничная-компаньонка, Ш. Барретт». — Если тебя утешит, я не получала и десятой части от этой суммы. И рассчитали они меня мгновенно, даже без этой премии, — она ткнула пальцем в последнюю строку в счете. — Пришлось вернуться в наш городишко. — А че работала тогда? — фыркнул Мэрл. — Мамуля была далеко не подарок. Даже в спокойном состоянии. — Официанткой лучше, что ли? Да и миссис Ди ко мне всегда хорошо относилась, — пожала плечами Чарли. — А все остальное… не критично. Решаемо. И лучше уж я с ней сидела, чем ее привязывали бы к кровати. Мэрл хмыкнул и развернулся обратно к бумагам. Чарли помолчала, рассматривая его мощную спину, сбитые в кровь костяшки пальцев, широкий кожаный браслет на запястье… и наконец сказала то, для чего пришла: — Мэрл… я хочу, чтобы ты знал… Я и подумать не могла, что это вы. Правда. Она никогда ваших имен не говорила. Только детские прозвища. И тут все было так… скрытно… когда приезжали родственники, нужно было вообще уходить… и я не… Он перебил ее, поднимая руку, останавливая ее невнятные и, похоже, ненужные оправдания: — Не надо. Я верю. Невозможно было узнать. Здесь специфическое место — только для тех, кто в криминальной хронике. Есть или был. Меня это устраивало. Зато никто не спрашивал, откуда деньги. Да и на работу брали исключительно тех, — тут он хмыкнул, — кто с прошлым. Но безопасно. И ей вроде бы неплохо было… Но почему-то он смотрел не на нее, а куда-то в сторону, мимо, и еще как-то так странно хмурился… и тут до Чарли дошло, что он тоже хочет ей что-то сказать. Спросить. И она даже знала, что. Потому что он вытащил из небольшой горки отложенных бумаг одну. Подписанную ей. — Мне передавали тут кое-что. От тебя, как я понимаю. Пару лет назад, как раз когда она… — Да, — быстро ответила Чарли. — Да. Я записала. За ней. Миссис Ди была совсем в себе перед тем, как стало худо. И она просила передать это сыновьям, но я не знала, как, поэтому записала… и вот… Ты же читал? А Дэрил? — Я не говорил ему. Он ничего не знает, — плечи Мэрла осели, он тяжело опустился на стул, устало покачал головой. — Как я скажу? Это убьет его. А он… он для меня… да даже когда он совсем мелкий был… я вот притащусь домой, сил нет, внутри ничего нет… а он подбежит ко мне… уткнется в меня… скажет «братик, ты пришел, я так люблю тебя»… и сразу, знаешь, жить так хочется. Ну ты же не глупенькая. Ты же все понимаешь, да, карамелечка? Чарли покусала губы. Придвинулась почти вплотную к Мэрлу, села на пол прямо перед ним, теребя плотную ткань его джинсов. Посмотрела на него. Снизу вверх. — Мне всегда нравилась миссис Ди, — серьезно сказала она. — Мы с ней ладили. Ей нравились мои розовые волосы. И она мило называла меня Шарли, когда не кидала мне в голову стулья. Но тебя я люблю, — она чуть улыбнулась, когда нога Мэрла ощутимо вздрогнула под ее пальцами. — И Дэрила люблю. И это совершенно нечестно, что он ничего не знает. Не понимает. Ненавидит тебя. Себя. И если ты не расскажешь ему обо всем сейчас, будет только хуже. --- Мир Дэрила развалился на части, но при этом немыслимым образом не остановил свое вращение. И если раньше ему казалось, что в состоянии стресса все вокруг должно быть размытым, смутным, то выяснилось — наоборот. Все было четким. Ясным. Только он был отдельно. Будто бы вне. За рамками. Он распахнул дверь, выходя на улицу, но даже не почувствовал свежести воздуха. Спустился по лестнице, волоча за собой арбалет, автоматически фиксируя голоса Мэрла и Чарли, идущих за ним по пятам… — Мы ничего не будем брать отсюда, — Дэрил развернулся, услышав последние слова Мэрла. — Что угодно здесь может быть, хоть ядерная боеголовка. Но мы ничего отсюда не возьмем. — Как скажешь, — пожал плечами Мэрл и прищурился. — Хочешь, вообще подорвем тут все. Вон их котельная. А у нас гранаты есть. Жахнет так, что ад вздрогнет. Только тикать надо будет кабанчиком. Хочешь? — Хочу, — кивнул Дэрил. — Хочу. Он подошел к машине, забросил чертов арбалет на заднее сиденье. Хлопнул дверью. Зарылся в сумки в багажнике, выбирая между обычными М67 и испанскими MN-1 с замедлителем. Мэрл за его спиной вполголоса объяснял Чарли, что фактически они просто соблюдают традиции сраных предков — Диксоны не хоронят своих мертвецов. Сжигают. Любой, кто носит фамилию Диксон, должен уйти в пламени славы. Или продолжать жить. Слушая его, Дэрил решил, что нужно просто заложить в котельную побольше взрывчатки, а потом забросить ту гранату, что с замедлителем. Хватит времени, чтобы съебать. Он взял все, что нужно, и молча пошел к котельной. Но его мысли снова вернулись на полчаса назад, когда Чарли оставила его одного. Нога за ногу он подтащился к кровати, но не сел в заботливо приволоченное Чарли кресло, а вместо этого зачем-то начал листать планшет с записями, висевший на бортике. Записи обрывались временем и датой смерти. Она умерла сама. Им просто не успели сообщить. Не успели позвонить и спросить, как поступить с телом. Все как раз завертелось. И мама осталась лежать на этой кровати. Но хотя бы ей не было больно. Дэрил посмотрел на нее. Потом сел в кресло и продолжил смотреть. Просто смотреть. Чарли постаралась. И он был ей за это благодарен. До тех пор, пока она не вернулась. Вместе с Мэрлом. И не начала говорить. Дверь в котельную была заперта. Не особо задумываясь, Дэрил вытащил пистолет и выстрелил в замок пару раз, выбивая его. Вышло очень даже неплохо. А Чарли в его голове тем временем уже достала из комода старые фотографии, на которых были он, Мэрл и мама. Вот он, Дэрил, сидит у мамы на коленях, а Мэрл, широкоплечий улыбающийся подросток, стоит у нее за плечом. А вот он уже висит на шее Мэрла, смеется. А Чарли все рассказывала о том, как миссис Ди часто вспоминала о детях, все еще считая их маленькими, о том, как в их дом пришли люди в черном и расстреляли ее мужа, о том, как один ее сын закрыл собой другого, о том, как им потом пришлось переехать… — Я была здесь, когда миссис Ди стало совсем плохо, — Чарли смотрела на него с нескрываемой болью. — Она тогда пришла в себя и очень хорошо понимала, что происходит. И она просила передать… просила сказать сыновьям… что ей очень жаль, — голос Чарли сорвался, она всхлипнула, смешно вытирая нос тыльной стороной ладони, — жаль, что она так поступала. Что она поднимала руку. На младшего сына. Дэрил, ей было жаль. Действительно, жаль. Она просила прощения. Просила. У тебя. Он засмеялся. В голос. Нервно. Спросил, зачем Чарли это придумала. Потом сказал, что мама никогда не тронула его и пальцем. Потом повернулся к Мэрлу, чтобы тот все подтвердил… и наткнулся на его глаза. Виноватые. Потерянные. Пронизанные такой же болью, как и взгляд Чарли. Только сильнее. Глубже. Будто бы Мэрла загнали в угол. Навсегда. Тогда Дэрил снова засмеялся, встал, подошел к окну… и ему пришлось ухватиться за подоконник, потому что мир развалился на части. Установить взрывчатку было делом пяти минут. Они часто брали заказы на подрыв старых кораблей, которые владельцы хотели по-тихому затопить, не отправляя на утилизацию, или не могли загнать в док целиком, чтобы снять с них самое ценное, поэтому планировали получить хотя бы по частям. Дэрил вернулся к пикапу, оставив дверь котельной открытой. Мэрл уже сидел за рулем, а Чарли уже распахнула ворота. Он вскочил на подножку и резко бросил гранату. Мэрл рванул с места. Дэрил на ходу одной рукой подхватил Чарли и забросил ее на длинное сиденье, потом запрыгнул сам и захлопнул за ними дверь. Они промчались почти через половину парка, когда раздался взрыв. Дэрил высунулся в окно. Рвануло еще раз. И еще. Здание за деревьями полыхало сверху донизу. Он удовлетворенно хмыкнул. Тут на руки ему забралась Чарли и мгновенно свернулась клубочком, уткнулась носом ему в шею. — Ты чего, малыш? Испугалась? Она замотала головой. Если она и удивилась тому, что он назвал ее не по имени, а как-то ласково, то не подала виду. А вот сам Дэрил — удивился. Но, похоже, это было частью все того же странного внутреннего разлома. Он погладил ее по плечу и посмотрел на Мэрла. Тот поворачивал налево. — На реку поедем. Пробьем сразу твою идейку со вторым контейнером, — сказал он, чуть скосив глаза на Дэрила, будто бы точно зная, что сейчас Дэрил меньше всего хотел бы оказаться дома. — Если все будет океюшки, к вечеру на пристань доберемся. На объездной дороге было почти пусто. Заправка. Ларедо бар энд гриль. Дома. Еще дома. Парковка возле Волмарта. — Надо будет потом заскочить, — выдавил он из себя, удивляясь, насколько ровно звучит его голос. Будто бы все было нормально. — Само собой, — отозвался Мэрл. За Волмартом они уперлись в затор из машин и мертвых людей. Мэрл медленно пробирался по обочине, сбивая тех, кто лез к ним под колеса. А Дэрил опять вернулся туда же, все к тому же разлому, в один миг обратившему всю его реальность в чудовищ, которые на самом-то деле всегда были с ним. Один на один. Он смотрел и смотрел в окно, до боли сжимая пальцами подоконник, а Мэрл все говорил. Коротко. Отрывисто. О том, что отец, служивший в морской полиции и успевший научить Мэрла всему, что знал, начал втихую возить наркоту — сначала на рабочем катере, а после увольнения — на баркасе. Мэрл не был уверен, почему, но думал, что ради денег. И ради них. Ради семьи. О том, что отдел зачистки вломился тогда ко всем разом, не разбираясь, потому что нужно было перекрыть какой-то там канал, убрать всех, участвовавших в цепочке поставки… И вот он смотрел в окно. И вспоминал. То, что заставил себя забыть. Вспоминал, как распахнулась от удара дверь. Вспоминал, как отец успел оттолкнуть маму — такую красивую в ее утреннем шелковом платье — и как она упала, разбивая висок о столешницу. Вспоминал, как Мэрл подхватил его на руки, а потом почему-то тоже упал, накрывая его собой. Вспоминал, как потом он сам сначала просто боялся дышать, а затем, до смерти перепуганный недвижимой тяжестью Мэрла и чем-то влажным, оказавшимся на проверку кровью, дождавшись ухода страшных черных людей, выбрался из-под тела брата и, от ужаса захлебываясь словами, пытался что-то объяснить по 911. Как они переехали. Как мама… после этого падения… после удара… стала сама не своя. Как он винил себя. Как пытался быть хорошим. Как скрывал от Мэрла каждую ее оплеуху. И как потом Мэрл орал, когда все вскрылось. Орал на мать. Снова закрывая собой его, Дэрила. — Вытеснение, — внезапно произнес какой-то незнакомый голос в его голове, — это вытеснение. У детей так бывает. Пластичная психика. Не в силах справиться с травмирующей ситуацией, они придумывают другое ее развитие. Но это даже хорошо. Говорит о том, что у него сильная нервная система. — И что мне делать? — это уже непривычно растерянный голос Мэрла. — Говорить, как есть? Но отца-то уже нет, ему все равно, а она — вот. Только что в больнице. И он так любит ее. Нам же ее сейчас обратно вернут, а он рвется за ней ухаживать. — Не разубеждайте. Пройдет само. Должно пройти. Следите только, чтобы миссис Диксон принимала таблетки. И все будет в порядке. Врач. Это был врач. Он даже помнил его сухое лицо, очки. Пальцы, постукивающие по столу. «Не прошло», — как-то безысходно подумал Дэрил, — «так и не прошло. И ничего не было в порядке». Мама тогда действительно вернулась. И он сам следил за ее лекарствами. Только она больше не была прежней. Она угасала, пока просто не перестала узнавать их и не начала бросаться… Но какая же хуйня! Какая хуйня! Половину жизни не помнить правду! А теперь, видимо, еще столько же стараться ее забыть! «Заменить на новое», кажется так он сказал Чарли про память. Все потому что он сам. Сам. Заменил. Они остановились у какого-то порядком разграбленного магазинчика. Дэрил вылез наружу и, одолжив у Мэрла мачете, пошел внутрь. Один. Трупов было всего шесть. Но ему здорово полегчало. И он набрал полный пакет крепкого. Полный. И чипсы. Все, какие были. А потом они загнали машину в свой старый сарай на пристани, поставили ее прямо рядом с катером, развлеклись уничтожением всех ходячих уродцев на этой стороне реки и забаррикадировались все в том же сарае. И нажрались. В хлам. Вдребезги. До груды металлолома. И уже почти ночью Дэрил, отчаянно и безнадежно пьяный, сел рядом с Мэрлом и очень тихо, одними губами, так, чтобы слышал только он, произнес: — Когда она там пошла ко мне… я на секунду… на долю секунды… подумал, что она… очнулась… что она… — дальше он говорить не мог. Тяжелая рука Мэрла легла ему на плечи, притягивая. Прижимая. К черной кожаной куртке. Почти так, как в детстве, когда Дэрил прибегал к нему со своими маленькими радостями и горестями. — Я понимаю. Понимаю, — услышал Дэрил сквозь колышущуюся алкогольную завесу. И затем еще. — Кстати, отличный был свинг. У меня до сих пор челюсть болит. Он только хмыкнул в ответ. И ткнул брата в бок. А потом пришла Чарли, волочащая за собой огромное лоскутное одеяло, и они прекрасно разместились втроем на разложенном продавленном диване — Мэрл, привычно закинувший руку за голову, Дэрил, устроившийся на его плече, и Чарли, обнимающая его самого сзади. Может быть, мир и развалился на части, но эти двое помогали Дэрилу держать его собранным. Держать, пока не срастутся разломы. Держать, пока не сформируется рубцовая ткань. Держать, пока не останутся одни уродливые шрамы. «Как-то так и становятся Мэрлом», — успел подумать Дэрил, прежде чем провалиться в беспамятство. — «Как-то так».