Время между нами

Глава восемнадцатая

Джареду Падалеки всегда говорили, что у него вспыльчивый характер, но требовалось немало сил, чтобы на него накатила ослепляющая ярость. Он был на пороге приступа уже несколько раз с тех пор, как оказался в две тысячи тринадцатом году. В тот самый момент, когда Джаред заметил, что его друг, человек, в которого он был по уши влюблен, побледнел от страха, которого никогда не должен был испытывать, особенно от голоса собственной матери, ярость Джареда накалилась до предела. — Если ты хоть ногой коснешься этого порога, то я позабочусь о том, чтобы ты присоединилась к своему трусливому и мертвому ублюдку, — все тело Джареда напряглось, и его акцент, который был обычно мелодичным и едва заметным, растворился в его гневе, когда он увидел женщину, которая годами позволяла издеваться над своим сыном. — Джен, все хорошо. Она не причинит тебе боли, — обратился Джаред к Дженсену, переместившись так, чтобы тот оказался у него за спиной, и завел руку назад: — Возьми меня за руку. Ты не один, и она не войдет в этот дом. — Разве тебе это решать? — Селия ненавидела этого южанина почти так же сильно, как и своего сына в тот момент. Она скривила свою накрашенную губу, когда заметила, как дрожащая рука Дженсена медленно потянулась вперед и схватилась за руку Джареда, от взгляда Селии не ускользнуло то, как крепко Джаред ее сжал. — Вижу, что геем он не перестал быть даже после всего случившегося. Дженсен внутренне ощущал, что он в безопасности, что его мать не сможет ему причинить здесь боль, но сам ее голос, горечь и ненависть в нем разрывали Дженсена на куски. Он был близок к тому, чтобы снова закрыться в себе, но сила, что была в руке, сжимающей его ладонь, убедила Дженсена в том, во что он никогда не позволял себе верить раньше. Даже когда Крис с Дани были рядом, Дженсен никогда не позволял себе доверить им свои самые сокровенные мысли и эмоции. Он поделился с Джаредом тем, что всегда держал при себе и знал, что когда почувствует себя в безопасности, чтобы поговорить о произошедшем, то Джаред выслушает каждое его слово без осуждения и останется с ним несмотря ни на что. А еще Дженсен без сомнения знал, что не только Крис может сделать что-то необдуманное, и судя по тому, как напряглись мышцы Джареда, пока тот стоял между Дженсеном и его матерью, Джаред, казалось, способен был на убийство, если до этого дойдет. Не сводя своих глаз с Селии, Дженсен неуверенно сделал несколько шагов и оказался у Джареда за спиной, его рука все еще была крепко сжата, и он положил вторую ему на плечо, словно пытаясь успокоить Джареда. Он открыл рот, чтобы что-то прошептать, но если его мать чего-то и не знала, так это когда нужно промолчать. — Думаю, что для тебя так гораздо лучше, чем если бы Дженсена закрыли в лечебнице, — усмехнулась Селия, игнорируя жесткий голос, кричащий на нее. Она положила руку на поручень, словно пытаясь спровоцировать Джареда. — Ты обвинил меня в том, что я использую своего сына только ради денег, которые вообще-то всегда принадлежали мне. Скажи мне, мальчишка, какую часть моего бесполезного и безбожного сына используешь ты? Джаред был готов на нее наброситься, схватить за горло эту хладнокровную женщину и сделать так, чтобы она больше не смогла произнести ни одного ненавистного слова в сторону Дженсена, но трясущееся тело, прижимающееся к его спине, и попытка Дженсена его остановить удержали Джареда. Осознание того, что он слышит тихий шепот, произнесенный в его футболку, заставило Джареда застыть на месте, потому что он знал, что Дженсен понятия не имел, что заговорил, умоляя Джареда не нападать на Селию. — Кейн! — вдруг закричал Джаред, медленно поворачивая Дженсена лицом к себе, чтобы прижать того к своей груди, и стараясь не становиться спиной к этой ужасной и ненавистной женщине. — Кейн! — Одного раза было достаточно. Где вы, черт возьми? — голос Криса Кейна донесся из глубины дома, его шаги громко отдавались от недавно уложенного паркета. — Здесь где-нибудь ружья не завалялось? — безэмоционально поинтересовался Джаред, приподнимая бровь и указывая на Селию. — Нет. И нам срочно нужно научить тебя нормально изъясняться, — ответил Крис, которому не понравился как металл в голосе южанина, так и новая машина на подъездной дорожке. — Падалеки? — Убери эту тварь с его собственности, прежде чем я сдержу свое обещание и вырву ей сердце за то, что она снова к нему приблизилась, — пробормотал Джаред, чувствуя, как Дженсен снова задрожал и тихо что-то прошептал. Крис практически дошел до входной двери и остановился как вкопанный. — Ну, блядь, ты что, издеваешься? — ему хватило одного взгляда на искривленное ненавистью лицо Джареда и на то, как его руки обвились вокруг Дженсена, чтобы понять, что происходит. — Дэннил! Звони чертовым копам, потому что я на все сто уверен, что запретительный ордер действует и здесь, — прокричал Крис Дани, которая находилась на кухне вместе с бывшей хозяйкой дома. — Какого черта тебе здесь надо? Прежде чем Селия успела ответить, появился запыхавшийся Дилан Эклз и уставился на жену своего покойного брата и только потом оттащил ее на несколько шагов. — Мы договаривались, что ты только на него посмотришь. Тебе не разрешали приближаться к Дженсену и тем более с ним разговаривать, Селия, — прошипел он, опасно сияя зелеными, но немного светлее, чем у своего племянника, глазами. — Попробуй только еще что-нибудь сказать, и ты потеряешь то немногое, что мама разрешила тебе оставить. Крис… — Он начал свою жизнь заново. Он уехал из Бостона, подальше от нее, подальше от своего прошлого, — вмешался Джаред, разъяренный тем, что дядя Дженсена привез эту женщину сюда, уничтожая ничтожно малое чувство безопасности, которое Дженсен мог обрести здесь. — Она должна быть за решеткой и лишена любой возможности навредить ему даже словами. — Знаю, и маме это не было по нраву, но Селия сказала, что ее ублюдок привез домой еще что-то кроме тех старых писем. Она не хотела мне говорить, где это, до тех пор, пока я не согласился привезти ее сюда, потому что она сказала, что хочет увидеть своего сына, — Дилан махнул рукой, словно стряхивая с себя направленные на него гневные взгляды. — Да, я знаю. Зря я думал, что у нее после двадцати восьми лет появятся материнские инстинкты. Но больше она его не побеспокоит. Крис фыркнул, а Джаред бросил только каменный взгляд. — И ты можешь это пообещать? — спросил Джаред, чувствуя, как дрожь под его рукой медленно начала ослабевать. — Если она хочет и дальше жить в своем доме и получать небольшую сумму на содержание, то мама готова это ей дать при условии, что Селия будет держаться от Дженсена подальше, — Дилан протянул длинную тубу Крису, потому что понимал, что Джаред вот-вот кого-то разорвет на куски. — Я уверен, что она потеряет какую-то часть обещанных денег, как только я расскажу маме об этом, и все еще есть шансы, что она окажется в тюрьме по обвинению в мошенничестве… только если Дженсен не будет настаивать на другом… Хотя Джареду и хотелось увидеть, как эта стерва заплатит за все преступления против своего сына, он никогда не попросит Дженсена снова через это пройти, и он покачал головой. — Просто убедись, что она держится от него подальше, потому что я скажу тебе только одно… Я клянусь на стопке Библий и душами моих родственников, что если эта дьяволица подойдет близко к нему или свяжется с ним, то именно я решу ее участь, а не ваши так называемые суды, — мрачно пообещал он, и Дилан, соглашаясь, кивнул. — А сейчас проваливай с собственности Дженсена и оставь его в покое. На этих словах Джаред закончил разговор, осторожно подталкивая своего друга в гостиную, пока Крис и разозленная Дэннил Харрис заканчивали с Диланом Эклзом. — Сиди и дыши, — попросил он, как только Дженсен сел, и устроился напротив на тяжелом деревянном журнальном столике, взяв его руки в свои. — Посмотри на меня, Джен. Прошла минута или две, прежде чем Дженсен смог поднять взгляд и посмотреть на своего друга, все еще слыша голос своей матери у себя в голове и те звуки, которые издавала его голова, пока по ней били дубинками, но постепенно голос Джареда, его успокаивающий акцент просочились внутрь, и только их было слышно. — Пройдет много времени, прежде чем ты сможешь справиться со всей болью и ужасом, с которыми столкнулся. Ты не можешь взять и просто щелкнуть пальцами и забыть об этом, перестать бояться ее голоса, который столько лет унижал и обижал тебя, — медленно начал Джаред, присаживаясь рядом с Дженсеном, когда тот потянул его за руку, тем самым давая понять, что хочет, чтобы Джаред сел рядом с ним. — Она больше тебя не побеспокоит. Я сказал ей и говорю тебе: может, она и подарила тебе жизнь, но она не твоя мама. Право называться твоей мамой принадлежит тем женщинам в твоей жизни, которые помогали тебе, любили тебя и превратили тебя в того прекрасного мужчину, который сидит передо мной, — он пальцами одной руки провел по коротким топорщащимся волосам, стараясь не прикасаться к еще не до конца зажившим ранам. — Ты не один. Никогда не был и никогда не будешь. Ясно? Дженсен все это знал, но иногда было очень трудно заставить себя в это поверить. Услышав это от Джареда, Дженсену стало немного легче, и он, наконец, кивнул, понимая, что его губы двигаются, и так хотел найти ту последнюю искру воли, которая бы вернула ему речь. — Ты заговоришь, когда будешь готов к этому, — заверил его Джаред, заметив на лице Дженсена разочарование и тоску. — Ты исцелишься здесь. Скоро ты снова начнешь рисовать, и однажды, даже не подозревая об этом, заговоришь. Возможно, это произойдет, когда я попытаюсь перекрасить дом или починить ставни, и ты меня этим до ужаса напугаешь, малыш янки. Дразнящий голос и то, насколько явственнее становился акцент Джареда, когда тот его так называл, заставили Дженсена улыбнуться, беспокойство и стресс, похоже, начали его отпускать, когда он нерешительно придвинулся ближе к Джареду, указывая рукой на потолок и закрывая глаза. — О, а теперь ты хочешь спать? — усмехнулся Джаред, услышав шаги, которые он не узнавал, и, посмотрев на дверь, ведущую из гостиной в коридор, из которого был выход и в кабинет, и в столовую, и на кухню. Джаред моргнул, увидев невысокую пухлую седовласую женщину, что вышла в него. — Мэм, — он с трудом проглотил комок в горле. — Ну, Дэннил сказала, что я найду нового хозяина здесь, а она пока поможет вашему другу прогнать ту неприятную женщину, — Рэйчел Падалеки несколько раз уже встречалась с парнем, которому она все-таки продала свой семейный дом, поэтому она точно знала, кто из этих двоих был Дженсеном, но именно его компаньон привлек ее внимание. — Ты действительно очень похож на него. Вы оба похожи. Дженсен немного напрягся, как и Джаред. Парни обменялись взглядами, потому что ни один из них не знал, что точно рассказала ей Дэннил о Джареде. — Не вставайте, пусть этот бедный мальчик сидит, или отведи его наверх, — пожилая дама по-хозяйски махнула рукой, когда увидела, что Дженсен попытался встать и едва смог держаться прямо на дрожащих ногах. — Я сама лично застелила постель, когда Дэннил сказала, что ее друг болен, но вы, похоже, оба валитесь с ног. — Последние пару недель ему нелегко дались, — Джаред не убрал руку со спины Дженсена, когда посмотрел в карие глаза женщины, которые выглядели точь-в-точь как у его матери, поэтому он знал, что сходство передалось по его семейной линии. — Ему нужно поспать, но думаю, что он хотел увидеть вас, чтобы поблагодарить за предоставленную возможность приобрести этот старый дом, который так много для него значит. Она внимательно посмотрела на парней, прежде чем улыбнуться и громко рассмеяться, и, потянувшись, Рэйчел протянула руку и коснулась щеки Джареда. — Само южанское очарование, не так ли? — ей понравились эти парни, и теперь стало ясно, что она сделала правильный выбор. — С первой секунды как я встретила Дженсена, то поняла, что именно его ждал этот старый дом. — Этот дом принадлежал моему предку. Он жил здесь с… со своим другом, — начала Рэйчел с блеском в глазах, которые стали ярче, когда она заметила, что Джаред не собирался убирать свою руку с плеча Дженсена. — Это было во времена Гражданской войны, и некоторые вещи не одобрялись сообществом, но им было все равно. Они любили друг друга, и, по словам моей прапрабабушки, Джаред сделал бы все для своего друга, даже бы дезертировал из армии Конфедерации и сбежал бы на Север, в Канаду, но его друг, которого тоже звали Дженсен, не хотел даже слушать этого. — Дженсен отправил незадолго до того, как его убили, письмо родителям Джареда, в котором писал, как сильно он любил их мальчика, и, независимо от того, что с ним произойдет, Джареда всегда будут любить и заботиться о нем, — она вытащила потертое и измятое письмо и протянула его Джареду, словно знала, что предназначено оно было именно ему. — Он попросил только об одном: чтобы Падалеки сохранили дом в своей семье и продали его только тогда, когда наступит подходящее время. Рэйчел мягко улыбнулась Дженсену, которого она полюбила с того самого момента, как увидела мальчика, когда тому было не больше восемнадцати лет. — Я знала, когда в первый раз встретила Дженсена, что этот дом ждал именно его, но не торопилась с продажей до сегодняшнего момента. Я не была уверена почему, но сейчас, может, мы оба ждали, пока он не найдет то, что ему было нужно или, лучше сказать, кого-то. — Я не знаю, что причинило ему такую боль, и это не мое дело, но даже несмотря на то, что он такой бледный и тихий, как церковная мышь, я вижу, что он счастлив. Это твоя заслуга, мальчик? — прямо спросила она у Джареда. — Надеюсь, мэм, — ответил Джаред, сидя рядом с Дженсеном. Ему было интересно, знал ли Дженсен, что сильнее прижался к его плечу, словно не обращая внимания на незнакомку в комнате. — Мисс Харрис назвала вам мою фамилию, как я понимаю? — Милый, даже если бы и не назвала, мне бы хватило одного только взгляда на тебя, чтобы понять, что мы каким-то образом связаны, — ухмыльнулась Рэйчел, вытаскивая старую потертую фотографию из своего кармана. — Как я уже сказала, вы двое выглядите так же, как и мальчики, жившие здесь сто пятьдесят лет назад. Дженсен замер, когда Джаред чуть не выронил из рук потускневшую от времени фотографию, на которой был изображен он сам и предок Дженсена, сделанную во время его последнего визита в Лоу Кантри. — Это… сложно объяснить, но, возможно, мы с ним дальние родственники, — выдавил из себя Джаред. Он вспомнил день, когда была сделана фотография, потому что ему потребовалось целое утро, чтобы убедить Дженсена сфотографироваться с ним. — Могу я спросить, что с ним произошло? Джаред быстро разжал руку, в которой лежала рука Дженсена, когда почувствовал, как пальцы его друга крепко сжались вокруг нее — Дженсен был обеспокоен как вопросом, так и возможным ответом, но седовласая леди только засияла от удовольствия. — На самом деле существует несколько версий произошедшего, — призналась она, пытаясь поднять стеганое одеяло ручной работы со спинки старого кресла и укутать в него Дженсена, когда заметила, что тот начал дрожать. — И они обе передавались в моей семье из поколения в поколение, поэтому я знаю о парнях с самого детства. По одной версии так называемый друг, с которым служил Джаред, вернулся к его родителям и сказал им, что их мальчик одной ночью на поле боя в Геттисберге напал на него и выстрелил, а затем дезертировал из армии Конфедерации и сбежал в Канаду. — Опусти-ка свою задницу обратно и дай мне закончить, — указала она на Джареда пальцем, который зарычал, а Дженсен нахмурился, услышав ложь. — Моя прапрабабушка была настоящей сказочницей и ей нравилось рассказывать ту часть, где папа Джареда прогонял того лживого труса с их фермы с вилами, потому что его мама спрятала ружье. Никто в этой семье не поверил в его дезертирство, потому что, как говорила моя мама, если бы он собирался это сделать, то сделал бы до того, как Дженсена убили эти городские выродки. Вторая версия больше похожа на выдумку, но именно в нее верила бабушка, поэтому она и прижилась в нашей семье. — Ка… какая? — Джаред остался шокированным тем, что его родители не поверили лжи Скотта и верили в него так сильно, что правда о нем передавалась десятилетиями. Взгляд глаз Рэйчел, что были немного темнее, чем у Джареда, смягчился, когда она увидела, что Дженсен придвинулся еще ближе к Джареду, словно пытался поддержать его. — Тело так и не было найдено, поэтому бабушка Джареда никогда не сомневалась, что произошло. Она всегда говорила, что Джаред нашел путь туда, куда вело его сердце. До самого своего последнего дня она верила, что Джаред был в безопасности и вместе с человеком, которого он любил. Поэтому она настояла на том, когда семье разрешили оставить дом себе после войны, чтобы он оставался у нас до тех пор, пока не придет его время вернуться к тем, кому дом принадлежал. Она всегда говорила, что мы узнаем человека, которому следует передать дом. — Значит, они верили в то, что он где-то умер и воссоединился с Дженсеном, — Джаред был рад, что его семья не поверила в ложь Делотера и приняла его отношения. — Я сказала, что они верили в то, что он нашел способ оказаться рядом с тем, с кем ему было суждено. Я никогда не говорила, что они верили в его смерть, милый, — Рэйчел встала и махнула рукой, чтобы они не поднимались с места. — И каждый сам решает, во что верить. Я живу недалеко отсюда, поэтому могу заглянуть к вам, когда вы обживетесь, и принести Дженсену немного домашнего супа. На кухне вас ждет термос с едой вам на ужин. А сейчас мне нужно домой, поэтому ты можешь его уложить спать, чтобы он отдохнул после долгой дороги. Джаред поднялся, потому что так требовали его манеры, но затаил дыхание, чтобы посмотреть, что сделает Дженсен — Рэйчел наклонилась и легонько поцеловала его в щеку и стерла с нее остатки своей помады. Джаред расслабился, когда его друг улыбнулся, тем самым благодаря ее за доброту. — Джаред? — окликнула она, когда оказалась в дверях. — Да, мэм? — мгновенно ответил он, не думая о том, что она, возможно, не знала его имени, но увидел, как улыбка расплылась на ее лице. — Угадали, полагаю? — Думай как хочешь, милок, — улыбнулась Рэйчел, постукивая пальцем по двери. — Ты же собираешься перекрасить дом в белый цвет, так ведь? — Да, черт возьми, — Джаред был уверен, что как только Дженсен достаточно окрепнет и будет себя чувствовать здесь в безопасности, то покрасит дом в нормальный цвет. — Но для начала я собираюсь надрать Кейну задницу за то, что он выбрал сиреневый цвет. Крис Кейн только что вошел в комнату и тут же услышал обвинение, а потом проворчал, когда маленький кулачок пожилой женщины добродушно ударил его в грудь. — Эй! Почему ты автоматически решил, что именно я приложил руку к покраске? — поинтересовался он, скорчив обиженную рожу. — Наверное, потому, что Дженсен никогда не упоминал о том, какого цвета был этот дом, а еще ты говорил что-то про розовые ковры. Так что абсолютно ясно, что именно ты это сделал, чтобы просто взбесить меня, — ответил Джаред, наблюдая за Дженсеном краем глаза и видя, что тот переводил взгляд с него на Кристиана, будто ожидая новую ссору. — Я бы заставил тебя перекрасить дом, но что-то мне не по себе от того, какой цвет в этот раз тебе взбредет в голову. — Нормальный цвет, Падалеки, — спорил Крис, поморщившись, когда Дани вошла в комнату и дала ему подзатыльник. — Вот не нужно надо мной издеваться. Для этого у меня есть родители. Я могу просто уйти. — Это угроза или обещание, янки? — спросил Джаред с улыбкой, чувствуя себя лучше, когда расслышал тихий смешок Дженсена. Крис показал Джареду палец, прежде чем протянуть ему картонную тубу. — Когда Дженсен это увидит, то ему станет лучше, — он передал ее Джареду и прошелся по комнате, проверяя все двери и окна, чтобы убедиться, что все замки на месте. — И чтобы ты знал, мой папа так разозлился из-за ее визита сюда, что поклялся ударить Дилана по голове чем-то тяжелым, как только он его встретит. — Главное, чтобы она сюда не вернулась, — предупредительно прошипел Джаред, присаживаясь, чтобы осторожно вытащить содержимое из тубы, и в самую первую секунду, когда его пальцы коснулись тяжелого холста, он понял, что это было. — Дженсен думал, что она сгорела, когда они разгромили его квартиру. — Похоже, что урод, чье имя мы не будем называть, забрал его вместе с теми письмами. Он, наверное, подумал, что сможет использовать их в своих целях позже, — Крис пожал плечами, увидев, как глаза Дженсена расширились, когда он увидел картину, на которой был изображен Джаред, написанную сто пятьдесят два года назад. — Селия попыталась хоть как-то умаслить Кэти, чтобы сохранить себе хотя бы дом в Бостоне, поэтому рассказала про картину. Едва ощутимо касаясь кончиками пальцев картины, Дженсен повернулся, чтобы посмотреть на реакцию Джареда. Он прикоснулся к лицу на картине, а затем легонько коснулся лица Джареда. — Мои волосы немного длиннее, но да, думаю, что выгляжу почти так же, как и тогда, когда он, наконец, заставил меня ему позировать, — Джаред положил свою руку на руку Дженсена, позволяя Дани рассмотреть портрет. — Он не часто писал портреты маслом, потому что всегда говорил, что от этого он себя чувствовал настоящим художником, но когда принимался за работу, то не останавливался до тех пор, пока результат не оказывался таким, каким он хотел, — Джаред улыбнулся, проведя пальцем по щеке Дженсена. — Да, когда-нибудь и ты будешь так рисовать, потому что ты уже талантливый художник. У Дженсена были сомнения по этому поводу, так как он до сих пор боялся взять карандаш, чтобы увериться, что травма руки не позволит ему больше рисовать, но сейчас он полностью отдался ощущению безопасности от того, что оказался дома и Джаред был рядом с ним. — Дани забронировала нам пару номеров в мотеле в городе, поэтому, если что-нибудь случится, не забывайте, что мой номер на быстром наборе, — заметил Крис, когда понял намек на то, что пришло время оставить парней в покое. — Запри… — Запри двери, закрой окна, — закончил Джаред за него, кивая. — Я знаю, что делать. И поверь мне, Кейн, я не позволю ничему плохому с ним случиться здесь. Вы оба можете остаться… Джен? Дани хихикнула, когда рука ее друга поднялась и ударила Джареда по плечу, тем самым как бы выражая недовольство приглашением: — Я знаю, чего бы мне хотелось, будь я на его месте. — Картинки, Дани! — застонал Крис, качая своей головой, словно пытаясь избавиться от того, что нарисовало его воображение. — Даже поцелуи — это как-то странно… чувак, не думай, что я не знаю, что вы целуетесь. — Проваливай, иначе я тебя вышвырну за порог, янки! — сурово прикрикнул Джаред, но на его лице появилась улыбка, когда он повернулся и увидел, как Дженсен развернул портрет, чтобы посмотреть на него, и начал оглядываться по сторонам, словно решая, где тот будет лучше смотреться. — Ты же знаешь, что нам не обязательно его вешать, Дженсен. Дженсен нахмурился, осторожно убирая портрет обратно в тубу, указывая ей на Джареда и делая круговое движение, словно говоря о своем предке. Он всегда хотел повесить этот портрет в этом доме и надеялся, что это не сильно расстроит Джареда. — Сначала мы портрет вставим в рамку, а затем ты его повесишь там, где только захочешь, — ответил Джаред, наблюдая за тем, как его друг неверяще заморгал. — Ты сможешь поесть немного супа перед сном или отправишься сразу спать? — он улыбнулся, когда Дженсен потянулся за его рукой, а второй махнул в сторону кухни. — Спасибо, Джен. В последнее время у Дженсена практически не было аппетита, поэтому Джаред научился быть благодарным за каждый раз, когда его друг выражал желание подкрепиться. На кухне произошли самые разительные изменения по сравнению с тем временем, когда Джаред жил в этом доме: раньше это была просто маленькая комнатка с дровяной печью, раковиной и недавно изобретенным и редким ледяным шкафом. А сейчас кухню расширили, и в ней была небольшая зона для обедов, окруженная стеклянными окнами с прекрасным видом на двор, который все еще выглядел заросшим, но придет в прежнее ухоженное состояние, как только Джаред за него возьмется. Джаред был рад, что суп на гладкой плите со стеклянным верхом был теплым, потому что ему было даже страшно подумать о том, чтобы подогреть что-нибудь, до тех пор, пока он не привыкнет к современным бытовым приборам. Разливая суп по тарелкам, Джаред наблюдал за тем, как Дженсен осторожно достал ложки и салфетки и разложил их на столе с такой скрупулезностью, что Джареду стало больно от того, насколько вымуштровали того мальчика, каким когда-то был его друг. Джаред поставил тарелки на стол, но не коснулся ложки, пока Дженсен не взял свою, наблюдая из-под ресниц за тем, как пальцы его друга все еще дрожали, когда тот брал что-то в свою правую руку. И в который раз Джаред проклял тех мерзавцев, которые раскрошили эти пальцы, пытаясь сломить дух Дженсена. Он был настолько поглощен наблюдением, чтобы убедиться, что у Дженсена все получается, что не понял, как пялится на него, пока под столом его несильно не ударила нога. И Джаред моргнул, увидев удивление в зеленых глазах напротив. — Извини. Я задумался и не понял, что пялюсь на тебя, — он попробовал суп и понял, что им придется уговорить мисс Рэйчел продолжать готовить для них — Джаред знал, что это был рецепт его матери. — У меня никогда не получалось готовить его так, как это делала мама или мисс Рэйчел. Суп был теплым и вкусным. Таким вкусным, что Дженсен и не понял, что съел все, пока его ложка не звякнула о дно тарелки, и он моргнул от удивления. — Если ты продолжишь так есть, то скоро к тебе вернутся силы, — заверил его Джаред, доедая свою порцию, а затем откинулся на спинку стула, наблюдая за тем, как Дженсен подъедает уже половину второй тарелки, запивая суп молоком. — Это намного вкуснее, чем тот коричневый рис, который тогда принес Кейн. Джаред уже привстал со стула, чтобы убрать тарелки, когда в его грудь прилетела смятая салфетка, и ему пришлось прикусить язык, чтобы не рассмеяться. — Серьезно? Тебе, наверное, стало уже лучше, раз ты начал кидать в меня салфетки. По правде говоря, Дженсену уже стало лучше. Ему было намного лучше, чем после пробуждения в больнице. Конечно, он знал, что у него все еще впереди, но в тот момент он чувствовал, что ему хотелось еще чего-то, того, что, как он подозревал, Джаред не сможет ему дать, пока не решит, что тот выздоровел. Обычно мытье посуды, выбрасывание мусора и уборка были первостепенной задачей Дженсена после ужина, но в тот вечер он решил для себя оставить все эти привычки далеко в Бостоне. Переезд в дом, который он так любил, новая жизнь вместе с Джаредом дали ему шанс начать все заново, и это означало, что пора забыть о мелочах, которые его беспокоили, например, о навязчивой потребности убирать после приемов пищи из-за страха быть наказанным. Медленно встав, Дженсен потянулся и взял тарелку из руки Джареда, а затем поставил ее обратно на стол, касаясь руки Джареда и указывая наверх. — Хм, ну ладно тогда, — Джаред понял, что хотел этим сказать Дженсен, и позволил своему другу провести его через дом, чтобы по ступенькам подняться на второй этаж. — Ты же понимаешь, почему я тебя не целовал в полную силу, так ведь? — спросил он, когда они прошли через дверь в комнату, которая однажды была хозяйской спальней, комнату, порог которой Джареду было так сложно снова переступить. Дженсен думал, что понимал, или, по крайней мере, надеялся, что понимал причины Джареда и что причиной не было произошедшее с ним в этот раз. Оказавшись в спальне первый раз, Дженсен остановился и осмотрелся. Это была большая и просторная комната, окно находилось в небольшом углублении, что позволяло удобно расположиться на широком подоконнике, и выходило во двор, откуда можно было рассмотреть реку и высокую плакучую иву. Паркетный пол был сделан с подогревом, чтобы им не было холодно. Камин находился на противоположной стороне комнаты между двумя большими окнами, которые освещали комнату, немного осветляя помещение с темно-синими стенами. Студию же Дженсен решил покрасить в светло-синий. В комнате была дверь, ведущая в ванную, и встроенный шкаф, который в ходе ремонта был немного расширен. Мебель осталась здесь еще со времени постройки дома. Когда Дженсен почувствовал прикосновение руки Джареда к своей шее, он поднял взгляд, наполненный и любопытством, и беспокойством. — Комоды остались теми же, но эта кровать находилась в комнате дальше по коридору. Это не та, которую мы делили в ту самую ночь или в ночь, когда я был здесь последний раз, — заверил его Джаред, молча обрадовавшись этому, потому что знал, что не сможет близко подойти к той самой кровати. — Я в порядке, Дженсен. Пойди посмотри, что установил Кейн, душ или ванну, пока я буду искать, куда он положил наши сумки, а потом я помогу тебе побриться. Из-за того, что его руки все еще дрожали, Дженсен неохотно согласился, чтобы Джаред помогал ему бриться или просто держал его руку, пока тот это делал сам. Именно во второй раз, когда Джаред брил его, Дженсен начал понимать, что его тело, несмотря на все травмы, все еще отвечало на прикосновения, точнее на прикосновения Джареда. Ванная комната оказалась не очень большой, но в ней было достаточно места для них двоих. На полу лежала светлая кафельная плитка, на стенах тоже, но нежно-голубого и кремового цвета. Когда Дженсен вошел в ванную комнату, то заметил огромную ванну, стоящую на толстых ножках, с настоящими кранами для включения воды. Двойная раковина была утоплена в мраморную столешницу, но даже здесь краны были старомодными, а не более современными, сенсорными. Он улыбнулся, понимая, что именно так Крис постарался сделать пребывание Джареда в этом доме более комфортным. Дженсен заметил, что Джаред с Крисом до сих пор препираются, а еще он заметил небольшие изменения и понял, что Джаред перестал вставать между ним и Крисом, и почувствовал, что парни пришли к какому-то негласному миру. Снимая футболку, Дженсен все еще с трудом мог смотреть на свое отражение в зеркале и до сих пор отказывался раздеваться перед Джаредом, чтобы тот не заметил его новые раны и шрамы. Потребовались месяцы, пока он не примирился со шрамами, которые остались после первого заточения в клинике. Эти раны были нанесены только с одной целью — чтобы от них остались глубокие шрамы, потому что отчим Дженсена знал, насколько тот всегда был застенчивым. — Тебе поможет, если я повторю, что сказала доктор Кейн? — спросил Джаред, стоя в дверях, наблюдая за тем, как его друг боролся с желанием спрятать новые шрамы под футболкой и с тем, чтобы не закрыть дверь перед носом у Джареда, пока снова не оденется. — Большинство из них исчезнет со временем и уходом, Джен. А те, что останутся, ничего для меня не значат и не должны значить для тебя. Шрамы всегда будут для него что-то значить, потому что они всегда будут напоминать Дженсену о его кошмарах, которые до сих пор ему снились. А еще наличие шрамов означало, что люди всегда, увидев их, будут на него пялиться, и Дженсен знал, что был ненормальным в глазах большинства людей даже без этих чертовых отметин. — Они не меняют того, какой ты внутри, Джен, — Джаред знал, почему Дженсен не переодевался перед ним и почему не подпускал его близко, чтобы помочь бриться, до тех пор, пока не примет душ и не оденется. Джаред видел в Дженсене столько страха из-за старых шрамов и поэтому знал, что Дженсену потребуется очень много времени и поддержки, чтобы привыкнуть к новым, и особенно к тому, на щеке. — Посиди здесь минутку, — Джаред указал на стул, который стоял напротив раковины и зеркала над ним. — Слава богу, нашелся умный человек, который установил здесь что-то, чем я могу пользоваться, — он сделал мысленную заметку не так сильно злиться на Кейна по поводу ванной — он выучил, как эта комната называется сейчас. Джаред начал набирать теплую воду в одну из раковин, протягивая Дженсену банку с пеной, которую, как он понял, Дженсен наносил на лицо перед бритьем. Это был трудный выбор, но Джаред понял, что не может ожидать от Дженсена, чтобы тот смирился со своими шрамами, если он сам пока еще не хочет показать ему свои. Пока Дженсен копался в маленькой черной сумочке в поисках предметов для бритья, Джаред сделал глубокий вдох, прежде чем стянуть через голову футболку, и улыбнулся, когда услышал негромкий всхлип своего друга. — Я забыл и надел одну из старых футболок, поэтому она немного узка, — Джаред использовал это в качестве предлога, чтобы снять футболку с себя, хотя та и не была мала, но это был первый раз после всего произошедшего, когда они оказались так близко друг к другу без одежды, и Джаред переживал, не поспешил ли он со всем этим. — Так нормально, или хочешь, чтобы я оделся? Джаред в футболке или без? Дженсен закатил глаза, незаметно рассматривая мускулистую грудь и плоский живот Джареда, мечтая набраться смелости и прикоснуться к нему, но случайно взглянул в зеркало и впервые увидел в ней отражение спины Джареда. Новые джинсы, которые сегодня были на Джареде, сидели низко на его бедрах, поэтому хорошо была видна его поясница. И был прекрасно виден старый округлый шрам на ней и несколько других, пересекающих его плечи. — Разве ты стал смотреть на меня по-другому, Джен, после того, как их увидел? — Дженсен смотрел на шрамы, о которых мало кто знал. Дженсен мечтал об этом человеке так давно, но только сейчас понял, что никогда не видел его спины, или, по крайней мере, его обнаженной спины. Подняв руку, Дженсен колебался до тех пор, пока Джаред не кивнул в знак согласия, а затем он осторожно коснулся круглого шрама и понял, что это было в большей степени не шрамом, а чем-то вроде клейма, которое приняло форму шрама, когда ожог зажил. Другие небольшие и бледные шрамы выглядели так, словно кто-то взял что-то тонкое и острое и избивал этим Джареда. Нахмурившись, Дженсен отошел назад, чтобы посмотреть Джареду в глаза, понимая, что, несмотря на то, что выражение лица Джареда было спокойным, во взгляде его плескалось что-то большее. — Как? — одними губами спросил он, ненавидя свою неспособность пока произносить слова и вспоминая о том, как его предок говорил о важном разговоре с Джаредом и о том, что Джаред поймет все его страхи. — Почему? — Причина очень близка к причине, по которой это было сделано с тобой, — ответил Джаред, не торопясь, чтобы собраться с мыслями, осторожно нанося пену на слегка заросшее лицо Дженсена, прежде чем взять в руку станок и начать медленно и аккуратно брить своего друга. — Я был другим. Только тогда быть другим означало или быть одержимым дьяволом, или быть психически больным. И то, и другое обычно требовало крайних… мер по излечению. Дженсен сидел неподвижно, позволяя Джареду брить себя и потихоньку рассказывать. Он выслушал рассказ Дженсена о своем первом заключении в клинике, поэтому Дженсен решил сделать то же самое для своего друга. Одна рука лежала у него на ноге, а пальцы второй все еще касались шрамов на спине Джареда. — У нас был летний отпуск в Вест-Пойнте. Обычно я оставался там, потому что у меня не было достаточно денег на дорогу домой. Но когда мне было шестнадцать, заболела мама, которая была в положении, поэтому Дженсен оплатил мне поездку, — Джаред сосредоточился на бритье, чтобы не погрузиться в воспоминания и эмоции, которые сопровождали их. — Предполагалось, что я проведу дома несколько недель, но… получилось дольше. Я мог бы выпуститься на год раньше, если бы не отстал из-за долгого выздоровления. — Мы жили на маленькой ферме, которой владел мой папа, на окраине небольшого города, поэтому все друг друга там знали. Мы ходили в одну и ту же церковь, помогали друг другу на фермах по соседству. Дома мало кто знал, что меня совсем не интересовали местные девушки. Черт, да я целовался только с одним мальчиком. Потом я встретил Дженсена и понял, чего хочу, — Джаред остановился и потянулся за полотенцем, чтобы вытереть остатки пены с гладкой кожи, и увидел, что Дженсен внимательно на него смотрит. Не так, как смотрел до того, пока он его брил. — И только намного позже я узнал, что Скотт видел, как я целовался с тем мальчиком, и узнал мой секрет, — он провел пальцами по руке Дженсена, когда тот едва заметно вздрогнул, услышав имя. — Ш-ш-ш, это имя больше никогда не причинит тебе боли, Джен, — тихо успокоил Джаред и, откашлявшись, продолжил: — Оказалось, что мама подхватила где-то летнюю простуду, потом ей стало легче. Я уже собирался на вокзал, когда несколько парней, которые помогали папе со сбором урожая, поинтересовались, могу ли я подсобить им срубить старое дерево на пастбище в нескольких милях от нашей фермы. Но все оказалось не так просто. Джаред закончил с бритьем и, вытерев остатки пены, позволил Дженсену нанести на кожу лосьон после бритья самостоятельно, потому что Джареду было интересно, что обычно его друг делал после бритья, и не шевельнулся, когда все еще влажные руки Дженсена легонько коснулись его лица. После бритья Джаред обычно кривился от запаха лосьона и радовался легкой улыбке, появлявшейся на лице Дженсена. Однако этим вечером он почувствовал перемену, потому что Дженсен не убрал свои руки. Вместо этого он внимательно смотрел Джареду в глаза, явно обеспокоенный тем, насколько тяжело тому было рассказывать эту историю. — Они избивали меня и держали в цепях в старом сарае на окраине города. Они цитировали Библию и несколько раз чуть не утопили меня. Такие пытки были разработаны нашим приходским священником специально для таких случаев — чтобы изгнать из меня дьявола и грех прелюбодеяния с другими мужчинами, — Джаред никогда никому этого не говорил, кроме своего друга, но это оказалось не так тяжело, как он ожидал, потому что длинные пальцы Дженсена нежно массировали его спину, и Джаред наклонился, чтобы обнять его другой рукой. — Они сказали моим родителям, что я уже уехал, но даже будучи больной моя мама не была глупой женщиной и знала, что я бы никогда не уехал не попрощавшись. Думаю, что моя семья подозревала, как я относился к Дженсену, и они были очень добры к нему в тот единственный раз, когда я приезжал с ним домой. Но по прошествии трех недель она начала подозревать, что что-то случилось. Они отправили Дженсену телеграмму, спрашивая, нормально ли я добрался, — Джаред закрыл глаза, потому что вернулись самые болезненные воспоминания, и он покрепче обнял теплое тело, прижимающееся к его груди. — Они морили меня голодом, избивали, сломали руку и позволили ожогу загноиться, но я был упрямым как осел и не позволил им изменить себя. Я знал, что умру в этом сарае, и единственным моим желанием было еще один раз увидеть своего друга, — он вздохнул и повернул голову, чтобы чувствовать прикосновение мягкой щеки Дженсена к своей. — Какой же у Дженсена был характер! Чтобы вывести его из себя, требовалось много времени, но когда он взрывался, это было страшно. Я понял это в тот день, когда он нашел меня в сарае, потому что, несмотря на лихорадку и боль, я мог слышать его голос. — Мой старший брат так и не рассказал мне, что точно произошло в тот день или что произошло с теми людьми и священником. Все, что он сказал, так это то, что никогда не видел, чтобы янки так побелел и взбесился, как Дженсен в тот день, — Джаред подвинулся так, чтобы провести руками по спине Дженсена, убедившись в том, что его прикосновения осторожны, когда он дотрагивался до свежих шрамов, но потом стал это делать увереннее, когда его друг не дернулся от этого, как раньше. — Я оцепенел. Я был в шоке и весь изранен. Мне потребовалось шесть недель, прежде чем я смог выйти из своей раковины. И это произошло только потому, что он был рядом со мной. Когда я начал приходить в себя, мне было страшно возвращаться в школу, я боялся того, что подумают люди, увидев мои синяки и шрамы. Я боялся самого себя, но Дженсен никогда не давал забыть, что я не был один, — Джаред поднял руку и нежно положил ладонь Дженсену на лицо, их взгляды встретились. — Он научил меня снова верить себе. Он научил меня любить и знать, что я достоин того, чтобы меня любили в ответ. Потребовалось много времени, но он всегда был рядом, и я выздоровел. Я выздоровел и понял, что эти шрамы не меняют того, какой я внутри. Я сделал себя таким человеком. Любовь и понимание Дженсена помогли мне превратиться в того человека, которым я стал сейчас, — Джаред не отрывал взгляда от глаз Дженсена, которые наполнились слезами, его губы двигались, но сам он не знал, что точно хочет сказать. — Я буду рядом с тобой каждый божий день, каждую ночь нашей совместной жизни, Дженсен. Джаред почувствовал, как у его друга перехватило дыхание, он видел и тоску, и желание, и такой уже знакомый страх. — Я дам тебе все, что у меня есть, — свою любовь, свою поддержку, плечо, на которое можно опереться, я буду тем, с кем ты сможешь поговорить, когда почувствуешь, что пришло для этого время. Я буду прижимать тебя к себе по ночам, если ты этого захочешь. В те ночи, когда тебе захочется побыть одному, я никогда не буду уходить далеко, и я клянусь, что как только ты выздоровеешь и будешь готов как эмоционально, так и физически, я покажу тебе, что значит быть любимым без страха, стыда и боли, Джен, — Джаред провел подушечкой большого пальца по небольшому шраму на лице Дженсена, чтобы понять, напряжется ли Дженсен, и улыбнулся, когда тот только несильно дернулся от прикосновения. — Я говорю о том, что сказал тебе в ту первую ночь, Джен. Я твой, а ты станешь моим, когда выберешь довериться мне настолько, чтобы отдать себя мне. Дженсен сейчас бы мог расплакаться от эмоций, от любви, которую он испытывал к Джареду. У него было так много вопросов, его так много всего беспокоило, но он знал, что не был одинок. То, что Джаред когда-то испытал столько страха, что и он сам, заставило Дженсена крепче обнять Джареда за талию. Уткнувшись лицом в изгиб его шеи, он позволил слезам облегчения скатиться по его щекам. — Вот так. Поплачь, малыш. Я рядом с тобой, — прошептал Джаред, прижимая его крепче к себе, когда рыдания, сотрясающие изможденное тело Дженсена, усилились. Все доктора твердили, что Дженсен будет выздоравливать со своей скоростью, но Джаред понимал, почему некоторые люди, включая Мэгги Кейн, беспокоились о том, почему Дженсен не испытывал сильных эмоций после всего произошедшего. Лишь однажды Дженсен плакал, и это было в ту ночь, когда он, наконец, смирился с тем, что отчим больше никогда не появится в его жизни. И это были слезы облегчения. А эти слезы и сильные рыдания были более очищающими. И к тому времени, когда Дженсен успокоился, он почувствовал себя уставшим, но нашедшим мир с самим собой. Прижавшись к Джареду, он неожиданно осознал, что переместился из ванной в спальню, и его уже укладывают на мягкий матрас, застеленный хлопчатобумажной простыней, от которой слабо пахло лавандой. Он улыбнулся, вдыхая успокаивающий аромат. — Просто закрой глаза и попытайся заснуть, Джен, — Джаред присел на край кровати, его пальцы нежно поглаживали волосы на голове Дженсена. Джаред чувствовал, что напряжение потихоньку начало покидать его друга, и от усталости Дженсен начал проваливаться в глубокий сон. Уверившись, что Дженсен заснул, Джаред понял, насколько сам устал. Обычно он спал только тогда, когда был уверен, что Дженсен не проснется и не будет его искать, но из-за переживаний и из-за того, что он не был уверен, хорошо ли Дженсен будет спать этой ночью на новом месте, Джаред решил пока не ложиться. Только это оказалось труднее, чем он ожидал, потому что его глаза продолжали слипаться, пока он сидел рядом со своим другом, рассматривая кресло, которое видало лучшие деньки, когда почувствовал пальцы на своем запястье. Подняв взгляд, он увидел сонные зеленые глаза, наблюдающие за ним из-под полуопущенных ресниц. — Я думал, что ты спишь, — Джаред провел рукой по своему лицу, пытаясь прийти в себя, но Дженсен переместился на другую сторону кровати. — Джен? В больнице он сидел на кровати, держа Дженсена за руку, пока тот спал, или просто сидел рядом с ним. Раньше, в квартире Дженсена, он держал его за руку, пока тот спал на диване, но до сих пор они никогда не спали на одной кровати, что, похоже, сейчас ему предлагал Дженсен, когда положил руку на свободное место рядом с собой. Желание прижимать Дженсена к себе в первую ночь в этом доме было очень сильным, но Джаред сдерживал себя, стараясь помочь Дженсену самостоятельно приспособиться ко всем изменениям в его жизни. То, что Дженсен сделал дальше, изменило все. Приподнявшись на локте, Дженсен положил руку на помятый медальон, который до сих пор носил Джаред, сглатывая ком в горле. Он видел, насколько устал Джаред, потому что знал, что если он не спал, то не спал и его друг, или спал очень плохо. Сегодня вечером Дженсен устал и хотел спать — впервые за несколько недель он мог честно признаться, что не боялся засыпать. А еще он знал, что хотел заснуть в объятиях Джареда. И существовала только одна возможность сделать это, потому что старомодные идеалы, которым до сих пор следовал Джаред, не позволяли ему делить постель вместе, пока Дженсен не сделает свой выбор. Встретив взгляд Джареда, Дженсен облизал пересохшие губы и уловил, как заострился взгляд Джареда. — …Будешь рядом? — попросил Дженсен голосом напряженным и слабым из-за того, что он его долгое время не использовал, но те слова, что он вымолвил, стали причиной появления ямочек на щеках Джареда — он улыбнулся. — Всегда, — хрипло ответил Джаред, укладываясь на кровать, а затем просто ждал, пока Дженсен не придвинется к нему и не положит голову ему на плечо, а руку — на медальон. — Люблю тебя, Дженсен. Это не первый раз, когда Джаред упоминал эти слова, но это был первый раз, когда он сказал их напрямую, и Дженсен улыбнулся, погружаясь в сновидения и не успевая ответить тем же.