Invisible chain

Она велит Джендри раздеваться, ведь для нее нет ничего постыдного и сокровенного в наготе – просто тело, просто кожа, мышцы и органы под ней. Арья материалист. Для нее ценнее жизнь, чем спрятанные за ее понятием тонкие материи, которые нельзя ощутить или попробовать. Жизнь. Долг. Цель. Это все, чем она определяет себя. Он хорошо сложен, но ее по-прежнему не возбуждает его близость. Арья припадает к его губам, отдаваясь поцелую целиком, как когда-то представляла. Видела на улицах Браавоса, видела как губы незнакомцев соприкасаются, и между ними будто вспыхивает нечто тайное. Ясное лишь им двоим. И смутно понятное остальным. Она видела на их лицах удовольствие, раскрасневшиеся, влажные уста приводили ее в тихий восторг, и она решила непременно когда-нибудь попробовать сама. Руки Джендри гладят ее спину. Она чувствует все мозоли, неровности, порезы и грубость кожи. Его губы как мягкий хрящ, который невозможно пережевать – теплые и безвкусные. Может быть, она чего-то не понимает? Ей рассказывали, что женщинам это нравится. А раз уж это ее последняя ночь в живых, то лучше познать тепло другого тела, пока собственное не кануло в сырую землю. Арья трется обнаженной грудью об грудь Джендри, слишком гладкую и безволосую для взрослого мужчины. Холод колет лопатки, он самый главный их враг на данный момент. Надо скорее согреться. – Все хорошо? – спрашивает Джендри, когда Арья внезапно замирает. – Да, – улыбается она, согнав не соответствующую моменту тоску. Арья закрывает глаза и вновь приникает к губам Джендри, не готового к такому напору сверху. Она обнимает его за шею, притягивает ближе, теснее, чтобы он слился с ее телом раньше времени. Шипит пламя факелов и пахнет нависшей смерть. Ей рассказывали, что когда мужчина касается женщины там, внизу, разгорается пламя и унять его может только их клинок. Кое-кто говорил, что с этим прекрасно справляется язык или пальцы. Арья не невинный ребенок, она знает, что происходит между мужчиной и женщиной, когда их желания совпадают. Она слегка отстраняется и скользит холодными ладонями ему на живот и чуть ниже. Моментальный приступ отвращения сменяется жгучим любопытством, ради которого она все и затеяла. В ее руках – полуокрепший, горячий член. Джендри шумно выдыхает. Должно быть, у нее слишком холодные руки. Она скомкано извиняется, даже не смотря ему в глаза. Она и раньше видела голых мужчин, но никогда прежде не касалась их тел. Однажды Арья увидела Безликого в банной комнате. «– Кто научил тебя так сражаться?» «– Никто.» Всегда горячая и влажная банная комната Черно-белого дома совсем не походила на купальни Вестероса, где даже летом тепло было на вес золота. На Севере не было принято принимать долгие ванны, в Браавосе же жители любили по долгу плескаться в теплой воде. Купальня в храме была огромной. Сводчатый потолок отражал плеск капель, словно миллион звонких колокольчиков колыхались от ветра в поднебесье. Окутанный синеватой полутьмой пар клубился над бассейном, заполненным теплой водой. Арья остановилась в дверях, заметив какое-то движение в комнате. Ей не следовало так поступать, но нечто внутри нее затрепетало. Якен сидел в воде к ней спиной. Рыжие волосы намокли от влажности и прилипли к коже. Арья приникла к щели, не в силах заставить себя уйти. Ее могут наказать. Неприятности обрушатся на ее голову, если она не уберется подальше. Ей нечего здесь делать. Она задержала дыхание, чтобы оно не выдало ее. Кровь набатом застучала в висках. Якен схватил тряпку и принялся усердно тереть шею. Мускулы на руках и плечах выступили от этого движения, ясно обозначившись под загорелой кожей. Арья приложила ладонь к губам. Хотела бы она тогда оказаться мальчишкой Арри и присоединиться к Якену, ничего не смущаясь… Джендри прикусывает мочку уха. Истома пронизывает шею – тело начинает оттаивать, откликаться на неумелые, но страстные прикосновения. Она проводит достаточно окрепшим членом себе между ног, ей претит долгая игра в прелюдию. Черт знает, сколько у них осталось времени – на нежность его тратить попусту глупо. Она находит нужное место и вводит член внутрь. Джендри стонет ей в шею, крепко обняв за спину обеими руками. Острая, потягивающая боль пронзает Арью, становится сильнее, и она жмурится. Нужно просто перетерпеть. На ее долю уже выпало куда больше боли, чем обычная северная девчонка может вынести – чего стоят одни лишь тренировки в Черно-белом доме. Внезапно все обрывается. Только саднит, словно нежную кожу бедра ободрала. Он внутри нее, твердый и горячий. Она чувствует это. Не чувствует только того, о чем ей когда-то рассказывали. «– Девочка делает успехи.» Он хвалил ее так редко, что каждый раз казалось, что это самые ценные слова, которые ей когда-либо говорили. Она пыталась забыть все, что было в прошлом. Оставить одного Якена Хгарда, хоть и не знала даже, как он выглядит на самом деле. Якен снисходительно улыбался ей. Будто обычный септон, а не Безликий, способный убить гусиным пером. Арья наблюдала за ним, широко раскрыв глаза, чтобы не упустить ни единой детали. В ее жизни было не так много кумиров, которых она могла встретить при жизни. Прогуливаясь по узким, бесконечно длинным улицам Вольного города, плутая в клубке водных каналов и лестниц, ведущих невесть куда, Арья пыталась сбежать от самой себя. От Севера, одиноким волком вывшем в ее душе, который так и не отпустил ее. Теперь пришла пора попрощаться с другим призраком прошлого. Если бы здесь сейчас был Якен, она схватила бы его за волосы и сжала бы их в кулак. Сделала бы ему больно, как когда-то было больно ей. Как больно сейчас. Она обхватила бы его ногами и двигалась быстрее, жестче, словно не чувствует никакого дискомфорта. Он бы смотрел ей в глаза, не смея отвести взгляд – ведь это та самая девочка без имени, которая росла подле него, превращаясь в полную желаний девушку. Желаний, что так и не были удовлетворены. Джендри застонал. Он покраснел, раздувал ноздри. Маленькие капельки испарины появились над верхней губой. Арья бесстрастно смотрела на него сверху вниз и думала, насколько мужчинами легко управлять, если знать, как правильно нажать на «тот самый» рычаг. У Джендри не рыжие волосы с седыми прядями. У него не холодный взгляд потерявшего все человека. Он живой, он теплый. Простой и близкий. Он обнимает ее, гладит и ласкает, целует обнаженные плечи. К нему не нужно тянуться, чтобы лишь взглянуть на мир его глазами. Арья знает, что нравится ему. Может быть, даже более, чем нравится. Она хотела бы запереть его в свою шкатулку и доставать, когда станет слишком одиноко и не будет никого рядом. Но нет. Конечно же, так нельзя. Она закрывает глаза. «– Девочка решила покинуть Браавос?» В ушах плещет вода залива, к которой ведет прямая дорога из Черно-белого дома. Удел Якена – смерть. Она же хочет познать жизнь во всех ее проявлениях. Когда они прощались, она знала, что он не посмеет пойти за ней. Отпустит, как пускают на волю неприрученных волков. Якен смотрел на нее, пронзая холодным взглядом, словно клинок из валирийской стали. Джендри содрогается всем телом и просит Арью слезть с него. Она повинуется и ложится на мешки, на которых они только что занимались любовью. Джендри рядом копошится с членом, кончая прямо на пол и издавая при этом животные звуки. Арья порядком замерзла и накрывается вонючим, жестким покрывалом, валявшимся рядом. Джендри устраивается рядом. – Все хорошо? – в который раз спрашивает он, протяжно зевая. Арья не отвечает и не смотрит в его сторону. Внезапно он стал далеким и призрачным, как предрассветная тень. Ее не было здесь, чтобы прильнуть к его плечу и задремать, ее не было, чтобы сказать что-нибудь теплое ему на ушко. Взгляд Арьи устремлен в пустоту. Волки всегда возвращаются к хозяевам. «– Человек с девочкой еще встретятся.»