Falsum

— Всё-таки я не ошибался, — омега вздрагивает, начинает слепо хлопать по стене в поисках выключателя, когда мягкий свет озаряет комнату небольших размеров, незнакомец, сидящий на кровати, недолго рассматривает лицо юноши и добавляет: — Ты чертовски ккрасивый Молодой человек, сидящий на небольшой односпальной кровати, по начищенным ботинкам и строгому костюме-тройке которого можно было без затруднений узнать с какого района он родом. Его ноги широко расставлены в стороны, а сам он опирается о колени локтями, опустив кисти рук, оставляя их висеть вольно. — Кто вы? — омега старается не дрожать, но выходит плохо, его даже ноги не держат, стоит только уловить слабый кофейный запах, что оседает приятной горечью на кончике языка. — Я, — отвечает он и, сопровождаемый противным скрипом старой кровати, направляется в сторону парня. — теперь твой альфа, — шепчет, завороженно следя за своим пальцем, которым проводил по удивительно нежной коже. — Нет. — Что? — Чон отстраняется, заглядывает в глаза, цвет которых подобен любимому молочному шоколаду; вглядывается в каждую ресничку, обрамляющую большие глаза, создавая пышный ряд, его не могли добиться омеги из Сангуса даже с помощью туши и каких-то дорогих процедур. — Вы не мой альфа. Я Вас не знаю, — качает головой и кашляет, пытаясь унять щекочущее чувство в груди, непонятно откуда взявшееся. — Поверь, у нас ещё есть время узнать друг друга. — Я не хочу. — Что? — Я не хочу вас узнавать, не хочу быть с вами ближе. Как там говорят? Мы не одного поля ягоды. Как правило — омеги Долора и Рубума игрушки альф Сангуса и очень часто эти игрушки ломаются или их ломают по понятным для нас причинам. — И что же это за причины? — Чонгук переводит взгляд на сосредоточенного на своих пальцах омегу, усаживается на ту же кровать, что издала характерный звук, говоря, что точно не выдержит и малейшего прыжка на ней и, наконец, развалится, отслужив свой положенный срок. — Бросьте! — Ким уже вглядывается в альфу. — Как будто вы не знаете! — Допустим, что не знаю. Так что же за причины? — Господин... — Сокджин запинается, понимая, что имени напротив сидящего не знает. — Чонгук, просто Чонгук. — Ну так вот, Господин Чонгук, — тот нарочито делает ударение на последние слова, показывая, что в своём положении он никак не может 'тыкать' ему, а уж тем более называть по имени. — Что делает ребёнок, когда ему надоедает, например, его старая машинка? Что он делает со своей старой игрушкой, когда он где-то на прилавке видит новую машинку, на пульте управления, допустим? Как он поступит со своей старой игрушкой? Что он сделает с ней ради новой? — Сломает? — Верно! — восклицает омега, всплеснув руками. — Сломает и выкинет! Так и с омегами. Понимаете? Я так не хочу. — Но ведь есть те дети, которые будут хранить эту машинку как зеницу ока! — А есть те, которые подарят эту машинку другому ребенку, ведь зачем им старая, если есть новая. Ещё есть те, кто оставляют машинку и, когда надоест новая, он всегда может поиграть со старой. И почему-то мне кажется, что вы именно такой — коллекционер, грубо говоря. — С тобой интересно говорить, — признается Чон. — И я бы ещё остался, но, к сожалению, — альфа дёргает рукой, убирая пиджак с запястья и открывая вид на дорогие часы. Смотрит на стрелки, слегка хмурится и медленно встаёт с места. — мне пора. Приоткрыв дверь машины, он останавливается, смотря на старый домик. Жестом руки подзывает секретаря. — Секретарь О, пусть за ним следят, а, когда я дам знать, пусть его заберут и привезут в поместье. — Но, Господин Чон, в поместье слишком рискованно его вести. — В поместье, когда дам знать, — рыкнул, приструняя секретаря, посмевшего перечить ему.

***

Голова немного кружится, а в глазах темнеет, стоит Чимину встать с мягкой кровати, заставляя парня знатно испугаться. Он, тихо прошипев, усаживается обратно и массирует виски двумя пальцами, потом переходит на глаза: поочерёдно надавливает, почти невесомо, дабы избежать выдавленных глазных яблок, потом промаргивается восстанавливая зрение. Чимин понять не может, почему чувствует себя так, как будто по нему проехался минимум танк, ведь в клубе он совсем не пил (хотя туда он шёл именно с этой целью). Тяжело вздохнув, он делает очередную попытку встать с кровати и направляется в ванную, чтобы скорее придать своему лицу более человеческий вид. «Я Ким Тэхён!». Почему-то именно сейчас всплывают слова парня из клуба, Чон не отрицает, что тот хорош, действительно хорош, и, возможно, он бы пообщался с ним ближе, если бы не его непонятное состояние. Махнув головой, он продолжает спускаться по лестнице, держась за перила, чтобы не свалиться ненароком. — Чимин! Парень вздрагивает, смотрит на довольного брата, расположившегося за большим обеденным столом. — Ты где-то был? — спрашивает, заприметив висящее пальто Чонгука на стуле. — Да, ездил в компанию, там сейчас жуткий беспорядок из-за смерти отца, — отвечает он, запивая завтрак яблочным соком. — А вчера был в Долоре, — как бы между делом добавляет он. Брови Чимина медленно поднимаются, говоря, что он жутко удивлён. — Ты? В Долоре? Чонгук кивает, протягивая брату сок. — С каких пор ты пьёшь сок? — С сегодняшнего дня, — невозмутимо отвечает старший Чон.

***

— Не может быть! — Сокджин, сложив ноги по-турецки, сидит на старом ковре, что был удивительно огромных размеров, поэтому его хватало почти на всю комнату, которую все единогласно именовали залом. Рано утром к ним постучался местный почтальон. Он держал небольших, скорее средних размеров коробку. — Это из Сангуса, — шокировано шепнул он, кивая на бумажку, говорящую из какого района посылка. — Вы уверены, что это нам, дядя? — Конечно, малец! Тут чёрным по белому написано: город Миден, район Долор, улица четвёртая, дом тринадцать, Ким Сокджину. Видишь? — он водит грязным пальцем по строчкам в подтверждение своим словам. Раньше, когда Джин был моложе, он всегда предлагал мужчине брусочек мыла, наивно полагая, что у того просто нет средства, которыми он мог бы отмыть грязь, скопившуюся под и у самого основания ногтей, раз и навсегда. Тогда Господин Ли, по-доброму посмеиваясь (хотя в глазах плескались откровенная грусть и глубокое разочарование), усадил маленького омегу к себе на колени, объясняя, что эта грязь у него скопилась после долгих лет работы на заводе и что её уже никак не отмыть. — Спасибо, Господин Ли, — сказал Ким, по привычке поклонившись. На его благодарность он лишь махнул рукой, желая удачи. «Спасибо за разговор. Я видел бумагу о задолженности у тебя на кухне, поэтому отправил тебе немного денег. Оплати счета.» Омега опускает взгляд на коробку, берёт пачку денег, скреплённых бумажкой и вглядывается в надпись «сто тысяч вон». Протирает глаза, пересчитывает нули: — Один. Два. Три. Четыре. Пять. Пять! Сто тысяч? Откидывает пачку, будто ошпарившись и долго смотрит на коробку, потом медленно подползает к ней, выворачивает наизнанку и насчитывает ровно пятнадцать пачек, и вновь, не доверяя себе, пересчитывает с каждым разом сильнее удивляясь. Входная дверь со скрипом открывается и Сокджин мысленно отмечает, что за такие деньги они могут поменять двери, что возрастом были старше даже его брата, а потом также мысленно даёт себе оплеуху, ругает за такие мысли и медленно покрывается красными пятнами, что появлялись сначала на шее, а потом на щеках. — Откуда они? — Ким поворачивает голову в сторону источника звука и видит отца, стоящего в дверном проёме. — Не знаю, — отвечает, опираясь ладошками о колени. — Наверное ошиблись, дай посмотреть адрес, — мужчина тянется к коробке и, заприметив лежащую рядом бумажку, хватает её. — За разговор? — переводит взгляд на сына, а потом на коробку. — Ким Сокджин, — шепотом читает он. — ты ведь знаешь, кто их тебе отправил? Ким тихо отвечает: — Знаю, и планирую вернуть. Правда не знаю как. Я знаю только имя того Господина. — Кто он? — Чонгук. Он вчера вечером у нас был, говорил, что я его омега, а он мой альфа, хотя я видел его впервые. — Из Сангуса? — Да, его туфли стоят больше чем наш дом, кажется, — зачем-то говорит он, вспоминая лакированные туфли, в которых можно было увидеть, если не своё отражение, то очертание фигуры или лица точно. Мужчина опускается на ковёр рядом с сыном, шелестя дождевым плащом. Ковёр быстро потемнел, впитывая в себя капли дождя с одежды из-за чего мужчина тихо выругался, а потом махнул рукой, понимая, что через десять минут от мокрого пятна ничего не останется. — У тебя плащ порвался, — щурясь и пытаясь разглядеть дырку в силу своего зрения, говорит Сокджин. — Я пытался зашить, — кивает на черные нитки вокруг дырки. — но сделал только хуже, — посмеиваясь признался он. — Надо было заклеить! Кто зашивает клеёнку нитками? — Ты ведь знаешь, что клей слишком дорогой, да и найти у нас даже обычный ПВА трудно, не говоря уже о другом клее. — Я что-нибудь придумаю, — прошептал Ким, помогая отцу снять плащ, подходит к двери, отрывает её и пару раз встряхивает плащ, хотя капли давным-давно впитались в ковёр. — Почему он прислал тебе деньги? — тихо спрашивает, ругая себя за плохие мысли, что одна за одной зарождались у него в голове. — Нет, папа! — восклицает Ким, подскакивая с места. Омега вмиг бледнеет, сливаясь с белой стеной, у которой стоял небольшой, слегка потрёпанный шкаф. — Я не спал с ним! Я же говорю: он заявился домой, говоря, что он мой альфа! — И что ты ему сказал на это? — мужчина поворачивается, чтобы видеть лучше лицо омеги. — Правду.

***

— Я видел твоего братца! — весело произносит Ким, потягивая какой-то незамысловатый коктейль из хрустального бокала. Чон на пару минут зависает, хмурится и смотрит на друга уничтожающим взглядом. — Только попробуй к нему подкатить — я тебе яйца отстрелю, — на свою угрозу он слышит заливистый смех Тэхёна. — Чего ржёшь, придурок? Отстрелю и не посмотрю на то, что мы дружим не первый год! — Да ладно! На самом деле я жутко разочарован в тебе — скрывать от меня такое сокровище, да столько лет! Умеешь ты расстраивать. — Ты как будто себя не знаешь, — отмахивается Чон, закинув голову на спинку широкого кресла. — Мой брат не тот, кто тебе нужен, а ты не тот, кто нужен Чимину. — Почему же? — будто жутко разобидевшись, буркнул Тэхён, легко постучал по шее ребром ладони, разминая затёкшие мышцы и позвонки. — Напомни, кто там оказался на улице в чём мать родила, стоило тебе увидеть Сынквона, кажется? — А, это… Ну так когда-то было? — неловко посмеиваясь, он сжал кожу рядом с ключицами, вонзаясь в неё короткими ногтями. — Больше месяца назад, — альфа кивает официанту, прося принести ещё бутылку бурбона (первую бутылку он слишком быстро выпил, хоть и пил один — Тэхён баловался какими-то коктейлями, решив наконец перепробовать всё меню алкогольных напитков). — Я не хочу потом видеть его разбитым, поэтому не лезь к нему, как друг прошу. Тэхёна на слова Чонгука лишь неоднозначно кивнул, следя глазами за танцующим омегой. — Что и требовало доказать, — хмыкнул Гук, встав с насиженного места, прихватив с собой гравированный стакан, в котором уже плескался желанный напиток. — Малыш, — сказал он омеге, за которым следил Тэхён. — ты не против провести этот вечер, а может быть и ночь, в компании меня и моего друга? — спрашивает, поднимая руку со стаканом и указывая на вип-зону, в которой они расположились. — Видишь того прекрасного молодого человека? — шепчет Чон, невесомо касаясь щеки омеги, и, постепенно соскальзывая губами вниз по шее, уткнулся губами в надключичную ямку. Слабо прикусив бледную кожу, отметил про себя, что духи у него отвратные. Парень коротко хохотнул и, подставляясь под умелые ласки, позволил вести себя в место, где они втроём неплохо отдохнут.