Falsum

– Я думал мужчины, как вы, не занимаются подобным, - высказался Сокджин, сидя на краю большой кровати в пижаме, которую всучил ему тогда Чон (к его удивлению, на альфе сейчас была такая же пижама, но штаны и кофта куда больше, что были на теле Кима), в комнате Чонгука, который так неудачно отвлёкся от какой-то стрелялки, переводя взгляд на Сокджина. На экране большими белыми буквами, забрызганными кровью, было написано "game over" и соответствующая озвучка прозвучала следом за возникшей фразой, на что Чон раздражённо выдохнул, хлопнув себя по колену. – Я такой же человек, как и ты, Сокджин-а, – недовольно морщась, подмечает Чон. В комнате разливается тихая мелодия, помимо той напряжённой песенки, что уже успела поднадоесть, звучавшей из телевизора в игре. – Подай мне телефон, пожалуйста, он где-то на кровати, – разминая затёкшую шею, Чонгук указывает свободной рукой на кровать, на которой царил беспорядок. Получив с рук Сокджина гаджет, он со стоном поднимается с пола и медленно движется в сторону панорамного окна, по пути отвечая на звонок раздраженным "слушаю". Ким же остаётся сидеть на кровати, в очередной раз разглядывая интерьер в комнате: за эти пару дней он уже успел привыкнуть ко всему в этой квартире, но всё это всё ещё казалось ему чужим. Он неоднократно задавался вопросом: как там его семья и именно сейчас, сидя в одной из самых дорогих квартир Сангуса, он понял, насколько безрассудно повёл себя, оставляя своих родных на произвол судьбы. Неужели он так легко пошёл на поводу недавно возникших чувств и без проблем смог покинуть свой дом в Долоре? До чего же ему стыдно стало теперь. Желание попросить Чона вернуть его обратно равнялось тысяче процентов из ста. Из раздумий его вырывает рычащий голос Чонгука: – Я его лично убил и теперь ты говоришь мне, что он жив?! Убил? Сокджин гулко сглатывает, косясь на дверь, являющуюся выходом из комнаты. Он и раньше знал, что в Сангусе все по головам идут, лишь бы сделать свою и без того прекрасную жизнь ещё лучше; знал, каким образом Чоны пришли к власти и более того, он знал о внезапной кончине прошлого главы Сангуса – поговаривают, что его убил его старший сын. Неужели Чон сейчас говорил о своём отце? Неужели он действительно, вопреки слепым надеждам Кима, не щадит людские жизни? – Ты ещё здесь? – слышится грубоватый голос сбоку. Ким оборачивается и видит недовольного Чонгука, что раздражённо цокнул, уловив растерянный взгляд Сокджина. – Если мне звонят в твоём присутствии, то ты должен немедленно потеряться в стенах этой квартиры; не следует греть свои милые ушки, малыш, – едко проговаривает Чон. Что послужило неожиданной смене его настроения? Сейчас он всем видом показывал своё недовольство тем, что в комнате, да и в квартире, ему кажется, кто-то находится кроме его самого. – Я непонятно объяснил, Сокджин-а? Проглотив страх и волнение, Ким быстро встаёт с кровати и скрывается за дверью, уже шумно выдыхая. Ему точно надо пойти проветриться. Но куда? Он толком не знает не то, что района, ему до сих пор не приходилось даже самостоятельно дойти до лифта, так что даже выйти из дома уже проблема вселенских масштабов. Но сидеть в одной квартире, где напряжение становилось уже слишком явным, с раздражённым Чоном в добавку, было весьма трудно, поэтому он, кидая задумчивый взгляд в сторону окна и примечая, что небо затянуло облаками, направляется в комнату. Натягивает те самые мегамодные, опять же по словам Чимина, джинсы и надевает один из теплых свитеров, выбранный ему Чонгуком. Старается не издавать громких звуков, чуть ли не на цыпочках пробираясь из своей спальни в прихожую, дабы не разозлить Чона ещё сильнее, и подходит к входной двери, достаёт из встроенного в стену шкафа новенькие чёрно-белые высокие кеды, и наконец облегчённо вздыхает. В этот раз обошлось без внимания Чонгука, осталось лишь обуться и всё также тихо скрыться за входной дверью. Он наконец, за столько дней, сможет проветрить голову и даст на пару часов отдохнуть Чону от его присутствия. – Куда-то собрался? – сверху слышится насмешливый голос. Ким растерянно застывает с кедом в руках и, не поднимая головы, поднимает взгляд на стоящего рядом Чонгука, что опёрся плечом о стену и скрестил руки на груди. Сам он уже был расслаблен настолько, что не скажешь, что этот человек только что материл своего собеседника по телефону на чём свет стоит. Сокджин отводит взгляд в сторону, гулко сглатывает и вновь опускает взгляд в пол, буравя взглядом кед, который он всё ещё держал в руке. Он с грохотом роняет его на пол и замечает как трясётся его рука. Серьёзно? Он так боится Чона? Ким пару раз сжимает и разжимает кулак и хватает лежащую рядом лопатку, чтобы уже наконец-то обуться и покинуть эту квартиру на час-другой. Чон недовольно цокает, подходит к Киму и усаживаясь на корточки перед ним, мягко (к его удивлению) перехватывает лопатку и откладывает её в сторону. – Не думаю, что тебе кто-то позволял покидать квартиру, так, Сокджин? - спрашивает Чон, снимая обутый ранее кед. - В любом случает, тот очаровательный джентльмен внизу, без зазрения совести вернул бы тебя обратно. – Вы сами понимаете, чего хотите? То просите оставить вас одного, а когда я решил выйти впервые на улицу, чтобы дать вам отдохнуть от меня же, вы останавливаете меня, тыча носом в то, что у меня, оказывается, нет права сделать этого. – Во-первых, я не говорил, что у тебя нет права; а во-вторых, одного изнасилования тебе мало? – фыркает он, уже жалея, что так резко ответил, ведь Ким вздрогнул и потупил взгляд в пол, съежившись и, по-видимому, вспоминая события прошедшего месяца. – Чёрт, – Чон тяжело вздыхает, проводя рукой по лицу, отталкивается от стены и осторожно подходит к Сокджину. – Прости, Сокджин-а, я не хотел, – тихо произносит, пытаясь коснуться его плеча, но, увидев, как Ким испуганно дёргается и переводит взгляд с пола на Чонгука, откидывает эту идею. – Я хотел как лучше, – тихо произносит Ким. – Я испугался, а ещё наверняка вам надоело моё общество, поэтому я хотел немного пройтись. Альфа подбирает отброшенную им ранее пару обуви аккуратно ставит её у пуфика. Встаёт с корточек, мягко касается его руки, слабо сжимает и тянет, чтобы Ким встал вслед за ним; Чон уверен, что Сокджину в этот момент нужны объятия, он должен показать, что омеге есть на кого положиться. Поэтому сейчас, стоя в прихожей, он обнимает Кима, не отпуская его руки, второй рукой он поглаживает спину. Крепко сжимает его в своих руках, вдыхая его запах, что последние дни стал ещё насыщеннее и ярче. Зарывается лицом в шею и пару раз проводит носом по ней, вбирая в себя кисло-горький аромат, скользит слегка приоткрытыми губами в ложбинку на шее, на что Ким протестующе дёргается, нет, он не собирается заходить дальше этих незамысловатых ласк. Пока не собирается. – Чего ты испугался? – куда-то в шею бурчит Чон. – Вас, – честно признаётся Сокджин, не без желания подставляя свою шею под умелые ласки. – Это ваше или моё сердце так бешено стучит? Чон на мгновение замирает, перестаёт переминаться с ноги на ногу и прислушивается: и правда, чьё-то сердце стучит так сильно, кажется, что оно вот-вот вырвется из груди, пробив грудную клетку насквозь; только в понять, чьё это сердце, как никогда оказалось сложно и Чонгук сходится с самим собой во мнении, что это бьющиеся в унисон сердца обоих парней. – Не знаю, – с придыханием отвечает альфа, медленно, почти незаметно движется шаг за шагом к дверям его комнаты, всё ещё удерживая Кима в объятиях. Когда они, наконец, достигают двери, парень нетерпеливо вздыхает, открывая её и подталкивая Кима в сторону кровати. Он усаживает его на кровать, стаскивая одеяло на пол, что комком лежало посреди и только бесполезно занимало место. Несильно давит не плечи омеги, заставляя его лечь на уже освобождённый матрас. – Не бойся, я не сделаю тебе больно, – с наваждением шепчет Чон, взглядом скользя по телу Сокджина, чувствует, как в штанах становится тесно, поэтому садится между раздвинутых в стороны ног и, опираясь о руки, нависает над парнем и подаётся бёдрами вперёд, имитируя толчки и тихо постанывая от удовольствия. Нет. Он не зайдёт дальше этого. По крайней мере, он постарается. Ким пытается сопротивляться первые минуты две, но выходит из рук вон плохо, поэтому он касается руками головы Чона, путаясь в волосах пальцами. Он чувствует невесомые поцелуи у себя на груди, которые опускались всё ниже и ниже. Ким вздрагивает, когда где-то внизу живота ещё сильнее и в разы приятнее тянет, пытается свести ноги вместе, чтобы хоть как-то достичь желаемого удовольствия, но ему мешает большая рука Чона, что сжала внутреннюю сторону бедра и вновь развела ноги в разные стороны. Ким разочарованно стонет, пытается выбраться из своеобразных объятий Чонгука, но, когда губы альфы касаются его члена сквозь плотную ткань пижамных штанов, он чувствует будто внутри взрывается тысяча фейеверков, он с беззвучным стоном приоткрывает рот, пытаясь ухватить больше необходимого сейчас воздуха. К своему смущению, чувствует как член дергается и, совершенно не контролируя себя, он подаётся бедрами вперёд, льнёт навстречу губам Чона, чувствуя как тот, гортанно постанывая, сжимает ягодицы Кима. Он только что кончил? Ким опускает взгляд на джинсы, на которых образовалось мокрое пятно и тут же переводит взгляд на сидящего у его ног Чонгука, густо краснея, ведь тот, прикрыв глаза в наслаждении, крепче сжимает себя там сквозь плотную ткань пижамных штанов. Он всё же не перешёл границы дозволенного.

***

Они уже лежат переодевшиеся в кровати Чона, накрывшись брошенным ранее на пол одеялом. Чонгук, зарывшись носом в волосы Кима, поглаживает его запястье большим пальцем. Он, дёрнувшись, переворачивается на спину и неожиданно говорит: - Я тебя через пару дней свожу в кафе и, если хочешь, сходим в роликовый парк, люблю это место. Лет одиннадцать назад Чон с ещё совсем маленьким Чимином и отчимом, которого он уже признал в качестве отца - он растил Чонгука с пелёнок сначала в качестве няньки (его родному папе было не до своего маленького сына, когда в его распоряжении была безлимитная карточка и симпатичный любовничек в лице бизнес-партнера его отца (он кстати и рассказал об изменах отца шестилетнему Чонгуку и рассказал о тесте на отцовство, по которому к его счастью или разочарованию - тут был совсем непонятно - он оказался отцом Чонгука)), а потом с семилетнего возраста в качестве отчима - посещал недавно построенный роликовый парк. Пожалуй, это одно из немногих мест, которое было наполнено тёплыми воспоминаниями, и место, которое не хотелось сравнять с землёй, как особняк его семьи. - Роликовый парк? - неуверенно переспрашивает Ким, глядя на лежащего рядом альфу. - Да, именно. - Я никогда не был в подобном месте, - неловко признаётся он, нервно сжимая пальцы. - Ты не умеешь кататься на роликах? Оу, если ты не хочешь, то мы можем сходить в другое место, например, в кино, тебе должно понравиться. - Нет-нет, - подскакивает Сокджин, усаживаясь на колени сбоку Чона, который потянулся к прикроватному светильнику, чтобы добавить немного света в этой кромешной темноте и дать себе возможность лишний раз посмотреть на Кима. - я правда хочу сходить в этот парк, но, да, я действительно не умею кататься. Ролики были только у детей, чьи родители были куда богаче моих, что-то наподобие местной элиты. - Это не проблема Сокджин-а, - тихо произносит Чон, приподнимаясь и опираясь лопатками о мягкую стенку кровати. - Я научу тебя. Сокджин в тусклом свете светильника выглядит невероятно уютно: футболка Чонгука сползла бок, оголяя фарфоровую кожу, волосы взъерошены, а пухлые губы покраснели от многочисленных, долгих поцелуев. Чонгук наклоняет голову в бок и улыбается, не отрывая взгляда от Кима. – Подожди секунду, не двигайся, – просит он, не хотя вставая с кровати. Сокджин растерянно застывает и, сжимая колени, наблюдает за рыскающим по комнате Чоном, что недовольно спрашивал себя: – Да где же она? Вслед за его словами послышался грохот – некоторые книги, которые стояли на висящей на стене полке, упали на пол, когда Чонгук резко поднялся с корточек, задевая полку головой. – Вот! Чон выпрямляет спину, а после поднимается с колен, бережно удерживая в руках коробку средних размеров, но которой было напечатано изображение фотоаппарата. - Его мне подарил папа, на мой, хм, - он задумывается на секунду, - двадцать пятый день рождения. Это фотоаппарат мгновенной печати, - спешит объяснить Чон, замечая растерянный взгляд Сокджина. Альфа перебирается на кровать и усаживается перед парнем, широко расставив ноги. - Улыбочку! - восклицает Чон и фотографирует застывшего в недоумении парня. - Это определённо лучшая фотография в моей коллекции, - счастливо произносит он, двумя пальцами хватая выскочившую фотографию за край.