Край света

— Ты чего не спишь? Мэрл обернулся. Чарли, натянувшая поверх своей майки свитер Дэрила и его собственную рубашку, выскользнула из неплотно прикрытых дверей сарая. Смешная, заспанная, всклокоченная. Хотя… заносить хвосты за ними, надирающимися без продыху уже пять, кажется, дней, еще и не так взъерошишься. — Сон алкоголика глубок и недолог, — фыркнул он. — А ты чего шатаешься? — Писать хоче… — Чарли зевнула, не договорив, и отправилась в сторону кустов, протирая глаза. Он фыркнул уже в голос и вернулся к небольшому костру. Как раз подошло время пристроить на него их железный чайник, в настоящий момент выполняющий функции кофейника. Пять дней. Пять. Но вроде бы хватит. Хватит. Это он понял сразу, как проснулся. Отпускало. Наконец-то отпускало. Дэрила тоже отпускало, он это чувствовал. Уходила эта дикая бесплодная надежда, отравляющая брату жизнь. Надежда, что мать очнется. Станет прежней. Пытка, пытка, пытка сводящей с ума надеждой, полузабытыми воспоминаниями. Но теперь ничего этого не было. Теперь был покой. И было освобождение. Свобода. Просто свобода. По сырой от росы траве прошлепали босые ноги. Чарли взгромоздилась рядом с ним на старое кожаное сиденье, очень давно снятое им с какой-то посудины и приспособленное на груде металлолома возле сарая. Мокрые ступни были немедленно подсунуты под его ногу. Мэрл, мурлыча под нос песенку про то, что делать с пьяным матросом, потрепал Чарли по плечу и вернулся к кофейнику — подложил под него побольше крупно нарубленных щепочек. Откинулся на спинку, закурил, глядя на реку — было еще совсем рано, небо понемногу окрашивалось в нежно-красный поднимающимся над деревьями солнцем. Поморщился. — Чего ты хмуришься? — холодный нос уткнулся ему в шею. — Солнце красно с вечера — моряку бояться нечего, солнце красно поутру — моряку не по нутру, — автоматически ответил он. — Да, — вздохнула она, — придется тебе рассказать мне, как там все устроено. — Где? — Мэрл снова перевел взгляд на чайник. Или кофейник. — В этом вашем море. На этой вашей яхте. Или это не яхта? Но мы же на ней потом будем плавать? Кстати, ты много плавал? А то я же совершенно ничего не знаю. Даже не знаю, укачивает ли меня. Или вот как там писают? Просто через борт? Или все-таки есть туалет? И что делать, когда закончится туалетная бумага? Или нужно пользоваться чем-то другим? Чем? Водорослями? Медузами? А сколько вещей можно взять с собой? А как… — Вот же ты кулек сухопутный, — Мэрл не выдержал и заржал в голос. — Медузами, медузами жопу вытирают, прямо в гальюне и вытирают, ох, я бы посмотрел на это! Посмотрел! И да, — он почти хрюкнул, — это говно плавает, а корабли — ходят. — Ну что ты смеешься… — Чарли расстроенно отстранилась. — А я… я, может быть, переживаю по поводу туалета. Или вот как быть, когда все закончится? Я сразу предупреждаю, у меня ноги будут волосатые, а еще я без сладкого в грусть впадаю, а вдруг я в парусе запутаюсь или в веревках этих? А вдруг мы переругаемся и ты меня за борт выкинешь? Я же утону. Наверно. Я не знаю, как вы там ходите по морю, я так предполагала, что в нем плавают, но у вас, наверно, какие-то другие встроенные функции есть, а у меня же их нет… Мэрл расхохотался так, что у него из глаз брызнули слезы. Чарли снова завздыхала. Из дверей сарая вылетел совершенно растерзанный Дэрил — мутные глаза, грязные волосы, ноги второпях всунуты в ботинки, в одной руке арбалет, а другой — пистолет. — Если бы у тебя еще и нож был в зубах, — задумчиво сказала Чарли, оглядывая его, — ты был бы совсем хорош. Как пират. — Да вы охуели, — хрипло сказал Дэрил, глядя на гогочущего Мэрла, утирающего глаза, и скорбно вздыхающую Чарли. — Вы нормальные вообще? Я думал, напал кто. Или подыхает. Или гиена рожает. Стадо. Гиен. — Рожает, рожает, — Мэрл снова радостно взревел, закатываясь и чуть не сшибая ногой чайник. — Ты бы слышал ее, — он махнул на Чарли, — ты бы слышал… Я не могу с нее, это же такой карамелечный краб мазутный… — Нет, вы реально ебанутные, — Дэрил тоже опустился на скрипнувшее сиденье. — Я всегда подозревал, что вы охуевшие, но чтобы настолько… С тобой-то, — он ткнул в Чарли, — все сразу было понятно, но этот! У нас вроде родители одни на двоих, но что-то в говнище какое-то откатилось яблочко-то от яблоньки… Задыхаясь и икая, Мэрл попросил Чарли повторить. Она повторила, печально глядя на Дэрила. Тот молча отложил в сторону арбалет и закрыл лицо руками. — Ну вот, — снова вздохнула она. — Ну вот. Ты тоже ничего не говоришь. А я же ничего не знаю. Как вот там готовить? Вряд ли можно разводить костер. Хотя… там же везде вода… Или какие-то газовые баллоны есть? А где их подзаряжать? А как варить кофе? И что есть? Галеты какие-нибудь? Или только сырую рыбу можно? Или нужно еще у чаек ее отбивать? Или вот буря. Или шторм. Это же страшно. Или как там спать? Оно же качает? Или нет? Или вот всякие, я извиняюсь, критические дни… Плечи Дэрила вздрогнули. Сквозь пальцы донесся глухой неопознаваемый звук. Чарли сначала встревоженно засуетилась, но потом поняла, что он тоже ржет. Совершенно неприлично смеется, даже не пытаясь сдерживаться. — Знаете, что?! — вспылила она, вскакивая. — Знаете, что?! Это вы тут… один по морю ходит, другой вообще с жабрами родился… — она в отчаянии взмахнула руками. — Ну зачем вы… Я же действительно… Я же не об этом на самом-то деле… Да почему же я… Да как я вообще могла подумать… что вы меня… Какая же я дура… дура… дура! Чарли почти бегом ринулась к реке, пробежала по пирсу, стуча пятками по влажному дереву, затормозила на самом краю, не зная, что делать дальше. Как быть дальше… Она же знала, знала, что все так и закончится! Как, как она могла поверить, как она могла подумать?! Зачем она впустила все это в себя? Зачем? Зачем влезла на эту чертову карусель? И теперь она кружит и кружит на ней, то счастье, то паника, то ласка, то страх… Как, как теперь сойти с нее? Да лучше бы она тогда сразу сдохла, чем вот это все… как же быть теперь, как пережить теперь… Широкая ладонь тяжело легла на ее плечо: — Ну прости, карамелечка, — Мэрл все еще посмеивался, — ну правда. — Да заебали вы в шишки уже, — дернулась она, сбрасывая его руку. Она почти рычала и ненавидела его сейчас так сильно, что могла бы с легкостью удавить голыми руками. Или всадить под ребра небольшой нож, спрятанный за поясом. И с наслаждением провернуть его пару раз. — Да ладно, малыш… О, этому она бы выцарапала глаза и вырвала сердце! Ободрала и обглодала мясо с костей! А потом хорошенько попрыгала бы на них, прежде чем сбросить в какую-нибудь адскую бездну. После всего, что она… а они… — Если ты про всякие там нежности, — над ухом щелкнула зажигалка, Мэрл закурил, — то я вообще сомневаюсь, что кто-то из нас на это способен. В общепринятом смысле. У нас тут только кипение желчи и бурление яда. А если на счет того, чтобы соскочить, то поздновато ты спохватилась. Мы свое из рук не выпускаем. Что? Что он там говорит? Это же что-то очень важное. Карусель кружила все быстрее. Кони, пони, машинки. Карета. Слоник. Чарли не успевала выхватывать их взглядом. Все, происходящее между ними, уже давно вышло за все возможные рамки. За все. Все. Что он сказал? Не выпускаем? Это что значит? Это же что-то да значит?! Что? Что? Карусель неслась по кругу, своим яростным бегом сметая с лиц тени, срывая с них маски. А Чарли застыла на ней, вцепившись пальцами в гриву лошадки и затаив вдох где-то под судорожно сжавшимися ребрами. Осознавая его слова. Впитывая его слова. Кажется, понимая, что за ними стояло. — Чарли, — голос Дэрила был все еще хриплым со сна, — наша рыба — твоя рыба. Твои ноги — наши ноги. Вот и все. Все просто. Ну че ты. — Наша «Шарлотта» — твоя «Шарлотта». Будешь Шарлотта на «Шарлотте», — ржанул Мэрл. — Да все, ты не рыпайся. А слова там всякие, спазмы в паху — не в этом дело. Это нахуй не усралось. Смысл в том, куда идти и кого взять с собой. А с этим все решено. «Тпру», «стоп, машина», «конечная». Карусель остановилась. Вместе с Чарли. Радостной. Счастливой. В одной руке — воздушный шарик, в другой — сладкая вата. Улыбка до ушей. — Кретины. Вас родители стоя делали? То-то я смотрю, что половина вытекла. — Не зови нас кретинами, — Дэрил широко зевнул, — зови нас зефиром твоей души, — он потянулся. — Сколько дней? Три? — Пять, — хмыкнул Мэрл. — Семь, — отозвалась Чарли. — Если считать сегодня — уже восемь. — Тогда хватит, — решительно сказал Дэрил. — Хватит. В самый раз. Встряхнемся. Он стянул через голову майку, бросил на пирс. Вытащил ноги из ботинок, снял джинсы. Технично и гладко нырнул, почти без всплеска. Темная вода разошлась — и сомкнулась над ним. Чарли хихикнула на его голый поджарый зад, начала собирать вещи, а потом нервно уставилась в воду: — Почему он не выныривает? Мэрл, почему он не выныривает? Он же еще не очень трезвый. А вдруг… — Без переживаний, пупхен, — фыркнул Мэрл, — не ныряет он пьяный. Нырнул — значит, в себе. Да он мог бы тут неделю плавать и ту самую сырую рыбу жрать. Ну вот, — он ткнул в темно-русую макушку, показавшуюся в середине реки, — не ссы. Идем. Очень хочется утопиться в кофейнике. --- Их маленький легкий катер быстро и плавно скользил вверх по реке. Мэрл поглядывал по сторонам. Остались позади и дома богатеньких, устроивших себе уютные гнездышки прямо у воды, на выделенной специально для них улице, и херов порт, в который он притащился — страшно вспомнить, сколько лет назад — в поисках работы, а затем без продыху ебашил сначала просто грузчиком, а потом уже такелажником, прежде чем познакомился с кем надо и начал нормально зашибать, проворачивая всякие делишки. Удивительно, но зеленые берега почти не изменились, как и небольшие каменные насыпи и пляжи, сменяющиеся то высокими соснами, то густыми сплетениями кустов и деревьев. Вот и изрядно проржавевший мост, и так хорошо знакомые ему заболоченные извилистые протоки, отходящие в стороны от основного русла, и небольшие заводи, и снова сплошные заросли цвета россыпи превосходных колумбийских изумрудов. А уж на них-то он насмотрелся, когда возил контрабанду из Картахены и Барранкильи. Пару раз даже самому пришлось скататься к Дону Гильермо на рудники в это то ли Музо, то ли Мусо — хрен поймешь, как они это произносят — чтобы забрать партию. Говнячье местечко. Да и работенка была так себе. Зато деньги хорошие. Но потом подрос Дэрил. И тоже захотел зарабатывать, несмотря на все уговоры Мэрла пойти еще поучиться… Пришлось как-то легализовываться. Хотя бы частично. Потому что втравливать мелкого в эту и подобную ей хуйню он совершенно не собирался. Мэрл покосился на Дэрила. Хотя дельце предполагалось совершенно ерундовым, тот собирал себе комплект для погружения — протирал маску, проверял и менял батарейки в фонарике, вязал узлы на канате… и первый раз за всю жизнь Мэрлу не захотелось вмешиваться, потому что Дэрил все делал правильно. И даже лучше. Продуманно. Не переставая при этом болтать с Чарли, торчащей вплотную к нему и наблюдающей за каждым движением его рук. — … да даже само название реки! Ну ты понимаешь, читать про сокровища капитана Флинта и жить на реке Флинт! Это ж так было! Так! Будто мы какой-то секрет узнали. Тайный. Короче, мы плот себе построили, назвали его «Испальолой» и добирались на нем до всяких островков, типа искали схрон этот. А на одном обнаружили огромную дыру в земле. Думали — все, клад. Богатство. — И что там было? — голос Чарли дрожал от нетерпения. — Помнишь, я тебе про сеноты рассказывал? Ну вот типа такого. Карстовый провал. Как бы крыша так рухнула, что ли. Ну вот кусок острова обвалился, а под ним — пещера. С водой. Рекой заполнялась. Мы решили, что это будет остров Скелета. Ну как в книге. И у нас там еще был Дьявольский Источник. На самом деле, просто родник, водопадиком таким в провал струился, но нам хотелось назвать его как-то красиво. Кстати, там наш дом, малыш, — неожиданно сказал Дэрил и ткнул в сторону взметнувшегося высоко вверх правого берега. Чарли тут же задрала голову, что-то там затрепетала, Дэрил ей что-то ответил. Мэрл тоже посмотрел за деревья. И действительно. Уже их трущобы. Но надо же, уцелел и сколоченный им узкий причал, к которому он привязывал свое первое старое корыто с мотором, потому что бегать до порта на своих двоих — пару раз в день в одну сторону и пару раз в другую, поспать и проверить в обед, все ли в порядке с мелким — сил уже не было никаких. Сюда же он швартовал и свою следующую лодку, уже поприличнее, на которой доходил до моря, не бздел даже идти со всяким барахлом до Пенсаколы, а то и до Тампы, если было нужно. Мэрл переложил руль вправо. Нет, он пытался завязать. Встроиться. Стать нормальным. Как раз мать оклемалась, мелкий вроде бы тоже был в порядке. Оставил им денег, заключил контракт, пошел в армию… и почти сразу понял, что это не для него. Тесно. Давит. Приказы. Мало что он так ненавидел, как приказы. Субординацию. Систему. Бессмысленную уродливую систему. Сразу хотелось убивать. И еще тут же стало ясно, почему отцу было так тяжело. Он тоже не встраивался. Никак. Не получалось. Свобода нужна была, свобода. Кровь… такое дело… гены пальцем не вытрешь… Мэрл сбавил обороты, всматриваясь вперед. Кажется, они уже подходили туда, куда нужно. Если десятки, а то и сотни поколений до тебя дрались, грабили и ебашили всех подряд… сложно перестроиться. Да просто невозможно. Да и не нужно. Об этом пример отца уже не говорил, а орал. Занимайся тем, что у тебя получается. Ходи по морю, добывай свое, грабь, ебашь. Нихуя не бойся. Нихуя не проси. Никаких милостей от природы или людей. У твоих дорог нет перекрестков. Ты просто идешь. Над многокилометровой бездной. Готовый ко всему. — Ну все, здесь встанем, — Мэрл переложил руль влево, катер описал длинную кривую, вплотную приближаясь к небольшому острову. Тонкая гибкая трава и длинные плети плюща свисали вниз, нежно и ласково обнимая бездонную черную дыру, заполненную водой. Мэрл, мельком глянув на вал густой зелени и прикинув, где под ним заканчивается земля, захлестнул и закрепил прочную стропу вокруг дерева, приладил лебедку, канат с узлами. Хорошенько дернул. Дэрил натянул шорты и неопреновую футболку. Пристегнул фонарик, катушки. Прихватил маленький резервник. — Невероятно, — прошелестела Чарли, вставая на цыпочки и пытаясь заглянуть в воду через обрамляющие провал заросли. — Не подходи к краю, — автоматически каркнул Мэрл. — Я не подхожу, — она раздвинула траву, чтобы было виднее… и в ужасе заорала, отскакивая. Из сочной зелени и пушистых цветов на нее смотрели пустые глазницы. Череп. Голый череп с отвисшей вниз челюстью. И всеми прилагающимися костями, белеющими сквозь сплетение разнотравья. У нее над плечом хмыкнул Дэрил: — Смотри-ка, Альфред-то еще на месте. — Кто? — слабо спросила Чарли. Ее сердце яростно колотилось, не собираясь останавливаться. — Альфред, — повторил Дэрил, прилаживая маску, — мы с Банни сперли его из кладовки научного кабинета. Без него хуйня же — что за остров Скелета без скелета. А так Альфредом обзавелись. Поначалу-то он у нас прямо на дереве висел, сняли потом. Сами пугались. — Да че ты дергаешься, карамелечка, — проворчал Мэрл, — он же мертвый. А если бы и нет — крикнула на него, и дело с концом. — Ну ты же знаешь, что это так не работает. Она присела на корточки, потыкала пальцем в Альфреда, сорвала себе какой-то махровый цветочек, сунула за ухо и успокоилась окончательно. Дэрил еще громче хмыкнул и на саму Чарли, и на ее цветочек, и посмотрел на Мэрла: — Я же говорил тебе, что она так ничего и не поняла. Чарли удивленно задрала голову. — Маленькая разъебайка, — ухмыльнулся Мэрл, — до тебя действительно не дошло? Ты же своими воплями упокоила там половину больницы. Разнесла черепушки — как «здрасьте» сказала. Разъебала нахуй. — Я не… — Сколько раз я тебе объяснял, — сказал ей Дэрил, — никак это с твоими оргазмами не связано, это эмоции и горло. Просто горло. Дыхалка. И эмоции. Кстати, это еще большой вопрос, почему они все обернулись. Что-то укусов я на них не припомню. Ладно, — он включил фонарик и опустил маску на глаза, — посмотрим, что там. Я быстро. Легким прыжком он взлетел вверх, а потом четко опустился в самый центр впадины, прямо в темную воду, отливающую смоляным глянцевым блеском. Мэрл подтащил канат к краю провала и наклонился к уху Чарли: — Я буду звать тебя разъебайка, — мурлыкнул он, — разъебааайка! И наконец-то мы выкинем твоего аккумуляторного ублюдочка! Она не успела даже что-нибудь отгавкнуть ему в ответ, как из воды, отфыркиваясь, вынырнул Дэрил. Ухватился за брошенную ему веревку. — Есть, — крикнул он, — есть! С поплавком на дне болтался! --- Пока Дэрил ковырялся, вскрывая синенький контейнер, а Чарли что-то там растерянно бубнила про себя, видимо, осознавая новые возможности, Мэрл открыл пиво и неторопливо отчалил, направляя катер вокруг острова, а затем и вниз по реке. Уперевшись взглядом в их старенькую пристань, он сказал в затылок Дэрилу: — Домой нужно заскочить. Я комлект связи заберу. И документы. Больше вроде ничего не нужно. А вы можете тогда до хаты Банни прогуляться, он же там тоже что-то… как это… зарыл и обоссал. Плечи Дэрила чуть напряглись, но потом он кивнул. Тогда Мэрл сбросил обороты и переложил руль влево, к берегу, аккуратно подходя к длинному, посеревшему от времени причалу. Доски были целыми, не провалилась ни одна. Но вот протоптанная наверх тропинка давно заросла, остались только сплетения ветвей, старые листья, густая трава. — Ну честное слово, Мэрл, — сердито сказала совершенно извозившаяся в грязи Чарли, цепляясь за какие-то корни, подтягиваясь вверх, — ну зачем тебе эти документы? Кому ты их показывать будешь? — Кто знает, как выйдет, — он неопределенно пожал плечами. — Пока вы сегодня дрыхли, я радио покрутил. Говорят, что вроде бы там, где холодно, этих утырков совсем мало. То ли замерзают они, то ли еще что… если что не сложится, переберемся севернее… — Очень прямо в штате Мэн будут нужны твои бумажки. Или в Канаде. — Не люблю канадцев, — фыркнул он. — В Швецию двинем. Кстати, я уже прикидывал, можем на этот случай и авианосец средних размеров под себя зачистить. Нормально доберемся. — Но почему в Швецию? — Чарли вцепилась в его куртку, чтобы не поехать назад. — Это он сейчас тебе расскажет, — ржанул Дэрил, поправляя за плечом арбалет, перехватывая сумку, — ты его теперь не заткнешь. Это же больная тема у него. — А кому нахрен тогда нужно это баронство, если с него проку нет? — тут же взвинтился Мэрл, таща за собой Чарли вверх по склону. — Я нахуя каждый год бабла отваливаю в этот ебливый рыцарский дом? Они обязаны нас принять. — Да как примут, так и выставят, как только ты рот откроешь, — захохотал Дэрил. — Малыш, пока он не завелся, я тебе коротко скажу — где-то у нас там в родственниках был Оскар фон Диксон. Оттуда все и тянется. — Что значит, где-то там? — вспылил Мэрл. — Прямой! Прямой предок! Барон Оскар фон Диксон! Сплошные сраные норманны и шотландцы! Не говоря уже о кельтах! Викинги! Бароны, графы и прочие подонки! У меня все бумаги есть! Я все собрал! — Так это у вас семейная… — пользуясь тем, что они наконец-то вылезли наверх, Чарли выдохнула и покрутила пальцем у виска, — как это… тяга к мореплаванию? Дэрил снова заржал во все горло, собираясь продолжить отвлекающий его от ненужных мыслей треп, но тут же осекся, остановленный поднятой ладонью Мэрла. — Стоять, — прошипел Мэрл. — Это что еще такое? Он скользнул к брату, выглянул из-за его плеча. В нескольких метрах от них была дорога — укатанный грунтовый тупичок возле их дома. Склонившиеся деревья, совсем недавно порубленные им самим старые пни, сложенные вдоль заросшего травой забора… и парочка молодых парней в черной форме, трущихся около калитки. Ярко-рыжий конопатый пацан и смугленький латинос. Совсем мальчишки. Вот они отошли в сторону и взъерошенными воробушками встали под кустами, плотно прижавшись друг к другу. Похоже, несмотря на полную упаковку — броники, оружие — парни отчаянно трусили. — Слева-справа? — спросил Дэрил одними губами, доставая нож. — Оки-доки, — кивнул Мэрл и чуть повернул голову к Чарли. — Подержи мое пиво. И считай до десяти, как я тебя учил. Потом выйди на дорогу и отвлеки их. — Как? Как отвлечь? Только и успела пискнуть Чарли, как Мэрл уже скользнул вправо, а Дэрил — влево. Она отхлебнула пива, мысленно всплеснула руками и принялась отсчитывать про себя: «Раз-и, два-и, три-и. А если они не успеют? Пять-и. Конечно, успеют. Не застрелят же меня. Семь-и. И как я вообще отвлекать их должна? Подержи мое пиво… Девять-и. Десять-и». Она влила себя остатки пива из банки, фыркнула, решительно прошагала на дорогу и, не придумав ничего лучше, пронзительно свистнула в два пальца. Парнишки моментально развернулись к ней, но тут же были схвачены, скручены и взяты под горло. — Не убивайте нас, пожалуйста, — прохрипел один из них, — мы сдаемся! Сдаемся! — Фу, бля, — презрительно фыркнул Мэрл, — это даже как-то неинтересно. Ну что за ерунда, — он опустил нож, — я не убиваю тех, кто не нападает, — он протянул руку и мальчишка безропотно вложил в нее свой автомат. — Но перейдем к самому интересному — и что мы тут делаем? Немного успокоившись, подкормлившись шоколадкой, вяленым мясом и тушенкой из сухого пайка, шмыгая носами и перебивая друг друга, парнишки рассказали, что их тут оставили несколько дней назад, после того, как убрали постоянный пост от дома Диксонов. — Удачно мы побухали, — хмыкнул Дэрил. — И сколько вас тут было? — Человек тридцать, — ответил конопатый, доедая остатки шоколадки. — Потом взрыв какой-то случился, туда куча народа сорвалась. Как вернулись — долго что-то совещались. Ну и все уехали. А нас оставили. Сказали, сменят. — Но никто больше не вернулся, — добавил второй. — И связь не работает. Вещей нет, еда закончилась, а уходить запретили. Спали тут, — он показал куда-то под куст, — по очереди. Страшно очень было. Сказали, что вы убийцы. Жестокие. И с зомби этими тоже… будто знаете про них… всякое… — Охуеть, бля! — ржанул Мэрл. — Франкенштейна мне в подмышку! Методы не меняются, бля! А че домой-то не пошли, доходяги? Мальчишки переглянулись, пожали плечами. Скукожились. Мэрл вздохнул. Понятно. И боссов боятся, и их, и зомби. Что с них возьмешь. Совсем дети еще. — Живете далеко? — мрачно спросил Дэрил. — Да нет, не база, — прервал он парнишек, наперебой бросившихся объяснять, откуда их привезли, — дом. Дом. — Таллахасси. — Мидуэй. Это там же, рядом. — Ну и валите, — буркнул Дэрил. — Нам вы тут нахуй не уперлись. И начальству тоже не до вас. Вскройте себе машину какую-нибудь и валите домой. К родителям. Еды дать вам? Или найдете? — Найдем. Только мы это… — замялся рыжий, — с машинами… не умеем, в общем. --- Мэрл любовно положил в свой баул папочку с документами, раскрыл ноутбук. Антенна была уже развернута, станция связи подключилась, можно было отправлять запрос, выяснять, где находится телефон Банни. Щурясь на клавиатуру, он вошел в систему, набрал нужные цифры, нажал «ввод». Оставалось только ждать ответа. Он лениво откинулся в кресле, закурил. Все выходило ровненько. Младшенький с карамельной разъебаечкой (тут он в очередной раз хмыкнул) отправились на соседнюю улицу — потрошить двор семейства Хортонов. За них он не волновался. Справятся. А мальцов они отправили по домам. Кто вообще догадался оставить таких птенцов им на растерзание? Но птенцы не врали, это он точно видел. И это наводило на всякие разные мысли… Звук, который ни с чем нельзя было перепутать, подбросил его вверх. Выстрелы. Сука-блять-выстрелы. Он схватил пистолет и, пригибаясь, подбежал к окну. Снаружи никого не было. Снова выстрелы. Он наклонил голову. Со стороны дома Банни. Сраного Банни Хортона. Мэрл выматерился, хапнул сумку с оружием и рванул на улицу. — Все предусмотрел, бля, — вполголоса бормотал он, — ровненько все у него, да, бля? Ко всему он, бля, готовый. Над бездной, бля. Старый ты дурак, бля, и все. Мудила. Хуйло самонадеянное. Еще выстрелы. Сука! Сука, блять! Он нырнул в заросли каких-то сорняков, упал на брюхо и пополз. Быстро, осторожно. Стараясь не шуршать. Голоса. Голоса, бля! Мэрл раздвинул кусты возле лысого вытоптанного пустыря, по какому-то недоразумению считавшегося лужайкой Хортонов. Ебанаврот! Фишеровские хуи! Мудаки, которые с удовольствием наложили бы лапы на барахло с «Аточа»! Подслушали, подслушали, стопудово подслушали их тогда! Паслись у дома Банни, караулили, суки. Да что же там? Нихуя не видно же! Мэрл продвинулся вперед, пролез под ветками, бесшумно поднялся. Хуи были не в полном комплекте — кто-то уже выбыл, но часть еще стояла, окружая… окружая… Он сместился влево. Мелкий! Мелкий валялся на земле! Пытался приподняться и падал, падал обратно! И кровь, кровь, сплошная кровь! И Чарли стояла, сжимая пистолет, пытаясь закрыть Дэрила собой. — Отойди от него, — донесся до Мэрла неприятный голос. — Ты нам не нужна. Только он. И его брат. — Нет, — замотала она головой, — ни за что. Нет.