***
Смуглолицую эльфийку звали Тиасорэль. Высокая и поджарая она напоминала юношу. Темно-зеленый костюм сидел свободно и только пояс подчеркивал худобу женщины. Коротко остриженные волосы оттеняли острый профиль. За поясом висел короткий клинок, в обычных кожаных ножнах, без камней и золота. Ребекка смотрела на нее с восхищением. Боевая, опасная и резкая. Никому не заглядывала в рот, не ждала снисхождения. Говорила четко. Смотрела колко, холодно. — За пределами этого места есть огромный мир. И ты можешь увидеть его, детка. — А Вы его видели? — Ребекка всматривалась в ее лицо с интересом. — Да, я обошла его вдоль и поперек. Наступила тишина, Тиасорэль огнивом разжигала трубку из красного дерева, девочка сидела у ее ног всматривалась в каждое действие эльфийки. Иссилиэль со своей свитой сидели на карло с изогнутыми ножками и маленькими спинками. На смуглолицую смотрели с неодобрением. Девам из свиты она казалась дикой. Затягиваясь сладковато-горьким дымом, эльфийка зажмурилась и блаженно улыбнулась. Выдохнула дым кольцами и снова заговорила: — Риэфиндэ, как ты смотришь на поездку в Дориат? — Дориат? А что это? — Это королевство, огражденное зачарованной завесой. Король Элу Тингол правит там с леди Мелиан. Его августейшая супруга почуяла твой дар и отправила меня к тебе. — Дар… Громко сказано, — пробурчала девица из свиты. — Леди Тиасорэль, Вам не кажется, что такое нужно обсуждать с Леди Иримэ и лордом Финголфином, — Иссилиэль сидела рядом с девочкой и внимательно смотрела на старую знакомую. — Мне много чего кажется. Например, что у Вашей фрейлины слишком длинный язык. Но решающий голос будет за девой Лайуэлдэ — Я хочу к маме, — девочка скрестила руки на груди. — Из Дориата ближе к Химрингу, а там твоя мать. — Да, это так. Но никто просто так не попадет за «пояс» и никто не выйдет, — принцесса напряглась. — А никто не будет удерживать ее силой. — Я хочу остаться на свадьбу братца Фингона и Иссилиэль. А после будет видно, — важно заявила малышка. — Когда Ваша свадьба, принцесса? — Летом, госпожа Тиасорэль. — Летом значится. Это хорошо. Женщина поднялась и потянулась, трубку она зажала в правой руке, левую закинула за голову. Развернулась и медленно зашагала прочь. Выглядела она задумчивой, слегка хмурой. — Леди Тиасорэль, куда Вы? — Риэфиндэ подскочила. — С королем нужно поговорить. Если хочешь, пойдем со мной. Девочка посмотрела на Иссилиэль, дождалась ее кивка и пошла вслед за эльфийкой. Та мягко взяла Бекки за руку и зашагала в сторону кабинета Финголфина. В кабинете же творился небольшой хаос. Иримэ, метая гром и молнии, расхаживала в разные стороны. Ее длинное серое платье напоминало грозовую тучу. Король смотрел на сестру слегка раздраженно. Он уже устал от этого. Его серые глаза смотрели устало и болезненно. Что-то затаилось в самой глубине зрачка, но что это? — Брат, прошу тебя! Избавь меня от этой авари! — Иримэ, она наша гостья. И выгнать ее просто так, нельзя. — Она хочет забрать Риэфиндэ! Она моя! Мое дитя! — Она твоя воспитанница, но она не принадлежит тебе. Ее мать жива. — Нет! Ее мать служила темным. Она… — Хватит, Иримэ! Умоляю тебя. Прекрати! Она не заменит тебе всего, что ты потеряла. — Она мое все. — Иримэ. Сестра, прекрати это. Риэфиндэ, не принадлежит тебе. И ее силу нужно усмирить. Я этого не сумею, Финрод или Маглор далеко. А Мелиан знает всю подноготную Песен Силы. И, скорее всего, она знает, откуда это у девочки. Так что сядь и успокойся. Да и пораскинь мозгами: человеческое дитя то бьется молниями, то не просыпается, то криком бьет окна. С ней явно что-то творится. Госпожа собиралась еще что-то сказать, но стоило ей открыть рот, как комнату сотряс стук в двери. Лорд выдохнул с облегчением. Иримэ же застыла, словно подбитая птица, она ссутулилась, а ее пальцы искривились и стали напоминать лапы. — Войдите. Дверь открылась, в комнату вошла Тиасорэль с девочкой. Она ухмылялась и смотрела с неким вызовом. В глубине ее глаз тоже что-то плескалось, но что-то противоположное от того, что было у Финголфина. Убрав локон каштановых волос за острое ухо, эллэт села в кресло, а Ребекка подошла и взгромоздилась на колени к лорду. Тот бездумно начал поглаживать девчушку по коротким волосам. — Что привело Вас, Тиасорэль? И тебя, Риэфиндэ? — Госпожа захотела с тобой поговорить, дядюшка. И я тоже захотела. — Да. Я хотела узнать обстоятельства появления маленькой госпожи здесь. И об ее матери и дяде. Если Вам не сложно. — Она появилась у нас в саду, под тенью розовых кустов. А о появлении ее родственников мне неизвестно. — Она дар Эру, — Иримэ смотрела волком. — Вполне возможно. Но три подарка — это много. Абы отдача не замучила потом. — Дядюшка, а что у тебя со взглядом? — В каком плане? — В плане… — Достаточно! — Иримэ отошла от окна и встала за спиной брата. — Зачем Вы пришли? Что сказала Леди Мелиан? — Что сказала — того мне неизвестно. Мое дело познакомиться с девочкой и по возможности забрать ее для обучения. В ней великая сила. Несмотря на то, что она чужачка для этого мира, у нее есть частица его. Большая часть, если быть точной. Госпожа считает, что у ее матери и дяди… — Тамара Жаклин Клиновских и Кай Александр Клиновских. Или Тара и Кай просто. Их так зовут, — девочка откинулась на плечо эльфа и зевнула. — Не нравится обезличивание? Ну, как скажешь. Кай и Тара получили намного меньше этого дара. Но это все, что мне известно. — Дядюшка, а маму и Кая позовут на свадьбу? Кай изменился и стал хорошим. — А до этого он был плохим? — Финголфин склонил голову. — Мама говорила, что он болеет из-за бабушки и слабого характера. Ну, или из-за мягкости. Кай мягкий как и деда, но деда я не видела. Ба говорила, что он король драмы и жалости к себе. — Ты до этого не говорила о бабушке и дедушке, — заметила Иримэ. — А Вы мне не говорили о маме. — Мне кажется, что это довольно бессмысленный разговор. Я, пожалуй, пойду. Детка, ты со мной? — Тиасорэль подошла к дверям и застыла. — Да! Пока — пока! Девочка помахала узкой ладошкой и выскочила вслед за эльфийкой. Ее высокий голос еще долго гулял по коридору.***
Кай лежал в полной темноте и казалось даже потерял ориентацию в пространстве. Ему хотелось спать, но сон не шел, а еще хотелось пить. Смертельно хотелось. Как будто у него снова передоз. Глаза с трудом удалось разлепить, но тут же в правый глаз резко ударил желтый свет. В углу сидел Маэдрос и, казалось, спал. Хотя эльфы не спят, а дремлют. Морье что-то об это говорил, но Кай уже все забыл. — Большая черепаха, ты спишь? Ты же не спишь. — С тобой поспишь. Ты жив. — Скорее, мертв. Пить хочу. Дай воды. — Нельзя. У тебя в животе дыра. — Дыра… Я живой, но дырявый. Забавно. Тара бы сказала, что я бесполезен. Но теперь она мертва, как бабочка летит на огонь. — Бабочка? Твоя сестра скорее летучая мышь. — А ну! Она хорошая. Просто несчастная. Тара долго плакала, а потом стала злая. — Все мы несчастны. — Я сейчас очень счастлив, но хочется пить… Сжалься, о, лорд! Дай хоть капельку воды. — Хоть каплю. Это я могу организовать. Так они и говорили. Кай вспоминал все сказки и наркотические видения, Маэдрос слушал. Вне времени, вне пространства они и находились. Пока тихие шаги не нарушили их уединение. Тара ворвалась в комнату, как весенний ветер в затхлую комнату. Склеп стал светлее, лицо Маэдроса смягчилось и он расправил плечи. Значит, живая и ему не мерещится. Сестра села на пол у кровати Кая, ее лицо было бледным. Клиновских склонил к ней голову, протянул руку, прикоснулся ко лбу, провел пальцами по носу и ущипнул за щеку. Крякнул и улыбнулся. — Ты совсем не мертвая! Я думал, что ты превратилась в бабочку и полетела на огонь! Так красиво! И крылья белые-белые! — Кай улыбнулся. — Что ты несешь? Какая бабочка? — Как в сказке! Принцесса потеряла свою кровь из-за злой ведьмы и превратилась в бабочку. Совсем как ты! — мамина сказка не покидала его мыслей. — Не помню такой сказки. — Он так со вчерашнего вечера, — Маэдрос наклонился над ней. — И много сказок он рассказал? — женщина перехватила руку юноши и сжала его пальцы. На какое-то мгновение Кай задремал или оглох. Он не понял разницы, только стало невыносимо холодно. Словно он опускался в осеннее, ледяное море. Стало страшно и жутко. Свет отбрасывал черные тени. Они зашевелились. Нужно говорить, иначе монстры его заберут. — Тамара, можно я стану лягушонком? Лягу в кувшинку и под звездным небом поплыву на Авалон. — Нет, Кай. Оставайся человеком. — Ну, а можно человеком, но все равно в кувшинку? — голос слегка дрогнул, в уголках глаз заблестели слезы. — Лорд Маэдрос, найдем ли мы такую большую кувшинку в Ваших владениях? — голос дрогнул. — Поищем. — Хорошо, как хорошо… Улыбка озарила измученное лицо Кая. Щеки намокли и слезы покатились по щекам. Говорить стало сложно, вдохнуть полностью не получалось. Руки ослабли. Вдалеке послышалось рыдание сестры. Когда она успела отойти? Свеча задрожала и потухла. Стало тихо. Очень тихо.***
Тара стояла и комкала черную ткань. Нужно накрыть все зеркала, чтобы душа не застряла, но рука не поднималась. А вдруг еще промелькнет. Ну, хоть разок. Но ей отвечала пустая холодная поверхность. Странное чувство. Как только Кай перестал дышать, ее вывели из помещения, словно кисейную барышню. Она видела смерть и более жуткую, чем такая. Но при виде брата — оцепенела. Стало холодно и невыносимо жутко. Словно ей опять семь и папа уезжает куда-то далеко. Беспомощность и обреченность. Из оцепенения вывел бледный Нуран. Он мягко выдернул из ее застывших пальцев черный шелк и набросил его на зеркало. Выглядел юноша взволнованно, он прикладывал руки к груди, к бокам, вытягивал по швам и повторял все снова и снова. — Почему ты нервничаешь? — Госпожа… Я не… — Уйми руки. А не то вокруг тебя соберется ураган. — Зачем Вы накрыли зеркало? Это странно, — юноша неловко обернулся. — Это обычай. Мол, душа умершего еще может бродить среди живых и если она попадет в зеркало, то уже никогда не покинет этот мир, а будет мучиться. — Мучиться? Это странно. Умершие люди уходят за грань и нет им никакого препятствия. Никто не помешает их душам, только если долг, нарушенное обещание или проклятие. — Сколько «или». Я как-нибудь расскажу тебе пару историй о привидениях. — Приведения? Зачем Вам эти истории? — Ну, для веселья. — Страшные истории для веселья. Вы странная госпожа. — Я пойду посмотрю на приготовления для похорон. — Госпожа Тара, Вам необязательно это делать. Хэлкарэ этим занимается. Да Вы здесь и не госпожа. Хэлкарэ тут главная женщина, как старшая жена. Его подготовят, как положено. — Но… Я хочу быть нужной. Не могу просто стоять в стороне. Нуран поправил воротник черной рубашки и постояв на месте вышел из комнаты. Тара прикоснулась руками к бархатному лифу траурного наряда. Провела пальцами по вышитым узорам и тяжко вздохнула грудью. Корсет плотно сжимал ребра и живот. Тонкую шею теперь плотно обхватывала бархатка с висящей подвеской из черного янтаря. Поднявшись, пошатнувшись и еще раз взглянув на покрытое зеркало, женщина вышла. В коридорах было тихо и пусто. Прошли несколько служанок, пролетел лакей и Тара решила все-таки спуститься в больничное крыло. Тело оставили там. До погребения он будет там. Тамара стояла перед дверями в палату брата. Нерешительность не ее основная черта, но сейчас она была преисполнена ею. Женщина уже протянула руку к дверной ручке, когда из дверей напротив вывалился Охтарон, которого Сдерживал Келегорм. Мужчина кричал, но Тара не слышала, она смотрела на ухмыляющееся лицо Дагогха. — Что происходит? — Выродок! Черная тварь! — Мастер, прекрати! Тара обошла борющихся мужчин и захлопнула дверь. И закрыла ту своей спиной. Она смотрела выжидающе на мужчин, пока Охтарон не прекратил бороться и не успокоился в крепких руках охотника. Мужчина слегка качнулся и упав на колени виновато уставился на лицо Клины. Глаза его выражали такую скорбь и боль, что Таре даже стало его жалко. Она несмело положила ладони на плечи мужчины, а после мягко обняла его. Он не рыдал, а только тяжело дышал. Келегорм, тоже молча, подошел ближе и приобнял женщину за плечи. Странное молчаливое понимание. — Зачем Вы к нему пошли? — Хотели узнать, зачем он появился здесь. И как он посмел убить Кая. — Кай нарвался на его клинок. Что обычно делает шпион? Шпионит, естественно. — Тара… — Охтарон смотрел на нее удивленно. — Что, мастер? Из него нужно выбить признание, что он уже узнал, что сообщил и что знает о враге. — Мы не монстры, — Келегорм нахмурился. — Я бы поспорила, но не об этом речь, — гнев снова начал подниматься. — Я тоже не монстр, но я скорблю. И от того я в ярости и сделаю все, чтобы узнать: просто так умер мой брат и просто так эта змея пыталась убить меня. Охтарон смотрел удивленно. Он поднялся и внимательно взглянул на нее. Мастер уже хотел было что-то сказать, когда в проходе появился Маэль, гремя ящиками. Он поставил их на стол и устремил холодный взгляд на стоявших. Как только он заметил Тару, грустно улыбнулся и подойдя к ней, молча обнял женщину. Она обняла его в ответ и прошептала на ухо: — Принеси мой саквояж из комнаты. Будь столь любезен. Он чуть крепче стиснул ее и отойдя — слегка поклонился. Она же молча обошла мужчин и вошла в палату брата. Она так это не оставит. Тамара тоже кое-чему научилась, пока жила с Коргом. И месть ее будет яростной. Когда Маэль вернулся, Тара сидела на краю кровати брата и смотрела на накрытое марлей лицо. Молчаливый юноша грюкнул своей ношей, помялся и уставился на хозяйку. Та тоже посмотрела на него и заговорила: — Я сейчас сделаю кое-что плохое. Ты не обязан мне помогать и я даже не хочу, чтобы ты это видел. — Дагогх пытал и убил мою мать, насилуя ее раскаленным прутом. Это будет великий день моей мести, если я смогу причинить ему такую же боль. Хотя бы крупицу. — Это будет не бестолковая месть. Мы узнаем их планы и тайны. Но для начала мы спрячемся. Иначе они быстро нас найдут. — Что нужно делать? — Сейчас увидишь. Тара посмотрела на тело брата. Наклонилась, убрала ткань с его лица и поцеловала в лоб. И целенаправленно зашагала в палату Дагога. Тот лежал ухмыляясь и смотрел в потолок. Тара забрала у Маэля саквояж и раскрыв его достала несколько склянок и толстый кожаный ремень. — Мне часто приходилось поиграть в охотника и добычу, Дагогх. Но всегда мне доставалась роль жертвы. Теперь же мне представилась возможность сыграть за охотника. — За охотника? Не доросла, орочья подстилка. — Даже орк лучше, чем ты. Маэль, просунь ему ремень меж зубов, когда я уберу тряпку. — Что ты собираешься делать, тварь? — хотел было взреветь темный, но его голос утонул в марлевой тряпке, пропитанной чем-то сладким. Дагогх начал сопротивляться, но ремни, которыми он был привязан, не позволили ему брыкаться во всю силу. От сладкого запаха у него начала кружиться голова, движения ослабли и он начал терять сознание, когда почувствовал, что ему просунули что-то между зубов. — Что теперь, госпожа? — Он скоро придет в себя. Перевяжи его, как козленка для забоя, и оберни в простынь. Следуй за мной. Маэль качнул головой и принялся за дело, Клина тоже уткнулась в свою сумку. Она убирала склянки обратно. На душе стало пусто. Гнев уступил место спокойствию. Если что-то случится, то ее дочь в надежных руках, но слез больше не будет. Она взяла саквояж и вышла через маленькую дверь. Маленький темный коридор без освещения и окон вывел их в маленькую комнату с рядом железных столов. — Что это? — Или морг, или обмывальная. Не уверена. Отсюда спустимся в подземелье. — Откуда Вы знали, что здесь дверь? Я сколько ходил — не видел. — Итилгаил то появлялся, то исчезал в никуда. И я заприметила, как здесь гуляет сквозняк. Хотя это чертовски похоже на рояль в кустах, — нервно хихикнула Тамара. — Что в кустах? — Это выражение такое. Так говорят, когда обстоятельства складываются слишком удачно. — Хм… Маэль качнул головой и снова стал молчаливой статуей. Они крались по коридору, спустились по крутой лестнице и услышали шаги. Юноша попятился и нырнул в нишу за колонной. Тара же осталась на месте, только закинула руки за спину и спрятала за пышной юбкой саквояж. В узком проеме показался Хуан и Келегорм. Пес приветственно залаял и поднял лапу. — Ты здесь, лекарша? Я думал, ты с братом. — Я уже отрыдала свое. Куда держишь путь? — Брата иду навестить. Возможно, ты пойдешь со мной? — Я не хочу его видеть. Да и тебя тоже, если уж быть откровенной. — Ау. Больно. Тогда бывай, лекарша. — Бывай, охотник. Как только шаги мужчины стихли, Маэль выскочил из ниши и быстрым шагом спустился на нижний ярус. Тара шла быстро, перед нижней дверью в подземелье застыла и толчком распахнула двери. Там было тихо и пусто. — Почему здесь никого нет, госпожа? — Я понятия не имею, но точно знаю, что время заканчивается. Он скоро придет в себя. Идем же. Нам нужно дальше. Чиркнув огнивом и зажигая факел, она снова пошла дальше. Камеры были пустые. Маэль передернул плечами. Все камеры были одинаковы. В Химринге, в Алгоне, в Казиме. Тара шла спокойнее, лишь факел подрагивал в руках. — Эта камера подойдет. Положи его, раздень и привяжи как тогда, в палате. — Мне здесь некомфортно, госпожа. — Старые воспоминания? Понимаю, но сейчас нужно собраться. Заранее прошу тебя: прости меня, за все, что ты увидишь. — Госпожа… Но Тара уже не слушала. Она достала три тонких длинных гвоздя, блеснувших в свете факела. Женщина подобрала камень и приложила первый гвоздь ко лбу эльфа. Одним ударом вогнав его до середины, она тоже самое сделала с остальными двумя. Методично вбивая их над кончиками острых ушей. Дагогх резко дернулся и распахнул глаза, рванулся вперед так, что ремни впились в кожу. На груди и бедрах выступили капельки крови. Он громко замычал и забился. Так продлилось несколько секунд, после тело обмякло. Женщина посмотрела на него из-под ресниц и усмехнулась. Из сумки был извлечен тонкий длинный нож со слегка изогнутым лезвием и пара длинных спиц. — Кто конкретно твой начальник? — Может, стоит вытащить ремень? Он ведь ничего не скажет. — Пусть обмозгует вопрос. Спицы были вбиты в суставы, а нож начал порхать над его торсом. Тело выгнулось и по комнате прокатился тихий вой. В комнате появился едкий металлический запах. Тара достала щипцы из сумки и перехватив его руку принялась медленно и рывками выдергивать ногти. Комнату наполнил вой. — Выйми ремень, — Тара качнула головой. — Отвечай. — Маловато, сука! А щенка с собой взяла для чего?! — На тебя, мразь, посмотреть. Взгляни в мои глаза, не кажутся ли они тебе знакомыми? Ответом ему последовал плевок в лицо. Не сдержав себя, Маэль со всего размаху ударил его по лицу. Послышался треск сломанного носа и лицо темного залила горячая кровь. — Возьми нож и нагрей его на огне. Как можно сильнее. Тара продолжила рвать ногти, не вслушиваясь в крики. После она взяла круглые щипцы и подхватив его ребра принялась выкручивать их. Послышался треск и скулеж. Маэль отвернулся и уставился на огонь. Яркие отсветы пламени плясали на стене. Юноша почувствовал, как холодок скатился по его позвоночнику и на висках выступил холодный пот. Мама говорила им с братом смотреть на огонь. Не смотреть на пытки, кровь и гниль. Смотреть на огонь. Ведь он такой красивый и теплый. Не сырой как подземелье и не воняет гнилью. Зубы непроизвольно застучали. Дыхание начало сбиваться, на глазах выступили слезы. Крик Дагогха смешался с его смехом и рыданием его матери. Словно это было одновременно. Он затрясся всем телом, пока его запястье не сжала теплая рука. — Это было в прошлом. Ты больше не тот беззащитный мальчик. Соберись. — Да, госпожа. Клина молча забрала у него горячий нож и вернулась к своему дегу. Она срезала соски и начала медленно снимать кожу с его груди. Оглушительный вопль сотряс помещение. — Господин Майрон! Господин! Помогите! — Он тебя не услышит. Ты забыл, как сам блокировал осанве у своих жертв? Они были сильнее и прекраснее, чем ты. — Шлюха! Чтоб ты сдохла! Зловонная стерва! — Фу, как грубо. Значит, тебя послал Саурон. Стоит отметить. Помнится, тебе нравилось играть с чужими гениталиями. Уж прости. Но у нас нет раскаленных прутьев, зато есть нож и скальпели, зажимы и еще много чего. Пила, например. Что ты уже успел рассказать? — Ничего. Я должен был сделать донос сегодня. Сегодня! Я не прибыл в указанное место. Господин вышлет отряд и от этого места камня на камне не останется! — Да кому ты нужен — мелкая пешка. Мужчина снова начал брыкаться. Тара смотрела с безразличием. Все, что ее беспокоило — жара в камере. Отложив нож, она отошла к стене и стала расшнуровывать лиф платья. Стянув верхнюю часть и отбросив ее на грязный пол, женщина осталась в черной бархатной юбке, корсаже и тонкой нижней рубашкой под ним. По ее запястьям потекла кровь, стоило ей начать резать сухожилия на его ногах. В коридоре послышался топот и голоса. Маэль резким движением захлопнул решетчатую дверь. Замок сработал сам собой, отрезая их от новоприбывших. — Сколько таких шпионов есть в округе? — Трое. — Где? Имена? — нож кружил вокруг его глаза. — А пускай эти Валинорские собаки ищут сами! — Неправильный ответ. Крик оглушил ее на мгновение. Глаз повис на тонких волокнах, слова полились водопадом: — Я не знаю имен. Один в Химладе, один в Нарготронде, один в Дориате. Я больше ничего не знаю. Дай мне умереть! — Тара, Маэль?! Что бы Вы там не делали, остановитесь, пока не поздно, — Маэдрос грохнул решеткой. — Маэль ничего не сделал. Сделала только я. — Что ты натворила?! — Охтарон звучал испуганно. — Ничего, в сравнении с тем, что он сам творил. Маэль снял факел со стены и подойдя ближе к столу, на котором лежал скулящий темный, он стал лицом к ограде и осветил всю комнату. Тара была в крови, а юноша походил на бледного призрака. Тело же было телом. — Он монстр, дикий зверь, который калечил и убивал с большим удовольствием. Он запытал насмерть не одного, не десяток, а сотни или даже тысячи ваших собратьев. Сотни людей. Эта тварь запытала нашу мать на наших глазах. Ублюдок скармливал волколакам младенцев на глазах матерей. — Но ни одна из его жертв не раскаивалась так быстро, как он сам, — ухмылялась Тара. — Тара, ты не имела на это никакого права! Мы бы допросили его, — Маэдрос глухо рыкнул и ударил по решетке. — Да принесите уже кто-то ключи! — Действительно. И уберите труп. — Я еще жив, сука. — - Ненадолго. Помнишь, что ты сказал беглому рабу с рудников? «Жизнь несправедлива. Темные фигуры всегда побеждают», — она приставила нож к его горлу. — Выходит, ты прав. Я такая же темная фигура. Сказав это и под лязг открывающейся двери нож глубоко вошел в плоть, горячая кровь начала литься толчками. Камера заполнилась голосами и эльфами. Маэдрос схватил её за запястье и сжал её ладонь так сильно, что нож выпал из скользких пальцев. Маэля оттеснили к стене. — Лорд, мальчик ничего не сделал. Он был только свидетелем. — Он мог тебе помешать! — Сказал Охтарон, который тормошил юношу. — Не мог. Он привязан ко мне как и его брат, как и Нуран. Я вытащила их из подземелья. Он пока будет дышать — не покинет меня. — Это ничего не вернет. Месть это… — начал было Маэдрос. — Месть это именно то, чем Вы здесь занимаетесь. Вся ваша жизнь вертится вокруг мести. Я имею на нее такое же право, как и Вы. Не нужно сотрясать воздух о зле, что я совершила. — Теперь ты удовлетворена? — Да. Я теперь спокойна. Келегорм подошел и взглянул на изувеченное тело темного. Странное чувство удовлетворения окутало его. Он с хищной ухмылкой прикоснулся пальцами к перерезанной шее темного. — Уведите мальчика, а госпожу Клину приведите в мой кабинет, немедленно. Тело сожгите. Маэдрос вышел из камеры. Его шаги громким гулом разносились по коридору. На плечо Тары легла рука Келегорма. Он легонько подтолкнул ее и зашагал чуть поодаль.***
Ребекка сидела в своей комнате и увлеченно смотрела на ткань, натянутую на тонкие пяльцы. Неровные стежки ложились то выше, то ниже положенного. Но кривоватый цветок уже вырисовывался. Она вышьет подарок маме на их встречу. Такой точно платочек она уже вышила для Кая. Он любит изящные штучки и красивые вещи. Хотя девочка была немного взволнована. Такое чувство, будто что-то случилось. Но вокруг было все спокойно. Поражающее спокойствие. Тиасорэль периодически заходила. Эльфийка приручала девочку, словно дикого зверька. Хотя, девочка и сама была от нее без ума. Пару раз заходил Флокки, но все его слова оставались проигнорированными. Он уходил так и не получив ответа. Бекки была слишком сильно на него обижена и не была готова с ним разговаривать. Лай Бри заставил отвлечься, из-за этого малышка уколола палец иглой и ойкнула. Собака качнула лобастой головой и еще раз гавкнула. Она переминалась с лапы на лапу. — Бри, что такое? — собака попятилась к двери. — Пойти за тобой? Собака покрутилась на месте и гавкнув, встала лапами на дверь. Девочка взяла палец в рот и пошла к дверям. Выйдя в коридор и поздоровавшись со стражем, Бека зашагала по коридору. Бри вела ее в сторону комнат вышивательниц. Там царила суматоха и бедлам. На невысоком табурете стояла Иссилиэль, на ней было красивое белое платье. Вырез лодочкой открывал изящную шею и ключицы. Лиф платья украшала серебряная вышивка, талию выделял широкий пояс с жемчужной отделкой. По юбке и длинному шлейфу плясали серебряные птицы. Перья переливались разными оттенками серебряного. Длинные широкие рукава спускались до земли. — Какая ты красивая, Иссилиэль! — О, Риэфиндэ! Спасибо! Твой друг привел тебя. — Это ты попросила ее? — Да. Девочка подошла к невесте и потрогала мягкую ткань платья. Она отошла на шаг назад и посмотрела на эльфийку целиком. Главная швея стояла и придирчиво осматривала свое творение. Девочка дернула ее за юбку и улыбаясь сказала: — Вы просто волшебница! — Спасибо, дорогая. Но работа не закончена. — Разве? Так красиво. — На эллет все выглядит красиво, — бросила сидящая на пуфике Ларуэ. — В отличие от людей. — Мама красивая в любой одежде. — Хм… Тебе виднее, малышка. Девочка посмотрела на рыжую эльфийку. На мгновение ее красивое лицо исказилось в гримасе, но лишь на секунду. Улыбка заиграла на губах, но глаза были холодные. — Ларуэ, ты будешь неотразима в своем зеленом платье, — тепло улыбнулась невеста. — Майтимо будет покорен. — Не будет, — фыркнула девочка. Ларуэ злобно зыркнула, Иссилиэль охнула, а швея ухмыльнулась. Ребекка выскочила из комнаты вместе с собакой и побежала в свою комнату. — Эта эльфийская треска понравится только слепому. Да, Бри? Собака тявкнула и завалилась на свою лежанку. Бекки села и продолжила свою работу. Она успеет к празднику. К приезду мамы.