Время между нами

Глава девятнадцатая

Следующие несколько недель прошли для Дженсена как в тумане. Его голос то появлялся, то исчезал, но с первой ночи он начал говорить по несколько слов каждый день. Ничего особенного, или так Дженсен просто думал, но каждое слово заставляло Джареда улыбаться, поскольку он уверял Дженсена, что со временем тот сможет говорить больше. Дани осталась еще на неделю, и только потом она вернулась к своей работе. Было грустно видеть, как плачет Дженсен, пока она обнимала своего друга и прощалась с ним, но Дженсен знал, что Дани с Крисом всегда будут его лучшими друзьями и никогда не исчезнут из его жизни. Крис задержался чуть дольше, чем Дани, и Дженсен понимал почему. Крису было трудно оставить Дженсена в новом месте наедине с человеком, которому он пока не понял, стоит доверять или нет. Дженсена веселили небольшие ссоры между Крисом и Джаредом, но, наконец, Дженсен понял, что с него хватит, и Крису на прошлой неделе все-таки от него досталось. По-прежнему было трудно произнести больше нескольких слов за раз, что тоже раздражало Дженсена, поэтому он протянул своему другу записку, которую с трудом смог написать дрожащей рукой. «Мы с тобой лучшие друзья с самого детства. Ты был рядом со мной, когда все остальные бросили меня на произвол судьбы, и я всегда буду любить тебя как брата… Но, Крис, если ты не вернешься домой, чтобы я смог остаться с Джаредом наедине, я надеру тебе задницу». Крис молча прочитал записку, а потом взглянул на Дженсена: — Ты все еще должен мне песню, когда клуб официально откроется, и я надеюсь, что вы с солдатиком будете там в вечер открытия, — наконец ответил он, беззвучно соглашаясь с просьбой. Конечно, Крис не мог уехать, не получив хотя бы еще одного тычка от Джареда, но подождал, пока южанин не окажется один, чтобы оставить один последний комментарий: — Я уезжаю. И доверяю его тебе. Я никому не доверял Дженсена с того самого дня, как встретил его, но мне кажется, что я, возможно, ошибаюсь на твой счет, Падалеки, — взгляд Криса был очень серьезен, и он добавил: — Он любит тебя, хотя еще и не сказал этого вслух. Думаю, что и ты его любишь, поэтому перед тем, как уехать, я вот что тебе скажу: если ты ему сделаешь больно, я от тебя мокрого места не оставлю. — Я бы разочаровался в тебе, если бы ты этого не сказал, янки, — улыбнулся Джаред, спокойно принимая предупреждение. Таким образом Крис отпускал Дженсена, позволяя тому стать уверенным и счастливым, каким он и должен был быть. Это было неделю назад. Дженсен все еще не рисовал и не делал набросков, но как-то раз, когда Джаред был на улице, принявшись за облагораживание заднего двора, он, наконец, вошел в большую комнату, которую мечтал превратить в студию. Его портфель с набросками был прислонен к стене, ближайшей к окну под сводчатым потолком, которое давало прекрасное естественное освещение в дополнение к установленным светильникам. Раньше, когда Дженсена охватывало желание рисовать, он просто сдерживал себя и старался не поддаваться порыву. Было немного странно иметь место, которое он бы мог назвать своим, и попробовать свои силы в написании настоящей картины, а не небольших набросков. Дженсен согнул пальцы правой руки и, почувствовав легкую скованность, поморщился при воспоминании того, как его пальцы и рука были сломаны, и вздрогнул от издевательского голоса, который все еще мог слышать в своей голове, когда позволил вернуться своим собственным сомнениям и страхам. Я должен был заставить их отрезать тебе пальцы, но оставить тебя с переломанными пальцами, чтобы ты никогда не смог в руке держать карандаш, а тем более никогда больше не рисовать того урода, оказалось гораздо умнее. Вздрогнув от этого воспоминания, рука Дженсена потянулась к кольцу на шее — он всегда так делал на автомате, когда был расстроен, а Джареда не было рядом. Хотя это и успокаивало его нарастающие страхи, но никак не помогло остановить неожиданный всплеск гнева, приближение которого Дженсен почувствовал. Дженсен провел последние двенадцать лет в попытках забыть и пережить события, случившиеся с ним в его шестнадцать. Он похоронил боль, страхи, стыд и ненависть глубоко внутри. Узнав правду о том, что Джаред был настоящим, о его связях с предком Дженсена, и наконец, встретив Джареда, Дженсен позволил себе надеяться, что, возможно, сможет получить то единственное, о чем он всю жизнь мечтал. И это почти заставило Дженсена поверить в то, что он сможет преодолеть все и научиться игнорировать ненависть других. Последнее заключение в клинике, начиная со страха и вины за, как ему казалось, смерть Джареда и заканчивая болью, которую Дженсену пришлось пережить в этот раз, заканчивая воспоминаниями о том, что с ним сделали, казалось, стало причиной того, что внезапно это все всплыло наружу вместе с обидой и ненавистью к своей матери и Делотеру. Его заставляли бояться и стыдиться того, кем он всегда был, стыдиться своей любви, которая в глазах других считалась неправильной. Ему делали больно, оставляли на нем шрамы и издевались над ним за это с его четырнадцати лет. И вот сейчас Дженсен стоял в этой комнате, которая действительно была его… сейчас, когда он полностью освободился от прошлого и мог посмотреть в лицо будущему, мог построить свое будущее вместе с Джаредом, все похороненные чувства вдруг вернулись. Дженсен никогда не позволял своим сильным эмоциям проявляться физически. Только однажды он вышел из себя, но с тех пор научился перенаправлять эту энергию в свои картины. На этот раз Дженсен чувствовал себя слишком уязвимо, чтобы рисовать. Все, что он видел и слышал, так это насмешливые голоса своей матери и Делотера, а затем и глубокий, успокаивающий тягучий выговор Джареда, который предлагал ему всю ту поддержку, которой Дженсену не хватало. — Нет, — слово было едва громче шепота, кулаки Дженсена сжались за мгновение до того, как мольберт, который он купил себе в пятнадцать и которым он никогда не пользовался, рухнул на пол. Звук его падения, хруст от удара о деревянный пол сломали последнюю стену, которую построил Дженсен, чтобы защитить себя, и он позволил всему этому высвободиться. — Вы не выиграете! — коробку с книгами, которую нужно было отнести вниз, он отшвырнул в сторону, горячие слезы текли по его щекам, а Дженсен даже об этом не подозревал. — Я свободен от вас обоих! Вы больше не сможете сделать мне больно! Вы больше не сделаете мне больно! Коробка с рисовальными принадлежностями, мелками, акриловыми красками, плотной бумагой для рисования и многим другим, тоже отлетела в сторону, когда приступ гнева переместил Дженсена с одного конца комнаты в другой. Он перетащил старый тяжелый рабочий стол к стене, как и хотел, больше не боясь класть вещи туда, куда ему не хотелось. — Я не вещь, и не игрушка, и не раб! Я — это я. Я — человек, и я никому не позволю заставить меня снова испытывать страх или стыд! — Дженсен вытащил коробку с новым мольбертом, который недавно купил, из шкафа и начал его устанавливать. К тому времени, когда худшее осталось позади, Дженсен начал успокаиваться, осознавая, что бесконтрольно рыдал уже больше часа: его горло саднило, лицо покраснело от напряжения и слез, высыхающих на щеках, а он не подозревал, что плакал. Пол был завален книгами, красками, кистями, карандашами, а его наброски были прикреплены к стенам в странном порядке, который хоть и выглядел неряшливым, но нравился Дженсену. Его приучили быть аккуратным, все держать в порядке. Именно поэтому в его квартире в Бостоне был постоянный бардак, его собственные записи были в беспорядке — он пытался избавиться от этой привычки. Теперь Дженсен понял, насколько приятно было осознавать, что он может оставлять все свои вещи там, где ему хочется, может оставлять книги на полу и поднимать их, когда возникнет такое желание, и не бояться быть за это побитым или наказанным. А еще приятно было слышать звук работающей газонокосилки и знать, что это мужчина, которого он любил, косит сейчас траву во дворе. Проведя рукой по лицу, чтобы вытереть слезы, Дженсен подошел к окну и увидел, что Джаред закончил косить траву на этом участке двора. Дженсен улыбнулся, когда заметил, что его друг снял с себя серую футболку — стоял жаркий сентябрьский полдень, и даже отсюда было видно, как блестит пот на спине Джареда. — Он даже траву стрижет красиво, так ведь? Дженсен не видел и даже не ощущал присутствие призрака своего предка с тех пор, как проснулся в больнице, но не удивился, услышав его сейчас. И отвернувшись от окна, он увидел Дженсена, стоящего недалеко от себя. — Раньше я стоял там же, где и ты сейчас, и наблюдал, как он делает то же самое, — криво улыбнулся призрак, подходя ближе, чтобы взглянуть через окно на своего друга, прежде чем посмотреть в глаза, так похожие на его собственные. — Ты сделал следующий шаг к своему исцелению, так что можешь оставить прошлое позади, Дженсен, — сказал он ему, протягивая руку и едва ощутимо касаясь его. — Тебе осталось только поверить в себя, чтобы открыть последнюю дверь и впустить его. Он твой, Дженсен. — Я… я не хочу, чтобы он сожалел о том, что остался здесь, — пробормотал Дженсен, его губы потрескались от сухости, и он пытался найти способ противостоять этому последнему страху. — Кажется, я любил его всю свою жизнь, но он был твоим, и я знаю, что он до сих пор… — Он остался, потому что любит тебя, Дженсен. Я знал с самого первого дня в Геттисберге, когда он специально встал между нами, хотя и не мог видеть меня, что он уже сделал свой выбор, — спокойно ответил Дженсен. — Поговори с Джаредом, и он скажет тебе то же самое. Позволь ему быть рядом с собой. Позволь ему подарить тебе ту любовь, которую ты всегда заслуживал. Я знаю, что ты подаришь ту любовь, что нужна ему, потому что ты уже его любишь больше жизни. Дженсену показалось, что он почувствовал, что в призраке что-то изменилось. — Ты с ним попрощаешься? — спросил Дженсен, понимая, что, вероятно, это был последний раз, когда он видел своего предка. — Да, я должен, — улыбнулся Дженсен и открыл запечатанный альбом для рисования. — Возможно, все обернулось не так, как я думал, когда первый раз предстал перед тобой, но я просто хочу сказать, как сильно горжусь тобой, Дженсен. Ты через столькое прошел и продолжаешь бороться дальше. Спасибо, что спас его и за то, что дал Джареду шанс обрести жизнь, которую я хотел для него, — его прикосновение было легким, когда он позволил своим пальцам коснуться кольца, что висело на шее его потомка. — Спасибо за то, что любишь его. Только будь рядом с ним, хорошо? Дженсен понял странный вопрос и кивнул, наблюдая, как призрак медленно исчезает. — Буду, — прошептал он, касаясь пальцами альбома и поднимая карандаш, сам того не замечая, потому что знал, что ему нужно было нарисовать. А Джаред на улице был очень счастлив найти наконец современное устройство, которым он смог без труда пользоваться. Он был даже еще счастливее, когда благодаря этой газонокосилке раза в два упростил себе работу. Джаред остановился у ивы, чтобы вытереть пот со лба, и ощутил холодок и, даже не оборачиваясь, понял, что это. — Мне было интересно, придешь ли ты попрощаться. Дженсен стоял в полутора метрах от него, одетый в свои лучшие брюки, белоснежную рубашку с расстегнутым воротом, рукава которой были закатаны до локтей, и его часы выглядывали из кармана жилета. — Я бы никогда не ушел, не попрощавшись с тобой, Джаред, — ответил он с наполовину грустной и наполовину понимающей улыбкой. — Знаешь, я не так это себе представлял. — Ты разочаровался в моем выборе? — Джареду не хотелось об этом думать, но он понимал, что его выбор был нелегким для них обоих. — Ничто из того, что ты когда-либо сделал или сделаешь, никогда меня не разочарует, Джаред, — заверил его призрак, подходя ближе, чтобы провести пальцами по длинным темным волосам Джареда в последний раз, и тепло улыбнулся. — Я только что ему сказал, что знал, какой ты сделаешь выбор с того самого первого дня в Геттисберге, когда ты инстинктивно встал между нами и не дал мне до него дотронуться. — Моим самым сокровенным желанием было, чтобы ты обрел счастье и смог полюбить кого-то после меня. Я обещал тебе, что мы снова увидимся, и я выполняю свое обещание. Я оставался здесь так долго, чтобы тебя увидеть снова, прикоснуться к тебе, увидеть, что свет вернулся в твои глаза, когда ты снова позволил себе полюбить, — Дженсен внимательно смотрел своему другу в глаза, и когда те начали наполняться слезами, покачал головой. — Не надо, никаких слез. Не плачь больше по мне, Джаред. Ты достаточно уже плакал после всего случившегося. А теперь я могу пересечь завесу и обрести мир, потому что знаю, что ты будешь счастлив с ним, и я знаю, что, когда придет время, ты дашь ему то, что я когда-то дал тебе, но у тебя будет больше времени. Нежные пальцы коснулись лица Джареда, когда Дженсен наклонился, чтобы поцеловать его в губы последний раз. — Я всегда буду тебя любить, Джаред Падалеки, и я буду присматривать за тобой и Дженсеном, когда смогу, — прошептал он, в последний раз крепко обнимая Джареда, прежде чем отступить назад и криво улыбнуться. — Ты — самое лучшее, что было в моей жизни, Джаред. Я любил тебя и никогда ни о чем не жалел. А сейчас пообещай мне, что будешь счастлив, будешь любить его и никогда не забудешь, кто ты. — Я никогда тебя не забуду и не забуду то, что ты дал мне, Дженсен, — Джаред даже не потрудился спрятать слезы, и они текли по его щекам. — Я всегда буду тебя любить. Спасибо, что благословил нас, и я клянусь, что отдам ему всего себя. — Я знаю, — улыбнулся Дженсен, а затем оглянулся на дом и увидел, что входная дверь открылась. — Иди к нему, — мягко попросил он, встречаясь взглядом со взглядом Джареда, тем самым давая тому понять, что пришло его время. — Иди к нему, Джаред. Будь счастлив… Джей. — Покойся в мире, Джен, — Джаред улыбнулся в ответ и наблюдал за тем, как его друг повернулся и пошел по дорожке, медленно исчезая в луче света, который, казалось, появился, чтобы провести того на другую сторону. Джаред провел рукой по лицу, прежде чем повернуться на звук из дома и почувствовать, как тяжесть в его груди отпустила, когда Дженсен появился на пороге. Когда-то Джаред верил, что потерял способность кого-нибудь снова полюбить, когда похоронил своего друга, но сейчас он понял, какой ему был сделан подарок. И это не только шанс быть живым, но и полюбить кого-то особенного, как Дженсен. — Спасибо, — прошептал он, стряхивая с себя горечь прощания с человеком, который дал ему так много, и пересек двор в сторону своего будущего. — Привет, — поздоровался Джаред. Он решил, что на сегодня достаточно поработал, и сейчас просто хотел побыть с Дженсеном. Подойдя поближе, Джаред заметил бледное лицо Дженсена, высыхающие следы от слез и то, как несильно дрожала рука, когда Дженсен поднял ее, чтобы помахать ему. В спешке миновав оставшееся расстояние, руки Джареда оказались на лице Дженсена, как только тот ступил за порог, чтобы внимательно посмотреть, что произошло. — Что случилось? — поинтересовался Джаред, полный тревоги и беспокойства. — Джен? Ты плакал. Что случилось? Кто-то звонил по той штуке, которую ты называешь телефоном или… — Джей, — впервые за месяц Дженсен не просто произнес имя, а короткую его версию, поэтому Джаред превратился в само внимание. Дженсен одновременно был и уставшим, и возбужденным, пытаясь сдерживать свою нервозность, которая сейчас текла по его венам. Он рисовал как сумасшедший первый раз за месяц, даже не подозревая, что получится в итоге, до тех пор, пока не отложил карандаш и не взглянул на полученный рисунок, и ясно осознал, что тот должен оказаться у Джареда. Он не выходил из дома, чтобы не мешать Джареду попрощаться со своим другом, человеком, которого он любил столько лет назад. Дженсен знал, когда пришло время выйти на улицу, и почувствовал, как внутри него словно развязался узел в тот момент, когда Джаред повернулся к нему с улыбкой, которая была яркой, несмотря на слезы прощания на его глазах. Тот факт, что Джаред уловил его собственные переживания, не был сюрпризом, как и вопросы, потому что Джаред всегда беспокоился о том, чтобы не произошло ничего такого, что могло бы расстроить Дженсена, пока тот был один. Это заставило Дженсена полюбить его еще больше. Именно эта любовь, которую он чувствовал, и то, что он видел в глазах Джареда, дало ему последний прилив храбрости сказать три слова, которые он так хотел сказать с того момента, когда понял, что южанин оказался реальным. — Я тебя люблю. Дженсен никогда не говорил этих слов никому, кроме своей бабушки, и сказал их сейчас Джареду, чтобы прочувствовать их и твердо знать, что именно их услышит в ответ. От этого Дженсен испытал еще одно чувство, которое так редко возникало у него — доверие и настоящее счастье. — Я люблю тебя, Джаред, — повторил Дженсен громче, когда внезапно посмотрел на Джареда с улыбкой, которая осветила его глаза, когда он положил свои руки на руки Джареда, что все еще лежали на его лице. — Джей. — И вот та самая улыбка, которую я так хотел увидеть, — рассмеялся Джаред, испытывая удовольствие и облегчение не только от того, что услышал от своего друга, но и оттого, что тот сказал то, что, как они оба знали, Дженсен боялся говорить. Джаред вспомнил, как Крис Кейн сказал ему, что он узнает, когда Дженсен искренне улыбнется. И вот теперь, когда он смотрел в эти зеленые глаза, излучающие любовь и умиротворение, Джаред понял, что именно такую улыбку он сейчас видит. Проведя большим пальцем по щеке Дженсена, Джаред отпустил оставшуюся печаль и заключил Дженсена в свои объятия, крепко прижимая того к себе. — Я тоже тебя люблю, Джен, — прошептал он, наслаждаясь моментом, и, осторожно приподняв улыбающееся лицо Дженсена, поцеловал его медленно, нежно, без спешки и нетерпения. Было столько всего, о чем Дженсен не знал, столько боли и стыда, что пережил его друг, отчего Джаред понимал, что этими мгновениями следует наслаждаться, наблюдая за тем, как до Дженсена медленно доходило, что его целовали, а он целовал в ответ без напряжения и дрожи. Джаред вспомнил, что и сам был когда-то таким невинным. Сейчас он понимал, что имел в виду его друг, сказав, что он сможет дать Дженсену то, что ему самому когда-то дали. Джаред любовался тем, как чистая невинность и неподдельные эмоции вспыхивали на лице Дженсена, когда их поцелуй углублялся, позволяя нарастать желанию, его руки медленно двигались, скользя по спине Дженсена. В конце концов, Джареду пришлось разорвать поцелуй, когда он понял, что если этого не сделает, то все выйдет слишком быстро из-под контроля, а он, черт возьми, не собирался этого делать на крыльце. — Все хорошо? — спросил Джаред, немного запыхавшись и сдерживая стон, когда губы Дженсена, словно бабочки, запорхали по его горлу. — Думаю, что да. Джен, подожди. Это были два самых сложных слова для Джареда, и он быстро схватил Дженсена за руки, прежде чем тот успел неправильно понять причину, по которой его остановили. — Нет, ты ничего плохого не делаешь, но если ты не хочешь остаться без одежды на крыльце, нам нужно немного притормозить и войти в дом, — объяснил он и с облегчением выдохнул, когда Дженсен ему улыбнулся. — Я сегодня рисовал, — сказал ему Дженсен, немного нервничая, когда они вернулись в дом и Джаред закрыл входную дверь, по привычке несколько раз проверив замок. — Правда? — Джаред ощутил легкое беспокойство, когда обернулся и понял, в чем было дело, поэтому сначала попробовал убедиться, что не поспешил. Он медленно шагнул вперед. — Похоже, я многое пропустил, пока косил траву, — Джаред прикоснулся к лицу Дженсена и улыбнулся, когда тот прильнул к его руке. — Что случилось, Джен? — он знал, что что-то точно случилось, но решил дождаться, пока Дженсен сам ему об этом расскажет. — Я испугался, — медленно сказал ему Дженсен, просовывая пальцы в руку Джареда, и потянул его за собой в сторону ступенек, надеясь, что Джаред не подумает, что они ограничатся только поцелуем, потому что сейчас, когда он сделал этот шаг, его снедали и желание, и страх от того, что их ждало впереди. Глаза Джареда немного сузились при этих словах, потому что все, что бы ни пугало Дженсена, было угрозой, которую он хотел устранить, хотя и подозревал, что, возможно, в этот раз не физическая угроза расстроила его друга. — Чего ты испугался? — спросил он и приподнял брови от удивления, когда оказался в студии. — Я вспомнил, как слышал, что Делотер хвастался тем, что, сломав мою руку и мои пальцы, он отнял у меня способность делать то, что я люблю больше всего. И поскольку я переживал, смогу ли снова рисовать, это меня очень испугало, — Дженсен подтолкнул ногой книгу, которая до сих пор лежала на полу, и прошел туда, где он оставил открытым свой альбом на старинном дедовском столе. — А потом я разозлился, и похоже, что все эмоции, вся ненависть, которые я хоронил в себе всю свою жизнь, вырвались наружу… Я приберусь здесь позже. Войдя в комнату, Джаред немного удивился, что не почувствовал ничего из своей прошлой жизни, но когда он увидел разбросанные книги, сломанный старый мольберт и новый, который стоял окна с набросками своего лица, то повернулся и заметил, что Дженсен за ним внимательно наблюдает. — Прости, что не был рядом с тобой. Тебе не надо было самому с этим разбираться. — Мне нужно было самому с этим разобраться, Джей, — ответил Дженсен, его лицо было спокойным, пока он пытался объяснить, что только что начал понимать. — С четырнадцати лет я живу в страхе, что меня ударят или накажут за малейшую провинность. Я похоронил ненависть и страх, потому что боялся дать им волю. Конечно, Крис и Дани были рядом, и без них я бы не выжил, но… ты дал мне смелость поверить в себя. Ты позволил мне лицом к лицу встретиться со своими страхами, дав мне понять, что бояться — это нормально, и нужно только не позволить им отобрать у меня мечты. Ты так много для меня сделал, даже не подозревая, сколько делаешь на самом деле, — Дженсен вдохнул носом воздух, чтобы продолжить, и протянул рисунок, что сделал сегодня. — Ты бы с легкостью мог сделать другой выбор и пересечь завесу, чтобы быть с ним. Какая-то часть меня до сих пор не понимает, почему ты этого не сделал, и боится того, что однажды ты пожалеешь о том, что остался со мной и… м-м-м… Джаред пересек пространство, разделяющее их, двумя длинными шагами, чтобы оборвать эти слова и переживания поцелуем и доказать, что Дженсен ошибается. — Поэтому ты переживал? — спросил он между поцелуями, чувствуя кивок явственнее, чем тихий шепот, который был и ответом, и стоном. — Боже, Джен… Я даже представить себе не мог, что тебя это может волновать. Мой выбор был предопределен задолго до того, как я его сделал. Когда я впервые прикоснулся к тебе, я уже знал, что никогда тебя не оставлю, и он тоже знал это, — Джаред начал покрывать горячими поцелуями подбородок Дженсена, спускаясь вниз по горлу, и обнаружил, что ему нравились звуки, которые издавал его друг от этих легких прикосновений. — Я не жалею о своем выборе остаться и никогда не пожалею, что выбрал любить тебя, поэтому я не хочу, чтобы ты когда-нибудь позволил этим мыслям вернуться в твою голову. А сейчас, что ты… ох. Джен… То, что Джаред увидел на рисунке, застало его врасплох: он хоть и ожидал, что будет на нем изображен, но не ожидал, что это будет серия рисунков, на которых был изображен он с Дженсеном во время их учебы в Вест-Пойнте, а тем более рисунка, на котором они стояли под ивой, как несколько минут назад. — Я рисовал то, что приходило в голову. Я никогда не рисовал тебя молодым, но сегодня, как только прикоснулся к карандашу, то понял, что хочу нарисовать, — Дженсен прикусил нижнюю губу, пока Джаред рассматривал рисунок, выражение его лица было странно нечитаемым, что обеспокоило Дженсена, и он подумал, не совершил ли ошибку. — Я… я не рисую себя, поэтому надеюсь, что запечатлел его точно. Может, еще слишком рано, и если тебе не нравится, ты можешь его сжечь, или я попробую нарисовать что-нибудь другое, или… я… — Помнишь, что я говорил о твоих слишком частых извинениях, Джен? — Джаред, наконец, поднял свой взгляд и положил рисунок на стол, чтобы освободить руки и положить их Дженсену на лицо. — Ты — самый заботливый, любящий и замечательный человек, и как только ты перестанешь в этом сомневаться, у тебя появится больше уверенности в себе и в своих рисунках и ты сможешь рисовать все, что только тебе придет на ум, — Джаред еще раз поцеловал Дженсена, но в этот раз намного медленнее, чтобы немного успокоить его. — Мне нравится этот рисунок, и я рад, что ты нарисовал нас вместе. Спасибо, — пробормотал он и застонал, когда пальцы Дженсена неуверенно коснулись его груди. Джареда внезапно осенило, что футболку он оставил во дворе. — Мне нужно принять душ. — У меня есть идея получше, Джей, — Дженсен знал, чего хотел, но не знал, как об этом попросить или что сделать. — Гхм, Джей? Нельзя было отрицать того, что Джаред чувствовал, или то, что, как он подозревал, чувствовал Дженсен, но желание защитить Дженсена все еще было очень сильным до тех пор, пока его сердце не замерло, когда Дженсен потянулся, чтобы снять цепочку со своей шеи. — Дженсен? Что… — Это твое кольцо… или то, что ты носил, — Дженсен уставился на кольцо после того, как снял его с цепочки, и провел по нему пальцами, а затем медленно поднял взгляд и увидел, что глаза Джареда, широко распахнутые, потемнели. — Ты оставил его, когда привез Дженсена домой. Когда я прятался в своей голове, прежде чем проснуться, он пришел ко мне. Он сказал, что ты вернул мне оба кольца. Он сказал, что ты не будешь носить свое, даже несмотря на то, что кольцо принадлежит тебе, до тех пор, пока я сам тебе его не отдам. — Я… я оставил его, потому что было неправильно носить кольцо после его смерти, — признался Джаред, задаваясь вопросом, дрожал ли его голос так же сильно, как и его руки. — Джен, ты не должен… На этот раз наклонился Дженсен, чтобы оборвать слова поцелуем. — Я… я люблю тебя, Джей, — каждый раз эти слова становилось легче произносить. — Знаю, что это все новое для меня. Я многого не знаю об этом, многого не умею, поэтому буду часто ошибаться. Надеюсь, что ты наберешься терпения и поможешь мне, — он протянул кольцо. — Я буду любить тебя до конца своей жизни, Джаред. Примешь ли ты его обратно и наденешь ли снова? Джаред взял кольцо и несколько секунд молча смотрел на него, а затем надел его на безымянный палец своей левой руки. Несколько недель назад он заметил, что даже после снятия гипса Дженсен не снял свое кольцо с левой руки. — Да, я согласен. Клянусь, что буду любить тебя, пока Мрачный жнец не постучится в мою дверь, чтобы лично забрать мою душу, — низко ответил он, южный акцент Джареда стал тягучее, чем обычно, а затем его рука легла Дженсену на шею, чтобы притянуть того ближе для горячего поцелуя, который не оставлял после себя вопросов, прелюдией к чему именно он был. — Скажи, если тебе нужно еще время, Джен, — прошептал Джаред в мягкие губы, приоткрывшиеся, чтобы впустить язык вовнутрь. — Мне не нужно больше времени, — пробормотал Дженсен, его тело пылало как никогда раньше. Он был смущен и немного напуган этим, но он доверял Джареду так, как никогда и никому раньше. — Хочу чувствовать тебя, Джаред. Хочу чувствовать, как ты касаешься меня, но… я… я не знаю, что мне делать дальше, — признал Дженсен, целомудренно покраснев. — Просто позволь мне позаботиться о тебе, Джен, — Джаред улыбнулся ему в губы, немного отстраняясь, чтобы сплести их пальцы. — Позволь мне дать тебе это. Позволь мне показать, что тебе не нужно бояться и стыдиться за то, что любишь меня. Дженсен кивнул, вспоминая то немногое, что он видел в нескольких порнофильмах, которые смотрел, будучи подростком, проиграв Крису в споре, пока Джаред вел его в спальню. Он припомнил, какими неловкими ему казались актеры и какими неудобными выглядели некоторые сцены. — Ты слишком громко думаешь, — Джаред вспомнил свои мысли в первый раз, когда они с Дженсеном занимались любовью. Он видел сомнения, беспокойство и страх на лице Дженсена, когда на секунду отошел от него, чтобы задернуть шторы, включить настенный светильник на другой стороне комнаты, чтобы мягко осветить комнату и лицо Дженсена, и снова поблагодарил небеса за такой подарок. — Доверишься мне? — Всегда, — ответил Дженсен и потянул за край футболки, чтобы ее снять, но Джаред его остановил. — Я думал… — Позволь мне, — прошептал Джаред, желая не торопиться, чтобы Дженсен смог расслабиться. — Ты же знаешь, я делал это только один раз, так что у меня ненамного больше опыта, чем у тебя, — он медленно высвободил Дженсена из футболки и поймал его руки, прежде чем тот попытался бы прикрыть ими все еще видимые шрамы, которые пока не зажили. — Позволь мне посмотреть на тебя, Джен. Ты прекрасен. — И здравствуй, южанское очарование, — губы Дженсена дернулись, и он покраснел от пристального взгляда Джареда. — Это ты прекрасен. А я просто худой… Джареду до сих пор хотелось снять шкуру с тех, из-за кого этот парень так стеснялся своего тела, когда увидел подтянутое стройное тело и красивое лицо, потому что Дженсен действительно был прекрасен. — Ты не худой, — твердо поправил его Джаред, медленно начиная снимать с Дженсена джинсы. — Ты такой же стройный, как и он был, но ты забываешь, что однажды мне от тебя досталось, так что я знаю, что ты довольно силен и… Джаред замолчал, когда спустил джинсы ниже и увидел шрамы и раны, которые до сих пор не зажили до конца, и ненадолго про себя пожелал, чтобы Дэвид Делотер сгорел в аду за ту боль, которую он причинил Дженсену. Дженсен не знал, как себя вести, когда остался обнаженным, но, прежде чем дать своим нервам свободу, руки Джареда обняли его, и Джаред снова поцеловал его, и поцелуй этот был долгим, нежным и медленным. Растворившись в поцелуе Джареда, Дженсен даже не заметил, что его положили на кровать. Жар в его теле медленно нарастал, пока язык Джареда нежно исследовал приоткрывшийся рот Дженсена, и проглотил мягкий стон удовольствия. — Если… я не уверен, понадобится нам или ты захочешь воспользоваться этим, но Крис оставил на тумбочке тюбик кое с чем, — мысли Дженсена пока что были в относительном порядке, несмотря на то, что постепенно исчезали с каждым поцелуем и прикосновением рук Джареда к его коже. — Рад, что хоть кто-то из нас все еще в состоянии думать, — пробормотал Джаред, вслепую потянувшись рукой к тумбочке и схватив тюбик кое с чем. — Хм-м-м, это что-то новенькое, но, кажется, я знаю, что с этим делать, — он решил не обращать внимание на желание врезать Крису за то, что тот оставил эту штуку именно здесь. — Тогда у нас такого не было, но, думаю, что это намного лучше, чем слюна. — Ничего не надо, — все тело Дженсена пылало огнем, и он сейчас обнаружил интереснейшую закономерность: от каждого прикосновения рук или рта Джареда его член подрагивал. Дженсен не особо исследовал свое тело. Конечно, еще в подростковом возрасте он понял, что у него были свои потребности, которые иногда было невозможно игнорировать, поэтому Дженсен дрочил и не раз, но до сих пор ему было неловко, когда кто-то другой прикасался к нему, особенно после последнего пребывания в том проклятом месте. — Джей, я видел достаточно порнофильмов, прочитал достаточно книг и материалов, чтобы знать основы того, что происходит между двумя парнями, — Дженсен всхлипнул, когда губы Джареда накрыли его сосок, а язык начал его медленно ласкать, пока тот не затвердел. — Ты, наверное, знаешь, что он позволил тем… парням сделать в последний раз и даже до этого, так что ты знаешь, что я не девственник, поэтому тебе не нужно тратить на это время или… Боже! — Мы будем заниматься совсем не тем, что с тобой делали эти животные, Дженсен, — Джаред боялся, что именно об этом думал его друг, и именно поэтому он всем сердцем хотел показать Дженсену, каково это заниматься любовью. — Я тоже так думал. Я думал, что это просто, что это похоже на то, что делали животные на папиной ферме, и именно таким был мой первый опыт тогда, в сарае. Твоему родственнику потребовалось много времени, чтобы убедить меня в обратном. Позволь мне тебе показать? Мысли Дженсена летали уже где-то за пределами его досягаемости только от нежных поцелуев Джареда, которыми он покрывал его грудь; прикосновение грубой джинсы к его твердеющему и текущему члену заставило Дженсена выгнуться от удовольствия. Только от этого одного-единственного действия он чувствовал себя лучше, чем когда-либо в жизни, но Дженсен старался не двигаться, чтобы Джаред насладился этим, поскольку это казалось для него таким важным. — Что… что мне делать? — спросил Дженсен, его пальцы нашли длинные волосы Джареда и погрузились в них в ответ на горячие дыхание на своем животе, когда кончик языка Джареда скользнул в его пупок. — Джей! — он расслышал тихий стон, когда нечаянно дернул его за волосы. — Прости, прости, я… — Угу, ты можешь трогать меня там, где только захочешь, малыш, — заверил Джаред Дженсена, его голос стал ниже от желания, и акцент стал явственнее, когда он поднял голову, чтобы посмотреть Дженсену в глаза, зелень которых горела только узким кольцом, обрамляющим черные зрачки. — Если тебя что-то беспокоит, Джен, скажи мне об этом. Мы сегодня не обязаны заходить так далеко. — Нет… я… Боже… Хочу почувствовать тебя в себе, — простонал Дженсен, выгибаясь в пояснице, когда горячие губы спустились ниже и начали ласкать складку между бедром и пахом. — Сделать… тебя счастливым. — А что сделает счастливым тебя, Дженсен? — спросил Джаред, чувствуя, что джинсы готовы лопнуть от того, насколько напрягся его член, но пока он не собирался их снимать, потому что знал, что как только он снимет их, то не сможет больше себя сдерживать. — Что тебе доставит удовольствие? Это немного смутило Дженсена, потому что он не знал, что ответить, поэтому только пожал плечами, широко распахнув глаза от потребности, которую полностью еще не осознавал. — Сделать тебя счастливым, — наконец ответил Дженсен, не заметив, как в глазах Джареда мелькнула грусть. — Мой милый мальчик, сколько же боли они тебе причинили, — прошептал Джаред, наклоняясь, чтобы поцеловать Дженсена. — Дело не только в моем удовольствии, Джен. Если ты мне доверишься, то и тебе будет очень приятно. — Я верю тебе, — выдохнул Дженсен, услышав щелчок колпачка, и немного улыбнулся тому, что Джаред пытался одновременно ласкать его и читать мелкий шрифт. — Гхм, нужна помощь? — Перестань-ка дерзить, Дженсен Эклз, — усмехнулся Джаред, довольный тем, что тот расслабился и спокойно реагировал на подтрунивание. — Думаю, что и сам смогу разобраться. Он вспомнил, каким терпеливым и медленным был его Дженсен в ту ночь, когда они это делали, и молился о таком же терпении, пока выдавливал большое количество гелеобразного вещества себе на пальцы и просовывал руку между разведенных ног своего друга чтобы найти то, что ему было нужно. Джареду до сих пор было неудобно говорить о сексе, но он понял, что в этот раз был намного спокойнее, чем тогда, и что ему, наверное, нужно будет постараться, потому что он был полон решительности показать Дженсену, что тот тоже может получать от секса удовольствие. Другая часть Джареда беспокоилась о том, что, возможно, это было слишком рано, поэтому он был особенно осторожен, когда кончик его указательного пальца коснулся входа Дженсена и начал его осторожно и медленно массировать, отчего они оба застонали. — Джей… что?.. — всхлипнул Дженсен от прикосновения, дрожа от желания прикоснуться к Джареду и желания, чтобы прикоснулись к нему самому. — Ты… — Ш-ш-ш, просто расслабься и доверься мне, Джен, — Джареду пришлось расстегнуть молнию на джинсах и спустить их ниже, потому что с металлом было труднее справиться, чем с застежкой на его старых брюках. Ему было неудобно, но Джаред сразу же позабыл о неудобстве, когда увидел череду чистых эмоций, сменяющихся на лице Дженсена, пока медленно его растягивал, чтобы чуть позднее тому не было так больно. Согревающая смазка, похоже, помогала Дженсену расслабиться, когда он пытался привыкнуть к странному ощущению в себе длинных пальцев Джареда, сначала одного, а потом уже и двух. Потребовалось время, чтобы от чужого проникновения расслабилось первое кольцо мышц, но когда Дженсен подумал, что привык к новым ощущениям, то вдруг его словно приложили электрошокером — Джаред коснулся пальцем чего-то внутри него. — Джаред? — его глаза резко распахнулись и искали глаза Джареда, который наблюдал за ним, словно ожидая такой реакции. — Что… что это было? — Я мог бы процитировать ответ, который мне дал твой предок, но я почти уверен, что сейчас для этого придумали подходящее название. Нам надо просто проконсультироваться со словарем, — улыбнулся Джаред, радуясь тому, что Дженсена не испугала реакция собственного тела на такое прикосновение. — Тебе нравится, Джен? — О-о-о да-а-а, — простонал Дженсен, чувствуя, как его член тоже наслаждается вниманием, даже несмотря на то, что к нему пока еще не прикасались. — Джей, я хочу… гхм, хочу… Горячие губы накрыли его в поцелуе, который обжигал и углублялся, когда Джаред понял, как именно Дженсену нравилось целоваться. Именно так он и отвлек Дженсена от погружения третьего пальца — Дженсен должен был быть как можно лучше подготовлен. — Я знаю, чего ты хочешь, Джен. Я позабочусь о тебе, — Джаред отстранился, наконец сбрасывая с себя слишком тесные джинсы и белье, и наклонил голову, потому что заметил, как Дженсен пристально на него смотрел, а затем отвернулся, и слабый румянец окрасил его щеки в очаровательный оттенок розового, но об этом Джаред ему точно никогда не скажет. — Посмотри на меня, Джен. В свои двадцать восемь Дженсен знал, что он не должен стесняться. Благодаря отсутствию опыта Дженсен знал, что ему потребуется достаточно много времени, чтобы он смог без стыда и не краснея смотреть на обнаженного любимого мужчину. Но сейчас Джаред его об этом попросил, и он попытался. — Боже, какой же ты красивый, когда краснеешь, — улыбнулся Джаред, показывая свои ямочки. Он был рад, что добился такой реакции от Дженсена, и медленно опустился на колени, когда заметил легкий блеск беспокойства, отразившийся в этих огромных глазах. — Я не могу обещать, что не будет больно. Даже несмотря на подготовку, ты все еще очень тугой, поэтому… — Тебе не нужно было это делать, — пробормотал Дженсен, распахивая широко глаза после того, как увидел красный, твердый и сочащийся смазкой член, который он одновременно и вожделел, и боялся. — Я… я знаю, что будет больно. То есть, я знаю, что у меня нулевой позитивный опыт, но я видел много порно и прочитал много книг и… Джей, ты пытаешься не засмеяться? — поинтересовался Дженсен, когда понял, что губы Джареда начали подергиваться от скрываемого веселья. — То, что сейчас произойдет, далеко от всего этого, малыш янки, — сказал Джаред, нежно целуя в губы, разместился рядом с Дженсеном, продолжая его целовать, и вложил тюбик смазки Дженсену в руку и перевернулся на спину. — Думаю, что знаю, как ты представлял себе это, но так мы сделаем в следующий раз. В наш первый раз, в первый раз, когда мы займемся любовью, я хочу, чтобы ты мог видеть мое лицо, и я — твое. Такая просьба испугала Дженсена, потому что этого он точно не ожидал, особенно потому, что понятия не имел, что делать дальше, пока Джаред не взял его за руки и не поднес их к своим губам, медленно покрывая поцелуями каждую из них. — Я… я не знаю, что делать, — признался Дженсен, и сказать, что он нервничал, было ничего не сказать. — Я… я боюсь все испортить, Джей. — Нечего бояться, Дженсен. Я же здесь, рядом с тобой, — заверил его Джаред, улыбаясь, и провел рукой по груди, неистово вздымавшейся. — Успокойся на секунду. Я все равно буду внутри тебя, но в такой позе ты сможешь контролировать движения, скорость и вес. Дженсен слишком сильно переживал и понял это, когда выдавил смазку на ладонь за секунду до того, как до него дошел смысл слов Джареда. — Я тебя так сильно люблю, Джаред, — он не мог сдержать слез, когда его сердце затопила горячая признательность за то, что его друг позволил ему контролировать процесс, ведь у него не было еще опыта. — Я тоже тебя люблю, Дженсен, — сказал Джаред, прикусывая язык, чтобы не улыбнуться тому, как сосредоточенно выглядел Дженсен, пока осторожно наносил смазку на член Джареда. — Джен? Я люблю тебя, но все закончится очень быстро, если ты сейчас не остановишься, — предупредил он со смешком, потому что, казалось, Дженсен был заворожен членом, который не был его собственным. Покраснев, Дженсен застенчиво улыбнулся, позволяя Джареду помочь себе оседлать его бедра и приставить головку его большого и скользкого члена к своему входу. — Джей? — застонал он от жжения при растяжении внутренних мышц, когда начал медленно опускаться вниз. — Это… ты… гхм, боже милостивый, ты такой огромный! Джаред пытался не двигаться с места, чтобы позволить Дженсену контролировать погружение члена в свое разгоряченное и тугое тело, но последние слова немного смутили Джареда, и он дернул бедрами, хотя его руки сильно сжимали бедра Дженсена. — Это не помогает, Дженсен, — простонал он, замечая, как напрягся Дженсен. — Помедленнее. Ты все еще очень узкий и… эй, что не так? — он заставил себя сосредоточиться на чем-то мокром, что упало ему на живот, и Джаред уже знал, что это была не смазка, выделяющаяся из члена Дженсена. Джаред чуть было не запаниковал, когда увидел слезы на лице Дженсена, потому что подумал, что каким-то образом сделал больно своему другу. Он попытался сдвинуть его с места, но Дженсен еще больше напрягся и тихо выругался, когда наклонился к Джареду. — Джен? Если тебе очень больно, давай закончим, мы… Дженсен? — он остановился, увидев улыбку, расцветающую на лице своего друга, но все еще не знал, в чем была причина слез. — Знаешь, слезы на твоем лице не очень возбуждают, Джен. Поговори со мной. Боль была умеренной и быстро сменилась удовольствием, которого Дженсен раньше никогда не испытывал, и ему очень хотелось подобрать правильные слова, чтобы объяснить Джареду, что он чувствует или почему слезы на его глазах были не от боли и плохих воспоминаний, а от радости и счастья. — Займись со мной любовью, Джей, — негромко попросил Дженсен, наклоняясь ниже, чтобы поцеловать Джареда, а затем покрыл поцелуями его челюсть, пока не рассмеялся от того, что Джаред прорычал ему в шею и перевернул их так, чтобы Дженсен оказался спиной на матрасе. — Так мне нравится больше. — Малыш янки, ты, видимо, хочешь моей смерти, — простонал Джаред, но медленно удостоверился, что при фрикциях в таком положении его член задевал простату Дженсена, касаясь ее каждый раз, когда он толкался в него. Джаред слишком увлекся, наблюдая за тем, как Дженсен двигался с ним в унисон, чувствуя его руки на своей груди, что очень вовремя спохватился, насколько близок был его оргазм. Во всех его мечтах секс не был похож на нечто такое. Дженсен отдавался чистому удовольствию, которое чувствовал каждый раз, когда бедра Джареда толкались в него. И когда, наконец, его текущий член потребовал внимания и пальцы Дженсена потянулись к нему, то он почувствовал, как ладонь Джареда легла поверх его пальцев и начала медленно, но уверенно двигаться на члене, пока Дженсен не растерял все свое внимание. — Джей… я… Боже, как ты хорош в этом, но… я хочу кончить, но… — Дженсен прикусил губу, чувствуя, как член Джареда касался простаты, посылая электрические разряды по его телу, и в то же время рука Джареда дрочила ему член. — Хочу, чтобы ты кончил первым. Хочу почувствовать… а-а-р-г-х. — Ты почувствуешь меня, Джен, — пообещал Джаред, ускоряя темп, и проглотил всхлип Дженсена, когда поцеловал его, и поцелуй этот был жарким и полным желания, и оргазм обрушился на Дженсена быстро и сильно. — Шшш, я рядом, Джен. Продолжай двигаться и почувствуй это, — Джаред простонал, наблюдая за тем, как Дженсен наслаждается своим первым настоящим разом. Тело Дженсена было в плену огня. Он почувствовал, как горячая сперма брызнула ему на живот и грудь. Рука Джареда все еще прикасалась к нему, помогая справиться с оргазмом. Затем с еще большим удивлением Дженсен посмотрел на Джареда, их взгляды встретились, когда он почувствовал, как его тело сжалось и он мягко улыбнулся, наблюдая за тем, как Джаред проваливается в свой собственный оргазм. Джаред был так занят, наблюдая за любимым, что когда почувствовал, как внутренние мышцы Дженсена сжались на его члене, Джаред был потрясен силой, с которой он кончил. С именем Дженсена на своих губах он застонал, бедра двигались контролируемыми толчками, и вскоре они оба уже переводили дыхание и обнимались. Джаред подтянул Дженсена к себе и прижал к своей груди. — Люблю тебя, малыш янки, — прошептал Джаред Дженсену в губы, которые изогнулись в улыбке, когда Дженсен услышал прозвище. — Навеки твой, Джен. — Навеки твой, Джей, — кивнул Дженсен, голос которого чуть не сорвался от эмоций, и он уткнулся носом в изгиб шеи Джареда. Постепенно биение их сердец пришло в норму, и Джаред, опуская их на кровать, осторожно переместился на бок, чтобы не придавить своим весом Дженсена, но когда он двинулся, чтобы расслабиться, Дженсен крепче обнял его и закинул ноги ему на бедра, чтобы удержать Джареда на месте. — Полегче, Джен, просто хочу устроиться поудобнее, чтобы тебе легче было заснуть… и, наверное, мне нужно найти что-нибудь, чем бы мы смогли вытереться, — Джаред был немного удивлен, насколько хриплым был его голос, и застыл, когда почувствовал легкую дрожь, пробежавшую по плечам Дженсена. Он просто лежал неподвижно, пока тот справлялся с наплывом эмоций. — Лучше? — тихо спросил Джаред и поцеловал Дженсена в макушку. Через пару минут тот успокоился. — Я представлял, на что это будет похоже, и это было вовсе не похоже на то, чего я боялся, — ответил Дженсен, откашлявшись, и смутился из-за того, что снова расплакался перед Джаредом и мог тем самым того расстроить. — Извини, что я… Знаю-знаю, что я слишком часто извиняюсь, но я просто не хотел, чтобы ты подумал, будто мне это не понравилось или что это не было потрясающим, потому что мне понравилось, это было… ты был… Свесившись с кровати, Джаред поднял с пола футболку Дженсена, поскольку его была где-то во дворе, и вытер ей высыхающую сперму, потому что сто пятьдесят один год назад усвоил очень ценный урок: будет не до веселья, если эта штука засохнет на теле. — Это ты потрясающий, ты позволил мне показать тебе, какой может быть любовь между двумя людьми, которые любят друг друга, независимо от того, что другие думают или говорят, — ответил Джаред с нежной улыбкой, медленно отстраняясь, но услышал, что Дженсен простонал от разочарования. — У нас будет еще много времени, чтобы валяться на кровати и ничего кроме этого не делать, но сейчас я хочу держать тебя в своих объятиях, пока ты спишь, и наблюдать за тем, как ты просыпаешься. Боже, как же мне нравится, что ты краснеешь от таких глупостей. — Заткнись, — фыркнул Дженсен, толкая Джареда в грудь, их руки соприкоснулись, и он увидел кольца на них и, подняв свой взгляд, рассмотрел все эмоции, сияющие в ореховых глазах, которые всегда были частью его жизни. — Знаю, когда я собирался узнать о тебе побольше, когда поехал в Геттисберг, этого никто не ожидал, но… я рад, что ты здесь, Джаред. Джаред проглотил комок в горле, перекатился на спину, но не убрал руку, Дженсен еще сильнее вжался в него. Голова и рука Дженсена нашли свои любимые места — именно таким образом он спал вместе с Джаредом. — Я тоже рад, что оказался здесь, Дженсен, — тихо ответил Джаред. Он не закрывал глаза до тех пор, пока не убедился, что его друг заснул и расслабился, а затем позволил себе погрузиться в свой первый полноценный сон с тех пор, как проснулся в этом времени. Джаред был рад, что прислушался к своему другу и окунулся с головой в неизвестность, которая показала ему путь домой.