***
Уже несколько часов Бекки и Белс носились по саду. Флоки недовольно сидел на лавке и точно замерзший воробей нахохлился. Его друзья в деревне с девчонками гуляют, а он с малявками сидит. Даже поговорить не с кем, разве что с Кидой, но та явно не настроена на беседу: переступая с ноги на ногу, она заливисто лает и рвется вступить в игру. Юноше некомфортно, но матушка наказала глаз не спускать с брата и девочки. Вдруг им опять захочется прогуляться и неприятности могут их уже не обойти стороной. Флоки прочесал пальцами свои соломенные волосы и прокашлялся. Его голос все еще ломался и от того звучал он сипло и глуховато. ― Хватит носиться! ― Ну, Флоки! ― Не ворчи, брат! Поиграй с нами! Белс схватил снежок и со всего размаху швырнул его в брата. Попав точно в цель, мальчишка весело загоготал и сразу же попал под обстрел со стороны Бекс. ― Риэфиндэ, так нечестно, мы же заодно! ― Кто сказал? Мы не останавливали игру! — девочка показала язык и побежала по тропинке. Мальчик возмущенно закричал и кинулся за Ребеккой, Кида гавкнула и тоже побежала за детьми, весело подпрыгивая. Флоки застонал и поднявшись пошел за братом. Ему было все еще некомфортно здесь, он смущался. ― Флоки! — чарующий голос заставил его обернуться. Перед ним стояла леди Ириссэ. Прекрасная, с легким морозным румянцем, она легко улыбалась. Юноша почувствовал, как краснеет. Багровые пятна покрыли все лицо и шею, испарина выступила на лбу и над верхней губой, ладони вспотели. ― Г-госпожа… — сипло сказал он и поклонился. ― Ты не скажешь мне, где Риэфиндэ? ― Вперед убежали с братом моим, — он махнул головой по нужному направлению. ― Пойдем тогда. Нагоним их. Впереди фонтан и центр парка. ― Да, госпожа, — юноша опустил взгляд в пол. Шли они в тишине и Флоки хотел провалиться сквозь землю. Куда угодно и подальше, лишь бы сладостная пытка кончилась и прекрасная эльфийка пропала из его поля зрения. У фонтана сидел принц и светловолосый эльф из Химринга. Белс с интересом смотрел на Полдона и что-то ему говорил. Финдэ стояла рядом и тихо посмеивалась. К груди она прижимала письмо с идеально ровным почерком на конверте. Флоки окутала зависть. Он смотрел на прекрасных эльфов и еще острее почувствовал свою безобразность. Они мелодично смеялись и его брат общался с ними легко и непринужденно. Юноша бы тоже так хотел, но смущение сковывало его. ― Saesa omentien lle! — эльф привстал и склонил голову при виде Ириссэ. ― Что? — Флоки удивленно вздрогнул. ― Я говорю: «Рад видеть вас». А ты, наверное, Флоки? ― Да, господин, — юноша стал еще более неловким. ― Меня зовут Полдон. Вы с Белсом сыновья Дера? ― Да. Флоки умеет замечательно играть на флейте и знает много рассказов! — Бекки запищала и вцепилась в его штанину. Тот зашипел и прижал руку к бедру. Девочка не заметила этого. Она повисла на нем и запрокинув голову всматривалась в его перекошенное лицо. Флоки смотрел на нее раздраженно и хотел было стряхнуть с ноги, но не смог. Ее доверчивые глазки-бусинки гипнотизировали его. ― Ты играешь? — спросила Ириссэ. ― Да, госпожа. ― Сыграешь нам? — Фингон улыбнулся. ― Я не брал инструмент, мой принц. ― Возьмешь в следующий раз? Мне интересно послушать, — улыбнулась леди. ― Хорошо, госпожа. Но должен предупредить, что Риэфиндэ преувеличивает мои таланты. ― Флоки, Флоки! — девочка дергала его за штанину. — Смотри, что мне пришло из крепости! Майтимо мне написал! Малышка размахивала письмом в сероватом, жестком конверте и весело улыбалась. Она так долго ждала и писала свое письмецо с ошибками и корявеньким почерком, что была в восторге получить толстый конверт с именной печатью. Флоки с тяжелым вздохом опустился на колени в снег и взяв конверт в руки стал рассматривать его. С легкой улыбкой и завистью в душе он сказал: ― Ты решила вести переписку с лордом Маэдросом? ― Да! Полдон сказал, что Майтимо очень занят, но выделит минутку, чтобы написать мне! Радостно рассказывала девочка. Юноша качал головой, рассматривая странный, витиеватый почерк. Он всматривался в черные чернила и пытался что-то понять. ― Что же… Я рад за тебя. Ты хорошо читаешь эти символы? ― Это тенгвар, а не символы. Читаю я пока лучше, чем пишу. А ты разве не умеешь? ― Умею, но только на всеобщем. Иных языков я не учил, Белс и того не умеет, — усмехнулся Флоки. ― А зачем мне читать и писать? Я хочу быть воином, а не писцом, — гордо сказал мальчик. ― Ты думаешь, что воинам можно быть неграмотными? — спросил Фингон. ― А зачем? Главное — это мечом владеть! ― Правда? Вот лорд Маэдрос удивится, услышав такое! — весело заметила Ирисэ. ― Почему? — удивился Белс. ― Потому что лорд знает много языков и прекрасно пишет, как ты мог заметить, — язвил старший брат. ― Но… ― Флоки, а почему Белса никто не обучал? ― Его обучали, милсдарь, но он вечно сбегал или заливал стол чернилами. ― Ха! И как же ты собираешься быть воином? — смеясь спросила Бека. Мальчик нахохлился и покраснел. Белс зло смотрел на своего брата и ковырял ногой снег на дорожке. Прыгавшая рядом Кида недовольно заворчала и повалив мальчика на землю начала лизать его лицо. ― Обещай учиться! — сквозь смех сказала Ириссэ. — Хороший воин — умный воин. ― И так от знаний пухнет голова! — огрызнулся мальчик. ― Но почерпнуты они не из книг, а прямо из детской жизни, — спокойно сказал Полдон. ― Ладно, обещаю… ― Мы проверим, как ты держишь обещания! — строго сказал принц, но глаза его светились улыбкой.***
Разговор с Охтароном прошел не очень гладко. Строгий мастер наотрез отказывался брать себе ученика, тем более адана. ― Не могу понять причины отказа, мастер Охтарон, — Карантир начинал злиться и его лицо покраснело. — Не мог бы ты пояснить. ― Из человека хорошего ученика не выйдет. Он внимателен, как мышь в мышеловке. Сам его учи. ― Мастер над драгоценностями у нас ты. И он довольно внимателен, — лорд протянул ему рисунок. Нехотя, мастер взял рисунок. Он молчал несколько долгих минут и, наконец, сказал: ― Отдай его лучше художнику в ученики. Там с него будет больше толку. Сам мастер, если горит — обучай. У гномов по нахватался. ― Охтарон, какая причина отказа? ― Причина? Ну, как сказать… Он вор, убийца, буйнопомешанный. Бросился на Лайтэ и куролесил тут больше недели. Перебил кучу посуды и дрался с твоей стражей, с тобой и чуть не выпрыгнул из окна. ― Это, конечно, все очень хорошо, но было бы все так плохо и не доверяй я ему, стал бы тебя просить лично? Карантир раздраженно фыркнул, быстрыми шагами пересек комнату и сел на высокий топчан. Ссутулившись, мужчина оперся локтями о колени и тяжело вздохнул. Охтарон загреб пятерней свои русые с медным отливом волосы и прошелся по комнате взад-вперед. Его смуглое лицо, с тонким пересекающим шрамом, выглядело уставшим и не менее раздраженным. Он не хотел спорить со своим лордом, с сыном друга, со своим названным сыном. Но гордость и уверенность в своей правоте не давали ему даже попытки понять, зачем лорду этот человек. ― Почему ты ему доверяешь? ― Его глаза не врут. Он сожалеет о всем, что сделал. И у нас он ничего не крал. Кай хочет заказать украшение, такое же, как было у сестры. Мне кажется, будет правильным, если он сделает его сам. Искупит свою вину… ― Думаешь, что сделав побрякушку, он все исправит? Аданы не нолдо, блеск каменьев привлекает их взор не так сильно, как наш. Что-то мне подсказывает — эта женщина засунет ему это украшение куда подальше. ― Кто-то по нахватался от наших горных друзей, — тихо рассмеялся эльф. ― По нахватался или нет, но сути дела это не меняет. Ученика из него не получится. Я не хочу волноваться о том, что он может украсть что-то. ― Он не украдет. Хотел бы что-то украсть, украл бы давно. Давай так. Ты сам на него посмотришь, поговоришь и решишь. Ты упертый как гном. ― Ты думаешь, что я изменю свое решение? ― Увидим. Крепость как большая деревня: один сказал, второй услышал, третий передал, четвертый недопонял, пятый переврал. ― И еще я по нахватался… Карантир ничего больше не сказал. Глаза горели раздражением, лицо снова покрылось красными пятнами. Руки покрытые веснушками сжались в кулаки. От всей его фигуры веяло напряжением. Резко поднявшись, лорд выскочил из комнаты под легкий смех своего наставника. Он был давно уже не подростком, но смущался каждый раз, как юный мальчишка.***
Тара вошла в комнату за печкой и удивленно застыла. Мужчина сидел в лохани спиной к дверям. Его спина была исчерчена шрамами. Тонкие и широкие, глубокие и еле заметные. Вся спина от шеи и до самой поясницы была изрезана на лоскуты. Эстель подрагивал и натирал свою покрасневшую кожу. Сердце женщины наполнилось жалостью и страданием. Тара подошла к нему, положив вещи на лавку, присела рядом с ним и тихо заговорила: ― Эстель? — полушепотом. ― Что? ― Это тебя так на рудниках? ― И да, и нет. Выпытывали информацию — я молчал. ― Ты крепкий… ― Я верю и вера моя крепка. Вера — все, что мне нужно и все, что меня держало. Снова наступило молчание. Мужчина поднялся и Тара поняла, что не может оторвать глаз от него. Все тело наполнилось сладкой истомой и низ живота потянуло. С большим усилием Клина отвела глаза от него и подала ему льняную простынь. Завернувшись в нее, он посмотрел на Тару. Его волосы так и не вымылись, колтуны так и не исчезли. Женщина вытащила из передника ножницы, юноша от нее шарахнулся и зацепившись за лавку упал. В его глазах плескался ужас. ― Эстель, ты рехнулся? ― Что ты хочешь сделать? — голос его дрогнул. ― Подстричь тебя. Твои волосы так и не вымылись. Лучше подстричь, — Тара пробормотала испуганно. ― Обрезать волосы для эльфа является оскорблением и унижением. Никогда не делай так. ― Сходство с пугалом тебя не красит… ― Ты права. Поэтому орудуй своим страшным оружием. Но больше не делай так без спросу. ― Я поняла тебя. Эльф сел на низенькую лавку и хмуро уставился в пол. Тара же встала над ним и стала примеряться с ножницами. Получалось совсем коротко, но иного выбора она не видела. Прядь за прядью падали на пол и женщина почувствовала себя вандалом. Настоящим монстром. Но работа была завершена и коротко остриженный эльф со слегка торчащими острыми ушами выглядел трогательно. Насмотревшись на эту картину, проведя рукой по голове эльфа, девушка вышла за метлой и тем временем Эстель быстро оделся. ― Ты отведешь меня к ней? — спросил он, стоило девушке войти обратно. ― Да. Дай только волосы соберу. Закончив свое дело, Тара повела его в их комнату. Держа в правой руке свечу она поглядывала на своего товарища. В тусклом свете его лицо приобретало зловещий вид. Введя его в комнату Тара застыла в дверях. Дальше идти ей нельзя, ждут не ее. Скрестив руки перед собой и посмотрев на милующихся, сердце ее защемило. Не то от зависти, не то от нежности. Тамара смотрела на то, как мужчина стоял на коленях и положив голову Моргане на живот что-то говорил. Та же шептала ему что-то в ответ и гладила его волосы. Закрыв дверь, девушка вышла из дома, ее окружила морозная звездная ночь. Выдохнув пар изо рта, она села на порог и ей нестерпимо захотелось закурить. Захотелось, чтобы легкие заполнил горьковато–пряный дым. Руки слегка подрагивали. И стоило ей услышать ржание лошадей, а после скрип копыт о снег, грохотом разносящийся среди ночной тишины, как она тут же поднялась на ноги. Из-за поворота появился знакомый силуэт. Корг с каким-то мужчиной и Тара почувствовала, как земля уходит из-под ног. А Корг смотрел на нее с ухмылкой. Подъехав совсем близко, мужчина соскочил с лошади и, к большому удивлению Тары, обнял ее. Она почувствовала, что от него разит алкоголем, как от винной бочки. ― Да ты нажрался как свинья! ― Именно! А что делать на таком празднике жизни? Чудесная ночь, не пустишь нас, усталых путника и охотника, на ночлег? ― Нет. Не пущу. Пускай усталые путники катятся в ближайший трактир. ― Как я погляжу, Тара Клина, ты редкостная хамка. Гулкий и властный голос заставил Тару сглотнуть. Эхом он раздался в груди женщины и коленки ее задрожали. Она повернулась к нему и ей захотелось спрятаться. Внешности он был звериной, недаром охотник. Высокий и широкоплечий, ладно сложенный. Лицо с острыми скулами и впавшими щеками. Глаза глубоко посажены, что приводило к взгляду исподлобья. Нос широкий и ровный. Бледная кожа выдавала в нем кровь мордовцев. На поясе висел широкий кисет и нож, а через плече свисала холщовая сумка. Он явно чего-то ждал. ― И от чего же я хамка? О вас забочусь, господа. ― Каким образом? ― Там лежит дочь лекаря, в бреду и горячке. Болезнь заразная. Если, конечно, хотите слечь с горячкой и мертвецким кашлем, то прошу. ― А ты злобная стерва. Может, лжешь? — голос Корга прозвучал весело. ― Думаешь? А почему я, по-твоему, сижу на порожке как сиротливый кот? ― Так, может, тогда ты с нами выпьешь? — голос Марка прозвучал громко. ― Я со двора ни ногой. Да и пить в компании малознакомых мужчин хозяйка не велит, — Тара удивилась кокетству в своем голосе. ― Так мы ей не скажем. Да и уходить не придется, — Марк достал из-за пазухи стеклянный бутыль и встряхнул его. ― Ну, что же. Тогда можно все.***
Бушующий ветер свистел в широких коридорах, с ревом отбивался от дворцовых стен и пробирал жителей до костей. В глубоких каминах разводили большие трещащие огни и все обитатели подолгу грелись у них. Такой зловещей холодной зимы Нолофинве не мог вспомнить со времен Хэлкараксэ. Его беспокоили холодное отношение со стороны Риэфинде к Ириссэ. Та изо всех сил старалась найти общий язык, завлечь девочку каким-то рукоделием. Но девочка смотрела волком, шипела и пряталась. Оттаивала только к Фингону и к Майтимо. Она была в восторге от каланчи племянника и совершенно не боялась его, в отличии от других детей. Вот и сейчас она сидела перед камином на шкуре медведя и на деревянной подставке писала очередное письмо. Она старательно выводила тенгвар на бумаге. Если ей что-то не нравилось, она комкала листы и швыряла в камин. ― Дядюшка, а я когда-то смогу посетить крепость Химринг? — она испытывающе смотрела на короля. ― Возможно, когда станешь старше. ― Зачем тебе посещать это место? — Ириссэ была немного раздражена. ― Посмотреть, попутешествовать. Я хочу увидеть эту закованную в камень и снега крепость. ― Поживем — увидим. Риэфиндэ, о чем ты пишешь письмо? — Нолофинвэ отложил свою книгу и посмотрел на девочку. Та подняла свои глаза и заулыбалась. Подскочив с места, поправила юбку платья и подала ему письмо. Аккуратный почерк складывался в изящные слова, но местами ошибки были вопиющие. ― Ты описываешь ваш мир? Интересно. ― Да, он просил рассказать что-то и ничего другого я пока не придумала! — она вздохнула и вдруг громко сказала. — Представляешь! Он в конце своих писем выписывает мои слова, в которых я сделала ошибки. Все–все слова. ― Молодец. Что же. Скоро прибудет Фингон с невестой и твоими подругами. Вы снова сможете поиграть, — миролюбиво заговорил король. ― Нет! — побледнела девочка. ― Что «нет»? ― Они мне не подруги. Они злые и не любят меня. ― Вот зачем ты опять заводишь этот бред? — вздохнула Ириссэ. ― Бред — это то, что они мои подруги! Они жестокие и считают смешным щипаться и толкаться. ― Я немного не понимаю, о чем вы обе говорите. Сестра? ― Риэфиндэ уже жаловалась на то, что свита твоей невестки ее обижает. Но как эльдар могут обижать детей? ― Очень легко! ― Подожди, детка, — мягко обратился он к девочке. — Синдар не особо жалуют людей. Тем более, что их король не любит людей и считает их творением Моргота. С этим нужно что-то делать. ― Например, — эльфийка скептически приподняла бровь и смотрела на брата. ― Можно взять на воспитание того мальчика или еще одну девочку. После набегов сирот много. ― Но… ― Никаких «но». Завтра все решится. Девочка просияла и с радостной улыбкой продолжила писать письмо в снежную крепость, лелея надежду на посещение оной.***
Охтарон сидел в своей темной маленькой мастерской и внимательно осматривал огромный алмаз. Его длинные изящные пальцы крутили камень и он что-то напевал. Его уединение разрушил стук в дверь. Отложив камень в сторону, он поднялся и подошел к двери. Мужчина стоял у дверей еще какое-то время, надеясь, что незваный гость уйдет. Но надеждам его не суждено было сбыться, стук в дверь повторился и звучал он настойчиво. Лениво и медленно открыв дверь, Охтарон застыл. Перед ним стоял Кай. Его отросшие волосы падали на лицо и он приветливо улыбался эльфу. Мастер скривился и пока не собирался пропускать юношу в комнату. ― Добрый день, господин. ― Ну, здравствуй… ― Лорд Карантир сказал, что Вы хотите со мной поговорить. ― А, так ты и есть тот самый адан? Ну, заходи. Хотя я тебе не особо рад. ― Я вижу… ― Разговорчики. Заходи быстрее. Кай проскочил в комнату и радостно улыбнулся. Он неуверенно потирал руки и осматривался. Юноша почувствовал радость, что переполняла его, как в тот первый раз, когда он попал в мастерскую художника Эрнеста ТиДола. Хотя тот старый дядька и выглядел поприятнее и был подобрее, если дело, конечно, не касалось работы. ― Ну, что ты мне скажешь? — эльф окинул его взглядом. ― А что Вы хотите от меня услышать? Что я не вор? Что я, возможно, убийца? Да, когда-то я воровал и, вероятно, забрал жизнь у сестры. Но это в прошлом. Будь я таким, каким только пришел в этот мир, то я бы не пришел к Вам, и уж тем более не остался тут. Я хочу обучиться и хочу заслужить прощение Тары. ― Ты думаешь, что куски драгоценных камней что-то исправят? — насмешливо сказал Охтарон. ― Нет, но это будет первый шаг. Я отдам долг и уже будет легче. Она возможно и не простит меня, но увидит, что я способен измениться. Быть нормальным человеком. ― Хм. Все равно — не убедил. ― Возьмите наброски. Просто посмотрите. Я не буду Вас убеждать и прыгать перед Вами. Решите сами, свою позицию я сказал. Положив на стол листы, Кай вышел молча из комнаты. Охтарон приподнял бровь и поднял наброски. Он внимательно в них всматривался, а после тяжело вздохнул и выйдя из комнаты громко крикнул: ― Стража! ― Да, Мастер. ― Найдите этого адана и сообщите ему, что я завтра жду его в час пополудни… Будь, что будет.