***
— Синие волосы? — насмешливо спрашивает Чон, увидев новый цвет волос своего друга. Уже спустя неделю Тэхён появляется на пороге поместья Чонов, узнав об окончании течки Чимина (ведь ни днём раньше что уж там на порог, за приличной высоты каменный забор никто бы не пустил альфу, а уж тем более такого, как Ким). Да, волосы парень перекрасил в тот же день, когда омега так бесстыдно удалился из клуба. Тэхён в пьяном угаре рванул к парикмахеру, который неоднократно укладывал и красил его волосы, требуя перекрасить его в что-нибудь синее, ведь пёстрый пиджак, в котором преобладал синий оттенок, чертовски шёл Чимину, хоть и был немного большеват. — Голубые. Лео придурок, я попросил что-нибудь синее, а он в голубой бахнул. Хотя, не уверен, что я точно просил, ни черта не помню. — С возрастом память подводит? — Ты старше меня, — как бы между делом напоминает Ким. — Ну, пару месяцев не такая уж большая разница, но это не помешает мне всыпать тебе. — А если бы ты был младше меня, то это поменяло всю ситуацию в корне, так что ли? — Нет, — невинно пожимает плечами Чон и подходит к барной стойке, опираясь об неё, наливает какой-то сок, отдалённо напоминающий апельсиновый. До Кима доносится резкий цитрусовый запах и парень мгновенно поднимает полный удивления взгляд на друга. — Апельсиновый? Ты же его терпеть не мог! — Не мог, — тактично подчеркивает Чонгук, пробуя сок, как его учил пить кофе знакомый папы — знатный кофеман. — Что сейчас поменялось? — Тэхён подходит к альфе, усаживается на высокий стул и наклоняется к кувшину, принюхиваясь и проверяя правдивость слов Гука. — Фу, — Чон указательным пальцем отодвигает голову Кима. — Слюней туда напустишь, имей совесть! — Прям уж, — рука парня машинально тянется ко рту, вытирая его от предполагаемой жидкости. — О, — Тэ немедленно переводит взгляд на спускающегося по лестнице Чимина. Омега по привычке достиг первого этажа, спускаясь в припрыжку и перекатывая круглый леденец на палочке у себя во рту. — Чёрт-чёрт, — говорит, одновременно косясь на друга, чтобы тот не уличил в подглядывании за его братом. — Ёбанный леденец, — хватая стакан с кислющим соком и выпивая его залпом, шепчет Тэхён. Пара капель неуклюже проливается на белую рубашку и скатывается по подбородку на шею. Ким, скривившись, брезгливо убирает стакан. — Кислятина! Чимин удивлённо смотрит на альфу, переводит взгляд на брата, а потом обратно на парня. Убирает конфету изо рта, прислоняет к губам всего лишь на мгновение и засовывает обратно, слегка задерживаясь вначале, ухмыляясь; пару раз дёргает за палочку туда-назад, то проталкивая глубже, то и вовсе полностью высовывая. — Убери его нахуй изо рта! — вскрикивает он, спрыгивая с высокого стула и становясь на трясущиеся от неожиданно нахлынувшего возбуждения ноги — Какого хрена ты смотришь на него?! — вспыхивает Чонгук, отталкиваясь от стола и надвигаясь на друга. — А какого хрена он сосёт чупа-чупс как элитная шлюха из 'Эмиральда'? — Ты его шлюхой назвал? — снимая тапок с ноги, Чон прицеливается в потенциальную жертву и попадает точно в цель — затылок Кима. — Ты чего бьёшься?! — Тэ резко разворачивает лицом к другу и хватается за пострадавшее место, наигранно шипя от боли. — Говорил же, что отстрелю яйца, если будешь приставать к Чимину! — Что-то твой тапок даже отдаленно пистолет не напоминает, — насмешливо кивает на 'орудие убийства' Тэхён. — Тебе показать на что я могу заменить этот самый тапок? — Гук тянет руку к поясу, нащупывая оружие (ужасная привычка носить огнестрельное оружие даже дома выработалась после трёх покушений на его собственную жизнь в стенах его родного места). — Нет, чёрт, Гуки, я погорячился, — кричит уже из прихожей Ким. — А с братцем всё же поговори! Нельзя так леденцы сосать! — только Чон раскрывает рот, готовясь сказать 'пару ласковых', как слышит громкий хлопок, сообщающий о том, что уж больно смелый друг покинул поместье.***
Ноги ломило после долгих и мучительных часов стояния на рынке с целью продать хоть что-нибудь, дабы принести хотя бы вону в дом; шея немного затекла, в глаза как будто ложку песка насыпали — жутко хотелось спать (всё-таки подъем в четыре часа утра даёт о себе знать). Одежда смешала на себе все запахи рынка, начиная от специй и заканчивая мясом, которое стоило неприлично дорого. У Кима появляется навязчивое желание лечь посреди тротуара, что пролегал вдоль жилых домов, и хорошенько выспаться, несмотря на камни, которые наверняка будут больно впиваться в бок или спину, и потенциальных насильников, которых в Долоре пруд пруди. Решив немного передохнуть, он опускает корзину с оставшимися продуктами на землю и усаживается рядом с ней, упиваясь в неё грустным взглядом. В кармане шелестят несчастные десять тысяч вон, на которые разве пару булок хлеба купишь. Однозначно завтра придётся идти на границу, ведь денег там получить можно хоть и не намного больше, но на десять тысяч прибавку точно следует ожидать. Где-то вдалеке слышится приближающийся пьяный гул, но Сокджин ни капли не пугается или банально не напрягается. Не страшно почему-то, наверное поэтому он безразлично переводит взгляд на два крупных тёмных силуэта, петляющих по дороге подобно змее. Кажется, что одно неверное движение и оба мужчины благополучно повалятся на землю, как кегли в боулинге (о таком развлечении Джин узнал из дорамы, шедшей пару лет назад на их небольшом телевизоре). — Малыш! — неприлично громко сказал мужчина, путая некоторые буквы, стоило им приблизиться к Сокджину. — Не хочешь составить нам компанию? Вот теперь омега напрягается, ведь до этого момента он был уверен почти на сто процентов, что мужчины пройдут мимо, как это было пару раз до сегодняшнего дня. Он быстро вскакивает с бордюра, слегка пошатываясь от страха, хватает корзинку и бросает тихое: — Нет, простите, я спешу. Спешит удалиться подальше от пугающей компании в лице двух невменяемых альф. Мужчины, раззадоренные испугом омеги, с ужасающей радостью и страшным интересом рванули вслед за Сокджином, бросая в его адрес отнюдь не комплименты. В панике Ким проклинает себя за то безразличие и бездействие, когда можно было со спокойной душой избежать эту ситуацию. Парень заворачивает за угол и осознаёт, что попал в тупик. Остаётся только вжаться в стену, желая слиться с ней, и со слезами на глазах надеятся, что они сжалятся над бедным омегой и отпустят домой.