Snap queen

      От оглушающего рёва толпы я спряталась в гримёрной. Магия, которая восхищала меня на первых концертах, испарилась довольно быстро, уступив место жёсткой реальности, хотя в турне с Лето я поехала невероятно вдохновлённой его рассказами о большом приключении. Хотя о гастрольной жизни музыкантов я ничего не знала и воображала её тяжкой и сложной, потому что нет ни одной свободной минуты: график слишком плотный, а отклонения от него — издержки… Когда я впервые увидела наше расписание, то обрадовалась: Джаред всё спланировал так, что у нас было время даже посмотреть города, в которых мы останавливались, и путешествие не сводилось к курсу аэропорт-отель-стадион, а варьировалось по ситуации. Но первое впечатление оказалось обманчивым.       Уже потом я поняла: такой распорядок было составлен не для меня, а для Лето, чтобы до и после концерта он мог отдохнуть, потому что ему это реально требовалось. Выдавать огромный заряд персональной энергии на целый стадион — слишком большие затраты для организма, поэтому идеальная картинка совместной поездки превратилась в странный комикс: порой он мог сутками молчать, чтобы поберечь сорванный на концерте голос, отёкшие ноги, кровавые мозоли от безумно красивых, но не самых удобных ботинок, так идеально подходящих под эклектичные концертные наряды, придуманные маэстро Микеле. И мне тяжело это принять, например, сейчас я не могла смотреть, как он живенько скачет по сцене с сильнейшим жаром, будто ничего не произошло. Самоотверженность Джареда делу не имела границ, а вот моя…       Дверь гримёрной с шумом распахнулась, с силой ударившись ручкой о стену так, что грохот прокатился по комнате, а я адски испугалась. Шоу наконец-то кончилось, и вошёл Лето, пошатываясь и придерживаясь рукой о косяк. — Блять, — хрипло выругался он, видимо, недовольный произведённым шумовым эффектом. — Как ты? — осторожно поинтересовалась я, сдвинувшись на самый край софы, позволив ему сесть рядом. Джаред сдёрнул с себя вычурную концертную рубашку и тут же натянул худи, которая лежала на подлокотнике, укутываясь руками в карманы и откидываясь спиной назад в положение полулёжа. — Хреново.       Я лишь вздохнула, боясь нарушить возникшую тишину, которая была ему так нужна сейчас. Это не первая простуда за последние месяцы, но всё же прихватило его гораздо сильнее, чем в прошлые разы.       Завибрировал мой телефон, уведомляя о пришедшем сообщении. Элли написала, что водитель за нами приедет через десять минут. И это хорошо: чем раньше мы окажемся в гостинице, тем скорее он сможет лечь спать и немного отдохнуть перед следующим днем… А завтра интервью, вроде как, он снова поёт на радио, не помню уже. Моя ассистентка уехала домой, потому что у неё возникло срочное семейное дело, поэтому я совсем потеряла связь с реальностью. Ещё и болеющий Джаред.       И вечный дождь, преследующий нас все дни в Лондоне, настроение не улучшал. Барабанящие по крыше машины капли раздражали меня, а Лето с его головной болью наверняка испытывал просто адские муки, но перед чёрным входом в гостиницу всё равно сделал пару фото с поклонниками, преданно ждущими его даже в такую погоду, и в эти короткие минуты казалось, что он просто уставший, а не страдающий от ужасного жара и сковывающей гортань боли. Даже, когда я попыталась сказать, что сейчас не лучшее время для автографов, Джаред так посмотрел на меня, будто я произнесла какую-то чушь. — И обязательно было делать это? — спросила я уже в номере, помогая ему раздеться. — Да. — Я понимаю, что поклонникам нельзя отказывать и сама ещё никому не отказывала… Но ты себя, вообще, видел? Ты в ужасном состоянии, нельзя думать только о фанатах, позаботься о себе или дай мне это сделать. Хочешь, я заварю тебе чаю? Сделаю ванну? Или ещё что-то? — в такие моменты мне сложно понять, как поступить правильно, потому что каждый раз нужно разное. — Я бы ещё вызвала врача сейчас, не утром. Ты хуже, чем в Праге… Может, я позво… — Иди ты к чёрту, — сказанная тихим и хриплым шёпотом, прерывая меня на полуслове, эта фраза звучала ещё более обидно, потому что так я свою беспомощность ощущала в сто крат больше. — Я устал, Софи, дай мне просто поспать. Всё остальное завтра, хорошо?       Такое уже случалось. Порой дискомфорт перевешивал, и Джаред срывался. На мне. Потому что я была ближе всего, но это происходило неспециально, без желания сделать мне больно. Он не раз предупреждал, что порой лучше и правда его не трогать, дать отдохнуть… Но как я могла оставаться в стороне, видя, что ему плохо? — Хорошо, — наверняка Джаред заметил, что мои глаза тут же наполнились слезами, но никак не отреагировал, и за это я его не осуждала. Я скинула его одежду на банкетку в изножье кровати и пошла в душ, где уже позволила себе выплакаться.       Это было бессилие и усталость. Возможно, я капризничала, но мне было тяжело. Джаред вроде бы постоянно рядом, но приватности — ноль, вокруг всегда кто-то крутится. На улице — фотографы и поклонники, в гостинице — Элли или Шеннон. На концертной площадке — куча персонала. И всем вечно от него или от меня что-то надо… Ведь я — тоже часть этого шоу, на фан-встречах на каждом фото я стою слева, улыбка с лица не сходит, а моя камера снимает всё вокруг, потому что роад-муви с группой нехило драйвит соцсети, Илай только успевал увеличивать стоимость рекламы у меня.       А я, похоже, выгорела. Потому что единственное, что вызывает у меня желание заходить в интернет — это смешные видео с собачками. Но игнорировать всё остальное сложно, и даже сейчас проплыла полоска уведомлений с не самым лучшим содержанием. Ты не достойна Джареда Ты сгоришь в аду Недолго тебе осталось улыбаться, Королева Селфи       Модераторы могут банить подобное сколько угодно, однако хейтеров меньше не становится. На фоне кучи эмодзи сердечек, они, будто неоновые вывески, приковывали взгляд. У меня ненавистники были всегда, конечно, но раньше я относилась к этому гораздо спокойнее, ведь тирады из комментариев не были полны злобы и желчи, как сейчас. Люди стали меня пугать. Поэтому я вновь вернулась к просмотру видео, решив успокоить себя на ночь часовым роликом, как девушка убирается дома и организовывает пространство, в буквальном смысле раскладывая всё по полочкам. А потом ещё одним таким же, но уже с готовкой. И боже, как я скучала по домашней еде…       В дверь постучали. На секунду я понадеялась, что это лишь моё воображение, но звук повторился, и пришлось пойти открывать, запахнув халат как следует. — Я нашла эту микстуру, — протараторила Элли прямо с порога, впихнув мне в руки какой-то бутылёк. — Джаред уже спит, — мне так хотелось просто захлопнуть за ней дверь, но нельзя, нужно быть спокойнее. Она-то мои границы уважала: при наличии ключа к нашему номеру, всё равно стучится. — Разбуди и пусть прополоскает горло — на утро будет лучше. Всегда работает. Или хочешь, я могу? — Нет, я сама, — сказала я, прекрасно понимая, что я справлюсь без лишних свидетелей. — Спокойной ночи. — Я отменила интервью завтра и послезавтра, так что перед Брюсселем будет аж целая неделя. Утром продлю номер, чтобы Джаред мог отлежаться, и ещё в полдень приедет фониатр. По сравнению с Глазго ситуация стала хуже… — я только тяжко вздохнула, потому что, по её словам, дела были совсем плохи. — И не принимай на свой счёт, это Джаред, — добавила она, увидев, что я помрачнела. — Он ненавидит казаться слабым. Но все мы такими бываем, и ничего не сделаешь.       Свою работу Элли, конечно, выполняла идеально. И честно говоря, порой она знала Джареда гораздо лучше, чем я, что в принципе не удивительно, но немного кололо где-то в области сердца. Ведь Лето всегда так заботился обо мне, а когда ему самому нужна помощь, я не могла понять, с какой стороны подойти. Сущие мелочи, которые, наверное, в обычной обстановке никогда не имели бы такого значения, в текущих реалиях казались размером со слона. — Спасибо, — второй раз звучало у меня уже с большей благодарностью. И только после этого я наконец-то закрыла дверь.       Оставалось теперь самое сложное — как пройти по минному полю: всё же поднять Джареда с постели, хоть и ненадолго. Убедить принять все нужные лекарства, а потом снова уложить. Как с ребёнком. Думаю, он сам прекрасно отдаёт себе отчёт в том, насколько бывает невыносим, однако желание быть верным делу на сто процентов не оставляет и шанса держать себя в руках. Ведь каждый раз он извинялся передо мной, перед людьми из команды, с кем был резок, перед Элли… Но просто не выходит иначе.       В спальне было совсем темно, и первым делом я на ощупь прокралась в комнату и включила лампу для чтения, направив её в стену, чтобы она лишь мягко давала свет, не слепя глаза. Джаред лежал, свернувшись в кокон из одеяла почти на самом краю огромной кровати. В комнате было жутко душно — окно, видимо, закрыто наглухо. Поставив бутылку на прикроватный столик, я осторожно подошла к нему и аккуратно приложила ладонь ко лбу. Боже, это как бомбу трогать… И чёрт, жар серьёзный, там не просто лёгкое недомогание. Кожа горячая и влажная от пота. — Джаред, — тихо позвала его я, поглаживая по спине, стараясь разбудить как можно мягче.       В ответ он глухо простонал, и мне пришлось повторить: — Джаред, проснись. — Я же попросил, — наконец, Джаред открывает глаза, переворачиваясь на спину. Фразу недоговаривает специально — чтобы не нагружать голосовые связки. — Да, ты попросил, чтобы я к чёрту катилась, — процитировала я недавнюю колкость, — но Элли принесла тебе микстуру, нужно прополоскать горло. И выпить жаропонижающее. Утром будет полегче, обещаю. — Угу, — еле слышно просипел он и всё же начал садиться в кровати. — Измерим температуру?       Очередной кивок, и я быстренько забежала в гостиную, чтобы найти дурацкий градусник, но это заняло у меня больше времени, чем я рассчитывала. Журнальный столик около телевизора был завален невесть чем: грязной посудой, лекарствами, моей недопитой банкой колы… И всё равно нужная вещь нашлась совсем в другом месте.       Я вернулась, громко захлопнув за собой дверь и получив за это в награду грозный взгляд. Что ж, когда на термометре я потом увидела сто два , то в принципе не удивилась, почему он такой злой — я могла представить, как ему плохо, как всё знобит, ломает и болит. Я уже в девяносто девять с половиной едва в состоянии встать с постели, а он с более высокой температурой пропрыгал весь концерт, даже и не на секунду не показав своего истинного самочувствия. Фонограмму правда включали, но уж лучше так, чем отменять концерт. Это уже крайняя мера, ведь придётся платить неустойку, плюс сразу множество вопросов возникает с переносом на другие даты, а также никуда не девается ответственность перед фанатами. Её слишком много. — Выпей это, когда таблетка растворится, но сначала прополощи горло, — я развела ему жаропонижающее в тёплой воде и оставила стакан на прикроватной тумбочке. Розовая шипучка со вкусом грейпфрута обещала избавить от всех симптомов разом, хотя не уверена, что она подействует на его настроение. Утром, он всё ещё будет беситься с того, что позволил болезни захватить себя так сильно. — Спокойной ночи, Джаред.       Третий кивок уже со слабой улыбкой я приняла за «спасибо» и, захватив одну из подушек, ушла в гостиную, решив сегодня поспать там. Не то чтобы я боялась заразиться, ведь все предыдущие дни я была с ним, но сегодня я чувствовала себя особенно дерьмово. Мне так не хотелось признавать, что всё начало катиться по наклонной. Точнее, я оказалась не готова к иной реальности.       Всё изменилось слишком быстро. Точнее, в этих отношениях всё всегда менялось с такой скоростью, что я не успевала переключиться. Я даже скучала по тем временам, когда меня больше волновали отголоски присутствия Валери в его жизни, порой всплывающие в самый неподходящий момент. Она была третьей лишней, но сейчас её заменил почти весь мир, отнимающий у него силы и время. Но зачем тогда я?       Я бросила взгляд в сторону закрытой двери. Любовь? Такое странное её проявление вкупе со словами бывшей лишь сильнее раззадоривает разум. Любовь, выражение которой я могу и никогда не услышать. Но в то же время я так боялась ему сказать, что мне это нужно, зная возможный ответ.       На широком диване я всё же через какое-то время нырнула в сон, несмотря на рой мыслей, укутавшись в плед, который всегда возила с собой, чтобы укрываться им в дороге, если холодно. Он у меня ещё со студенчества, сшитый мамой из наших с Саймоном старых футболок — наверное, одна из немногих вещей, что я с теплом забрала из дома. Два раза за ночь я просыпалась от хлопка дверей в ванной в соседней комнате. Тревога делала сон чутким, зависимым от малейшего шороха, и где-то под утро я сдалась, решив перебраться обратно в спальню.       На удивление с Джаредом мне практически всегда хорошо спалось, хотя мы довольно редко спали в обнимку. Его присутствие, вероятно, успокаивало меня лучше, чем любой ромашковый чай, который я литрами пила в туре. И пусть даже в коконе из одеяла к нему не подобраться, я всё равно легла как можно ближе, согреваясь от его тела. К слову, температура у него уже спала, лекарство и правда помогло… Только после этого я смогла заснуть по-настоящему крепко.       И когда я вновь открыла глаза, на часах был уже полдень, а Джаред куда-то делся, предусмотрительно оставив шторы задёрнутыми, чтобы солнечный свет меня не разбудил. Хотя за окнами всё равно было промозгло и серо, погода будто специально нагоняла хандру. Возможно, я скучала по дому. Мне нравилось путешествие, но в калейдоскопе событий новые впечатления перестали приносить радость, и мне хотелось вернуться обратно под калифорнийские пальмы. Я старалась об этом не думать, потому что мне всё ещё не хотелось называть дом Джареда своим, а больше возвращаться по сути было некуда. И наверное, сейчас этот вопрос действительно пора начать изучать, как минимум, ради собственного спокойствия. Однако я не оставляла надежды, что плохое настроение уйдёт, когда я отдохну. По-настоящему отдохну, сбежав от концертной рутины, и только потом приму решение, как двигаться дальше.       Неизменное в этой ситуации — это мои чувства. Ведь любовь к Джареду никуда не делась, он очень близкий для меня человек… И я не воспринимала своё возвращение в Америку как начало конца. Ни в коем случае. Я его планировала, не собираясь задерживаться в «кочевниках» надолго. Но всё же засиделась. Прошло больше времени, и меня ждали, хотя были готовы потянуть сроки, насколько нужно.        Когда я открыла глаза, было темно из-за плотно запахнутых штор, а вторая половина кровати пустовала. Сложно сказать, выспалась ли я, потому что виски ныли тупой болью, отчего казалось, что оторвать голову от подушки большой подвиг.       Мне почему-то показалось, что раз я проснулась одна, то и в номере тоже пусто, поэтому и не ожидала увидеть Джареда в гостиной. Причём гораздо более бодрого, чем вчера. Он сидел на диване, положив на колени ноутбук, и что-то там сосредоточенно изучал. Заметив меня, на его лице проявилась добрая улыбка, от которое моё сердце, сжатое тревогой, немного расслабилось. — Как ты? — в очередной раз спросила я, забираясь на диван к нему, устраиваясь головой на его плече и перекидывая свои ноги через его. Мне кажется, что я задаю этот вопрос слишком часто. Каждый раз, когда вижу его усталым, грустным или злым. Или когда я воображаю это сама себе. — Лучше, — и даже без хрипов, — врач выписал антибиотики, но в общем, всё не так плохо. Неделя отдыха снимет острое состояние, а потом нужно просто быть осторожнее.       Видимо, уже гораздо больше, чем полдень, раз доктор успел прийти, осмотреть его и выписать назначения. Сколько я спала? — Это хорошо. — Ты-то нормально себя чувствуешь?       Он спросил это, конечно, про здоровье, однако першение в горле — это последнее, что пришло мне на ум. Хотя и оно было, но первопричиной скорее было моё нежелание касаться этой темы. И вместо завуалированного ответа я выдала что ни на есть прямой. — Я устала, я хочу домой, — призналась я со слезами в голосе.       Наверное, стоило сказать, что мне нужно вернуться, потому что я хочу продолжать свою работу и меня ждут рекламодатели, но… Что есть, то есть. — Перерыв в туре будет в конце апреля, осталось не так много времени, — он открыл на экране календарь и обвёл курсором даты. Оставалось больше двух месяцев. — А в Америку мы вернёмся даже раньше. — Мы договаривались о другом, — напомнила я, отстраняясь но не отсаживаясь далеко. — В середине марта я вернусь домой, а уже конец апреля. Неужели я так нужна тебе здесь? — Что конкретно тебя не устраивает? — Я люблю тебя, но сейчас ты принадлежишь не мне, а всем этим людям, что приходят на концерты, караулят нас у гостиниц и в аэропортах. И я не имею права заставлять тебя выбирать, поэтому я просто хочу дать тебе спокойно делать свою работу. А когда ты вернёшься, всё снова станет как было… И я… — Ты взяла уже билеты? — спросил Джаред, прерывая меня на полуслове. Похоже, или слова как-то его обидели, он уже не улыбался, вновь сосредоточенно уткнувшись в ноутбук и даже не смотря в мою сторону. Но какой в этом был смысл? Он меня знает, и чтобы я осталась, позабыв об отъезде, ему стоило сказать всё лишь пару фраз. Эта мысль бы стёрлась без следов. — Нет. — Со следующей недели начинаются пасхальные каникулы, поэтому аэропорты будут переполнены, лучше тогда либо сейчас, либо переждать ещё пару-тройку недель. Если кто-то заметит тебя там одну, то все могут решить, что мы расстались. И опять поднимется шумиха. — Но мы же не расстались… — я тут же напряглась. — Я не хочу, чтобы тебя преследовали из-за глупых слухов, — его рука, сжимает мою ладонь в таком успокаивающем жесте, который работает, заставляя тревожную пластинку в голове остановиться и заглохнуть. — Поезжай в Лос-Анджелес. Тебе есть куда вернуться. Побудь дома, закончи свои дела и возвращайся. — Будешь по мне скучать? — я всё же надеялась добиться от него невозможного, того самого выражения чувств. Хотя бы чуть больше, чем его привычные односложные ответы или выворот моих эмоций наизнанку. — Буду, — усмехнувшись, он тут же закашлялся, болезнь напомнила о себе. — Но надеюсь, тебя совесть всё же помучает: ты бросаешь одного больного старикашку, — конец фразы он произнёс как раз таким голосом. Редко он шутил про свой возраст… И да, я в очередной раз не подумала о том, что ему сейчас тоже не особо хорошо.       У него на экране мелькает небольшое всплывающее окно о новом сообщении в мессенджере, которое исчезает слишком быстро, будто его тут же удалили. Но мне этих секунд хватило, чтобы увидеть имя отправителя и не обрадоваться. Кажется, я только ночью вспоминала о ней и вот… Однако сообщение может быть отправленным и по ошибке, ничего незначащим. И если оно исчезло прежде, чем Лето заметил, то не стоит волноваться. Наверное. — А можно взять твой ноут? — и всё же убедиться в этом не помешает. — Я билеты гляну.       Лето без каких-либо вопросов переложил компьютер на мои колени. Я свернула окно, которое он смотрел до этого — кажется, очередной сценарий — и будто бы случайно кликнула на мессенджер, воспользовавшись моментом, когда Джаред встал, чтобы заварить себе чай. Да, я опять это сделала и опять не увидела ничего, что могло бы заставить мою ревность разыграться. Впрочем, сообщения не были слишком старыми, последнее датировалось тем вечером у Адама, когда я ненароком стала свидетелем их разговора. Валери просила прощения за устроенную сцену, ничего больше, и отклик получила вполне равнодушный: «ничего, забей». В ответ на относительно длинный абзац, где она подробно расписала, почему была неправа. Странно, но... К лучшему. Закрыв приложение, я со спокойной душой я полезла на сайт авиакомпании, выбрав завтрашний день датой вылета.       Только вот конечной точкой выбрала не Лос-Анджелес.