Around the world...with two badass

      Меня словно по щелчку пальцев вывели из транса. Из туманного, тяжелого, даже немного пугающего состояния, точно такого же, какими были чужие глаза напротив. На ладони я ощутила что-то липкое, и, взглянув вниз, поняла, что это лопнула оболочка капсул с лекарством, которое теперь было и на коже, и темными пятнами отпечаталось на футболке Барнса. Он неотрывно смотрел на меня, больше не пытался придвинуться ближе, но и не отпускал. Поежившись от странных ощущений, я завела руку за спину, нащупав там холодную бионику, мягко потянула ее от себя.       — Что такое? — щеку обдало жаром чужого дыхания, заставляя меня стыдливо отвести взгляд куда-угодно, но не на него. Типичная сцена из мелодрамы переставала быть такой романтичной. Казалось, что воздух из комнаты исчезает, а кровь в голове стучала набатом. Новая попытка отступить хотя бы на шаг не увенчалась успехом, Баки позволил мне, но двинулся синхронно, и ничего не изменилось. Его взгляд прояснился, стал прямым и внимательным.       Суть происходящего доходила как через толщу воды. Нижняя губа немного саднила, остальные ощущения становились такими же материальными, как и эта крохотная ранка.       В подсознании просыпалась отбитая напрочь истеричка, вопившая во все горло «Что. Тут. Произошло?», и уж пусть лучше эту тираду слышу только я… Стоит отдать должное терпению и выдержке Барнса. Он-то мыслит трезво и за эти пару минут мог несколько раз проанализировать мое состояние и вынести вердикт. Но Баки молчал, ждал какого-то ответа, и позволил себе чуть ослабить бионические объятия. Я инстинктивно отшатнулась, и развеяла прежние домыслы о его терпеливости. Теперь мужчина выглядел немного раздраженным, и, хотя его руки больше не сковывали меня в движениях, но сам факт присутствия рядом нависал грозовой тучей. Мой взгляд снова уткнулся ему в грудь, где на темной ткани красовались еще более темные пятна.       Кажется, я промямлила что-то вроде «извини». Он криво улыбнулся.       Реальность давила, крохотный гостиничный номер теперь один в один напоминал мне клетку, а между нами словно и не бывало многих месяцев знакомства. Баки хорошо определял эмоции, страх он чувствовал наверняка, но вопреки моему мнению, особого дискомфорта не испытывал. А чего я ждала? Виноватого взгляда, дрожащего шепота, в котором тонет глупое «мне не стоило этого делать»?       Рациональное мышление вернулось ко мне ой как невовремя. В голове словно загрузился отчет о задании, о проваленном задании, и полный список ошибок и прочих «но». Я вдруг ясно ощутила нашу разницу в возрасте, которую раньше отчего-то не замечала, и с содроганием сердца поняла, что стоящий передо мной мужчина может быть предельно сосредоточен не только в работе, и я не знала границ его собственных дозволений. Барнс задумчиво вздохнул, подошел к журнальному столику, взял в руки белый пузырек и, вытряхнув оттуда две пилюли, в одно движение отправил их в рот и проглотил.       — Еще что-нибудь? — спросил он. Я отрицательно покачала головой.       Жить в отеле целую неделю в мои планы не входило, а значит можно было уйти и ничего не объяснять.       Глупости.       — Это просто для подстраховки, — наконец я вспомнила, как разговаривать, — я, конечно, надеюсь, что тебе не станет хуже, но так мы сведем некоторые риски к минимуму.       Баки понимающе кивнул: — хорошо.       Теперь я пыталась найти в его взгляде разочарование, словно если бы он мог догадаться о моих мыслях и решить, что я совершенно точно тронутая. У нас было три варианта выхода из этой ситуации: сделать вид, что ничего не произошло, оставить друг друга наедине с собой, или же продолжить начатое. Все наши прошлые перепалки казались мне теперь таким ребячеством, не имеющим ничего общего с настоящим проявлением чувств, будь то симпатия или наоборот. Но несмотря ни на что я бы смогла найти в себе силы, чтобы подойти и поцеловать в ответ, но мне не хотелось делать из этого призыв к действиям и потом разочаровывать еще больше. Баки нисколечко спасать положение не собирался, оставив меня на растерзание тишине и собственным мыслям.

***

      Так прошел наш день, первый из семи. Скомкано и неопределенно. Через полчаса я поспешно ретировалась из номера, сославшись на то, что нужно вернуться в штаб. По правде, меня туда никто не звал и не ждал уж точно, но это не помешало мне приехать, зайти в свою комнату и просидеть там почти до самого вечера. Часов в семь из раздумий меня вырвал звук уведомления о новом сообщении. Боязливо заглянув в экран, я тут же с облегчением выдохнула, не увидев там имени Барнса, зато высветилось другое имя, которое в любой иной день я воспринимала как нечто хорошее, даже долгожданное, по чему можно время от времени скучать, а потом вспоминать с улыбкой, а сегодня оно почему-то ощутимо кольнуло в самое сердце.       Состояние от скверного перешло в паршивое.       Отвечая нейтральное «у меня все хорошо, сегодня много работы, поговорим в другой раз», я откровенно лгала, но прикрывалась за высокоморальным искренним рвением не отвлекаться от службы. Мало того, что работы никакой не было, так еще и разговор этот ни к чему не принуждал, тем более к вранью. И чтобы хоть как-то это оправдать, я решила найти себе занятие, точнее убить сразу двух зайцев. Во-первых, стать сильно занятой, а во-вторых, реабилитироваться перед Баки. Причем не было уверенности, что он встретит меня с распростертыми объятиями после такого трусливого побега, и вообще не решит вернуться в Нью-Йорк от греха подальше.       Я уже говорила, что прежде нас с Барнсом связывала только работа, и мы могли часами сидеть и обсуждать планы, могли просматривать вместе какие-нибудь материалы по заданию, или просто находиться в одном помещении без надобности начинать разговор. Теперь же все это было перечеркнуто, казалось, раз и навсегда. На ум не приходило ни одного стоящего предложения, чтобы по итогу не оказаться один на один в неловком молчании. Нужна была поддержка, союзник, который бы поделился дельным советом, но кому можно было доверить тайну сложных отношений с мужчиной, и тем более каким…       Все решилось как-то само-собой. Я набрала Тиму, брат долго не отвечал, пришлось звонить во второй раз. Спустя девять долгих гудков на другом конце телефона послышался его раздраженный хриплый голос.       — Ты заболел? — без труда догадалась я.       — Фигня, — ответил он, — прости, Мег, что-нибудь срочное? А то у меня тут…       Все нужные слова сразу пропали, и я сказала совсем не то, что собиралась.       — Нет, нет. Просто скучно стало, решила поговорить.       Тим громко закашлялся, уткнув микрофон смартфона в одежду, судя по тому, что звуки стали приглушенней.       — Я бы с радостью, а еще лучше встретиться, но пока совсем не получается. Возникли сложности.       — Снова Сара?       — Сука она, а не Сара, — зло бросил Тим, — но да, все никак не уймется. Я уже практически живу у своего адвоката, причем не в офисе, а дома. Его жена и дети встречают меня как старого знакомого.       — Тогда дай мне адрес своего адвоката, там и встретимся.       — Вышлю отдельным сообщением, — брат точно улыбнулся, — ладно, мне пора, сейчас должен подъехать и ее агент, так что вечер обещает быть веселым.       — Удачи, — обреченно выдохнула я, завершая вызов и убирая телефон в карман. С минуту поразмышляв над полученной информацией, я сделала вывод, что все познается в сравнении. У меня всего то Баки и один не самый невинный поцелуй, а у Тима развод и бывшая жена-сука. Жизнь старшего брата не могла не волновать меня, так что собственные переживания даже отошли на второй план, а голова прояснилась. Уже на подходе к отелю мой взгляд зацепился за большой цифровой баннер на соседнем здании, и выход из ситуации стал очевиднее некуда.       — Когда в последний раз ты был в кино?       Я обнаружила Баки ровно там же, где он был днем. Хотя куда он еще мог деться в маленьком номере, с одной только комнатой и ванной?       — Кажется, — он ненадолго задумался, и в этот момент я поблагодарила его за отсутствие язвительных комментариев по поводу моего внезапного возвращения, — в начале сороковых.       — Ты сейчас серьезно?       Мужчина перевел на меня невозмутимый взгляд.       — Как такое может быть, что с Макдональдсом мы тебя познакомили, а в кино не сводили?       — К вам и вопрос, — улыбнулся он.       — Ладно, может и просчитались, признаю. В общем поднимайся, наверстаем упущенное.       Баки послушался и без единого возражения уже через минуту стоял полностью готовый. Меня немного настораживала его внезапная покладистость, а еще крайне волновал его взгляд, который раньше замечать мне не приходилось. Спокойный, даже немного отстраненный, но скорее от лишних эмоций, нежели происходящего вокруг. Он стоял от меня на расстоянии вытянутой руки, что не могло не радовать в данную минуту, и в то же время это воспринималось иначе, чем неделю назад, или же месяц.       На глаза мне снова попались коробочки с лекарствами, все еще лежавшие на столе. Начинать утренний разговор я уже не хотела, и протолкнула эти слова вместе с застывшим комом в горле.       Баки вопросительно изогнул бровь, жалкий притворщик.       — Ничего. Идем, — отмахнулась я, первой выходя из номера.       Нужное нам место было минутах в десяти ходьбы. Одноэтажный кинотеатр всего на два зала, старый, выцветший по истечение нескольких лет рекламный щит у входа, сонная женщина-администратор, продающая билеты. В связи с недавними событиями на больших экранах стали крутить старые военные фильмы, без кадров с Капитаном Америка, слава богу. Вариантов было немного, и через какое-то время Баки ткнул пальцем в сторону афиши.       — Этот.       Я всецело предоставила выбор ему, и к этой задаче он подошел ответственно.       Отрешенная от жизни брюнетка монотонным голосом оповестила нас, что сеанс уже начался, так что в зал придется пробраться, не привлекая внимания, а лучше сразу материализоваться на своих местах.       И вот там-то, сидя перед большим экраном, в мерцании черно-белой пленки, под музыкальное сопровождение пятидесятых, я поняла, как чудовищно хочется спать. Мы сидели в третьем ряду, народу было не так много, но рядом все равно умудрилась разместиться семья из четырех человек, родители и два брата-близнеца, нервно подпрыгивающих при каждом появлении танка на экране. А рядом со мной сидел еще один ребенок, жадно ловящий каждую реплику актеров, каждый новый поворот событий.       Я бы хотела забыть то, что случилось днем, но вместе с тем это было своего рода такое событие, которое делило все на «до» и «после», и забыть которое — преступление.       Посвятив непозволительно много времени изучению небритой щеки Барнса, в ответ я получила его довольную улыбку, обращенную к фильму, и светящиеся в темноте зала глаза, в которых мелькало отражение черно-белых картинок. В кармане завибрировал телефон. Новое сообщение. Нужно было крепче держаться за реальность, чтобы не дать самокопанию поглотить меня с головой. А реальным сейчас был маленький мальчик, сидящий от меня слева и пинающий стоящее перед ним кресло, и взрослый мужчина, сидящий справа и крайне увлеченный просмотром кино. Я прислонилась к его плечу, слишком жесткому, даже через слой одежды. Баки рефлекторно дернулся, все-таки касаться бионики без спроса мало кто отваживался, но затем он только глубже устроился в своем кресле и расслабился.