Время между нами

Глава десятая

Дженсен мог по пальцам одной руки пересчитать, сколько раз он целовался или его целовали, и у него не было ни одного приятного воспоминания, которое он мог бы с любовью припомнить. Дженсен только мог надеяться, что сейчас не сильно все испортил. Джаред же перебирал в голове уйму слов, стараясь выбрать подходящие и понимая, что Дженсен запутался и пытался таким странным образом оправдаться. Он как раз собирался перебить Дженсена, когда дрожащие пальцы коснулись его лица за секунду до того, как в нерешительном, почти целомудренном поцелуе Дженсен прижался к его губам. Бывший солдат знал, что сейчас разница в возрасте действительно была в пользу Дженсена, если не учитывать его настоящую дату рождения, но именно в этот момент Джаред почувствовал себя на десять лет старше и намного опытнее, понимая, о чем говорил его друг. Напряжение и неуверенность, что Джаред видел на лице Дженсена во время короткого поцелуя, напомнили ему о том, как он сам в первый раз поцеловал своего Дженсена. А еще и беспокойство: он наблюдал за Дженсеном, когда тот оторвался от него, и был совершенно уверен в том, что последует за этим дальше, и не разочаровался. — Прости, — прошептал Дженсен, переводя взгляд на свои руки и моля бога, чтобы ситуация не стала безнадежной, когда Джаред начнет говорить. — Я извиняюсь не за то, что поцеловал тебя, а за то, что это тебе не понравилось или было неприятно, потому что я не так хорошо целуюсь и… м-м-м? Джаред уже достаточно наслушался и наконец решил положить конец этой горькой неуверенности в себе и самопринижению, которые видел в Дженсене и слышал в его голосе. Для него уже прошло больше года с тех пор, когда он кого-то целовал, но когда его рука легла Дженсену на шею и он наклонился ближе, чтобы поцеловать его, нежно, трепетно и без спешки, Джаред понял фразу Дженсена о доверии. Джаред почувствовал, как по телу Дженсена прошла дрожь, и углубил поцелуй. Также ощутил он и то, как напряглась рука на его груди, и понял, что этим вечером они не зайдут дальше поцелуя. Поэтому Джаред немного сдвинулся, чтобы сделать поцелуй еще глубже, тем самым убеждая Дженсена, что все в порядке, только потом оторвался от его губ, но не от него самого. — Ты зря извиняешься, — прошептал он с мягкой улыбкой, замечая удивление и растерянность в зеленых глазах, в которых на пару секунд исчезли тени и теперь появилось что-то другое, то, что, по подозрениям Джареда, Дженсен еще не чувствовал и не знал. — В твоей голове крутятся совершенно неправильные мысли. — Джаред провел подушечкой большого пальца по нижней губе Дженсена, которую он так сильно хотел снова поцеловать, но не сводил глаз с лица Дженсена, наблюдая за его реакцией. — Гхм, просто плохая привычка, или мне так просто кажется, — пробормотал Дженсен, не зная, что точно он сейчас должен был чувствовать или сделать. Часть его хотела поддаться чувствам, своим желаниям, а другая, борющаяся с этими чувствами до конца своей жизни и никогда не забывающая обо всем плохом, случившемся с ним, хотела отодвинуться и признать, что физическая близость была не для него. — Какие… какие неправильные? — спросил он, не расслышав тихий звук, что издал Джаред, когда начал медленно покрывать поцелуями его лицо. — Джаред, ты не обязан… — Ты болтаешь намного больше, чем твой предок во время наших поцелуев с ним, — улыбнулся Джаред и осторожно поцеловал синяк у Дженсена на горле. — Обычно это я болтаю без умолку, по его словам. Ты похож на меня, или мне так просто кажется. Мне понадобилось много времени, чтобы перестать нервничать, когда он меня целовал, и перестать думать о том, что я был плох в этом. Думаю, ты со временем тоже привыкнешь. Дженсену было трудно сосредоточиться на чем-нибудь, кроме мягких теплых губ, которые нежно целовали его шею и лицо, в то время как рука Джареда продолжала лежать у него на шее. — Я не… так хорош в этом, Джей, — выдохнул Дженсен, не обращая внимания на имя, которым он назвал Джареда, пытаясь удержать руки от того, к чему они хотели прикоснуться. — Откуда ты знаешь, что не хорош, когда у тебя совсем нет в этом опыта? — поинтересовался Джаред, с осторожностью касаясь свободной рукой груди Дженсена, и почувствовал, как тот застыл. — Полегче, Джен. Сегодня вечером я не сделаю ничего такого, к чему ты еще не готов, — заверил он Дженсена, подозревая, что для всего остального потребуется намного больше времени. — И позволь мне судить о том, в чем ты хорош, а в чем нет, но, думаю, тебе нужно понять одну вещь, прежде чем между нами что-то произойдет. Дженсен почувствовал, как сильнее забилось его сердце, позволил себе надеяться на то, что между ними действительно могло что-то случиться. — Какую? — спросил он с недовольством в голосе, когда Джаред наконец отстранился и их взгляды встретились, небольшое беспокойство усилилось, когда тот взял руку, на которой был застегнут наручник, в свою. — Джаред, я правда понимаю, что я не тот… боже. — Нет, ты не понимаешь, Джен, — пробормотал Джаред, прижимаясь губами к красным линиям, которые он планировал перевязать, как только уладит сложившуюся ситуацию, и наслаждаясь тем, что, похоже, он нашел способ успокоить современного Дженсена. Не упустив того факта, что именно так его предок обычно затыкал ему рот. — Как же ты сильно вбил себе в голову, что когда я смотрю на тебя, когда касаюсь тебя или теперь, когда целую тебя, то не тебя я себе представляю, а вижу человека, который был намного большим для меня, чем другом, и то, что именно его я хочу, когда сижу рядом с тобой. — Это же нормально. Ты знал его, любил его столько лет. А меня ты знаешь только… один день, — на этот раз Дженсен застонал от прикосновения к своему запястью, немного удивившись тому чувству, что снова начало расти внутри него, и снова не зная, что делать, когда часть его так хотела ответить на это нежное прикосновение. — Верно, — согласился Джаред. Чувствуя, как напрягся Дженсен и пытался принять, что бывший капитан не видел, как его тело отвечало на прикосновения, которых никогда в своей жизни Дженсен не чувствовал или, по крайней мере, не в таком хорошем смысле. Джареду было больно признавать, что такое простое действие, как прикосновение или поцелуй, могло вернуть неприятные воспоминания, потому что Дженсену не было с чем это сравнить. — Не могу сказать, что ты мне его не напоминаешь внешне, потому что да, напоминаешь, но с самой первой секунды, когда я тебя увидел, то понял, что ты не тот Дженсен, которого я потерял. У тебя нет его акцента, потому что у Дженсена был чистый новоанглийский выговор. У тебя есть, но только он едва заметный. А еще он был намного увереннее в себе, чем я в то время или ты сейчас, но знаешь, какую самую большую разницу я вижу между вами? Разница, которая будет мне всегда напоминать о том, с кем я рядом? — Джаред положил руку Дженсену на щеку до того, как тот успел отвести взгляд в сторону. — Ты как открытая книга. Я могу посмотреть тебе в лицо, заглянуть в твои глаза и увидеть то, что ты чувствуешь и то, о чем ты думаешь. Очень давно, еще до переезда Дженсена в Чарльстон, я мог так читать и его. Дженсен не знал, было это хорошо или плохо. На него это так непохоже — быть таким открытым с практически незнакомым человеком, но в его мыслях Джаред не был незнакомцем, и, возможно, поэтому он так себя с ним вел. — Я… Палец коснулся его губ до того, Дженсен успел на автомате еще что-нибудь сказать. Джаред притянул его ближе к себе, когда снова сел на диван. — Быть открытым — это неплохо, Джен. Знаю, что так ты становишься уязвимее, знаю это слишком хорошо, но пока я жив, пока я здесь, никто тебе не причинит боли, — пообещал он полным любви голосом. — А теперь скажи мне, хочешь ли ты, чтобы я был рядом, пока ты спишь или… — Останься? — тихо попросил Дженсен. Он не был готов разорвать телесный контакт с Джаредом и не хотел засыпать один, так как знал, что кошмары, скорее всего, вернутся. — На несколько минут? Обычно у меня нет проблем со сном, но из-за визита Дэвида и после того, как я рассказал тебе о том… что… я… — Я буду с тобой, Джен, — заверил Дженсена Джаред и едва ощутимо коснулся пальцами его лица, позволил своему новому другу поудобнее расположиться на диване и положить голову на подушку, что Джаред уместил у себя на коленях. — Так нормально? Или ты хочешь лечь по-другому? Слабость, которой Дженсен не давал все это время выхода, неожиданно захлестнула его, и ему хотелось только закрыть глаза и заснуть. Дженсен зевнул. Он немного поправил подушку и, казалось, не замечал, насколько близко придвинулся к Джареду, пока его пальцы не коснулись края красной футболки, что была на том. — Все хорошо, — пробормотал Дженсен, погружаясь в сон, и не слышал успокаивающего голоса, разговаривающего с ним, и не почувствовал, как нежные пальцы перебирали его короткие волосы. Прошло достаточно много времени, прежде чем веки Джареда начали тяжелеть. Он не хотел засыпать, пока не удостоверится, что ничто не потревожит сон Дженсена. Но, похоже, его собственное тело начало реагировать на временные изменения и недавние события, и Джаред положил свою руку на руку Дженсена, которая сжимала в кулаке его футболку. Слова, которые Джаред так хотел сказать, крутились на кончике его языка, но он знал, что было слишком рано для каждого из них. — Спокойной ночи, Дженсен, — прошептал он перед тем, как заснуть и погрузиться в собственные воспоминания. Окраина Чарльстона, Южная Каролина. 12 апреля 1861 года. — Полковник приказывает всем доступным войскам прибыть к завтрашнему вечеру, — сообщил посланник, комкая в руках шляпу и смотря в мрачное лицо, которому ему приказали доставить новость. — Янки не сдадут Форт без боя, так что… — Значит, мы уже начали забывать, что мы все американцы? — фыркнул лейтенант Джаред Падалеки, у которого зудели пальцы показать то, что он думал по поводу этого приказа, но не мог этого сделать, пока был не один, пока рядовой не отправится назад. — Прекрасно, скажи им, что я буду, — вздохнул Джаред, отсалютовав солдату, и только удостоверившись, что мальчишка поскакал обратно, с силой захлопнул дверь. — Да черт побери! — Итак… это началось. У глубокого голоса, прозвучавшего с лестницы позади Джареда, не было такого сильного южного акцента, какой был у большинства местных жителей Южной Каролины, но так как его владелец был родом из Бостона, Массачусетс, это не удивляло Джареда. Удивил его только тон, в котором сквозило некоторое удивление. — Они обстреляли сегодня вечером Форт Самтер, — ответил Джаред, не оглядываясь и сжимая в руке бумагу, которую он потом кинул через всю гостиную. — Зачем? Неужели гордость и наглость политиков настолько важны, что они готовы разорвать эту страну на части? Президент Дэвис с остальными признает рабство и не только это. — Конечно. С обеих сторон существует намного больше причин для войны, и гордость всегда будет важнее здравого смысла, Джей, — Дженсен Эклз положил руку на твердое плечо своего друга. — Я пытался донести до тебя, что как только штаты разделятся, не пройдет много времени, как вообще все начнет трещать по швам. Джаред оглянулся через плечо и увидел плотно сжатые челюсти своего друга. — Ты же с Севера, Джен. Ты не можешь здесь больше оставаться. Это было опасно и раньше, но сейчас все станет только еще хуже, особенно если меня не будет рядом. Это было самым большим страхом Джареда. Его друг переехал в Чарльстон, чтобы быть с ним, и пока они держали в тайне другую сторону своей жизни от широкой публики, Джаред знал, что Дженсен будет в опасности не только из-за любви к нему. Дженсен родился в Бостоне. Он выпустился из Вест-Пойнта в чине лейтенанта, но ухудшающееся зрение сделало невозможным его дальнейшую военную службу. На жизнь он зарабатывал инженерным делом и проектированием зданий, но после того, как переехал на Юг, после того, как предпочел их любовь своей семье, он основал небольшое газетное издательство. Дженсен всегда отрицал наличие каких-либо проблем с соседями, но до Джареда доходили гуляющие по округе слухи. А еще он видел синяки, появляющиеся на теле Дженсена. На вопрос, откуда они брались, Дженсен просто пожимал плечами, и эта новая война сделает из его лучшего друга, человека, которого Джаред любил, несмотря на то, что такая любовь была преследуема законом, еще более желанной целью. — Ты серьезно думаешь, что я боюсь того, что могут сделать Таггетсовские подстрекатели? — ухмыльнулся Дженсен, протягивая руку, чтобы пропустить через свои пальцы темные волосы Джареда, и улыбнулся, когда его друг, как всегда, подставил голову для прикосновения. — Я могу постоять за себя, Джаред. Я беспокоюсь только о тебе, когда ты на поле боя. Временами ты бываешь чертовски добросердечным. — Тупоголовым, так моя матушка любит говорить, — улыбнулся Джаред, чувствуя, как прикосновение стало другим, когда рука Дженсена скользнула ниже, на его шею. — Я не хочу оставлять тебя одного, Джен. Мы должны были сделать то, о чем я говорил несколько месяцев назад, и уехать в Канаду или другую страну. Мы все еще… м-м-м. Поцелуй был неспешным, но жар между ними все нарастал. Джаред почувствовал, как его спина прижалась к стене, и он позволил своему другу снять с себя белую хлопковую рубашку, что была на нем, и припасть к его шее сначала зубами, а потом и губами. — Мы оба учились в Вест-Пойнте, Джаред. Мы оба согласились служить нашей стране, если возникнет такая необходимость, и ты знал, когда вернулся домой, когда поставил подпись на призывном листе Конфедерации, что это могло означать, — говорил Дженсен между горячими поцелуями, которыми осыпал шею Джареда, пока не достиг ложбинки и не почувствовал, как напряжение потихоньку отпускает Джареда. — Нравится ли мне, что эта война будет означать для нас и для страны, которую мы оба любим? Нет. А еще я не позволю тебе, чтобы эти ублюдки уверились в своей правоте. Ты не трус. Ты будешь сражаться, а я буду здесь каждый раз, когда ты будешь проезжать по этой дороге. До самой своей смерти. Руки Джареда обняли узкую талию Дженсена, и Джаред боролся с острой необходимостью сделать то, чего он так хотел многие годы, но всегда боялся, а последняя фраза до глубины души поразила его. — Дженсен? — простонал Джаред, когда поцелуй стал настойчивее, и впустил в свой рот язык Дженсена, который только-только начал его исследовать. — Так сильно хочу тебя, Джей, — пробормотал Дженсен, но отстранился, чтобы увериться, правильно ли он поступает. Они были лучшими друзьями с самого Вест-Пойнта, даже когда Дженсен остался там еще на два года после своего выпуска, чтобы дождаться Джареда. Они признали свою любовь друг к другу, запретную в то время, из-за которой их могли посадить в тюрьму, убить или закрыть в больнице, в которой бы доктора пытались «излечить» их нечестивую болезнь и тягу к другим мужчинам. Для всех они были друзьями и позволяли себе только случайные прикосновения друг к другу. Объяснить причину совместного проживания было труднее, но дом в классическом стиле на окраине Чарльстона был достаточно большим, чтобы у каждого из них была своя спальня, и Дженсен мог устроить в нем студию для своей работы. Никого не должно было интересовать, что происходило между ними за закрытыми дверями, и хотя Дженсен не делал последнего шага, благодаря которому они бы стали настоящими любовниками, Джаред знал, чего он хотел весь этот год. Теперь, когда был обстрелян Форт Самтер и началась война, которая была в силах уничтожить всю нацию, Дженсен, будучи не настолько глупым, чтобы не знать, чем это все могло для них закончиться, и если у него не было ничего, что бы Дженсен мог отдать своему другу, он отдаст ему себя. — Ты же знаешь, что я тебя люблю, — с хрипотцой в голосе начал Дженсен, наблюдая за тем, как ореховые глаза его друга становятся больше, когда он осторожно, спускаясь вниз, расстегивал пуговицы на рубашке Джареда, оголяя его мускулистую грудь и загорелый живот. — Я полюбил тебя еще раньше, чем сказал тебе об этом, потому что не знал, что чувствовал ты, и не хотел быть тем, кто втянул тебя в это… — Не надо, — Джаред ненавидел слово, которое часто слышал, когда рос, даже от людей, которые не знали о его сексуальных предпочтениях. — Однажды ты сказал мне, что независимо от того, что сказано в Библии, что до тех пор, пока мы любим друг друга, мы не отвратительны. Ты все еще в это веришь? — Всем своим сердцем, Джей, — заверил его Дженсен, взяв того за руку и положив ее себе на грудь, где билось сердце. — Ты будешь в моем сердце до тех пор, пока оно не перестанет биться, Джаред. Я говорил правду, когда в тот день покинул отцовский дом. Я сейчас не жалею и никогда не буду жалеть о том выборе, что сделал, — любить тебя и быть любимым тобой. — Он подошел к столу с выдвижной полкой и вытащил коробочку с кольцом. — Вест-Пойнт всегда был важен для моей семьи. Именно поэтому я в нем учился. Я мог оставить это кольцо у отца, когда уходил, потому что ему было важно только то, чтобы я его получил и чтобы он мог хвастаться тем, что его сын выпустился из Вест-Пойнта, как и все Эклзы до меня. — Я мог бы его оставить и покончить со всем, но я забрал из Вест-Пойнта с собой две вещи, которые важны для меня, — сказал он, катая кольцо между своих пальцев, поворачиваясь лицом к Джареду, уголок его рта приподнялся. — Ты и это кольцо были и есть вся моя жизнь, и сейчас я отдаю это кольцо тебе, Джей. Я знаю, что ты все еще носишь свое, но надеюсь, что примешь мое как символ того, что у нас есть и будет всегда. У Джареда перехватило дыхание, когда он уставился на человека, которого любил с пятнадцати лет, и это кольцо внезапно стало не только символом школы, которую они оба закончили. — Джен… ты отдаешь мне… что скажет твоя семья, если они узнают? — Моя семья — это ты, Джей. Ты тот, кого я люблю и кто навсегда останется в моем сердце, — Дженсен просто протянул кольцо и ждал того, что сделает его друг. Между ними была разница в два года, и Дженсен понимал, что Джаред был еще так молод и наивен, поэтому он каждую ночь молча молился, чтобы эта проклятая война не уничтожила всю ту невинность, что еще оставалась после всех страшных вещей, которые Джаред уже видел и пережил. Именно эта невинность помешала Дженсену сразу же признаться Джареду в своих чувствах тогда, и Дженсен сделал это только в ту ночь, когда Джаред пришел к нему сам со своим душераздирающим признанием. Сейчас Дженсен стремился защитить и помочь своему другу как можно больше, одновременно и обучая его быть самим собой, чтобы однажды, если возникнет необходимость, Джаред бы смог передать его уроки кому-то другому. — Я так сильно люблю тебя, Дженсен Эклз, — Джаред наконец обрел голос, стаскивая свое собственное кольцо с пальца. — Я приму твое кольцо, но только если ты примешь мое взамен. От Джареда не ускользнул символизм этого обмена, когда он надевал кольцо своего друга и наблюдал за тем, как его собственное оказалось на пальце Дженсена. Джаред так сильно хотел спросить об этом, так сильно хотел показать ту любовь, что он чувствовал годами, но отдаленная пушечная канонада из Форта, которая была слышна даже в Чарльстоне, помешала ему это сделать. — Ты вернешься на Север? — спросил он, отводя взгляд от темно-зеленых глаз Дженсена, чтобы тот не смог рассмотреть его слезы. — Нет. Я же сказал, что буду с тобой до конца своей жизни — значит, буду, — Дженсен знал, чего боялся Джаред, а также того, чего они оба так хотели. — Когда ты уезжаешь? — Утром или до обеда, потому что ехать не так далеко, — ответил Джаред, моргнув, когда почувствовал, как между ними что-то изменилось, потом Дженсен наклонился, чтобы снова его поцеловать. — Джен? Короткими именами они называли друг друга только тогда, когда были наедине, и Дженсен нежно улыбнулся, когда поднял вверх их соединенные ладони. — Пойдем наверх, Джей. Подари мне эту ночь, и я покажу, как много ты для меня значишь. Прими от меня этот подарок. Самым заветным желанием Джареда было заняться любовью с Дженсеном, но это также сильно его и пугало, потому что он не был настолько наивен и знал, что будет больно. Он знал, что не будет первым у Дженсена: тот был с ним честен и несколько лет назад признался, что у него уже был сексуальный опыт, но только один-единственный раз до Джареда, поэтому боялся разочаровать человека, которого любил. — Я… не знаю, что делать, — тихо признался он, но ответил на поцелуй перед тем, как последовать за Дженсеном наверх в спальню, которая по общему согласию стала их общей. Это была самая большая спальня со сводчатым потолком и окном, выходившим на большой задний двор, а не на воду, но Джаред не возражал, поскольку они были очень заняты другими делами, помимо споров по поводу вида из окна. — Я покажу тебе, — заверил Дженсен Джареда, включая масляную лампу на противоположной от кровати стене. — Доверишься мне, Джей? — спросил он, закрывая шторы, прежде чем повернуться и начать медленно расстегивать свою рубашку, и замечая, как Джаред наблюдает за каждым его движением с той же открытостью и любопытством, что и всегда. — Я доверился тебе еще в свои четырнадцать лет, и ты спас мне жизнь, — Джаред знал, что его колени бы подогнулись, если бы он уже не сидел на краю кровати, наслаждаясь тем, как его друг медленно снимал с себя одежду. Это было чем-то новым, потому что они очень редко видели друг друга без одежды и никогда не спали вместе без ночной рубашки или штанов. Сейчас, когда Джаред наблюдал за тем, как расстегнутая рубашка соскользнула с плеч его друга, он почувствовал, как потяжелело у него в груди и еще кое-где. Дженсен был почти на восемь сантиметров ниже Джареда и не так широк в груди, но Джаред знал, что это не делало тело его друга менее крепким или менее потрясающим, и уставился на мышцы живота Дженсена. — Ты пялишься, Джей, — улыбнулся Дженсен и сделал шаг вперед, чтобы провести рукой по волосам Джареда, наслаждаясь звуками, которые всегда издавал тот при таком простом прикосновении. — Извини. Просто… — Джаред не знал, что сказать. Его друг был прекрасен, но ему было странно такое сказать другому мужчине. — Что я должен делать? — нервничая, спросил он, хотя, будучи воспитанным на ферме в Лоу-Кантри, имел об этом смутное представление. — Ты слишком много думаешь, — хихикнул Дженсен, подозревая, что вообразил себе Джаред, когда заметил появившийся на его щеках розовый румянец. — Просто разреши мне о тебе позаботиться, Джей, — он начал медленно целовать своего друга, полностью избавляясь от рубашки, и потянулся к замку на своих брюках. — И скажи, если захочешь, чтобы я остановился. Джаред закатил бы глаза на само предложение остановиться, ведь все его тело было в огне желания, которое он никогда раньше не испытывал, но он только всхлипнул вместо того, чтобы остроумно ответить. — Дженсен? Его друг быстро расправился со своими ботинками, носками, брюками и нижним бельем, и Джаред охнул от сильных ловких пальцев, осторожно касающихся его там, где его еще никто и никогда не трогал. На самом деле Джаред чувствовал себя странно и тогда, когда несколько раз касался себя там, чтобы получить удовольствие будучи подростком. Это прикосновение сильно отличалось от его собственного, и он не хотел, чтобы Дженсен останавливался. — Это… боже, Джен, — простонал Джаред, задумываясь о том, должен ли он чувствовать именно это, когда теплые губы прижались к его в поцелуе, не только жадном, но и успокаивающем. — Это нормально чувствовать то, что ты сейчас чувствуешь, Джей, — заверил его Дженсен, зная, что все должно быть неспешно, чтобы не перепугать Джареда этим странным новым действием. — Помнишь, когда тебе было семнадцать? Что произошло той ночью, когда мы целовались? Ты это почувствуешь и сейчас, но сначала ты почувствуешь кое-что намного приятнее, малыш. И это обращение не было новым, но Дженсен использовал его только тогда, когда они были близки. Учитывая, что жар в теле Джареда появился оттого, что его пенис медленно поглаживали, он не был уверен, что сможет выдержать что-то большее, но Джаред расслабился, когда Дженсен лег рядом с ним на кровать и начал покрывать поцелуями его обнаженную кожу. — Как же я давно тебя хочу, Джей, — прошептал ему Дженсен на ухо, желая, чтобы у него было достаточно времени, чтобы Джаред привык к его прикосновениям и чтобы он смог показать ему, насколько прекрасна может быть физическая сторона их отношений, которой он научился однажды зимой в Париже перед своим поступлением в Вест-Пойнт, когда ему было шестнадцать. — Ты же знаешь, что мог взять меня в любое время, Дженсен, — Джаред прикусил нижнюю губу, пытаясь удержаться на месте, но становилось все труднее бороться с желанием коснуться Дженсена. — Еще до выпуска я тебе говорил, что хочу, чтобы ты был моим первым… — он снова замолк и покраснел. В отличие от Дженсена, который вырос на Севере, был воспитан в более свободолюбивом обществе и успел посмотреть мир, Джаред воспитывался религиозными родителями-баптистами в Лоу-Кантри в Южной Каролине, где разговоры о сексе были запрещены. — Любовником, — закончил фразу с дразнящей улыбкой Дженсен, поглаживая грудь Джареда, а потом его губы оказались там, где была его рука, и только благодаря второй руке, лежащей на вздымающейся груди Джареда, тот не выгнулся, когда губы сомкнулись на твердой бусинке соска. — Нравится, Джей? Мысли Джареда с огромной скоростью покидали его голову. Он только знал, что хочет еще больше чувствовать своего друга, и вскоре его дрожащие пальцы гладили спину и грудь Дженсена, когда тот наклонился, чтобы поцеловать Джареда, их губы и языки кружились в танце до тех пор, пока им не пришлось отстраниться друг от друга, чтобы набрать воздуха. — А разве есть еще что-то приятнее? — О боже, да, — рассмеялся Дженсен, присаживаясь, чтобы дотянуться до брюк Джареда. — Прикасаться к тебе, целовать тебя… Я хочу тебя, но сначала мне нужно сделать так, чтобы тебе было не очень больно, — он колебался, когда пальцы Джареда потянулись, чтобы расстегнуть неподдающийся материал, позволяя своей руке дрогнуть от первого любопытного прикосновения. — Ты можешь прикоснуться ко мне, Джей. Джаред еще никогда по своей воле не касался другого мужчины там внизу, и он ощущал себя странно, делая это, но не стал сопротивляться, когда Дженсен взял его за руку и положил ее на свой горячий член, который, казалось, стал еще тверже от его прикосновения. Джареду казалось, что прошла целая вечность между этим моментом и тем, когда они обменивались касаниями и поцелуями, хотя на самом деле знал, что прошло намного меньше времени. Он разрывался между всхлипываниями и мольбами о чем-то, что он не знал, как выразить, когда лежал на животе, приспосабливаясь к непривычному ощущению длинных пальцев в своей заднице. — Джен… — простонал Джаред, вжавшись бедрами в грубую простыню. Он знал, что произойдет между ними, и ожидал, что Дженсен просто засунет свой большой красный член ему в задницу. Он никак не ожидал медленной подготовки, от которой его тело бросило снова в жар. — Пожалуйста. Я… — Ш-ш-ш, я знаю, Джей. Знаю, чего ты хочешь, и обещаю, что это будет приятно, но я не дотронусь до тебя, пока не раскрою тебя настолько, чтобы ты смог меня принять без боли, — голос Дженсена был грубее, чем обычно, ведь он боролся со своим собственным телом и необходимостью защитить Джареда и помочь ему. — Еще немного. — Знаешь, я… видел быков и коров на ферме своего батюшки, и я не думаю, что это так… — Джаред всхлипнул, когда грудь Дженсена прижалась к его спине и Дженсен поцеловал его в шею. — Ты смеешься надо мной, Дженсен Эклз? Дженсен любил в Джареде абсолютно все, включая и те глупости, что мальчишка мог ляпнуть не подумав. Это заставило Дженсена рассмеяться, несмотря на то, что его собственное тело было готово взорваться, и он легонько прикусил Джареда за плечо. — Мне не хочется тебе разуверять, мой ты деревенщина, но то, что ты видел на этой ферме, даже и близко не стояло с тем, что мы будем делать, — он усмехнулся и провел рукой по заднице, которую мечтал увидеть с тех пор, как Джареду исполнилось шестнадцать. — Веришь мне? — А когда я тебе не верил, Джен? — возразил Джаред, немного смущенный своим предыдущим комментарием, но быстро обо всем забыл, потому что Дженсен отодвинулся и перевернулся на спину, утягивая за собой Джареда, чтобы тот оказался сверху. — Дженсен? Что ты… Я думал, что мы собираемся… — он попытался объяснить жестом, потому что у него не было столько слов в запасе, чтобы правильно выразиться. — Мы собираемся заняться любовью, Джаред, — заверил его Дженсен, медленно поглаживая свой член, и взял Джареда за руку, дергая его на себя, чтобы тот разместился на его бедрах. Их члены соприкоснулись, и по взгляду Дженсена можно было понять, что он не сможет продержаться так долго, как бы ему хотелось. — Я буду внутри тебя… Боже, как же мне нравится, когда ты краснеешь, Джей. Джаред несильно шлепнул Дженсена по груди, все еще смущаясь, но стон вырвался из его горла, когда он начал понимать, что его друг собирался сделать. — Дженсен, я не знаю, что делать. Я… Я… — он глубоко вдохнул, прежде чем признаться в том, в чем признавался только давно в детстве. — Мне страшно. — Знаю, Джей. Вот поэтому я хочу, чтобы ты мог наблюдать за мной, пока мы будем заниматься любовью. А я смогу видеть твое лицо во время этого, — кривая улыбка появилась на губах Дженсена, всегда заставляющая сердце Джареда биться быстрее, когда он помогал удобнее расположиться человеку, которого знал столько лет и который был предназначен стать его. Он уловил вспышку боли и страха. — Возьми меня за руки, держись за них, пока будешь опускаться на меня, но не отводи своего взгляда от моих глаз, Джаред. Следовать инструкциям у Джареда никогда не получалось, и именно поэтому он знал, что никогда не сможет получить более высокий чин в вооруженных силах, но у него никогда не было проблем следовать указаниям Дженсена. Поэтому Джаред послушался и в этот раз, ощущая растяжение, когда медленно опускался на член Дженсена. — Боже, как это может… — он перестал двигаться, когда Дженсен сжал его руки, тем самым желая сказать, чтобы тот замедлился, приспосабливая свое тело к новому положению. Чувствуя, как твердый член коснулся его внутренних мышц, Джаред с тихим стоном закрыл глаза, привыкая к ощущениям, как тут же их распахнул и увидел обеспокоенный взгляд Дженсена, уставившийся на него. — Что, черт возьми, это было… боже мой! Дженсен знал по их позе: если Джаред покроется краской, значит, его член коснулся той самой точки, и он улыбнулся шире, когда глаза Джареда потемнели от желания, которое он пока еще не понимал. — Вот именно поэтому тебе должно это понравиться намного больше, чем простые поцелуи, Джей, — хрипло заметил он, все еще удерживая Джареда и ожидая, пока тот привыкнет. — Уверен, что однажды придумают какое-нибудь научное название для вот этого, но прямо сейчас разве это так важно? Я могу повторить, если тебе понравилось. — Заткнись и поцелуй меня, — прорычал Джаред, наклоняясь вперед, чтобы поймать рот Дженсена, и почувствовал, что тело взорвалось чистым удовольствием, словно фейерверк, который он однажды видел на четвертое июля, когда последовал инструкциям Дженсена и просто позволил своему телу расслабиться. Было больно, хоть и не так сильно, как Джаред себе представлял. Он догадывался, что так было именно потому, что Дженсен подготовил его, и сейчас Джаред чувствовал только ни с чем не сравнимое… удовольствие. — Джен, это… Приподнявшись так, чтобы тесно прижаться друг к другу, Дженсен все еще чувствовал напряжение в Джареде и подозревал о его причине. Грудь и того и другого была покрыта румянцем, губы Дженсена увлекли губы Джареда в глубокий поцелуй. — Помнишь, когда я сказал, что то, что происходит между нами, — правильно, и это не плохо чувствовать то, что ты тогда чувствовал? — Он вильнул бедрами, отчего его член погрузился еще глубже в Джареда, и улыбнулся всхлипу, который ощутил на своей шее, потому что губы Джареда застыли именно там. — Чувствовать удовольствие во время секса — это нормально, что бы ни говорили некоторые люди. — Дженсен протянул руку и повернул лицо Джареда, чтобы тот посмотрел на него. — Нечего стыдиться, Джей, — прошептал Дженсен ему в рот, прежде чем они снова соединились в поцелуе. Джаред не стыдился ничего происходящего между ними. Он давно признал, что отличается от других, и ненавидел то, что это приходилось скрывать, но понимал всю рискованность ситуации, если они не будут так делать. Именного тогда он полностью отдался Дженсену, позволяя ему, более опытному, показать, что нужно делать, и с этого дня он никогда больше не будет бояться того, кем он был, и своей любви к Дженсену. — Дженсен! — начал Джаред, когда пальцы Дженсена начали ласкать его член, в то время как он сам чувствовал твердый член Дженсена внутри себя, который задевал ту точку внутри него с каждым движением их бедер. — Я… я хочу… — Джаред не знал, что точно хочет, но знал, что это было ему очень сильно нужно. Дженсен почувствовал, что они уже оба были на грани, и быстрее двигал рукой по члену Джареда, а свободную руку положил ему на шею и притянул для поцелуя, в последний раз двинув рукой. — Сейчас, Джаред, — улыбнулся он в губы своего любовника, чувствуя, что они одновременно приходят к финишу, и услышал, как Джаред выкрикнул его имя. — Дженсен! — в голове у Джареда было пусто, или он так просто думал, пока его тело медленно отходило от того, что только что произошло, и он опомнился, только когда оказался в объятиях Дженсена, все еще голый и немного липкий. — Джен? — Люблю тебя, Джей, — прошептал Дженсен, нежным движением убирая длинные каштановые волосы с ореховых глаз. — Сильно болит? Только пекло, но, опять же, не так сильно, как Джаред ожидал, и он проглотил комок в горле, когда их взгляды встретились. — Люблю тебя, — нежный поцелуй коснулся его губ, и Джаред улыбнулся, ощущая волнение от того, что хотел это все повторить еще раз. — Мы можем сделать это снова? — Можем, столько раз, сколько, малыш, ты захочешь, — прошептал Дженсен, поворачивая их в этот раз так, чтобы Джаред оказался на спине. — Надеюсь, что даже если мы когда-нибудь расстанемся, ты все еще сможешь получать от этого удовольствие. — Не смогу, потому что не буду этого делать ни с кем, кроме тебя, — ответил Джаред, которому не понравилось, насколько далеко зашел в этом разговоре Дженсен. — Джен, тебе снова снятся те сны? — спросил он, начиная подниматься, и рассмеялся, когда пальцы Дженсена нашли то единственное местечко на его боку, которое реагировало на щекотку. — Я не хочу об этом сейчас говорить, — Дженсен очень часто отказывался рассказывать о странных снах, что у него были, зная, что этим озаботит Джареда, и не желал делать этого и сейчас, в ту самую ночь, в которую он хотел видеть только улыбку на лице своего друга. — Хочешь, я покажу тебе, чему я еще научился тогда в Париже, Джей? — А сам как думаешь? — ответил Джаред, широко и тепло улыбаясь. К тому времени, когда они вымотались и наконец решили поспать, уже занимался рассвет, и Джаред лежал без сна и крепко прижимал к себе своего возлюбленного. Он ощущал дрожь, которую Дженсен не всегда мог скрывать во время сна. Джаред знал, что если его не разбудит, то именно его имя будет кричать Дженсен, просыпаясь, и снова проклял войну, из-за которой он покинет свой дом и единственного человека, которого он любит. — Джаред! — раздался крик, показавшийся далеким и эхом докатившийся до его ушей, будто не из комнаты, а из… сна. Бостон, 2013. — Джаред! Джаред моментально подорвался от хриплого голоса, выкрикивающего его имя, но потратил несколько секунд на то, чтобы вынырнуть из своего сна и понять, где он сейчас и кто был рядом с ним. Джаред вспомнил, как заснул с родственником друга в своих руках на диване в квартире Дженсена в Бостоне. Теперь, когда Джаред проснулся, то услышал, как парень звал его, и все его тело пришло в боевую готовность, которую он не чувствовал с тех пор, как проснулся в будущем. — Дженсен? — Джаред обвел взглядом совершенно темную квартиру и увидел только тень, которую отбрасывала через всю комнату одна-единственная фальшивая масляная лампа и освещала фигуру высокого мужчины. Наверное, именно это разбудило Дженсена и заставило Джареда во что бы то ни стало схватить злоумышленника. — Сукин ты сын! Дженсен! Ловким движением, которое резко резонировало с его большим размером, Джаред поднялся с дивана и схватил чужака за руку. Он вцепился в нападавшего мужчину и сильно выкрутил тому руку, чтобы подавить сопротивление, используя при этом всю свою силу, чтобы перебросить чужака через диван подальше от Дженсена. — Джен! Беги! — рявкнул Джаред, надеясь, что его друг уже проснулся и мог ясно мыслить, в то же время опасаясь того, что шок от вторжения прошлой ночью сделал ему еще хуже. — Этот мудак сдохнет за то, что снова послал кого-то за ним, — прорычал он, уклоняясь от удара, готовясь всем своим весом повалить противника и ударить его как можно сильнее. Джареду было все равно, убьет он его или нет. Когда ему в лицо прилетел первый удар, это было неожиданно, но недостаточно для того, чтобы его остановить. Глаза Джареда все еще ослеплял яркий свет лампы, используемой в качестве оружия. Джаред хмыкнул, когда что-то ударило его в грудь и он отлетел в сторону, издавая при этом витиеватое проклятие и слыша беспокойство в голосе, который звал его. — Джаред!