***
Сергей сидит в кабинете за столом, на него же закинув ноги. Привел себя только что в порядок: помылся, причесался и надел нормальную одежду — теперь хоть на нормального человека похож. Длинная челка небрежно зачесана назад и лишь несколько прядей свисают на ухо и жутко щекотят его, раздражая мужчину; узкие синие брюки аккуратно держатся на тазе с помощью широкого ремня, а толстовка черного цвета идеально помогает укрыться от низкой температуры в помещении. Совершенно ни о чем не думается, слишком долго он был в напряжении, теперь хочется расслабиться и получать удовольствие от жизни. Больше не хочет напрягать мозг. Никуда не спешит, ничего его не волнует. Тупо смотрит в побеленный потолок и считает пузыри от постоянных потопов. — Ого, ты чего здесь еще? — заглядывает в комнату Филипп, не ожидая увидеть сына, и после проходит внутрь, присаживаясь на край стола возле мужчины. — А куда мне идти? — тяжело вздыхает и берет стакан с виски, слегка отпивая. — Я бы к Каролине сходил. Не? — осматривает стол Киркоров и оборачивается, находя глазами полупустую бутылку. М-да, кто-то давно уже пьет. — Зачем? — исподлобья поднимает потерянный и все еще уставший взгляд на взрослого мужчину, немного не понимая его намеков и его в принципе. — Ты серьезно или прикалываешься? — пробует понять тонкую грань юмора сына Филипп, но ничего не видит, кроме непробиваемого серьезного выражения лица. — Она беременна. От тебя идиота беременна. Сходи к ней. — Она меня не ждет. Я ей не нужен. Пусть с мужем живет, растит ребенка и еще много детей ему нарожает. Я думаю, он у нее нормальный, все поймет, — залпом осушает стакан и тянется к бутылке, которую выхватывает из его рук мужчина, закрывая пробкой. — Ты охренел? — Нет, Лазарев, это ты охренел! — бьет его Филипп по ногам, от чего Сережа дергается в сторону и с грохотом опускает их на пол. — Пошел к ней и поговорил! Увидишь, что нафиг не сдался, что ей и без тебя хорошо, тогда окей, уйдешь навсегда. Но ты хоть представь на миг, что ты ей нужен, что она считает каждый день, что она ждет тебя… — пробует достучаться до сына Филипп, у которого уже прилично пьяный взгляд. Немного опускается к его лицу и моментально отстраняется, как только в нос ударил жуткий запах виски. — Черт! Ты набухался из-за нее?! Да ты… — Ребенок. Может его выкрасть? Вот сразу после рождения, — не обращает ни на кого внимания и заплетающимся языком несет бред, серьезно засевший в кору головного мозга. — Он ведь мой… — Ууу, да ты в сопли, мой дорогой, — мотает головой мужчина и хватает парня за рукав, поднимая под руку на ноги, помогая дойти к дивана и плюхнуться на него. — Поспи, сынок. С плеча рубить не надо, мне это стоило жены и ребенка. — Какого «жены»? — лицом в кожаную обивку лежит мужчина и из недр дивана спрашивает. Филипп уже ничего не понимает. Рассказывал же эту историю, но видимо пьяный Лазарев не обладает доступом к памяти трезвого. — Была у меня любимая женщина, но мы, так же как и ты с Каролиной, были совершенно из разных миров. В итоге я в тот роковой день выбрал не ее, а карьеру, выбрал долг перед отцом, — присаживается на корточки перед диваном Филипп и поглаживает огромного, взрослого мужика, словно ребенка, по голове. — Она была от меня беременна, но это я узнал уже спустя много лет. Так что, сынок, не совершай моих ошибок. Любишь — скажи ей. Отвергнет — это уже на ее совести. — Я ее не люблю! — ударяет по обивке кулаком и слегка поднимается, поворачивая голову и пробуя собрать образ перед глазами. — Ага, конечно. Именно поэтому ты в сопли нажрался, — ухмыляется и поднимается с места, выходя из комнаты и закрывая сына на ключ с другой стороны, чтобы он по пьяни ничего не натворил. Утром Лазарев просыпается с жуткими головными болями. «Какой ужас. Так нажраться», — думает про себя мужчина, еле-еле поднимаясь с дивана. Держится за голову и пробует найти в комнате воду, пока что взглядом. Ничерта здесь нет. Осторожно поднимается на ноги и тут же заваливается в сторону, падая на пол. Удар не сказать, что слабый, отлично плечом о пол приложился. Бредет до двери, дергает ручку и понимает, что его заперли. Да, да, да, что-то такое припоминает. Какой-то хлопок был во время ухода Филиппа. Так вот что он сделал тогда — запер. Вот сволочь!.. Подходит к окну, шатаясь из стороны в сторону, и, открыв его, облокачивается на подоконник. Господи, как хорошо, свежий воздух. Сразу полегчало, но все равно холодно. Мурашки побежали по рукам и спине, от чего Сергей поежился и сильнее укутался в толстовку, пряча шею в воротник. Вдали лес и озеро под окном — приятная картинка, но лучше дома. Лучше в доме, своем, вдали ото всех. Хочется экстрима. Перекидывает ноги через оконную раму и садится на нее, вдыхая свежий лесной воздух. Все не может прийти в себя от вчерашнего. Зачем так нажрался? Ведь Филипп прав, он вообще редко бывает не прав… Врет сам себе. Нужно разобраться во всем, увидеть Каролину и понять свои чувства, понять ее чувства. Может там за неделю такая идиллия образовалась, что и ребенок уже от Мурата, а не от него… Но, черт, Лазарев хочет принимать участие в воспитании. Хочет его хотя бы видеть, наблюдать за тем, как он растет. Неужели Каролина запретит? Может ли? Забудет все, что между ними было? Слегка дует ветер и так хочется вместе с ним улететь. Улететь вниз, в бездну, в озеро и там сдохнуть. Не желает больше думать обо всем этом. Не хочет в себе копаться, доставать из себя самое сокровенное и личное. Блин, и почему у него никого не осталось? Хотя бы мама… С ней можно посоветоваться, поговорить по душам, зная, что это никуда не вырвется. Скучает по всем своим… Скучает даже по женщине, заменившую ему мать. Два месяца назад был у нее на могиле вместе с Филиппом, клал цветы и благодарил, а сейчас без понятия есть ли у нее надгробие или нет. Все в тот день было уничтожено, в тот день он уехал с женами братьев; в тот день он их спасал от смерти. Лазарев с тех пор там ни разу не был… Спускается с рамы и закрывает окно, подходя к двери. Убеждается, что его так никто и не открыл. Уже семь утра, неужели никто не встал еще? Значит придется! Отходит и со всей дури бежит на дверь, выбивая ее плечом. Не с первого раза конечно, только с третьего. Надоело здесь торчать, нужно поговорить с Каролиной. Будь что будет… Едет по городу и не узнает его, все так сильно изменилось. Жизнь стала насыщеннее что ли… Хотя скорее изменился он. Неожиданно столько людей появилось на улицах, оказывается в городе есть дети. Маленькие человечки, держащие родителей за руки. Останавливается перед пешеходным переходом и сжимает руль до белых костяшек. Мама с сыном. Где папа? Им весело. Веселые, но без него. Кольца нет, значит, не замужем. Черт! Мотает головой и понимает, что напридумывал всякого. Нет никакой мамы с сыном. Нет кольца. Есть лишь парень и девушка, быстро перебегающие дорогу в неположенном месте. Шумно выдыхает, матерится и едет дальше. Никогда не забудет эту дорогу, эту улицу, этот дом, этот перекресток, эту квартиру. Выходит из машины и захлопывает дверь, подбегает к ступенькам. Она шла по ним в тот день. Шла и плакала. Думала, что он не видит, но зря. Сережа тоже самое в тот день чувствовал, тоже не хотел расставаться. Почему же тогда сейчас абсолютная пустота? Неужели его сердце умерло вместе с братьями на этой войне? Неужели он спасал всех вокруг, но не смог спасти себя? Неужели?.. Не решается нажать на звонок или постучать. Боится. Сердце колотится. У них не горит свет, а что если они спят? Может стоит прийти в другое время? Вечером? Завтра? Через недельку может быть? Пока квартиру восстановит, купит машину и обустроится в жизни. Есть, конечно, дом, но он далековато от города. Ей ведь будет неудобно на работу ходить. Нет, не стоит ей работать. Пусть сначала родит, придет в себя, а потом решит. — Молодой человек, они уехали, — оборачивается на голос бабушки Сережа, впадая в ступор. Как уехали? Куда? Вот блин, серьезно? Он ведь именно этого от нее и требовал! Сам же на свои указания и напоролся… Везунчик сотого lvl'а. — Как давно? — спускается к старушке поближе Лазарев, чтобы не кричать на весь район. — Два дня назад. С утра собрались и уехали, — оборачивается на дверь Сережа, а после хочет обратиться к бабушке, но ее и след простыл. Черт! Какого хрена? Неужели с ума сходит? Только шизы ему не хватает для полного счастья. Ну будь что будет! Разбегается и вновь выбивает дверь, заходя внутрь. «Будем считать, что вы меня пригласили», — тихим шепотом говорит мужчина и идет изучать дом. Неплохой домик, уютный. Буквально кожей ощущает ее присутствие, ее запах, ее скользящие пальцы вдоль позвоночника во время близости. Встряхивает головой и идет дальше. Пусто, нигде и ничего нет. «Неужели ты не оставила мне послание?» — начинает злиться и проходит вглубь спальни. Огромная кровать и раскрытые дверцы пустых шкафов. «Ни одной вещи. Ты не хочешь возвращаться?» — продолжает накручивать себя. Внутренние дьявола рвутся наружу, а ангелы явно не справляются с их подавлением. Хватает за спинку стул и кидает в стену. Ярость накрывает с головой! Подходит к кровати… Она была здесь! Была с ним! Тяжело дышит и цепляется глазами за черную тетрадку или блокнот. Подходит к нему и открывает. «Дневник? Каролин, кто сейчас ведет дневник?» — улыбается уголком губ и листает. Очень много написано, особенно в день возвращения. Она давно его ведет, уже почти год. Каждый день старается описывать подробнее, записывать планы и желания. «Почему же ты его оставила?» — пролистывает до конца и замирает. Читает мельком, быстро. «Конечно… Я все понимаю», — опять сам с собой. Две соленые капли падают на белый лист бумаги. Не может читать. Пробует быстро пробежаться по строчкам, но не понимает; медленно — сбивается. «Нет, не может быть. Каролина!» — закрывает дневник и убирает во внутренний карман куртки. — Так и будешь стоять? — тот же голос. Сережа разворачивается медленно и осторожно. Какого черта здесь творится? Что это за бабушка такая со сверхспособностями? Как она здесь оказалась? Как к нему подобралась? Неужели сам расслабился? Пора с этим что-то делать. Обыкновенная бабушка лет семидесяти на вид, хотя может быть и больше. Она довольно тяжело говорит, но бодро, что смущает мужчину еще больше, ведь старушка еле стоит на ногах, от чего складывается ощущение, что убежать на улице она не могла. Тогда что происходит? Может она ему также кажется, как тот мальчик с мамой? Еще и взгляд потерянный, как будто она на кого-то смотрит в углу комнаты, выглядывает, ищет. Сергей сглатывает и теряется в ее черных очах, которые манят и затягивают словно черная дыра. Они проникают в самую душу… — Она у свекрови, — магически проговаривает бабушка и разворачивается, медленно направляясь к выходу. — Передавай «привет» от Тамары Михайловны, и да, — напоследок оборачивается, опираясь на трость, которую до этого мужчина вообще не замечал в ее руках. — «Спасибо» передай Каролине, бедро уже не болит. Стоит в шоке и глаза постепенно закрываются. Не понимает своего состояния. Все плывет, как в тумане, идет за бабушкой, но не может догнать. Блики перед глазами и ее расплывчатый силуэт, хочет еще кучу вопросов задать, узнать все подробнее, но она исчезает, как только он выходит на улицу. Черт! Веки сами собой закрываются. Отталкивается от перил и из последних сил еле доходит до машины, открывая дверь и падая на заднее сидение. Нащупывает под курткой блокнот и улыбается.Сереж… Я очень по тебе скучаю, жду и каждый день молюсь, чтобы у тебя все было хорошо, чтобы ты выжил. Не волнуйся, я прошла обследование — с нами все хорошо. Мы растем и очень за тебя вдвоем переживаем… Прости, но мне надо тебе кое-что сказать… Как ты понял, меня нет в городе… Мне очень больно тебе это сообщать, но Мурат увез меня в другую страну. Он говорит, что там сейчас безопасно, что там со мной и ребенком все будет хорошо… Пожалуйста, вернись живым и здоровым. Мы очень тебя любим и ждем…