Мир после войны

      — Такого дерьма я не припомню уже давно, — свернув в трубочку сигарету, Дружок положил её в пепельницу. — Не думал, что скажу это, но Силы мне не хватает.       — По парням скучаешь, командир? — хмыкнул Кир, со стуком ставя на стол две большие кружки зелёного чая. — Тогда у меня для тебя плохие новости…       — Заткни пасть. Ты прекрасно знаешь, что Сила был мне как брат.       — Да, помню. Но ты вроде сам говорил мне, что если никого не любишь, не страшно будет терять.       — Да. Говорил. Но с тех пор много воды утекло. У меня снова есть семья… — Дружок грустно посмотрел в кружку. — А в перспективе — жена. Если только я переживу этот ад.       — Командир, тебя вряд ли кинут в мясорубку. Ты ж капитан…       — Да. Но если я хочу продолжить свою борьбу за кресло мэра, крысятничать мне нельзя.       Кир вытянулся на стуле так резко, что у последнего захрустела спинка:       — Да плюнь ты на власть, Дружище! Твоя шкура дорога слишком многим.       Дружок слабо улыбнулся:       — И жить потом всю жизнь, зная, что бросил своих товарищей умирать тут? Кир… тут будет вестерн. Взрывы, перестрелки на улицах, пожары…       — И ты собираешься остаться в этом пекле?       — «Тёмный Рыцарь: Возрождение легенды» смотрел? — поинтересовался Дружок.       — Нет… а к чему это?       — Да так, из спортивного интереса… Видишь ли, в словосочетании «капитан полиции» ключевое слово «полиции», а не «капитан».       — Дружище… я понимаю, что тобой движет, но тебе стоит…       — Довольно. Своего решения я не изменю. Кроме того, тебе с твоими уже нужно быть на вокзале.       — На вокзале?       — Да. Готовить отъезд моей родни. Моя бронемашина подъедет туда в четыре. Край — четыре десять. Пароль — «Какое время?», отзыв — «Время сваливать». Отпустишь моего пса, дальше машину поведёшь сам. В багажнике у неё четыре канистры с бензином. В салоне кое-какая еда. Ехать с минимумом остановок. В рестораны и на заправки не заезжать.       — Принято.

***

      Галина мрачно смотрела на Дружка, сидя за столом. Последний, будучи уже на грани нервного срыва, ходил туда-сюда по кухне, нервозно куря.       — Мам, я уже триста раз говорил… Выбор у нас невелик. Я не хочу подвергать тебя лишнему риску. Мой пёс довезёт вас до вокзала, там будет конвой. В Луге, далеко от всего этого, вам ничего не будет угрожать. А мы постараемся всё это разгрести.       — Дружок, я всё же…       — Мам, возражения не принимаются. Я должен быть тут. А вам в этом проклятом Богом городе оставаться нельзя. Погибнете все, а пользы не принесёте.       — А ты?       — А я… я в этом дерьме варюсь уже достаточно долго. И гореть мне в аду, если хоть один волос упадёт с головы кого-то из вас.       — Дружок, — Галина наконец справилась с собой, — насколько вообще дорога безопасна?       — Настолько, насколько это возможно в такое время. Я позаботился о том, чтобы вам пришлось как можно меньше останавливаться по пути. Вместо обычной машины вас будет ждать бронеавтомобиль. До вокзала вас довезёт мой старый друг. От вокзала до Луги — Кир. Эскорт составляют разведчик, две машины и такой же резерв, сопровождающий вас по ходу движения. Положение капитана полиции имеет свои плюсы… Правда, боюсь, что пропажа на сутки четырёх машин омона влетит мне в копеечку.       — Омона?!       — На семье не экономят. А омон защитит вас в случае чего эффективнее, чем бомжи с пушками.       Аргументы у Галины закончились. Кроме того, она понимала, что оставаться в Пёсбурге ей опасно.       — Кстати, мам… тебе Гена не звонил?       — Нет… а что?       — Да так… просто… он вроде должен был.       Достав мобильник, Дружок быстро набрал номер брата.       — Гена? Ага, взаимно… Можешь на старую квартиру приехать? Уже подъезжаешь? Ну и гут…       Через минуту дверной звонок тренькнул. Взяв на изготовку «Тульский Токарев», Дружок пошёл открывать. Из прихожей донёсся насмешливый голос Гены:       — Чего с мечом пришёл, брат?       — На всякий. Хорошо, что приехал. Перетереть надо.       Прошедшие несколько месяцев неожиданно сильно преобразили Гену. Из кабинетного теоретика он превратился в спортивно-подтянутого молодого парня, однако одевался в своём старом стиле. Вокруг шеи у него по-прежнему был намотан шерстяной шарф, хотя стояла тёплая погода, а на носу сидели круглые очки.       — Гена… Полагаю, ты уже знаешь.       — О эвакуации? Да. Иначе бы я не приехал. Мне есть что сказать.       — Надеюсь ты тут не для того, чтобы предъявить, что ты собираешься остаться.       — Как ни пародоксально, но именно поэтому я тут.       Дружок вытянулся на стуле:       — Исключено.       — Гена… — бессильно умоляюще прошептала Галина.       — Дружок, ты продолжаешь совершать ту же ошибку. Ты настолько ослеплён своим чувством долга, что отказываешься понять, что другие тоже хотят защитить свой город.       — Гена… Ты не боец. Со мной остаются только лучшие… только те, в ком я уверен.       — Я останусь, Дружок, нравится тебе это или нет. Прошло то время, когда мне приходилось считаться с тобой… из уважения или страха. Твою охрану я уже разогнал, и нанял псов, преданных мне.       Дружок усмехнулся, кладя по привычке больную ногу поверх здоровой:       — Надо же… Признаю, Гена, на сей раз ты меня переиграл. По крайней мере, временно. Поверь мне, если мне придётся за нос дотащить тебя до вокзала и отвезти в Лугу в багажнике — я отдам такие распоряжения без колебаний. А учитывая, что даже бомжи в этом городе работает теперь на меня… Сказывается отсутствие конкуренции.       Гена усмехнулся:       — И ты думаешь, что меня напугают твои угрозы?       — Угрозы — это когда тебя припирают за горло в подворотне и утыкают ствол в подбородок. А у нас с тобой деловой разговор, касающийся нашего самого ближайшего будущего.       Повисло короткое молчание.       — В общем, — жёстко закончил Дружок, — если потребуется, мои парни тебя свяжут и запхают в багажник. По моему приказу они готовы на всё. А уж преподать урок ботану… держу пари, что они мне за это ещё и приплатят.       Гена усмехнулся снова:       — А это уже угроза. На всякий случай скажу — я оставил у подъезда свою персональную охрану.       — У подъезда? — Дружок щёлкнул пальцами. — Теряешь хватку, Геннадий…       Никто не успел понять, что происходит, как в кухне появились трое бритых псов. Один прижал Гену к стене, второй оперативно стянул ему руки. Третий стоял в дверях.       — Познакомьтесь: Богдан, Серый и Рома. Мои лучшие друзья и помощники по части грязной работы. Уберите мусор.       — Куда убрать-то? — Серый приподнял Гену за виток верёвки и встряхнул.       — В соседнюю квартиру. Спуститесь через окно с задней стороны дома. Потом приберёте мусор в багажник эвакуационной машины.       Гена, помотав головой, презрительно уронил:       — Уже «мусор», да?       — Гена, можешь меня ненавидеть, и будешь в своём праве. Но ты по крайней мере будешь жить… А это уже немало.       Галина молча наблюдала за этим. Когда парни ушли, уводя Гену, она тихо сказала:       — Вот теперь я понимаю, что ты имел в виду, когда говорил, что у меня больше нет сына.       Дружок горько усмехнулся:       — Ради семьи я готов пойти на всё. Если мне придётся всех вас связать и запереть в подвале моего дома в Луге — я без колебаний сделаю это.       — Ты уверен в том, что сейчас говоришь? — так же тихо продолжила женщина.       — Абсолютно. Вы можете меня ненавидеть — и это будет вполне заслуженно. Но вы будете живы. Сказал бы мне кто-то это лет шесть назад — и он получил бы в рыло… Но времена меняются.       — Скажи мне… — Галина запнулась. — Скажи мне, Дружок… Кто по-твоему сделал тебя таким?       Мгновенно раскусив причины вопроса, Дружок ответил:       — Твоей вины тут нет. Равно как и кого-либо из нашей семьи. А те, кто сделал меня таким, спят в земле на Лещуках, прижатые гробами.       — Заслуженно ли это?       — Да. Как я уже сказал — ради семьи я сделаю всё.       — А если ты погибнешь?       Дружок не обернулся, стоя в дверях:       — Если я сохраню своей жизнью ваши жизни — о большем я и мечтать не смею.