Я Хочу, Чтобы Ты Был Моим Мужем

Конечно, тот факт, что изо всех возможных миров и мест он переместился именно сюда, вызывал только вздох. Он даже названия этой книги-то не помнил. Мало того, изо всей новеллы он успел прочесть только Книгу Первую. Из двенадцати. Соответственно, ничего особо полезного он не знал. В любой истории обычно сюжет перетекает из одного в другое, персонажи, которые едва упоминались в первых главах, получают развитие, события принимают неожиданные обороты, появляются новые герои. И какая-нибудь незначительная, на первый взгляд, мелочь, может перетряхнуть всё происходящее с ног на голову. Но Шен Цинцю располагал только теми немногими сведениями, которые у него были, и надеялся переманить на свою сторону как можно больше народу, чтобы выдержать будущие удары судьбы, пускай он и не мог предсказать, какие именно. У него был план, и у его плана было несколько этапов. Этап Первый заключался в том, чтобы сделать жизнь Ло Бинхэ не такой беспричинно тяжёлой и неприятной. С этим всё шло как по маслу, у мальчика был чудесный характер, и, кажется, он по натуре своей был великодушным и умел прощать. Шен Цинцю изначально хотел только сгладить острые углы и не портить с ним отношений, но теперь, пускай и немного времени прошло, он очень прикипел к своему юному ученику. Так было гораздо проще воплощать свой план в жизнь — ему попросту нравилось баловать Ло Бинхэ и заботиться о нём. Этап Второй был посложнее, поскольку включал в себя остальной персонал имения. Большинство слуг знали его куда дольше Ло Бинхэ, и уже успели накопить порядочно обид и злости в его сторону. К счастью, хоть это было сложнее из-за масштабности, это было проще в исполнении, потому что путь к сердцу людей был совершенно прозаичный — деньги. Второй муж Юэ Циньюаня вдруг стал необычайно щедрым. У денег есть такое чудесное свойство — даже если люди и подозревают что-то, услышав звон монет, они уже особо ни о чём другом не думают. Осуждающие шёпотки всё ещё ходили, но в целом, ситуация стала гораздо лучше. Слугам стало невыгодно поносить Шен Цинцю, потому что как ни приятно было вдоволь почесать языком, рисковать деньгами никто не хотел. Шен Цинцю себе не льстил и прекрасно знал, что на самом деле лучше о нём никто думать не стал. Он понимал, что за его спиной продолжали гадать, что он замышляет, может, даже делали ставки, предполагая что именно он выкинет дальше, или сочиняли всякое о происхождении невесть откуда взявшихся у него денег. Никто не ожидал, что человек его положения пойдёт закладывать свои ценности. Как бы то ни было, репутацию нельзя поправить мгновенно, и он считал, что лучше платить им за их вежливость, чем сталкиваться с открытой злобой. К его удивлению, Этап Первый очень помог и в этом, потому что уже после того, как прошёл всего месяц его новой жизни, Ло Бинхэ невероятно оскорблялся на ругань в сторону своего Учителя. Последствия, правда, бывали всякими — однажды Шен Цинцю буквально вытащил его из драки с конюхами, которые спорили, когда уже второй муж снова начнёт выкидывать коленца. Лицо Ло Бинхэ было совершенно угрюмым, пока Шен Цинцю осторожно втирал лекарство в синяк на его щеке. — Бинхэ, Учитель ценит, что ты защищаешь его, но это не стоит того, чтобы ты ранился. — сказал он. — Но ведь так нельзя, — стоял на своём Ло Бинхэ. С тех пор, как Шен Цинцю перестал плохо с ним обращаться, мальчик стал намного смелее. В его глазах учитель из ночного кошмара перевоплотился в фигуру, вызывающую искреннее восхищение. Он не знал, почему так вышло, но перемены были к лучшему, так что причины его особо и не волновали. — Сплетни — плохая привычка, но этого не избежать. — ответил Шен Цинцю. Ладони Ло Бинхэ, лежавшие у него на коленях, сжались в кулаки. — Учитель не сделал ничего плохого, — сказал он. Смелое утверждение, учитывая, что он сделал много всего плохого, включая покушение на убийство. — Это Господин Юэ нарушил брачный обет, но все считают, что он — святой, а Учитель только создаёт проблемы. Шен Цинцю со вздохом принялся втирать мазь в сбитые костяшки Ло Бинхэ. — Учитель действительно создал много проблем. — пришлось ему признать. Сам-то он не создавал, но выгораживать методы своего предшественника он не собирался, так что он был вынужден взять на себя чужую вину, ничего не отрицая. Уж пришлось. Ло Бинхэ нахмурился. Он знал, что его учитель исподтишка организовывал заговоры, плёл интриги и наделал вообще много чего. Но, подумав, он пришел к выводу, что в том была вина Юэ Циньюаня. Из-за того, что сказал Шен Цинцю тогда, в карете, он решил, что его скрытность была неизбежна. Раз уж у него не было честного способа добиться справедливости, предотвратить нарушение данной ему клятвы, то что ему оставалось делать? Либо переступить через себя и смириться, либо пытаться действовать хитростью. Шен Цинцю не был Господином, как он сказал. Ему нельзя было иметь больше супругов или любовников. Вот это сочли бы предательством и нарушением брачных обетов. Но когда так поступает Господин, даже наперекор своим обещаниям, то это нормально? Ло Бинхэ прекрасно знал, что такое несправедливость. Он думал, что людям положения Шен Цинцю никогда не приходится сталкиваться с такими вещами. Увидев, что его учитель в итоге смирился со своим безвыходным состоянием, подчинившись тому, кто ещё выше него в социальной иерархии, Бинхэ почувствовал себя ещё более беспомощным. — Учитель был в отчаянии, — сказал он. Шен Цинцю покачал головой. — В отчаянии? Разве можно так сказать? — возразил он, — Потерять чью-то благосклонность это не то же самое, что потерять здоровье, или дом, или своё благосостояние. Нет, Бинхэ, некоторым вещам, которые я пытался сделать, нет и не будет прощения. Лучше смириться с этим — раз уж я не могу изменить мнение других людей обо мне, значит, я должен доказывать, что мнение изменить всё-таки стоит, но это никогда не происходит быстро. Не все так великодушны как Бинхэ. В глазах Ло Бинхэ Шен Цинцю тогда выглядел благородным и всезнающим. Он выглядел как совершенный бессмертный, нетронутый мирской суетой, выточенный из света и нежного сияния, но всё же не далёкий и недосягаемый, а находящийся здесь, рядом, смотрящий на своего ученика с заботой и нежностью. В то же время, Шен Цинцю был занят тем, что считал в уме, сколько денег у него осталось на взятки. К тому времени, как он достиг Этапа Третьего, Этап Второй был уже в более-менее подходящем положении. А вот Этап Третий — та ещё задачка. Шен Цинцю точно не знал, когда всё должно произойти, в новелле точно об этом не говорилось. К тому же, ситуация требовала того, чтобы он проявил себя как заклинатель, используя свои навыки, из-за чего он нервничал особенно сильно, поскольку никогда ещё не имел дел с подобными занятиями. И наконец, это было невероятно опасно. Потому что в ближайшем обозримом будущем у Лю Цингэ должно было произойти искажение ци. В оригинальной истории, это было то неизбежное препятствие, которое протагонист обязан был преодолеть, всё ради драмы и пущего напряжения. В связи со сложностями в своём способе самосовершенствования, с новым браком, прочим стрессом из-за обязанностей первого мужа и члена императорской свиты, и, конечно же, проблемами с Шен Цинцю, который не упускал ни одной возможности испортить ему жизнь, Лю Цингэ однажды сломался и впал в безумие, круша всё на своём пути. В оригинальной истории, Шен Цинцю сбежал, сославшись на опасность, и оставил Лю Цингэ атаковать беззащитных слуг, пока в последний момент не появился Юэ Циньюань, чтобы спасти супругу жизнь, передав ему свою духовную энергию. Лю Цингэ после этого невероятно ослаб, и уровень его мастерства резко упал из-за долгого восстановления после того, как он был на пороге смерти, практически лишившись всех своих духовных сил. Типичный троп «ослабь героя, чтобы ввернуть в сюжет немного хёрт/комфорта». Юэ Циньюань пёкся о Лю Цингэ как наседка, пока тот восстанавливал здоровье, но Шен Цинцю тем временем пользовался ситуацией и снова начинал представлять угрозу. После того, как Лю Цингэ напал на слуг, он потерял среди них всякое влияние. В конце концов, как бы ни был неприятен Шен Цинцю, он на них ни разу не бросался. В это всё можно было бы и не вмешиваться, но для нынешних целей Шен Цинцю это было бы не очень хорошо. Ему было всё равно, сколько дней и ночей Юэ Циньюань просидит возле постели Лю Цингэ, держа его за руку. А вот продолжать враждовать с Лю Цингэ ему вовсе не хотелось, это было не выгодно. Если у Шен Цинцю в дальнейшем возникнут какие-нибудь проблемы, то гораздо лучше будет, если Лю Цингэ будет на его стороне. Он превосходный воин, и, в отличие от Юэ Циньюаня, налаживание отношений с ним не приведёт в его спальню нежелательного гостя. А вот если слишком сблизиться с Юэ Циньюанем, то эта проблема встанет незамедлительно. Сравнивая это с тем, что ему нужно будет как-то противостоять взбесившемуся мастеру меча, Шен Цинцю решил, что последнее предпочтительнее. К счастью, тренировки с Ло Бинхэ позволили ему хорошенько попрактиковаться. Так что, когда однажды ранним зимним утром, как только первые лучи солнца упали на замёрзшую землю, со стороны покоев первого мужа послышались вопли, он был был абсолютно готов. — Учитель, останьтесь! Ученик пойдёт проверить, что там! — попытался вмешаться Ло Бинхэ. — Ни за что, — отрезал Шен Цинцю. — Это из покоев первого мужа. Бинхэ, будь здесь, если что-то пойдёт не так, ты можешь пострадать. Ло Бинхэ обычно делал как велено, так что Шен Цинцю не проверил, послушался ли он на этот раз, прежде чем поспешить в сторону нарастающего гвалта. Слуги опрометью бежали оттуда кто куда. Один даже остановился, предупреждая, что хозяин Лю бросается на всё вокруг, и, прежде чем двинуться дальше, Шен Цинцю отправил этого слугу к Юэ Циньюаню, чтобы тот всё ему рассказал. Когда он прибыл в покои, то застиг ужасающее зрелище. Вся кожа Лю Цингэ пошла пятнами, его духовная энергия хаотично клубилась вокруг, его движения были резкими, сильными, необычайно быстрыми. Он и правда бросался на всё, что видел — крушил горшки с растениями, разбивал колонны, рубил растущие вокруг цветы. Большинство слуг уже разбежались, но несколько ещё толпились в дверях, не зная, спасаться им или попытаться помочь. Шен Цинцю призвал Сю Я и глубоко вздохнул, приступая к Этапу Третьему. Повезло, что в этом состоянии стратег из Лю Цингэ был не ахти. Он целился в Шен Цинцю, но когда на его пути возник Сю Я, он без раздумий перенаправил атаку на меч. И слава богу, потому что воочию видеть этого человека в бою было ебать как страшно. Шен Цинцю помолился про себя, перед тем как метнулся к нему так быстро и точно, как только мог. В итоге, несмотря на то, что всё это было опасно и сложно, и то, что он кучу дней провёл нервничая из-за этого, всё продлилось всего пару минут. У Шен Цинцю получилось встать позади и даже удерживать Лю Цингэ достаточно времени, чтобы начать передавать ему духовную энергию. Образовавшаяся между ними связь позволила ему смягчить искажение ци, что успокоило Лю Цингэ, и держать его стало гораздо проще. Это было рискованно. Пойди что-нибудь не так, меридианы в теле Шен Цинцю повредились бы, и он сам испытал бы искажение ци вместо того, чтобы помочь Лю Цингэ. Но, как ни странно, они оказались неожиданно хорошо совместимы. Может, история просто допускала такое, потому что он смог помочь не хуже Юэ Циньюаня — и, по крайней мере, быстрее. Всё только устаканилось, когда Шен Цинцю вдруг атаковали сзади. Сильный удар отшвырнул его от Лю Цингэ и вышиб воздух из его лёгких. Охнув, он ударился оземь и оглянулся, увидев, что Юэ Циньюань с яростью смотрит на него. — Что это значит?! — проревел он, — Шен Цинцю, ты.! Его прервал Лю Цингэ, потянувшись к нему. Совершенно обессиленный после случившегося, он всё же выдавил пару слов протеста. — Это… Не он. Гнев на лице Юэ Циньюаня сменился недоумением. — …А-Дзю? — спросил он. Шен Цинцю уже пытался подняться, когда вдруг почувствовал, что ему помогают знакомые руки. Ло Бинхэ, не мигая, смотрел в землю. Это было уже типичное для него выражение, если где-то рядом находился Юэ Циньюань. Со вздохом, Шен Цинцю поправил одежду. Синяки останутся… впрочем, ему стоило ожидать чего-то подобного. В конце концов, разве мог его предшественник удерживать Лю Цингэ вот так с добрыми намерениями? — Он пострадал от искажения ци, — объяснил он, указывая на фигуру Лю Цингэ, которого Юэ Циньюань уже держал в руках. — Мне нужно было передать ему духовную энергию, чтобы помочь, но он… был слишком активен. Поэтому мне пришлось его сдержать. Пока Юэ Циньюань менялся в лице, будто бы мир вокруг него вдруг разобрался и собрался задом наперёд, Шен Цинцю вдруг осознал, что Ло Бинхэ здесь быть не должно было, и укоризненно шлёпнул его по голове. — Я, кажется, велел тебе остаться. — сказал он. Ло Бинхэ продолжал гипнотизировать траву. — Ученик не послушал. Учитель может наказать его. Шен Цинцю только вздохнул. — Забудь, — решил он, — Здесь нужен Му Цинфан, пойдём, сходим за ним, пока Господин заботится о Первом Муже. Юэ Циньюань, кажется, очнулся на этом моменте. — Нет, — сказал он, — Я пойду. Ты и так изнурил себя. Подожди, пока я отнесу Цингэ внутрь. Что ж. Неожиданный поворот. Любовный интерес упускает шанс романтично повздыхать над раненым протагонистом? Шен Цинцю собирался было возразить, но не нашел повода. Так что, он вместе с Бинхэ пошли следом за Юэ Циньюанем в комнаты Лю Цингэ. Юэ Циньюань осторожно укладывал Лю Цингэ в постель, а Шен Цинцю стоял поодаль, наблюдая за сменами выражений на его лице, пока тот не вышел прочь. Му Цинфан был очень известным целителем, и просто послать за ним слуг было недостаточно, нужно было идти самостоятельно. Однако, это значило, что обязанность приглядывать за Лю Цингэ легла на плечи Шен Цинцю. Умный ли это был поступок? Если бы он действительно планировал как-то ему навредить, то, по сути, именно сейчас было самое время это сделать, а не при свете дня и полном дворе свидетелей. А Лю Цингэ ослаб настолько, что еле-еле смог взглянуть на Шен Цинцю перед тем как отключиться. Его тело всё еще страдало от искажения, он был весь в испарине, но даже без сознания продолжал хмурить брови и метался по кровати. Всё как в мелодрамах. — Бинхэ, ступай, принеси холодной воды и несколько полотенец, — попросил Шен Цинцю. Бинхэ метнулся сию секунду, и уже через пару минут принёс не только воду с полотенцами, но и компресс из целебных трав. — Отличная идея, это тоже может помочь, — сказал Шен Цинцю. Ло Бинхэ помотал головой. — Его нужно положить на спину учителю, — возразил он. — Ученик поможет. Шен Цинцю моргнул и отмахнулся. — Всё не так уж плохо, — сказал он, — Займусь этим позже. Лучше помоги мне угомонить Первого Мужа. Ло Бинхэ поупрямился немного, но, наконец, уступил. Компресс положили Лю Цингэ на рёбра, где было больше всего синяков и ссадин, но пришлось его немного подержать, чтобы он не метался. Протереть ему лоб холодным влажным полотенцем оказалось достаточно для того, чтобы он успокоился, и Ло Бинхэ смог его отпустить и сосредоточиться на том, чтобы подавать Шен Цинцю всё, что он просил. Несколько раз Лю Цингэ открывал глаза и растерянно разглядывал Шен Цинцю. — Кто ты? — спросил он, придя в себя где-то через двадцать минут отключки. Его лихорадило, а взгляд был совершенно мутный. Шен Цинцю подумал, что его злосчастное имя сейчас ничего хорошего не пообещает, так что он уложил Лю Цингэ обратно, протирая полотенцем его лоб, пока он снова не впал в беспамятство. Второй раз Лю Цингэ очнулся несколько минут спустя и протянул к Шен Цинцю руку, будто пытаясь проверить, настоящий он или нет. Поймав его запястье, Шен Цинцю ободряюще его погладил. — Ты спас меня, — пробормотал Лю Цингэ. — Спас, — подтвердил Шен Цинцю. В конце концов, в этом и был смысл всего мероприятия, пускай дело и зашло дальше, чем ожидалось. Для человека, который был избран первым мужем такой благородной персоны, как Юэ Циньюань, Лю Цингэ был в слишком глубоком шоке от такого заявления. Он протянул руку снова, несколько раз коснулся лица Шен Цинцю — и на этот раз Ло Бинхэ перехватил его, решительно опуская его руку вниз. — Хватит щупать Учителя. — сказал он с куда большей дерзостью, чем обычно осмеливались слуги говорить с Первым Мужем имения. — Бинхэ, — шикнул на него Шен Цинцю, — Всё в порядке. У него бред.  — Почему ты спас меня? — спросил Лю Цингэ. Он всё ещё хмурился. Каким-то образом даже такое суровое выражение лица шло ему, несмотря на его тонкие черты. Шен Цинцю погладил его ещё раз. — Только враг оставит кого-то переживать такие мучения, — сказал он. — А иногда и враг не оставит. Такой ответ вызвал у Лю Цингэ только большее удивление. Но жар всё ещё мучил его, так что через минуту он снова закрыл глаза и затих. Все эти разговоры сейчас не имеют значения, скорее всего он ничего и не вспомнит, когда поправится. К счастью, Лю Цингэ больше не просыпался вплоть до того, как прибыл Му Цинфан. Шен Цинцю сразу же отослали прочь из комнат, чтобы целитель и Юэ Циньюань обсудили ход лечения. Ну и славно. Он столько времени просидел согнувшись, что у него жутко болела спина, и, когда они с Ло Бинхэ добрались до своих покоев, он был более чем счастлив получить ещё компресс, но теперь уже для себя. Он устроился в своей кровати на животе, и испустил долгий вздох облегчения, когда Бинхэ приложил травы к его ранам. Нужно признать, что это невероятно изматывает — пытаться сдержать сильного мечника в режиме берсерка, и одновременно с этим стараться благополучно передать ему духовную энергию. Компресс тёплый, кровать мягкая — уже через пару минут он подрёмывал и лениво размышлял, вставать ли ему, чтобы пообедать, или уж отдыхать и ждать до ужина. Он всё ещё дремал, когда сквозь сон расслышал тихие голоса, а затем почувствовал, как возле него прогнулся матрас. Подумав, что это Бинхэ хочет сменить компресс, он не обратил на это внимания. Пока не ощутил, что на его спину, накрыв свежие синяки, опустилась ладонь, слишком большая, чтобы быть ладонью его юного ученика. — Я должен А-Дзю множество извинений, — мягко сказал Юэ Циньюань. Шен Цинцю застыл. Его сердце сжалось в комок. То, что сейчас, в его спальне, на его постели, этот человек прикасается к его обнажённой коже, заставило его здорово занервничать. Он обернулся и взглянул на опечаленное лицо Юэ Циньюаня. — Руки, — сказал он. Внутри он бушевал, но его речь была холодна как лёд. Юэ Циньюань слегка вздрогнул, но любезно убрал ладонь. — Господин не должен был предполагать худшего, — признал он. А не могли бы они позже поговорить? Предпочтительно, когда они оба будут полностью одетыми и стоя? Хотя бы, сидя? В углу поодаль, Ло Бинхэ снова прожигал взглядом дыру в полу, хотя Шен Цинцю был уверен, что Юэ Циньюань велел ему покинуть комнату. Кажется, хорошее отношение учителя поощряло в нём некоторое своеволие. Понимая, что этот разговор не закончится, пока он сам его не закончит, Шен Цинцю подавил вздох. — Подозрения не были безосновательны, — признал он. Юэ Циньюань опустил голову. — До сегодняшнего дня я ни разу не ударил А-Дзю, — тихо сказал он. На этот раз сдержать вздоха Шен Цинцю не смог. — Может, сегодня это было незаслуженно, но, пожалуй, бывали времена, когда этот супруг заслуживал пинок-другой. Тишина. К его ужасу, Юэ Циньюань выглядел так, будто вот-вот разрыдается. К облегчению Шен Цинцю, он этого не сделал, ведь он понятия не имел, как нужно было бы тогда себя вести. Однако, его горе и сожаление, которые он буквально источал, не были ни вымученными ни искусственными, и выглядели совершенно искренне. Святые угодники. Он ведь и правда любит Шен Цинцю, не так ли? Что ж, это было… ожидаемо, наверное, но до него вдруг дошло, что он так и не дочитал книгу и не знал, действительно ли Шен Цинцю в конце этой книги себя убил. Он действительно пошёл на это? Юэ Циньюань не отозвал приказ? Внезапно у него появились некоторые догадки, которых раньше не возникало. Когда он всё понял, то даже почувствовал небольшой укол вины. Юэ Циньюань наделал дел, женившись на ком-то другом вопреки желанию мужа, которого любил, а Шен Цинцю был тем ещё ублюдком, но Шень Юань вдруг почувствовал себя третьим лишним. Ему захотелось выйти вон из комнаты и оставить этих двоих разбираться друг с другом, но увы, это было невозможно. У него вырвался ещё один вздох. Он мало что мог с этим поделать. Юэ Циньюань свой выбор уже сделал, а Шэнь Юань каким-то образом стал Шен Цинцю, и всё, что им оставалось — постараться со всем этим смириться. — Ты стал вести себя иначе, — подал голос Юэ Циньюань. — Ты заметил? — вырвалось у удивлённого Шен Цинцю. Как он вообще умудрился хоть что-то заметить? Он же 99% своего времени проводил с Лю Цингэ! — Ты думал, я вдруг перестану обращать внимание на своего мужа? — возразил Юэ Циньюань, всё ещё полный скорби. — Я всегда замечаю А-Дзю. Это совсем не изменилось. Неловко! Очень неловко! Ладонь вернулась обратно. Шен Цинцю сжался, и она исчезла снова. Хотя бы такие намёки он понимал. — Я помню, когда мы только поженились, люди говорили, что А-Дзю недостаточно хорош, чтобы быть Первым Мужем, — вспоминая, тихо заговорил Юэ Циньюань. Он отвёл взгляд от Шен Цинцю и посмотрел в окно. Шен Цинцю отметил, что у него был красивый профиль. — Я помню, как он пытался доказать всем, что они неправы. Иногда бранился, да, но разве он не выучился тогда рисунку, вышивке, игре на инструментах? Мой муж был в десять раз усерднее любого другого. Иногда я думал, что если кто-то скажет ему, что он никогда не сможет летать, то он отрастит себе крылья прямо на месте, лишь бы всех позлить. Слушая всё это, Шен Цинцю немного проникся симпатией к своему предшественнику. — И, конечно же, когда Я обвиняю его в том, что он не подходит на роль Первого Мужа, то он снова делает нечто подобное. — Заключил Юэ Циньюань. — Я и вправду глупец. Шен Цинцю не знал, что сказать. Да? Вроде того? Всё очень сложно? И даже сложнее, чем ты себе представляешь? Ладонь вернулась на место и словно клеймом лежала на его плече. — А-Дзю не нужно меняться, — сказал ему Юэ Циньюань. Первый ли, второй ли муж, это не имеет значения — Господин всегда испытывал к А-Дзю сильные чувства, со времён их юности, и никогда не перестанет, кого бы ещё он ни встретил на своём пути. Вина. Все эти «сильные чувства» на любовь мало походили, по мнению Шен Цинцю. Больше на чувство вины. То же самое, что он видел и в старых любовных письмах. Сейчас, может, его подпитали синяки, которые он получил сегодня. Ему было интересно, заметил ли Юэ Циньюань различия между своими чувствами к Шен Цинцю и к Лю Цингэ. Да и вообще… Была ли эта разница? Ведь этот новый роман, он же закрутился только вокруг того, что Лю Цингэ однажды пожертвовал собой и получил ранения, защищая Юэ Циньюаня в трудную минуту? Как только это пришло ему на ум, он поскорее отогнал эти мысли прочь. Ну конечно же, главный любовный интерес испытывает к протагонисту самые искренние чувства. Это ж, блин, новелла! Вторая мысль обо всём этом вызвала у него больше раздражение, чем какие-то другие чувства. «Не имеет значения, первый ли, второй ли муж»? Юэ Циньюань вообще имел представление, как управляется его имение? Первый Муж непосредственно контролировал все финансы! Куда пустить доход, на что расходовать деньги, чью просьбу удовлетворить, кому отказать, каких слуг нанять, а каких уволить… Конечно, были исключения. Например, для Лю Цингэ, даже учитывая его статус, было бы сложно избавиться от Ло Бинхэ, потому что он был личным слугой Шен Цинцю. Только если Бинхэ провинился бы как-нибудь перед всем двором. По сути, разница между первым и вторым супругами была такой же, как между начальником и подчинённым. Особенно в имении, где было всего два супруга. Шен Цинцю находился в самом низу необычайно короткой карьерной лестницы, а Лю Цингэ располагался прямо над ним, и мог с него спрашивать, в случае чего. Или… Подождите-ка. Юэ Циньюань, наверное, говорит о месте, которое он занимает в его сердце, или что-то вроде этого. Точно. Что ж, тогда, забыли. — Я устал, — наконец, сказал Шен Цинцю, отчаянно надеясь окончить уже этот неловкий, неловкий, неловкий разговор. Юэ Циньюань, посмотрел на него грустными-грустными глазами, как будто ожидая, что Шен Цинцю сделает хоть шаг к нему навстречу. Чему, совершенно точно, не бывать, потому что это приведёт к ситуации, с которой он сегодня разбираться не собирается. Потом он, кажется, понял, что не получит ожидаемого и, наконец, поднялся. — А-Дзю нужно отдыхать, — согласился Юэ Циньюань, к счастью, принимая более официальный тон. — Отдохни и завтра. Шен Цинцю уже почти выдохнул, но вдруг вспомнил, и не смог промолчать. — Что с Лю Цингэ? Юэ Циньюань замер. Его губы изогнулись в лёгкой улыбке. — Он восстанавливается, — сказал он. — Му Цинфан считает, что он вернётся в норму уже через несколько дней. Жар уже спал. Что ж, хорошо. Вышла бы катастрофа, если бы он умудрился всё испортить. Шен Цинцю кивнул и отвернулся. Юэ Циньюань ушёл так же тихо, как и пришёл. Только после его ухода Шен Цинцю смог снова расслабиться. Проблемой был даже не сам Юэ Циньюань, вообще вся ситуация заставляла его чувствовать себя так, будто он висит на самом краю обрыва. А то и напоминала ему, что так оно и было. Звук шагов рядом заставил его снова встрепенуться, но оглянувшись, он увидел, что это Ло Бинхэ. — Учителю нужен свежий компресс? — тихо спросил мальчик. Ой, все с ним так сюсюкались, как будто он вдруг может сломаться из-за какого-то пинка! Но ведь, в новелле… Он действительно мог. Иногда в таких книжках люди умирают даже от переизбытка эмоций. …Ох. Если так подумать, то уж лучше поберечься. — Да, думаю, свежий компресс был бы кстати, — решил он, стараясь усилием воли успокоить себя самого. Удивительно, но в этот раз Ло Бинхэ отважился зайти столь далеко, что погладил его плечо, пока убирал старый компресс. Касаясь пальцами как раз того места, которое трогал Юэ Циньюань, он словно старался убрать то неприятное ощущение, которое всё ещё, невидимое, оставалось там. И, что ещё более удивительно… Это помогло.