***
Ребекка, устав сидеть в кресле, на диване и на кровати, решила пройтись на костылях. Резво, как для загипсованной, она пролетела по коридору и без стука завалилась в комнату Флокки. Но самого хромого в комнате не было. И Бекки, запыхавшись, решила подождать друга. Комната выглядела грязной. Этот хламовник выглядел чарующе и пугающе. Свободного места было мало. Все полки, тумбочки, шкафчики и сам пол, были заполнены вещами, вещичками, вещицами. Колбочки и скляночки с разными порошками, цветными жидкостями. Шкатулочки, катушки с нитками, грифельные карандаши. Стол, стоящий у окна, трещал от бумаг. Девочка заметила, что его передняя правая ножка была подломлена и подперта толстой книгой. Присмотревшись, Бекки смогла разобрать полустертые позолоченные буквы на корешке: «Поэма о прекрасном…». Автором был некий Даэрон. Кровать была в полном беспорядке. В изножье стояла подставка для еды, но ее использовали как столик для письма. Замаранные чем-то листы лежали стопкой. Одеяло было скомкано, на нем красовалось засохшее пятно от чернил. На подоконнике стоял засыхающий цветок, чахлые листья повисли по бокам горшка. Земля потрескалась и покрылась эрозией. Подковыляв к столу и взгромоздившись на стул, девочка стала разглядывать бумаги, книги, разные записки и рисунки. Венчали столовый хлам три рисунка. На каждом из них была Иримэ, любовно и аккуратно выведенные штрихи мягко ложились на бумагу. В правом углу стола стояла деревянная резная шкатулка. Рука девочки сама к ней потянулась. Крышка щелкнула и легко откинулась, а в нос Риэфиндэ ударил стойкий запах табака. Звонко чихая, девочка начала копаться в шкатулке. Курительная трубка, мешочек с табаком, несколько гусиных перьев, кулон без цепочки, перстень с огромным красным камнем и еще много всякой всячины. Но больше всего девочку привлекло письмо. Несколько свернутых листков. Девочка осмотрелась, боясь наткнуться на осуждающий взгляд Флокки. Но она была по-прежнему одна. Прикусывая нижнюю губу и будучи с легким румянцем на щеках, Риэфиндэ взяла в руки письмо. В слегка кривоватых и скачущих буквах она узнала почерк Белса. «Светлый день, брат. Мы наконец-то вернулись из патруля. Лорд Маэдрос впервые взял меня с собой! Это было потрясающе. Настоящий бой. Правда, меня не пустили в гущу, а оставили с лекарем, но я все видел. Как лилась кровь Аст-Ахэ, как они кричали и разбегались. Вот, что делает с врагами мощь нашего лорда! Мы взяли нескольких пленников. Среди них есть женщина. Мне кажется, что она ведьма. Или темная кровососущая тварь. Хотя, она похожа на ту женщину, что описывала Риэфиндэ. И она назвала ее странным именем. Чужим и грубым. Мне оно не понравилось, да и Полдона немного перекосило. Я приложу рисунок. Посмотри, не так ли выглядела мать Финдэ?Надеюсь на скорую встречу, Твой Белс»
Ребекка трясущимися руками достала второй лист. Развернув его, девочка вскрикнула и зарыдала. На нее с рисунка смотрела Тамара. Нахмуренная, чем-то раздраженная, она смотрела холодно, и даже зло. Но это была мама. Прижав рисунок к груди, девочка вскочила. Взяв свой костыль, Риэфиндэ быстро уковыляла. Слезы застилали глаза и Ребекка почти не видела куда идет. Жгучая обида царапала горло, а злость переходила в громкие вскрики. Ее обманули, не сказали, что нашли маму. Они обещали, Фингон обещал, Фоки обещал, Ириме обещала. Но они солгали. Крепко сжимая в руке рисунок, девочка пришла к себе в комнату. Она мужественно кусала губы, подрагивала, но молчала. Однако взглянув на портрет снова, рыдания начали душить девочку и ее плечи судорожно затряслись. Тихий плач перерос в вой, а всхлипы превратились в крики. Бека упала и начала бить руками по полу. Слезы стихли и девочка осталась лежать на полу. Уткнувшись в ковер, Бека судорожно вздыхала. Чья-то теплая, широкая ладонь опустилась девочке на спину. — Что случилось, Лайуэлдэ? — юный эльф обеспокоенно склонил голову на бок. — Я… Они… Мама… Голос девочки дрожал и она не могла нормально рассказать, что случилось. Она заглядывала в глаза Тьельпе, ища поддержки. — Сделай глубокий вдох и выдох. Давай еще раз. Что случилось, Риэфиндэ? — голос его прозвучал тихо и низко. — Мама, моя мамочка! Они ее нашли! И не сказали мне. Она у Маэдроса. Они меня обманули. Обещали, что скажут мне, когда мама будет в их поле зрения, — рыдания снова затрясли девочку. — Кто они? — Фингон, Финголфин, Иримэ, Флоки и даже Маэдрос! Они все врали мне! Я хочу к маме! К маме! К маме! Девочка начала кричать и наконец-то на ее крики пришли зрители. Иримэ выглядела взволнованной, но не смогла подойти к малышке. Та обожгла деву взглядом и заставила стоять на месте. Так, совсем скоро появились и все вышеперечисленные виновники. — Что случилось?! — Фингон опустился рядом с Ребеккой на колени, но та прижалась к Тьельпе. — Ваша недосказанность случилась. Она узнала о своей матери, — внук Феанора смотрел на них настороженно. — О чем ты? Я не понимаю. Финголфин спокойно прошелся по комнате и поднял рисунок, что лежал рядом с девочкой. Он изучал рисунок и смотрел то на бледного Флоки, то на девочку. Юноша проковылял по комнате, опираясь на трость, и заглянув в тот же рисунок резко сказал: — Ты была в моей комнате и лазила по моим вещам? — Да! Я лазила по твоим вещам, лжец! Ты знал, что это мама! Но не сказал мне ни слова! — Какое право ты имела лазить по моим вещам?! — Мне было интересно, что лежит в красивой шкатулке, — девочка начала теряться под взглядами эльфов и человека. — Ты не имела никакого права так поступать! Кто тебе позволил? Мы дали тебе слишком много свободы! — Иримэ подхватила слова Флоки. — Стойте! Ответьте на вопрос! Почему вы не сказал ей? Что вы уходите от темы? — Келебримбор от удивления даже рот раскрыл. — Я посчитал, что говорить еще рано. Если она на стороне врагов, Тара Клина может умереть. И я не хотел причинять тебе эту боль, Рэфиндэ. — Умереть? Лицо девочки вытянулось, вся она побелела, руки ее мелко затряслись. Взгляд заметался и она закричала. Это был не просто крик, это была странная «Песнь Силы». Словно искажение коснулось ее голоса. Всех в комнате расшвыряло, стекла потрескались, посуда разлетелась на куски, гипс раскрошился в пыль. Ребекка поднялась и закричала сильнее. Кристалл в волосах Иримэ разлетелся на куски и та вскрикнула. Ребекка пошатнулась, замолчала и упала. Она смотрела невидящим взглядом в потолок и одинокая слеза скатилась по ее виску.***
Кай стоял на внешней стене замка. В руках он держал трубку и медленно тянул табак. Плащ он не взял, посему холодный утренний ветер пронизывал его кости. Он не плакал, но на душе было пусто. Будто что-то спугнуло его тень и все страхи. В тревожной тишине он весь трепетал. Тамара его не простит. Но этого и следовало ожидать. Сильная затяжка. Дым идет носом и Кай чихает. Он никогда не любил курить, но сейчас… Сейчас это было необходимо. Горьковато — пряный вкус перекатывался с корня языка на кончик и обратно. Он вдохнул дым еще, на глазах выступили слезы и мужчина запрокинул голову, судорожно выдыхая дым. Клиновских забрался между зубцов на стене и раскинул руки. Резкий порыв ветра раскинул полы его камзола, кусая ребра. Каждый день старый страх. Холод приводил его в чувство, все спокойно. Он раскрыл свои светлые, покрасневшие глаза. Что-то мокрое прокатилось по его щеке… Нет. Он не заплачет. Только не сейчас. — Что ты здесь делаешь? — незнакомый голос заставил его вздрогнуть. — Мне приснился страшный сон. Будто моя сестра стоит на этой стене. Вся в белом и с букетом цветов. Она стоит и смотрит вдаль. А потом прижимает букет к груди и делает шаг вперед. — Какие цветы она держала? — Красный шалфей в центре, амарант, несколько веточек горного дурмана, рядом с ним гардения, а в нем теряется барвинок — едва заметен. Красная камелия, три каллы, эдельвейсы, аспарагус, магнолия, мальвы, омела. — Думаю о вас, доверься мне, будь внимательна, заметь тайную любовь, томлюсь от страсти. Ты пламя в моем сердце, втройне ты великолепна, моя любовь к тебе настоящая, супружеская жизнь будет сладкой, «я намерен добиться вашего расположения», истерзан любовью, поцелуй меня. — Целое признание. А Вы откуда знаете? — Да так… Цветы могут многое сказать. Ты сейчас как алоэ — скорбишь. Кай затянулся еще и, выдохнув дым, блаженно закрыл глаза. Вскинув руки и потянувшись до хруста костей — спрыгнул на землю. Перед ним стояла высокая, необычайно высокая женщина. Лицо ее светилось, словно луна была прямо под ее кожей. Глаза были невероятно светлыми, серыми, почти прозрачными. Голубое платье, расшитое маленькими блестящими камушками, струилось по точеной фигуре и открывало плечи. Опоясана она была серебром, а длинный шлейф тянулся за ней на несколько метров. Волосы ее были черные и блестящие, как кипящая смола. Они спускались крупными волнами по спине и плечам. Лоб девы украшал серебряный обруч с голубыми камнями. Руки она держала на уровне живота и что-то вертела в пальцах. Кай попытался рассмотреть, но никак не мог сфокусировать взгляд. Он сощурился, потер глаза и снова сощурился. — Кто Вы? — Меня зовут Мелиан. А ты — Кай? — Да. Я Вас здесь не видел раньше. Вы родственница лорда? — Нет, дорогой. Нас здесь нет. Как и этого места нет. Оглянись. Кай нахмурился и оглянулся. Рассвет горел, но горел он так уже долго. За его спиной небо было усеяно звездами и даже намека на утро не намечалось. Он посмотрел на стену крепости и вот, ему кажется, что он стоит на Великой Китайской стене. И замка нигде не было. — Не все то, чем кажется? Я не принимал ничего, с чего меня так вставило… — Это лишь сон. Тебе это снится. — Я, конечно, по женской части теоретик, но если Вы будете приходить в каждом сне, то я не против спать подольше. — Тише, мальчик, — улыбка озарила ее лицо. — Я слышала песнь силы и теперь вот, пытаюсь найти ее певца. Мысль привела меня к тебе. Но ты не пел. — Если я запою, то все живое в радиусе километра вымрет. — Самокритично. Но я чувствую силу еще в двух местах. Пойду искать дальше. — Стойте, Мелиан! О какой силе идет речь? — О душевной, конечно же! Но и тебе пора просыпаться. Тебя еще ждет много дел. А теперь вставай, а то замерзнешь! — Мы с Вами над бездною застыли. Продлить бы вечность хоть еще на миг. Кай резко открыл глаза и уставился в обеспокоенное лицо Охтарона. Тот стоял над ним с пустым кувшином.***
Репутация — дело тонкое и скользкое, как рыба. Чуть только расслабишь хватку, так и норовит выскользнуть. И вернуть эту рыбу очень тяжело. Практически невозможно, но ведь можно попробовать? Тара стиснет зубы, будет вести себя незаметнее и скромнее. Тише едешь — дальше будешь. Наступив себе на горло, прикусив язык. Или же нет? Подняться среди эльфов, так же как в Аргале, Нарбуле и Казиме не получится. Только если поехать в поселение людей. Тара сидела и слушала тихий голос Сигун. Та пригласила ее в свои покои и уже битый час рассказывала ей о чае. Дочь Роара была одета в простую, серую юбку до щиколоток и коричневую рубаху. Она нервно трогала волосы и металась по комнате. — Сигун, тебе сказали за мной следить? — Нет. Нет, конечно. С чего такие мысли, — она опустила глаза. — Я же вижу, что тебе неприятно. Так, с чего бы тебе возиться со мной? Можем расстаться полюбовно. Ты занимаешься своими делами, а я своими. — Мне просто неловко… Я тут одна и кроме папы нет никого. С эльфами интересно, но они тяжелые… — Есть такое. Но они хотя бы не бешеные, — Тара ухмыльнулась. — Вы видели их на охоте? — Сигун улыбнулась. — А ты видела? — Довелось, той осенью. Ты бы видела, как лорд Келегорм загонял зверя. А лорды Амрас и Амрод? Они так мелькали за фазанами! — Почему ты здесь? — Однако, резкая смена темы. Отец привез меня с собой. — Это я поняла. Но, почему? Сигун заметно напряглась. Она сжала губы в тонкую полоску и сжала руки на коленях. Взгляд ее опустился, тяжело вздохнула. Вся ее фигура как-то поникла и стала выглядеть меньше. Тара сама напряглась, чувство вины неприятно обожгло. Она даже хотела извиниться, но стук в дверь остановил. Дальше довольно бесцеремонно ввалился Нуран. — Госпожа Сигун, Миа передала, что ей передала Ириальэ, что ей передал Белс, что ему передала Хэлкарэ, что Вас искал Ваш отец. — Ясно, спасибо. — Нуран, ты только в следующий раз дождись разрешения войти, — Тара с улыбкой смотрела на парня. — Да, госпожа. Как скажете, — юноша хотел уже выйти, но потом повернулся. — Госпожа, айда с нами в конюшни! Маэль со своим учителем зовут. — Нуран… — Тара приподняла брови. — Неплохая мысль. Тара, давайте через час встретимся на конюшне. Прогуляемся? — Хорошо. Тара поднялась и вышла вслед за Нураном. Юноша шел, запустив руки в карманы, весело насвистывая. Его серая рубаха оттеняла смуглую кожу и Тара отметила, насколько он отличается от здешних. — Нуран, ты что, так в рубахе и бегаешь по улице? — А что такого? В Казиме так и бегал. — В Казиме у тебя были рубахи из шерсти, а не изо льна. Иди за плащом. Юноша качнул головой и отошел. Клина же, расправив плечи и сложив руки в замок, прошлась мимо зала заседаний и вышла в высокую залу. Она подошла к балюстраде и посмотрела на нижнюю залу, когда услышала уже известный для себя голос. Наклонившись сильнее, она заметила знакомый затылок. Эльф, который приезжал после разведки в Казим. Звали его, кажется, Дагогх. Темный, скупой и лживый искаженный. Сам он был бледно-сероватый, как пепел. Он весь казался бесцветным и грязным. Он будто почувствовал, что кто-то на него смотрит, и обернулся. Его зеленые глаза блеснули и он, ухмыляясь, помахал женщине. Тару пробрал озноб и она отшатнулась. Он не нравился ей еще в Казиме, но что он делал тут? Тара развернулась и быстро пошла в сторону главной лестницы. Она пока плохо ориентировалась в замке и знала только самые длинные и неудобные пути. Лекарша хотела попасть в главный коридор и из него в кабинет лорда. Так она и делала, пока ее не схватили за руку и не затащили в коридор прислуги. Резким ударом женщину приложили к стене и предплечьем прижали горло. Тара захрипела и раскрыла глаза. На нее смотрел Дагогх и ухмылялся. Тара попыталась вздохнуть, но рука искаженного мешала. Он осмотрел ее и тихо заговорил: — И среди терновника растут розы. Я думал, что тебя зарезали. — Не дождешься. Тара вскинула руки и толкнула эльфа в грудь. Тот от неожиданности сделал шаг назад и она попыталась выскочить в главный коридор, но крепкая рука схватила ее за волосы и вернула обратно к стене. Горло снова сжали. — Тихо, лекарша. Голос будешь подавать тогда, когда тебе будет позволено. Как не вовремя ты меня заметила. Мне оставался один день. — Отпусти… — Тара начала задыхаться. — Хм… — рука исчезла, но металлический звон не дал расслабиться. В горло ей уперлось острие кинжала. Тара сейчас была бы рада чему и кому угодно, даже Каю. Лицо темного исказила улыбка и он склонил голову набок. — Что тебе нужно? Как тебя вообще пустили сюда? — Тара, а как ты думаешь? Ты казалась мне умнее. Знаешь, что тебе стоит сделать? — Что? — Пойти в свою комнату и просидеть там до утра. Тихо молиться Вала Мелькору и надеяться, что доживешь. — Я не верю вашему богу, — зашипела Тара. — Очень жаль. Красный тебе к лицу. Давление лезвия усилилось и Тара почувствовала, как кожа начал кровоточить. Женщина уже была готова умереть, когда услышала шаги. И Тара снова предприняла попытку освободиться. — Помогите! Шаги ускорились, Дагогх оскалился и, толкнув Тару на пол, убежал по коридору слуг. Клина почувствовала как по шее течет кровь тоненькой струйкой. Она зажала рукой порез и судорожно выдохнула. Внезапно кто-то опустился рядом с ней на колени. Кай выглядел испуганным и удивленным. Он порывался кинуться вслед за нападающим, но вместе с тем хватал Тару за плечи из-за противоречия. Парень вытащил платок из кармана и передал его сестре. — Иди к стражам и скажи, что серый эльф ранил меня. Бегом! Пока он не сбежал! — А ты? — Иди! Тара поднялась и продолжила свой путь. Ее прекрасное красное платье впитывало кровь и она расходилась жутким кривым пятном. Голова начала кружиться и стала тяжелой. Но она упрямо шла, натыкаясь на стены. Перед дверями она осмотрела свое безбожно испорченное платье и ладонью ударила по двери. Не дожидаясь разрешения она ввалилась в кабинет. Под удивленные взгляды лордов она упала в кресло, стоящее рядом с Келегормом, и выхватив у него чашу сказала: — Лорд, а это у вас любимое развлечение — набирать к себе проходимцев из-за Ард-Гален? — отпила из чаши. — Платка не найдется? — Что с Вами случилось? — гном протянул ей вышитую ткань. — Дагогх случился. Серый эльф. — Эльф из Дориата? Он же вполне безобидный, — Келегорм подался вперед. — Он очень безобидно скармливал младенцев волколакам. Ловил беглых рабов и возвращал их в рудники Казима. Я думала, вы отличаете своего брата от врага. — Какой эльф из Дориата? — голос Маэдроса заставил всех вздрогнуть. — Он появился пару месяцев назад. Говорил, что у него нет семьи и его изгнали из-за завесы. Мол, не сошлись на мнении с Белегом. — Он змей. Умеет лить яд в уши и сердца. Он сказал, что ему остался только один день и я что-то испортила. — Завтра будет военный совет. Маэдрос поднялся и за ним поднялись все, кроме Тары. Голова кружилась сильнее и ноги стали ватными. Несколько эльфов сразу вышли из кабинета, а Амрас опустился перед ней на колено. — Может, ее к лекарю? — его голос был тихим. — Посмотри на рану, может ты и сам справишься. Если нет, то к лекарю. Как управишься — доложи. — Как скажешь. — Кай. Кай пошел к стражам… Чтобы он не скрылся. Дагогх убьет его, если он поперся за ним… — Что она говорит? — Кай пошел к стражам. Тара мутным взглядом смотрела на эльфов и только одна мысль проносилась у нее в голове: «Что-то ноги замерзли». Кто-то суетился и руку ее с платком отняли от шеи. Она слабо запротестовала, но темнота все-таки окутала сознание своей непроглядной шалью.***
Ночь после «бури» затишьем не оказалась. Ребекка не приходила в себя, а только ворочалась и бормотала что-то. Гипс сняли. Кровь из носа не прекращалась и лекари не знали, чем помочь. Иримэ сидела у ее постели и наблюдала за ней. Госпожа была во всем черном и выглядела кислее пропавших щей. Она волком смотрела на Флокки и на брата. Келебримбор вообще старался ту избегать. Хотя, он ни в чем виноват не был. Иссилиэль и Фингон были оппозицией. Они не принимали сторону ни Иримэ, ни Флокки, ни Финголфина. Что делать и куда бежать? Лекари умывали руки и отступались. Ни припарки, ни примочки не помогали. Заговоры и песни тоже не помогали. Иссилиэль предложила вызвать кого-то из Дориата. Но ее предложение грубо проигнорировали. Самое странное, что к девочке никто не мог прикоснуться. Всех прикасающихся било странной энергией. Она была похожа на энергию угрей, что плавали в больших притоках рек и старицах. Самые большие достигали до полутора метров и могли парализовать свою жертву. Келебримбор смог прикоснуться к ней один раз. Когда принес кузнечные перчатки и смог подержать ее за руку. Но когда перчатка его задымилась, пришлось отдернуть руку. Плотная ткань тлела и дымилась, источая ужасный запах. Девочка сморщилась и дернулась. В одно холодное и сырое утро Иримэ сидела у ее постели и читала ту самую романтическую лирику Даерона. Нежные строки, в которых сквозила боль и неразделенная любовь, будоражили воображение. Вызывая старые, едва заметные чувства и воспоминания. Кончики пальцев женщины холодели, глаза туманились далекими видениями родного края и такого далекого светловолосого эльфа. Девочка открыла глаза внезапно. Где-то на трети книги, на очередном восхвалении красоты его возлюбленной. Она закашлялась и села. Заметив рядом с собой эльфийку, Ребекка села и обняла свои колени. Смотрела она волком и ничего не говорила. Взлохмаченная, отощавшая, но живая. Энергией она больше не билась. Горничная, что помогала ей мыться и одеваться, отметила спокойное и отстраненное поведение девочки. Бри, будто чувствуя настроение хозяйки, сидела смирно. Риэфиндэ нарядили в голубое платье с обилием рюш и бантиков. Словно маленькая фарфоровая кукла она сидела сложив ручки на коленях и смотрела в окно. Вошедшая Иримэ улыбнулась и всплеснув руками сказала: — Какая ты красивая! Волосы, словно золото! — Спасибо, амэ! — девочка улыбнулась. Иримэ отшатнулась и прижав руку к груди вышла из комнаты. За ней следом вышла горничная. Ребекка, подождав пару минут, словно оттаяла. Она посмотрела на свои ладони, смахнула слезы и встала. — Идем, Бри. Пора показать, что они мне не хозяева. И я не зверушка. Собака радостно гавкнула и подскочила к дверям. Выйдя, они направились в большую швейную мастерскую. Там обычно сидели пять эльфиек ткачих, три вышивательницы и две швеи. Они работали исправно и тихо, иногда пели песни о далеких краях и баллады о войнах. Сейчас там сидела только одна вышивательница. Лицом к двери, но из-за большого полотна ничего не видела. Да и увлечена она была чрезмерно. Так что Ребекка, схватив большие портные ножницы, выскочила из комнаты. Бри тявкала и шла рядом с девочкой. Она прыгала и норовила цапнуть малышку за юбку. Вернувшись в комнату она встала перед зеркалом в пол и улыбаясь схватила ножницы. Задорно щелкая теми, Бека освобождала себя от своей «Короны из волос». Прядь за прядью падала на пол. Неровные пряди при самой голове были короче и длиннее, но местами. Когда последние волосы коснулись пола, девочка уронила ножницы. Ее любование закончилось ровно в тот миг, когда прозвучал испуганный крик горничной. Дева в сером платье подскочила к ней и рухнув на колени встряхнула Ребекку за плечи. — Что же ты наделала, Риэфинде?! — А что не так? Я изменила стиль! Мне нравится. Девочка улыбалась и смотрела с насмешкой. Она посмотрела на ошарашенную служанку и подозвав собаку пошла заявить о себе. Ей было страшно. Но мама бы так и сделала. Вот и ей пора проявить свой характер. Она не будет игрушкой. Она хочет к маме и она попадет. Лайуэлдэ стояла перед дверями кабинета Финголфина. Она постучала, а получив дозволение — вошла. В кабинете стояла гробовая тишина. Все обернулись на нее. Иримэ изумленно раскрыла рот, а Финголфин закашлялся. — Что-то не так? — Что с тобой случилось? — король сложил руки на столе. — Я что — некрасивая? — Красивая, но что ты с собой сделала? — он напрягся. — Я показала, что не игрушка, — она улыбнулась. — Мне захотелось что-то изменить. Мне нравится. — Это ужасно! Волосы для эльфа — гордость, — Иримэ сидела бледная, как снег. — Но я человек. — Это ничего не меняет! — женщина в отчаянии вскрикнула. — Меняет! Белс говорил, что люди срезают волосы в знак скорби. И я скорблю. Скорблю по матери, которая очень далеко от меня. Скорблю от вашего обмана. — Да как ты смеешь? — Постойте, госпожа. Дайте мне поговорить с ней. Из тени вышла женщина. Она была смуглой и светлоглазой. На правой щеке красовался шрам. Одета она была во все зеленое. Улыбалась она мягко и тепло. — Ну, здравствуй, маленькая госпожа.***
Кай несся по лестнице, перепрыгивая через несколько ступенек. Стражам он уже сказал о произошедшем и лорд Маэдрос с братьями уже были в поисках. Но ему не позволили идти со всеми, чтобы не подвергать опасности. Но этот выродок ранил его сестру. Он не останется в стороне. «Если бы я хотел сбежать, то куда бы я подался? Явно не через главные ворота. Я бы ушел тихо и незаметно. Через конюшни! Там есть ход. Про него рассказала Хэлкарэ. Маленькая калитка, скрытая за лозой хмеля» Но знает ли серый эльф о той двери? Если он шпион, то, скорее всего, он знает все. Или большую часть. Перехватив кинжал он надеялся, что успеет. Этот урод ранил его сестру и он тоже может отомстить. Весь двор носился. Отряд выезжал за ворота и Кай, скрываясь в тени, проскользнул к конюшням. Оттуда в маленькую дверь и за пределы крепости. Снега было много и Кай заметил следы. Эльфы не оставляют следов, даже в доспехах они порхали. А этот шел, проваливаясь в снег. Парень пошел следом. Через какое-то время, Кай так и не научился понимать время по солнцу, вдалеке показался силуэт. Парень, словно гончая, вскинулся и поторопился. Он достал нож, хотя рука слегка подрагивала, а дыхание сбилось. Серый эльф обернулся и его лицо исказилось. Зеленые глаза горели злобой. Искаженный будто припал к земле, змеей зашипел и замер. Кай тоже замер. Все случилось очень быстро. Вдалеке послышались вскрики, лай собак и топот лошадей. Кай, откуда только силы взялись, кинулся на эльфа. Тот не ожидал такой прыти и позволил свалить себя с ног. Оба утонули в снегу. Кай рычал и плевался. Лежащий под ним искаженный сопротивлялся и пытался брыкаться. Парень наносил удары, не особо стараясь попасть в конкретное место. Он просто наносил глубокие колотые раны. Внезапно чьи-то сильные руки схватили его и оторвали от весьма занятного дела. Кай не сопротивлялся, а только смотрел за тем, как несколько воинов встали рядом со стонущим телом. — Он жив, но изрядно потрепан. Мы доставим его в замок, — Полдон выровнялся и посмотрел на Маэдроса. — Кай, ты выследил его первым. Похвально! Но убийство не поможет узнать, кто его подослал и зачем. — Убегай я, тоже бы кинулся к такой неприметной двери, — голос дрожал. — Хм. Молодец. Ты весь в его крови. Теперь вовек не отмоешься… — голос Келегорма прозвучал из-за спины Кая. Кровь все еще стучала в ушах юноши. Но его пальцы разжались и нож упал в снег. Кай опустил взгляд на свои руки. Пальцы мелко подрагивали. Руки и вправду были в крови. Юноша наклонился и взял снег в руки. Он впервые видел пар от крови. Но разогнуться оказалось тяжелее. — Кажется, с вашим щенком что-то не так, — зло выплюнул искаженный. — Что? — парень посмотрел на него. — Кай, твой живот. — Что со мной? Кай опустил взгляд и увидел, как кровь сильными толчками выплескивалась на тающий снег. Он нахмурился и удивленно раздвинул дыру на камзоле. Как много крови. Слишком много. — Это так странно… — Кай! Юноша пошатнулся и начал заваливаться на спину. Охтарон кинулся к нему и подхватил его под мышки. Тот завозил ногами и наступила темнота.