О вредных писателях и буйных читателях

Вашему искусству вести спор я могу противопоставить равное ему упрямство. Джейн Остин, “Чувства и чувствительность”

Сумерек практически не было. На город за считанные минуты навалилась тяжелая, душная ночь. Такой, по крайней мере, она казалась Гэвину. Он задумчиво гонял по темной поверхности стола кругляшок с надписью “Guinness”. Наполовину пустой стакан стоял рядом. Чернота на дне плавным градиентом перетекала в белую пену, состоящую из мелких клубящихся пузырьков. Гэвин был не в том настроении, чтобы считать его наполовину полным. В баре было приятно. За три десятка лет, что существовало это заведение, атмосфера ирландского паба выстоялась и походила на хороший виски. Посетителей пока было немного. Два клерка, которых задуло сюда шальным ветром посреди рабочей недели, общались, не отрываясь каждый от своего телефона. Через пару столов расположилась группа немолодых докеров. Рядом с ними огромный зататуированный бородач флегматично потягивал лагер, наблюдая за беззвучной трансляцией старого футбольного матча. В таком месте можно почувствовать себя незаметным и в то же время не одиноким. Именно поэтому Гэвин пришел сюда вместо того, чтобы провести вечер дома. На душе скребли кошки, хотя объективных причин для этого не было. Гэвин сделал большой глоток. Гиннесс бархатом скользил по горлу, даря временное успокоение. Картонный кружок быстро размок, и в некоторых местах с него стала сходить краска. Наверное, он слишком увлекся. Заигрался в читателя. Забыл, что существует жизнь за пределами работы и пидорской писанины, чтоб ей наебнуться со всех серверов и компьютеров. Ему не было жалко времени, потраченного на чтение, хотя сейчас все истории сплелись в его голове в один большой многорукий ком. Это было приключение, в ходе которого он совсем забыл, что он, Гэвин, ежедневно шароебится по Детройту, копаясь в большом и малом дерьме, стонет над отчетами для Фаулера, а потом возвращается в пустую квартиру. В то же время, Рид осознавал, что процесс его погружения в фанфикшн явно вырвался из-под контроля и принял воистину пугающий размах. Когда он в последний раз выбирался встретиться с друзьями? Когда гонял за город или – о, ужас! – пытался кого-нибудь склеить? Казалось бы, прошло совсем немного времени… но, на самом деле, дохуя. А он этого даже не заметил. Мысли снова вернулись к окаянному rk900. Ему казалось, что он отлично знает этого доморощенного Хемингуэя. Даже больше: читая его рассказы, он подсознательно воспринимал их как свои собственные – уж слишком много там было того, что он сам подмечал и о чем думал. Кем же надо быть, чтобы оборвать повествование подобным образом? Очевидно, что пидором, в плохом смысле этого слова. Зачем вообще было создавать героев, если планировал так с ними обойтись? Или у безалаберного автора никогда и не было никакого плана, и он просто позволил себе сделать первое, что взбрело в дурную голову? Гэвин не знал, какой из этих вариантов казался ему более омерзительным. Глупо, что он так вцепился в эту историю, но до конца она почему-то не отпускала. Гэвин допил свое пиво, потянулся, зевнул и пошел в уборную. Возвращаясь, он решил посидеть у стойки и поболтать с Элайджей. Бармен всегда был готов поддержать беспредметный треп обо всем и ни о чем. Один из барных стульев был уже занят каким-то щеголеватым типом в деловом костюме. Он сидел, опираясь локтями на отполированное дерево, и что-то вещал. Элайджа стоял напротив, ловко орудуя шейкером. – Слушай, Камски, каждый должен заниматься своим делом. Иначе мир погрузится в полнейший хаос, – говорил размеренный голос с насмешливой интонацией. Гэвин залез на соседний стул, прислушиваясь к разговору. – Ты, например, отличный бармен, – продолжил щеголь, – но если бы ты решил стать, скажем, программистом, то ничего путного у тебя бы не вышло. Даже если бы ты писал софт для тостеров, что-то бы непременно пошло не так, и они восстали бы против создателя. Элайджа заливисто расхохотался. – Сколько тебя знаю, Рич, все время удивляюсь. Как это никто еще не расквасил тебе физиономию за твои шуточки? – бармен добавил в коктейль ломтик лайма, подхватил стакан и, кивнув Гэвину, сложил пальцы буквой V. – Две минуты! – и Рид увидел его затылок с забранными в пучок волосами, удаляющийся в сторону одного из столиков. Рид присмотрелся к соседу. Этот профиль с падающей на лоб прядью темных волос казался смутно знакомым. Под ложечкой засосало. Неужели… Почувствовав внимание к своей персоне, незнакомец повернул голову. Ричард, мать его за ногу, Найнс. Тот самый rk900, чье произведение привело чувства Гэвина в такой раздрай. Рид хорошо запомнил его по фоткам. Он попытался сохранить нейтральное выражение лица, но не был уверен, что ему это удалось. Найнс что, экстрасенс? Он любезно пришел лично ответить на критику в свой адрес, услышав, как он, Гэвин, нещадно костерит его в своей голове? Вот так совпадение. Кто бы мог подумать, что в громадном Детройте возможна случайная встреча, причем именно с тем, к кому у тебя накопился ряд вопросов. Тем временем, Найнс просканировал его внимательным, но не слишком заинтересованным взглядом. Уголок его рта слегка дернулся, а затем он снова отвернулся. – Еще Гинесс, Гэв? – дружелюбно спросил вернувшийся Элайджа. Гэвин рассеянно кивнул, пытаясь вернуться к реальности. Еще никогда его мысли не материализовались в такой степени. Может, ему стоит по-тихому взять свое пиво, пройти на старое место и очень крепко подумать о скором повышении? – Гиннес без виски – пустая трата денег рабочего класса, – раздался все тот же насмешливый голос. Запланированный Ридом маневр тут же потерял актуальность: не может же он оставить умника без ответа. – Ты все перепутал, ковбой. Такое говорят как раз-таки про виски, – Гэвин выразительно кивнул на стакан собеседника. – От перемены мест слагаемых сумма не меняется, – хмыкнул Ричард. Во плоти он выглядел даже лучше, чем на фотографиях. Если бы нужно было описать его одним словом, Гэвин остановился бы на прилагательном “незамутненный”. Лицо Найнса было необычным – каким-то свежим, что ли. Такое сразу заметишь в толпе – то ли из-за светлой кожи, то ли из-за оттенка глаз. – Я смотрю, ты кругом эксперт. И по выпивке, и по людям, – ворчливо заметил Гэвин. – Есть такое, – Ричард вальяжно подпер кулаком щеку, улыбаясь и глядя с легким прищуром через густые ресницы. Гэвину стало интересно: – Раз уж ты такой охуенный специалист, что скажешь обо мне? Найнс тут же включился в игру. Он окончательно развернулся к Гэвину и выдержал паузу, глядя ему в глаза с притворным вниманием. “Переигрывает”, – подумал Гэвин. – Хммм… Судя по шраму, ты, что называется, пользуешься успехом у мужчин. Не слишком чистые ботинки заставляют предположить, что женщины их мнение вряд ли разделяют, – сообщил Найнс с видом Эркюля Пуаро, расследующего убийство в Восточном экспрессе. – Пф, очень смешно, обхохочешься, – поморщился Рид. – Обязательно попробуй себя в стендапе. То-то я смотрю ты вылитый Эдди Иззард! – А отсутствие чувства юмора выдает в тебе представителя социально значимых профессий, например, уборщика мусора или полицейского, – как ни в чем не бывало продолжил Найнс. Взгляд Рида невольно задержался на наглой улыбке. Гэвин был абсолютно согласен с Элайджей: Ричард нарывался. И наверняка из этого тоже можно было сделать какой-то вывод. Вот Гэвин, например, сделал. – Знаешь, мне знакомы такие как ты: некоторые бывают с пупырышками, а некоторые разговаривают. Ты вот из тех, что разговаривают. Эффект от последней фразы смазала завалившаяся в бар шумная компания студентов, которая тут же стала со смехом и воплями выбирать, куда бы приземлиться. Ричард и ухом не повел, расслабленно ухмыляясь. – Что до твоей агрессивности и желания выйти на конфликт – это, вне всяких сомнений, попытка скрыть неуверенность в себе, – сказал он с ленцой, чуть наклонясь в сторону Гэвина. – Да что ты, блядь, говоришь! – не выдержал Рид. – “Каждый должен заниматься своим делом”, так ты сказал Элу? Ну и занимался бы своей рекламой, а не писал всякую хуйню для пидоров. Улыбка Ричарда наконец уменьшилась в размерах, а в глазах промелькнуло непонимание. Гэвин счел эту перемену приятным разнообразием. “Что, съел, психолог доморощенный?” – мелькнуло у него в голове. Рид с наслаждением сделал предпоследний глоток, слегка запрокидывая голову. Ричард приходил в себя еще божественные секунд двадцать. – Оу, – произнес он наконец с легкой растерянностью. – Неожиданно! Гэвин махнул Элайдже и заказал еще пива, потому что сидеть просто так было тупо, а послушаться Найнса и заказать виски было бы крайне опрометчиво с его стороны. Кроме того, это могло потешить самолюбие Керуака детройтского разлива, а этого Риду хотелось в последнюю очередь. В какой-то момент, ему показалось, что Ричард вот-вот пизданет что-нибудь в духе того, что пиво снижает уровень тестостерона, но тот промолчал, задумчиво вращая стакан с виски и всматриваясь в него как цыганка в кофейную гущу. – Чего приуныл, браток? – с издевкой вопросил Гэвин. Он был рад, что ему удалось вогнать Найнса в ступор. Ричард поставил стакан на стойку и склонил голову набок. – Знаешь, я, конечно, догадывался, что по ту сторону монитора может скрываться кто угодно, но не думал, что это будет кто-то вроде... тебя. Гэвин довольно оскалился. – Так, не понял. Я чо, не похож на читателя сопливой хуйни? Говорил ведь, что разбираешься в людях, а смотри-ка, слажал! Да я, знаешь ли, тот еще романтик. Верю в Санту, ношу пижаму с понями и держу под подушкой томик Джейн Эйр. Если постель не усыпана лепестками роз, в жизни не стану на ней трахаться, – Рид чувствовал, что алкоголь подхватил его, как волна доску серфингиста, и стремительно уносит в открытое море. Другими словами, он, скорее всего, будет сначала делать, а потом думать. Внимание упрямо рассеивалось, и приходилось прилагать некоторые усилия, чтобы сосредоточить его на Ричарде. Найнс в ответ выразительно поднял бровь. – Что ж… Я это учту. Элайджа назвал тебя Гэвом, верно? – Для тебя – Гэвин. Ричард постучал пальцами по столу, отбивая одному ему известный ритм. – Тебе, Гэвин, как я понял, не слишком нравится то, что я пишу? Расскажешь поподробней? – прозвучало это как будто дружелюбно, но… Риду почему-то почудилось какое-то “но”. По виду Ричарда было сложно догадаться, о чем он может думать, но у Гэвина возникло впечатление, что автор статей, постов и фанфиков хочет, чтобы его творчеству дали высокую оценку. Рид почесал шею, пытаясь собраться с мыслями. В конце-то концов, сколько народу писает кипятком в комментариях к фанфикам rk900. А сколько людей поют ему дифирамбы в том же твиттере или инстаграме? Наверняка эти девочки и мальчики стали бы пищать от восторга, окажись они здесь и сейчас. Но вот незадача, возможность взглянуть в лицо кумиру досталась Гэвину, которого последний фик Ричарда, мягко сказать, не удовлетворил. Не удовлетворил, ха. – Ну вообще многое у тебя получается довольно-таки неплохо, – начал он. – Лучше, чем у других, это точно. Я видел, что иногда набегают хейтеры, но, думаю, это просто зависть. Губы Ричарда снова начали медленно растягиваться в улыбке. – Но последняя глава… Ты уж извини, но это просто пиздец как тупо. Я не знаю, как можно было так запороть отличную, в общем-то, историю, – Гэвин сделал ударение на слове “так”, картинно выпучивая глаза. – Так ты у нас любитель хэппи-эндов, да? Извини, но не в этот раз, – ответ Ричарда отдавал высокомерием. Риду стало неприятно. – Ок, раз уж мы тут так странно встретились, сделай одолжение, объясни такому тупому мне. Все же нормально шло, зачем это стекло под конец? Просто чтобы все заохали и заахали? Ну да, тут ты добился своего, доволен? Всю историю слил, – произнося эту отповедь, Гэвин разошелся, размахивая из стороны в сторону полупустым стаканом. – О смерти основных персонажей вообще-то принято предупреждать в шапке. Или ты типа выше этого? Смотри, Ричард, всех фанаток растеряешь. – Видимо, не только фанаток, – сказал Найнс, все еще улыбаясь, но уже как будто натянуто. – Наверное, тебе непросто это понять, Гэвин, но такого исхода требовала логика повествования. Как ты, должно быть, помнишь, герои попали в сложную ситуацию, и им нужно было как-то из нее выбираться. – Ну и выбирались бы, кто против? Или, ладно, не выбирались, хуйня-война, это я могу понять. Только Квентин, которого ты описывал в первых двадцати семи главах, никогда бы не поступил так в двадцать восьмой, это же полный бред, – Гэвин невольно перешел на повышенный тон. Ему очень хотелось схватить Ричарда за воротник и хорошенько встряхнуть, взывая к его здравому смыслу. – И в чем там бред, позволь узнать? – голос Ричарда похолодел на несколько градусов, теперь ошибки быть не могло. – Это очень активный персонаж, он не мог бездействовать, пока другие рискуют собой. Он придумал план, осуществил его и тем самым спас миссию. – Да залупа это козлиная, а не план! Я бы придумал что-то еще! – запальчиво рявкнул Гэвин так, что к ним стали оборачиваться. “Эй, там, потише!” – раздался чей-то недовольный бас. “Снимите комнату!” – заржал кто-то из студентов, но Гэвину сейчас было не до них. Ему нужно было высказаться, открыть Найнсу глаза на его неправоту, достучаться до вредного автора и вытряхнуть уже из себя не дававшие покоя мысли. – Вот у меня, например, тоже опасная работа, всякое может случиться. Но я бы не бросил так просто любимого человека, не стал бы бездумно совать голову в петлю, если бы меня в кои-то веки кто-то ждал! – выговорив это, Гэвин замолчал. В его ушах стучала кровь, и он уже не слышал, что происходит вокруг, зависнув на какой-то отчаянной гневной ноте – как на вершине русских горок, за которой обязательно последует рывок вниз. Внезапно Ричард поднял руку и протянул ее в сторону Рида. Тяжело дыша от затопившего его возмущения, Гэвин словно в ступоре наблюдал за этим движением. – Значит, – тихо сказал Ричард, – тебя никто никогда не ждал? Гэвин не знал, из-за чего именно его перемкнуло, но когда Ричард дотронулся до его руки, напряжение, которое все это время копилось внутри, вдруг прорвалось наружу. Он резко сбросил руку Найнса и задел свой бокал. Звук разбившегося стекла скребанул по ушам как вилка по пустой тарелке, вызывая внутри отвратительный резонанс. Гэвин давно уже не был так взвинчен. Взгляд остановился на прядке на лбу Ричарда – даже она вызывала непонятное раздражение. Руки так и чесались ее заправить. Надо было что-то сказать. Гэвин открыл рот, собираясь выдать хоть какой-нибудь набор звуков, но тут кто-то, подошедший со спины, резко схватил его за плечо. “Да как же вы все заебали!” – пронеслось у него в мозгу в то время как тело, перешедшее в режим обороны, инстинктивно двинуло локтем назад, вложив в этот удар все имеющиеся силы. Послышался скрежет стула по полу и чьи-то удивленные крики. Развернувшись, Рид увидел здоровенного бородача, на которого обратил внимание в начале вечера. Тот распрямился после полученного удара, поморщился, поймал взгляд Гэвина и замахнулся. Тело снова среагировало практически без его участия, почти спасая Рида от встречи с татуированными костяшками – бородачу все-таки удалось зацепить край его скулы, голову Рида мотнуло вправо. В следующий момент громила уже держал его за грудки. Гэвина мгновенно пронзило желание освободиться, и он пнул своего противника в голень. Тот издал сдавленный звук и ослабил захват. Быстро оглядевшись в поисках какого-нибудь оружия, Гэвин схватил бутылку виски и разбил ее о барную стойку, сделав “розочку”. Люди, бросившиеся было их разнимать, отхлынули назад. Бородач оттолкнул его и попятился, пиная стоящий рядом стул так, чтобы тот оказался между ним и Ридом, но стул не устоял и грохнулся на пол. В наступившей тишине стал слышен вой полицейской сирены, а к Гэвину пришло осознание леденящего душу пиздеца. Он было крепче сжал руку вокруг горлышка, но потом медленно положил его на залитую виски стойку, не отрывая взгляда от бородача. “Надо валить!” – вопили те остатки здравого смысла, которые сумели выжить во всем этом трэше. Гэвин отшатнулся, вскинул руки и стал боком продвигаться в сторону выхода, когда услышал негромкое “Это он!” У самой двери какой-то дед тыкал указательным пальцем прямо в него, обращаясь к… – Крис! – вырвалось у Гэвина. Миллер удивленно моргнул. Естественно, он не ожидал, что фигурантом барной разборки окажется его коллега. Он оценил обстановку, и отвел Гэвина к пустому столику недалеко от входа. “Ты в порядке?” – спросил Крис с искренним беспокойством. Гэвин отрывисто кивнул. Посетители бара потихоньку возвращались на свои места, но было видно, что они жаждут продолжения шоу. Тем не менее, их ждало разочарование: с появлением полиции страсти улеглись так же быстро, как и вспыхнули. Бородач, что-то недовольно бубня себе под нос, демонстративно ушел в противоположный конец зала. Симпатичная светловолосая девушка помогала Элайдже убирать осколки разбитой Гэвином посуды. Гэвин сидел, привалившись затылком к стене, и смотрел, как Ричард что-то рассказывает внимательно слушающему его Крису. Миллер то кивал, то качал головой, то бросал на Гэвина странные взгляды. “Что он там ему задвигает?” – вяло подумал Рид. Он пытался осознать произошедшее и понять, в какой момент просто дурацкий вечер превратился в откровенно хуевый вечер. Левая сторона лица саднила. Гэвин потрогал скулу и поморщился. Щека опухла, и наверняка уже сегодня там появится знатный синяк. Вроде драка была совсем короткой, но он чувствовал себя как пережеванный и выплюнутый кусок лайма, руки слегка подрагивали. Стоящий метрах в двадцати Найнс выглядел по сравнению с ним до отвращения идеально. Все в его виде как бы говорило, что уж он-то не попадает в глупые ситуации, что у него-де все под контролем. Гэвин понял, что примерно так и представлял себе rk900 по его репликам в интернете – спокойным, самодовольным, снисходительным. Сначала Риду нравился этот стиль, а теперь… Теперь Гэвин не мог внятно сформулировать, что именно он испытывает, но спектр его чувств определенно был мрачным. Разглядывая Найнса, он встретился взглядом с серыми глазами. Показалось, что Ричард словно пытается что-то ему сказать, но, что именно, Гэвин не понял. Как бы то ни было, в его взгляде явно не было превосходства. И на том спасибо. Во рту пересохло, но шевелиться не хотелось. Внутри сделалось мутно и муторно. Замечательно, только тошноты ему и не хватало для полного счастья. Гэвин закрыл глаза и сосредоточился на своем дыхании, стараясь не думать о бледных авторах. Невыполнимая задача. Он очнулся, когда почувствовал, как кто-то тормошит его за плечо. Разлепил глаза и увидел нависшую над ним физиономию Криса. – Хэй, друг… пора идти. Словно во сне, Гэвин поднялся на ноги. Ему в глаза бросилось название бара, написанное на стеклянной двери, и ослепляющий юпитер фонаря снаружи. Это было последнее, что он запомнил из этого вечера.