***
Всё было подготовлено, и Луи уже направлялся к комнате, где оставил своего пленника. Если он всё правильно рассчитал, то сейчас паника мальчика должна была достигнуть апогея, ведь ему бы пришлось вытягивать шею, чтобы голова не погрузилась под воду. Под уже не холодную и даже не тёплую, а горячую, словно кипяток, воду. Конечно, это не совсем кипяток, но ощущения должны были быть такими, словно тело варится, как креветки. Без стука или какого-либо другого предупреждения парень открывает дверь, но ухмылка быстро сползает с его лица… он недостаточно хорошо рассчитал своё время. Быстро сократив расстояние, Ширасаги жмёт на зелёную кнопку, отпуская цепь, сразу же вытаскивая Аоя из воды. Мальчонка ушёл под воду с головой и непонятно было, сколько провёл так времени. Но явно дольше минуты. Губы посинели, а лицо, что и так было бледным, стало белым, как холст. К счастью, хватает всего лишь одного раза встряхнуть мальца, чтобы тот начал выплёвывать воду изо рта и судорожно вдыхать воздух. В синеволосой голове сразу же всплыли туманные воспоминания двухминутной давности, когда он, охваченной ужасом, пытался глотнуть ещё хоть немного кислорода, забив на железный ошейник, готовый бороться с цепью, лишь бы вынырнуть ещё хотя бы на секундочку. Его последняя возможность набрать в лёгкие побольше кислорода, а после вода окончательно заполоняет ванную и больше Аой уже не может дотянуться до вершины, а если даже и может, то в лёгкие вместе с воздухом попадёт и вода. Не передать словами, как ему в тот момент было страшно. Он барахтался, бил по ванне в надежде сломать её, но всё тщетно, он ничего не мог, да и не смог бы сделать. В глазах стоит то самое свечение люстры наверху. Он тянет руки, но не может дотянуться. Неожиданно вместе с этим приходит и смирение. Больше ничего страшного с ним не сделают, если не его тело, то душа точно будет в безопасности. Не будет боли, не будет ужаса, не будет той удушающей паники, из-за которой он начал задыхаться ещё до того, как вода накрыла с головой. Закрыв глаза, мальчишка сдал позиции, выпуская такой необходимый воздух из лёгких. Если больше муки его не коснутся, может, оно и лучше? Страх к неизвестному так и остался где-то в самом укромном месте души, но Вальт поборол его, заставил забиться в угол. Всё будет хорошо… гораздо лучше, чем находиться в этом грязном и отвратительном мире лжи и похоти. Однако его прерывают, так и не дав увидеть свет в конце тоннеля. Знакомый голос ударяет по ушам, его встряхивают с такой силой, что вода, зашедшая в лёгкие, начинает вырываться наружу вместе с кашлем. Тело не подчиняется и начинает хвататься за спасение, делая рваные вдохи, от которых Аой ощущал, словно бы его лёгкие разрезают на мелкие кусочки. Когда глаза с неохотой разлепились, перед ними смутно стояли очертания человека, который был его похитителем и спасителем в одночасье. Аметистовые глаза с беспокойством смотрели на него, что даже заставило на мгновение мысленно усмехнуться. «Переживал? Да, брось, ты же сам этого хотел, разве нет?» — подумал подросток, прежде чем его снова взяли на руки. — Фух, блять, умеешь же пугать, мелкий паршивец! — процедил сквозь зубы Луи, перенося Вальта в другое помещение, и ему было всё равно, что мальчишка был совсем мокрый от кончиков волос и до пят. Сердце насильника странно ёкнуло, когда он увидел, как его пленник чуть не утонул. Совсем не на это он рассчитывал. К тому же, теперь Аой выглядел так, что его было действительно жалко. Цвет лица всё ещё колеблется между белым, как снег, и синеватым, всё естество охватила мелкая дрожь. На каком-то инстинктивном уровне, подросток прижался к похитителю, не желая, чтобы его отпускали эти сильные руки. Даже если этот человек ужасен и творит такое пугающие вещи, сейчас он тот, кто может уберечь от смерти. Уже в комнате Ширасаги как-то чересчур заботливо вытирает так и не просохшего Аоя. Накидывает на его плечи одно из теплых полотенец, а после вытирает ноги другим. В такой момент Вальт выглядел словно куколка, хрупкая, хрустальная. С ним нужно было быть максимально аккуратным, чтобы не сломать ему ножку или ручку. Да и сам Аой ощущал, что отношение в этот момент к нему, пусть и временно, но сменилось. Серьёзно сменилось. Настолько, что Вальту оставалось лишь поражаться тому, как тот, кто может причинять боль, аккуратно проводит полотенцем по нежной коже. Синих прядей сначала так же коснулось полотенце, а уже после Луи использовал фен. Как понял сам Вальт, изначально в планах Ширасаги не было его высушивать, было лишь скинуть в холодный подвал. Снова. Ведь ни полотенец, ни фена заранее похититель не готовил. Видимо, тот факт, что жертва насилия могла так легко умереть, заставили парня задуматься о благополучии его пленника. Но как не крути, а возиться с мальчишкой целый день Ширасаги точно не собирался, поэтому Аой отправился дальше по маршруту. К счастью или… нет, всё-таки к счастью, ему выдали хоть какую-то одежду. Сидеть было, конечно, не очень комфортно, однако Вальт не жаловался, поскольку со вчерашнего дня, а если быть точнее, утра, совсем ничего не ел. Обычный супчик, даже, скорее, бульон, который достаточно быстро усваивается. И так понятно, что его не станут кормить излишками, к тому же, как сам после этого высказался Луи, это не конец, и впереди у них многое запланировано. Если вспомнить вчерашний опыт, то пленник уже мог сказать, почему его не кормят сытной едой. Если его стошнит, будет не очень-то хорошо… Наконец — нет — возвращение в холодную и ненавистную обитель. Больше похититель не сюсюкается, сбрасывая мальчишку на матрас, после чего сразу же нависает над ним. — Ну что, Вальт Аой… готов к своему первому изнасилованию? Я был так мягок к тебе вчера… ты же отплатишь мне сегодня за мою доброту? — ухмылка расползается на устах Луи, он ждал этого уже далеко не первый день, хотя не сказать, что вчера Аой испоганил его настроение. Вовсе нет. Ширасаги был рад стать у мальчика первым и единственным. Но ещё больше его радовало то, сколько сегодня должно пролить слёз это маленькое чудо. Испуганные карие глаза, что смотрят с недоверием, заставляют возбудиться ещё больше. Облизав губы, парень перевернул свою любимую куколку на живот и приподнял его попку, замечая, как от этого задрожало тело под ним. Сегодня он попробует ещё больше… зайдёт ещё дальше. Одежда легко поддаётся и снимается с юного тела, что вчера так усердно трахали на этом замечательном матрасе. Луи помнит, как стонал мальчишка, как выгибал свою спину и скулил, словно собачонка. И ему хотелось бы снова услышать его голосочек, почувствовать приятную узость и жар хрупкого на вид естества, что сейчас даже не рыпнулось, прекрасно понимая, что положения вещей уже ничего не изменит. И это странное смирение как бесит, так и вызывает желание заставить действовать, вынудить бояться до истерик и слёз. Хотя увидеть, как Аой наслаждается насилием, тоже было бы интересно. Он снял бы такого развратного мальчишку на камеру и отправил видео Куренаю. Пожалуй, Луи хотел увидеть лицо Шу, что с ужасом смотрел на то, как трахают его любимую и наивную деточку. Интересно, как рьяно бы альбинос отреагировал на подобное? Разозлился? Впал в отчаянье? Возненавидел Ширасаги и Вальта заодно? В любом случае, как бы ни обернулась ситуация, он окажется в победителях. По крайней мере, он так думал на тот момент, резко и без разработки вторгаясь во всё ещё, на удивление, узкое колечко мышц. Аой взвизгнул сорванным голосом, начиная вырываться. Предательски защипало в карих глазах, и Вальт всхлипнул, пытаясь инстинктивно хоть как-то отстраниться. Но насильник достаточно быстро заломил ему руку, вызывая очередной вскрик боли. Именно такой реакции он и ждал. С остервенением Ширасаги начинает рвано двигаться, придерживая мальчишку не только за руку, но и за чудесные бёдрышки, на которых оставались синие следы. Входить не то, что не разработав, даже не смазав, было не самой лучшей идеей — это Луи понял почти сразу, заметив, как сложно было проникать в приятное и сладостное нутро. Однако что-то явно начало помогать ему спустя несколько толчков, как убедился сам парень, скользить стало проще из-за крови. И всё-таки вчерашней разминки не хватило. Вальт был безвозвратно порван, и можно было заметить, как его тело снова охватила мелкая дрожь. Аой тихо рыдал, уткнувшись в матрас лицом. Как оказалось, Ширасаги едва слышный скулёж заводит ещё больше громких и пошлых стонов… Боль прорезала тело снова и снова, заставляя Вальта хвататься за матрас свободной рукой до побелевших кончиков пальцев и до онемения сжимать зубы, чтобы не начать верещать сорванным голосом. Неожиданная боль на ягодице, словно бы его начали резать. Кареглазый в шоке оборачивается и понимает, что Луи с упоением вцепился рукой в его заднее место ногтями, от чего начал оставлять не сильно глубокие, но вполне ощутимые порезы на коже мальчишки. Ладонь, что держала руку Аоя, тоже сжалась и так же с силой надавила ногтями на нежную кожу. Заметив, как на него смотрят растерянные карие глаза, Ширасаги хищно ухмыльнулся, пугая мальчишку до очередной панической атаки, и резко толкнулся внутрь, вслушиваясь в громкий вскрик. Вновь Вальт утыкается в матрас, пытаясь абстрагироваться от такой резкой боли, но ничего не выходит и он продолжает чувствовать каждой клеточкой тела, как в очередной раз ногти впиваются в плоть, как Луи буквально насаживает его на свой член, прожигая юную спину голодным взглядом. Ненависть, боль, страх, всё смешалось воедино. Его тело рвал Луи, словно какой-то коршун, поймавший совсем маленькую и глупую пташку. Слёзы предательски падали на матрас, а в уши бил собственный жалкий скулёж, от которого самому Аою становилось тошно до невозможности. Как он мог быть таким слабым и наивным? Почему не воспользовался моментом и не нырнул под воду ещё раньше, сражаясь, как последний дурак? Ведь его жизнь больше никогда не станет прежней… и он отлично знал, что рано или поздно с ним сделают это… и мир рухнет у него под ногами. Мир действительно рухнул. Вот только… не под ногами. Он рухнул везде. Всё поблекло, стало не таким важным, не таким осмысленным. Ему было всё так же больно, всё так же страшно, но… ему хотелось исчезнуть. Впервые в жизни им завладело желание умереть. Сделать всем одолжение и испариться. Жалкий, маленький, вечно доставляющий неприятности. Да кто он такой, чтобы иметь возможность дальше жить в этом проклятом мире? Ранее Аой никогда бы так не сказал. У него была отличная семья, папа, мама, брат, сестра. Что ещё нужно для полного счастья? Но, как оказалось, судьба его не любит, или же слишком хочет повеселиться за счёт таких простачков, как Вальт. Когда это было под афродизиаком, когда его лишали девственности, всё казалось не таким отвратительным, не таким пугающе гадким. Но сейчас на теле оставались не просто засосы и укусы, которые быстро сойдут, а царапины, что были всё глубже и глубже, пометки того, что Ширасаги не просто воспользовался им, а действительно хотел причинить боль, уничтожить не только физически, но и морально. Царапины начинали перебираться всё выше, покрывая уже и спину, и заднее место, теперь парень активно расцарапывал живот своей жертвы, чтобы было видно со всех сторон, это тело было его. Оно принадлежало ему. Хотелось сделать что-то, создать какой-нибудь шрам, который уже никогда не затянется. В тот момент Луи даже и не думал о том, что уже достаточно шрамов оставил на сердце мальчика, что стоило остановиться и не потакать своему зверскому желанию пометить жертву. Пометить. Именно это слово подходило лучше всего. Ширасаги и сам не мог понять, почему, но чувствовал, что больше никому отдавать Аоя не собирается, поэтому на подсознательном уровне хотел сделать хоть что-то для своей необычной цели. Почему необычной? Да какой дурак будет уверен в том, что после такого, жертва останется с насильником? Ничем хорошим это никогда не кончалось. Так откуда же в нём была такая уверенность, словно бы Вальт непременно останется с ним? Станет тем, кого так порой не хватало в трудные моменты жизни? Это было настолько бредом, что Луи и сам себя совершенно не понимал. Однако с желанием даже не боролся. И, пожалуй, лишь в этом была его самая главная ошибка. Всего на несколько секунд похититель останавливается, чтобы разглядеть свою работу. Ухмыляется, проводит пальцами, ощущая под ними покалеченную кожу. Где-то царапины были глубокие и до самой крови, где-то выражались только несильным раздражением. Вся спина усыпана царапинами, вчерашними укусами, засосами. Он постарался на славу и был вне себя от удовольствия, разглядывая свою работу с достоинством, словно бы художник, нарисовавший свою лучшую картину. Ещё несколько грубых и несдержанных толчков, после которых Вальт может прочувствовать ещё одно отвратительнейшее ощущение. В него вливалось семя того ублюдка, что творил с его телом нечто страшное, того самого ублюдка, который держит его в своём ёбанном особняке и причиняет боль. И никакие рыдания, никакие крики не спасают от того, что с ним происходит. Карие глаза пустеют, переставая воспринимать реальность. Он просто кукла, марионетка в чужих руках. У него нет мнения, нет возможности высказаться, его голос так же важен, как и пустое место. Вальт пытался избежать этой прострации, что затягивает в своё бездонное море депрессии и отчаянья. Однако прекрасно знает, его время на исходе. Ещё немного, и он сломается под напором происходящего вокруг него. И тогда желание Луи сбудется. И всё, чего он хотел добиться — будет. Сколько ещё продолжались несильные махинации над его телом, Вальт не знал, уже не считая минуты и не слыша ни своего сиплого голоса, что окончательно стих, ни пошлых шлепков. Только боль, противная, режущая, и больше ничего. Море боли. Океан. Только и всего. Говорят, что постоянная боль может свести человека с ума. Если это так, то Аой давно сошёл. И скоро Ширасаги придется пожинать плоды своих трудов. Совсем скоро. Они оба чувствуют это, знают, но пока ни один не задумывается всерьёз о последствиях. А они будут. Они никуда не денутся и не заставят себя долго ждать. Любой поступок к чему-то приводит, так всегда учила Вальта мама. Правда, Чихару не ожидала, что когда-нибудь её милый сыночек попадёт в такую ситуацию. Насытив демона внутри себя, Луи всё равно не мог успокоиться. Чего-то не хватало, словно бы ему было мало страданий бедного подростка. Неожиданная идея, что пришла ему в голову, снова вызвала гадкую улыбочку. Как Аой отреагирует на это? Не став откладывать своё грязное дело в дальний ящик, парень быстро одевается и отправляется прямиком к назначенной цели… Возвращается он уже с новой верёвкой, из более простенького материала, прекрасно зная, что такая натрёт мальчишке всё, что возможно и невозможно. Но это не самое главное. Главным было вставить в задницу милашке кое-что поинтереснее. Вальт сразу же замечает эту «прекрасную» вещицу и начинает медленно отползать в сторону стены, наплевав на то, что пол просто ледяной. Он не хотел этого. Не хотел всеми остатками своей разодранной в хлам души. — Ну же, не бойся, милашка. Тебе ещё понравится, — Аой машет головой в отрицании, увы, его скорости не хватает, ибо Луи явно быстрей и сильней. Перевязать запястья не составляет труда, а после остаётся только прижать лицо мальчишки к полу и со всем своим садистским настроем вставить вибратор в уже податливую попку. Усмехнувшись проделанной работе, Ширасаги ставит самую высокую мощность вибратора, разглядывая, как при этом изворачивается мальчишка и беззвучно кричит, уже не имея даже голоса. Жалкий, ничтожный, униженный… таким Вальт нравился парню ещё больше. Было интересно наблюдать за тем, как гаснут искры в карие глазах. Одна за другой, одна за другой… как он отчаивается…***
Как насильник вышел из комнаты, Вальт не помнил. Да и как провёл ещё время с отвратительным жужжанием этой адской машины, что доставляла только боль и дискомфорт, тоже. Единственное, что он знал, в какой-то момент начало жечь. Это были уже не шуточки. Достать его Аой не мог, руки связаны и подозрительно начинали скользить в верёвке, хотя почему подозрительно? Вальт и так прекрасно понял, что эта верёвка не такая, какой перевязывал его руки Ширасаги изначально, она вызывала раздражение и натирала. Не нужно было много мозгов, чтобы понять — прошло всего пару часов, а он уже стёр руки в кровь. Заднее место начинало гореть адским пламенем. Как понял сам Вальт, это был уже перебор, его тело не выдерживало такого количества сексуальных утех… всему свой предел. И это были его пределы. Оставалось только надеяться, что Луи не решит его бросить так на сутки или даже больше…