Ты не можешь

— Янн, серьёзно, я ненавижу этого мелкого сосунка.       Элиотт уже двадцать минут рассказывал своему другу о трёх неделях проживания с дьяволом, вымещая свою злость на ни в чём неповинных салфетках, разрывая их на мелкие куски, складывая в маленькие кучки и снова разрывая на более мелкие. Окно между парами пришлось как нельзя кстати для очередного откровения, которое Казас ждал в течение недели словно долгожданно-вышедшую серию Игры Престолов. — Разве ты был гомофобом? — Интересуется Янн, с аппетитом уплетая булочку с корицей. — Дело не в гомофобии, а в его блядском характере. — Очередная разорванная салфетка. — Что бы я ни сказал, как бы ни пытался быть милым, наедине со мной он превращается в секатор, беспощадно кромсающий мои последние нервные клетки.       Семейство Лалльманов переехало к ним полмесяца назад. И этого времени хватило с лихвой, чтобы понять — Лука не был настроен на перемирие. И он даже не был тем человеком, который не проигнорирует просьбу поставить чайник нагреваться. Нет, он ни в коей мере не проявлял свою холодность в присутствии родителей. Наоборот, распускался, словно цветок по весне, порхал вокруг них, старался чем-либо помочь, как-нибудь угодить. И, что страшнее всего, периодически льнул к Элиотту, словно пытаясь вбросить этими действиями натуральность их «благополучных братских отношений».       Только Демори это было не по нраву. В такие моменты ему действительно казалось, что перед ним человек с серьёзными психическими проблемами. Того гляди, еще и с раздвоением личности. — Ну подумай, чем ты мог ему насолить? Может, он что-то еще чувствует к Хлое? — Вряд ли, он же... Гей. — А может не стоит так сильно доверять слухам?       Когда Элиотт впервые заговорил с другом о своей плачевной ситуации, Янн, к его удивлению, отреагировал на новость о соседе с интересом, словно уже не раз слышал о Лалльмане. Оказалось, в компании Казаса за последние месяцы появилось несколько первокурсников, одним из которых являлся бывший одноклассник Луки. Не самый приятный тип, по словам Янна. С него и начались многочисленные разговоры об ориентации его «старого знакомого». — Да, но он это не отрицал. — Демори поёжился, вспомнив об их не самом удачном первом разговоре. — О… — Многозначительно отзывается Казас, глядя за спину другу. Элиотт оборачивается и едва ли сдерживает себя от закатывания глаз, ибо самого его этот жест буквально уже доводил до трясучки.       На входе показался Лука. Как всегда взъерошенный, в мятой джинсовой рубашке и чёрных штанах. Хочется взять его за плечи, встряхнуть и привести в порядок. Элиотт с ужасом замечает, как его руки в буквальном смысле начинают чесаться, хочет заставить себя отвернуться, но взгляд моментально останавливается на незнакомом парне, который тянет Луку за руку. А последний, черт возьми, ему ещё и улыбается. Не менее растрёпанный блондин в очках с интересом указывает Лалльману на еду, которую сегодня подают, как-то шутит, но, видимо, настолько хорошо, что Лука не сдерживает громкое хохотание и ухватывается за живот.       С досадой Демори ощущает колкое чувство зависти, распространяющееся где-то в глубине его груди. Ибо, наверное, чтобы получить даже лёгкую улыбку от Луки в свою сторону, ему необходимо было продать душу дьяволу. Забавно, учитывая тот факт, что Лалльман и был самим дьяволом в его глазах.       Весёлая парочка наконец набирает полные едой подносы, довольный Лука оглядывается по сторонам, но в миг холодеет в лице, заметив своего знакомого. Он недовольно поджимает губы, дёргает бровями, быстро что-то говорит блондину и разворачивается с ним в другую сторону.       Элиотт не может не заметить, как знакомый Лалльмана с интересом вытягивает шею, поглядывая на него, прежде чем завернуть за угол.       Демори отвлекают странные звуки, и, поворачиваясь, он замечает Янна, который практически давится соком из-за неожиданной волны смеха. — Нет, чувак, ты точно его чем-то обидел! — Смеётся брюнет, всё еще отходя от такой эмоциональной сцены. — Да блин, нет же! — Хмурит брови Элиотт, но Янн быстро замечает, как его друг отключается на пару секунд. — Что, всё-таки было что-то? — Да там… — Устало потирает переносицу парень, понуро опуская голову, — это было пару дней назад.

***

      Элиотт, по обычаю своему, приняв душ после тренировки, расположился на диване в гостиной, читая книгу об арбитражных процессах. — Знаешь, ты бы лучше не разбрасывал презервативы, а то в нужный момент ни одного не окажется под рукой.       Демори прекрасно слышал, как пять минут назад Кларис попросила своего сына отправить вещи в стирку. Проследив за юношей, прошедшим мимо него с присущим ему великолепием в игнорировании, Элиотт судорожно вспоминал, проверил ли все карманы и застегнул ли молнии на вещах.       Но, спустя пару минут, увидев на пороге в ванную недовольно глядящего на него Луку, держащего между двумя пальцами нераспакованную пару синих пакетиков, Элиотт мысленно ударил себя по лицу. — Оу, ты за меня переживаешь? — Пытается сохранить уверенный вид старший, но Лука на это лишь тяжело вздыхает. Почему-то, он явно был не в настроении сегодня проявлять талант в демонстрации своей невозмутимости и безразличия. — Переживаю за девушек, которых ты можешь обрюхатить, а потом они одни будут заботиться о твоём ребёнке. — Зато тебе никогда не нужно будет переживать о нежеланных детях. — Ухмыляется Элиотт.       До него не сразу доходит, что именно он сказал. Поведшийся в очередной раз на провокации, парень выпалил первое, что взбрело ему в голову. Но, заметив в распахнувшихся глазах Луки нечто, что никогда ранее не видел, горько пожалел о сказанном. — Ну ты и ублюдок. — Едко прошипел младший, прежде чем сорваться с места в его сторону, схватить парня за ворот и замереть, услышав голос матери из кухни.       Секунд пять они смотрели друг на друга, не двигаясь, глубоко дыша.

***

— Я правда думал, что он мне врежет. — Эл, ты правда переборщил. — Голос Янна стал в разы серьёзнее. — Да знаю я, блять… Знаю. Но не успел я извиниться, как того и след простыл.       Янн с пониманием кивнул и продолжил втягивать губами из трубочки сок, обдумывая, как подбодрить друга. — Но знаешь, что ещё меня бесит? — Неожиданно вскидывает голову Элиотт. — Что? — Он вечно слоняется по дому голым! — Что? — Хохочет Казас. — Ну, не буквально, — жестикулирует Демори, — но пару раз я уже задумывался о том, что он, наверное, развалится, если вместе со штанами наденет какую-нибудь кофту. — Я смотрю, твою жизнь теперь точно не назовёшь скучной. — Наконец успокаивается Янн. — Да уж, пожалуй. — Горькая усмешка.       Брюнет чуть склоняет голову, пытаясь поймать взгляд Эла и прочитать в нём истинные эмоции. — Скажи, и тебе действительно это не нравится? Все эти перемены, новая семья?       Элиотт смотрит на него с какой-то просачивающейся сквозь маску спокойствия грустью, опускает взгляд и невольно оборачивается в сторону, куда ушёл Лука. — Собака прикольная. — Неожиданно отзывается он. — Собака? — Удивлённо поднимает брови Янн. — Джой, они привезли её с собой, когда переезжали. Маленький шпиц, с лихвой компенсирующий ядовитость характера своего хозяина. — Точняк, ты же ещё со школы хотел собаку! — Весело вспоминает их общее прошлое Казас. — Да. — Неопределённо улыбается Элиотт, проматывая в голове, как этот маленький пучок шерсти радостно встречал его дома последние пару недель.

***

      Несколько дней они практически не общались. Но Элиотт был этому даже рад. Меньше взаимодействия – меньше поводов разругаться ещё сильнее.       Половину дня занимал университет. В другую половину Демори уходил на тренировки, Лука на репетиции, поэтому сталкивались парни по минимуму.       Единственными напряженными днями являлись те, в которые их родители, безумно довольные, убегали на свидания, оставляя своих детей наедине, если у тех не оказывалось других планов на вечер.       К счастью, такое происходило редко.       Но, как только наступали выходные, Ивон, безумно вдохновлённый пока ещё хорошей погодой ноября, собирал всех вместе и вдохновлял на очередную вылазку на природу.       Ещё одна солнечная суббота — ещё один повод совместного семейного времяпрепровождения на их уже полюбившейся поляне у озера.       Разложив подготовленные контейнеры с едой на пледе, Элиотт, довольный своей работой, удовлетворённо поплелся вдоль берега к крупному, накоренившемуся корню дерева, поглядывая на сверкающую водную гладь. Лёгкое, едва ощутимое чувство покоя разливалось в его сердце.       Устроившись на нагретой солнцем деревянной поверхности, он окинул взглядом картину перед собой: отец, бросающий тарелку Луке, Джой, бегающая за ними, игриво тявкающая, подпрыгивающая, громкий смех, валяния, шутки. Внимание отвлекает тёплая улыбка Кларис, смотрящей прямо на Элиотта. Он довольно машет ей рукой, и она незамедлительно направляется к нему.       За прошедшее время они смогли наладить невообразимо крепкий контакт.       Она была хорошей матерью и, наверное, будь возможность, пожелала бы своему сыну ещё братика или сестричку, но жизнь в своё время распорядилась немного иначе.       Элиотт видел в ней спасение для своей семьи, а Кларис видела его в Элиотте. Она уселась рядом с ним, подшучивая над детской игрой дорогих им людей.       Именно ради таких моментов юноша готов был терпеть любые трудности, преодолевать всяческие препятствия, лишь бы это время не заканчивалось. — Вы не очень ладите, да? — Всё так же улыбаясь, спрашивает женщина, поглядывая на Луку.       Лёгкая паника: — Что? Нет. Конечно нет, у нас всё в порядке! — Торопится успокоить её Элиотт, вызывая своей бурной реакцией громкий смешок собеседницы. Но её лицо в один миг становится чуть серьёзнее. Юноша замечает это моментально и одаривает женщину взволнованным взглядом. — Знаешь, я не хочу просить о многом, — несмело начинает говорить она, опуская взгляд на колыхающуюся траву, — я лишь хочу, чтобы вы подружились и... — Демори подмечает, как её руки мелко дрожат, и она быстро переплетает собственные пальцы, с целью скрыть эту деталь.       Он всей душой хочет списать увиденное на последствия прохладного ветра, поэтому лишь поднимает взгляд на лицо Кларис, ожидая продолжения её слов. — Он необычный мальчик, — женщина произносит это каким-то надломленным голосом, заставляя парня вздрогнуть от резкой перемены настроения, — и ему бывает сложно из-за этой его… Необычности. — Неожиданно она смотрит ему в глаза. Элиотт не был к этому готов. — Ты, наверное, и так уже об этом знаешь?       В какой-то момент Демори младший ощутил, понял, что ему этими многозначительными фразами пытаются донести тот факт, что Лука имеет нетрадиционную ориентацию. И, замечая волнение Кларис, граничащее с отчаянием получить недоброжелательную реакцию собеседника, Элиотт, чувствуя, как возвращаются силы, лишь кивает усиленно и накрывает её холодные руки своей большой тёплой ладонью. — Он правда не злой, с ним бывает трудно, но он совсем не злой. — Неожиданно быстро начинает говорить она, хлопая своими, такими же синими, такими же большими, как у Луки, глазами, в которых отражался свет не хуже, чем на водной глади за спиной Элиотта. Эта ассоциация заставляет его напрячься только сильнее. Он совсем не ожидал увидеть в её глазах слёзы.       Ему становится невыносимо больно от мысли, что он уже видел подобное выражение лица, когда позволил себе бросить мерзкую шутку в адрес Лалльмана, которая в последствии вывела мальчишку из себя. — Я понимаю, но, чем я могу помочь? — Наконец отвечает юноша, заставив себя отбросить непрошеные ассоциации. — Он не раз приходил домой избитым. — Её голос становится неожиданно ровным, а взгляд, направленный вновь на семью, каким-то пустым. Взяв себя в руки, она наблюдала за сыном, по которому удовлетворённо скакала собака, пытающаяся отнять игрушку. — В нашей семье не было мужской руки, надёжного плеча или... Поддержки. Он всегда старался быть сильным, но... — Дрожь в руках, которую Элиотт вновь ощущает под своей ладонью. — Если просто будет возможность, или что-то вроде того, я была бы благодарна, если... — Я сделаю все, что в моих силах. — Неожиданно уверенно, обнадёживающе говорит Элиотт, заставляя Кларис снова взглянуть на него.       Переполненная эмоциями, она расплывается в благодарной, облегчённой улыбке и утыкается лбом ему в плечо. Элиотт приобнимает одной рукой крепко, бережно, и вновь переводит взгляд на Луку.       Юноша смеялся, разглядывая с Ивоном обгрызенную пластиковую тарелку.       Эта улыбка не была подарена Элиотту, но, именно в тот момент он впервые ощутил желание защитить её, сохранить её на лице Луки, чего бы это ему ни стоило.