Маскарад

Дни и правда давались Аою совсем не просто: с каждым днём он всё лучше понимал, что начинает заболевать, но пока что его удачно спасал тёплый чай с мёдом. И сколько бы Вакия не морщился, говоря, что у Вальта отвратительный вкус, кареглазый лишь улыбался, продолжая поедать домашний мёд. Кривляния Мурасаки были забавными, особенно, когда Рантаро начинал твердить о полезности такого сладкого продукта, как мёд, и решил накормить им и своего парня. Тогда весь дом стоял просто на ушах, потому что заставлять что-то делать златовласку — себе дороже. Вот только Кияма тоже был не промах… В итоге каким-то невероятным чудом Маэстро впихнул в несчастного Вакию три жалких чайных ложки мёда, после чего златовласка долго ещё смотрел на свою вторую половинку волком. На самом деле это было бы даже мило, если бы Вальт не знал второй стороны Мурасаки. А отношения Вальта и Шу явно начали перерастать во что-то большее, потому как поцелуи Куреная удачно начали смещаться. Он словно тянулся к его прикрытым частям тела вроде шеи и запястий, скрываемых бинтами. Шу действительно беспокоило странное местоположение ранений Вальта. Но кареглазый продолжал отмалчиваться, отчего напряжение между ними странно возрастало. Пока в один момент альбинос не решил переступить черту. В тот момент, так уж случилось, что Аой находился в компании Дайго. Наедине. Достаточное количество времени. Если быть точнее, то Вальту было гораздо комфортней общаться с Курогами, нежели с Шу или же Вакией. Рантаро ничего не знал, поэтому мальчик опасался брякнуть что-то не то, да и к тому же Кияма с Мидорикавой пошли, так сказать, по ягоды, грибочки. У Мурасаки большой сад, поэтому они решили найти что-то к столу. Вакия же помогал Шу с готовкой на кухне, а Дайго остался с Вальтом наедине накрывать на стол. Дома в такую хорошую погоду оставаться было бы глупо, поэтому они уже успели перенести к столику на улице несколько стульев, поставили светлые с какими-то синими узорчиками тарелки, принесли какие-то разрисованные резные стаканы из фарфора. Одним словом, ничего обычного у Мурасаки дома не было. Сам по себе Вальт достаточно неуклюжий, поэтому, когда нёс эти самые стаканы, чуть не свалился, не заметив последней ступеньки. К счастью, рядом оказался Курогами, который уже как-то умело подхватил друга. И в этот самый момент паросекундной, немного смущающей близости их и застукал Куренай. Тарелка с уже приготовленной едой едва не отправилась на пол, но тут вмешался уже идущий сзади Вакия, который подтолкнул так и застрявшего на пороге Куреная. — Шу! Весь проход загородил! Ни проедешь, ни пройдёшь! Уйди в туман! — раздражённо брякнул Мурасаки, цокнув языком и ловко проскакивая через альбиноса, аккуратно переместив поднос с едой над самой головой Куреная. Только выйдя «на свет божий», Вакия понял, почему беловолосый так застыл. Курогами всё ещё держал Вальта за руки, хоть тот уже и мог ровно стоять на своих двоих, но недопонимание заставило обоих остановиться и ничего не предпринимать, казалось, что это какая-то глупая комедия, да и ничего же не произошло, Дайго лишь не дал Вальту свалиться. Вот только по загоревшимся гневом алым глазам Аой понял, что ничего не обойдётся, и это вовсе не комедия… Мурасаки что-то буркнул, тоже не особо обрадовавшись тому, что Курогами так «вцепился» в руки мальчика, но было бы странно, если бы он начал возникать, поэтому Вакия шустро подавил в себе хоть какой-то намёк на ревность. Вот только Шу от медленного закипания это не спасло. Обед начался в гробовой тишине… и как бы Кияма с Кеном не пытались развеять мрачную атмосферку, что словно какая-то туча перекрыла солнце, у них ничего не получалось. Это был самый напряжённый обед из всех, что Вальт мог только вспомнить. А после Шу буквально припечатал его к стенке, утробно рыча и вжимая собственным телом в стену. Это был первый раз, когда Куренай так серьёзно сорвался из-за ревности. Поцелуи были настойчивыми, грубыми. И Вальту совсем не нравилось то, как Шу без зазрения совести раскусывал его губы в кровь, слизывая алые пятнышки с металлическим привкусом. Нагло альбинос вжимает хрупкое тело в стену, рвано дыша, продолжая свои поцелуи-укусы вниз, к уже незащищённым и оголённым плечам, к грудной клетке. Прохладные пальцы забираются под майку и задирают её, чтобы припасть губами к миниатюрным сосочкам и продолжать спускаться руками ещё ниже, собираясь всё взять прямо здесь и сейчас. — Ш-Шу… п-постой… — тихо шепчет Аой, прекрасно понимая, к чему клонит его «парень». Этого он и боялся. И сейчас его самый страшный кошмар может свершиться наяву. Его тело снова опорочат, снова причинят боль… Алые глаза недовольно сверкнули в полутьме. Они оказались в комнате Куреная, которая почему-то была тёмной, мрачной, пугающей. Окна зашторены, кровать идеально заправлена, вещи все аккуратно разложены, но от этого вовсе не спокойней. — Что? — буквально прорычал Куренай, не понимая в чём проблема. Если они встречаются, то это нормально. Да, они ещё ни разу не пробовали, но Шу был в себе более чем уверен, тем более в такой момент. В то же время альбинос прекрасно осознавал, что сейчас предаёт Вакию. По их уговору заходить так далеко никто из них не планировал, однако ему было уже всё равно. Тех чувств к Мурасаки, что были ранее, Шу не испытывал, теперь перед его глазами только Вальт. И он хотел его, как никого и никогда в этой жизни. — Я не уверен… что готов, — Аой судорожно вдыхает кислород в лёгкие, без возможности хоть немного отрезветь. Он испугался. Действительно, просто взял и струсил. Ему было страшно и с Вакией, но тогда он смог перебороть себя, смог совладать с чувствами, а сейчас на него нахлынул поток воспоминаний… Луи хватал его за волосы и резко дёргал… Луи больно кусал его губы, входя всё глубже и глубже, причиняя боль и в то же время облегчение… Но Луи сейчас не было рядом. Шу пристально сморит на Вальта, пытаясь понять, что происходит. Каких-то пару минут назад всё ещё было нормально, но теперь ему так не кажется. Руки Аоя на его плечах едва заметно отталкивают, а вовсе не притягивают к себе, как хотелось бы. Мальчик сам кусает свои губы, пытаясь не впадать ещё глубже в свои воспоминания, зрачки в карих глазах сузились, словно бы Вальт перепугался до смерти, а дыхание обрывалось без возможности вернуться обратно к спокойствию. — Извини… я напугал тебя? — альбинос выдыхает, осознавая, что, возможно, поторопился и спугнул Вальта. Всё же для них это должен быть первый раз, и в нём должна быть романтика и ласка, а не резкость и страсть. Аой заслуживал большего, чем рваный секс из ревности. Опустив майку, Шу притягивает мальчика к себе, обнимая. Ему кажется, что он совершил непростительную ошибку, что Аой просто выскользнет из его рук и убежит, но чувствует в ответ слабые объятья и улыбается, когда Вальт утыкается носиком ему в плечо. Они стоят так пару минут, пока дыхание Аоя не выравнивается и тот не приводит свою голову хоть в небольшой порядок. — Прости… — выдавливает из себя кареглазый, хоть и хочется просто развернуться и выбежать из комнаты. Он бы кинулся к Дайго или Кену, спрятался бы у них и не вышел до следующего утра, а ещё лучше сразу отправиться домой и запереться в своей собственной крепости. Но ему нельзя опускать рук. Никак нельзя. — Нет, это я поспешил, всё хорошо, — Куренай успокаивающе проводит рукой по спине, зарываясь носом в синие пряди и чувствуя приятный аромат шампуня. С Вальтом было хорошо, даже если он так просто отказал ему, даже если испугался их первого раза. В этом не было ничего страшного или постыдного, ведь это ошибка самого Шу, Вальт совсем не причём. Прокрутив все «за» и «против» в голове, Аой решается на отчаянный ход. Сейчас это может быть его шанс ослабить Шу окончательно, и нельзя его просто так потерять. Если он не может расставить под Куренаем ноги, то есть и другой способ… Какое-то мгновение, чтобы успокоиться и подтолкнуть Шу в направлении кровати. Усадить его, удивлённого и ничего не понимающего. Главное спокойствие. Он справится. Точно справится. Аой садится на пол, оказываясь между ног Куреная, что всё ещё не мог до конца осознать происходящего. Сейчас было главным не испортить всё снова. Вальт уже делал это, пусть и плохо помнил как именно. Благодаря Луи опыт какой-никакой у него в этом деле был. Куренай останавливает своего «парня» лишь тогда, когда видит, как ловкие пальчики уже расстегивают молнию на его штанах. Хотя дух явно перехватило от такой картины. Мальчонка казался ещё более соблазнительным в такой интимный момент. Но Шу не хотел, чтобы Аой делал это только из-за того, что чувствовал себя виноватым. Вина лежала лишь на самом альбиносе, что не смог себя удержать и слишком рано перешагнул через ту черту, к которой Вальт готов ещё не был. — Шу… — карие глаза сталкиваются с алыми, но вовсе не пугаются, скорее не понимают, почему беловолосый взял его за руки и не даёт довершить начатое, ведь Куренай хотел этого. И Вальт, кажется, знал про это даже лучше, чем сам парень. — Не заставляй себя, — просит альбинос пусть и через силу. Ему хочется, чтобы и Аой получил удовольствие, чтобы не прятался от него по углам, если что-то вдруг пойдёт не так, или ему не понравится. Возможно, он хотел слишком многого, но дело уже сделано, и Куренай упрямо держал руки мальчика в своих, слабо сжимая, боясь навредить, причинить ненароком боль. — Я и не заставляю… Шу, всё хорошо, можно я попробую? — Вальт улыбается, пытаясь утихомирить внутренние эмоции, скрыв всю свою нервозность за слабо приподнятыми уголками губ. Ему всё равно было немного страшно. Но если это последний гвоздь, который нудно вбить в гроб всей этой лжи, то он готов. — Ты уверен?.. — альбинос чуть крепче сжимает руки Аоя, что не уходит незамеченным. Кареглазый только кивает, продолжая смотреть в алые глаза. Только так он может заставить Шу немного успокоиться и расслабить, наконец, свои ладони. Парень гулко выдыхает, прикусив губу. Нет смысла врать, ему уже давно хочется этого миловидного мальчишку с яркими синими волосами, что мягко щекочут ладонь, когда в них запускаешь руку, с красивыми завораживающими карими глазами, в которых тонешь, словно в горячем шоколаде… ему хотелось каждый миллиметр совершенно изменившегося Вальта Аоя. И сейчас его желание на расстоянии каких-то жалких сантиметров от его ширинки. Слишком хорошее предложение, чтобы от него просто так отказаться. — Хорошо. Но если ты передумаешь или испугаешься, мы остановимся, — Куренай снова выдыхает, отпуская руки мальчика. Вальт снова кивает и продолжает то, на чём закончил. Не спеша, не пугая Шу и самого себя резкими движениями, всё плавно и спокойно. Пальчики расстегнули молнию и приспустили резинку трусов, высвобождая наружу уже налившуюся кровью плоть. Всё отлично, как и рассчитывал Аой, молодой организм Шу делает большую часть работы самостоятельно. Вдох. Выдох. Вальт неуверенно делает то, что должен, касаясь ствола сначала руками, а после и языком. Вкус, как и ожидалось, не самый лучший, но потерпеть можно. Даже нужно. Кожа неровная, с выемками и впадинками, а сама плоть оказывается чуть меньше, чем у Луи. Но, как ни странно, Вальту кажется, что размерчик побольше, чем у Вакии, хотя, возможно, ему лишь кажется, ведь перед самым носом он его не видел. Да и очень надеется, что не увидит никогда. Ему уже по горло хватило и Куреная с Ширасаги. Причём и в прямом, и в переносном смысле этого слова. Воспоминания у Аоя немного сменились, и из кадров он начал делать какие-то мелкие «ролики», которые едва мог разобрать, ведь всё было урывками, как в какой-то сломанной плёнке, которая частенько решала устраивать помехи и менять слишком быстро картинки перед глазами. Но одно Вальт мог сказать точно — даже под афродизиаком ему это не очень понравилось… Брать всё хозяйство Шу в рот Вальт решается далеко не сразу, пытаясь вспомнить его первый раз и как было бы лучше, чтобы ему было максимально удобно при таких обстоятельствах. Заводя мешающие пряди за ухо, Аой таки решается и понемногу начинает брать плоть в рот. Сначала это даже кажется не таким уж и сложным занятием. Но потом о себе даёт знать рвотный рефлекс. Нужно было хоть немного опустить глотку, чтобы справиться с рвотными позывами. В этот момент Вальт благодарил то, что не мог последнее время много есть и вряд ли его дорогой организм смог превысить лимит съеденного им. Несмотря на всё происходящее, Аой умудрился заметить, как Куренай подавил свой глухой стон, прикусив своё собственное запястье, а второй рукой цепко схватился за белоснежную простынь. Значит, такой расклад для Шу был очень даже не плох, в отличие от Вальта, который постарался на этот раз отключить свой мозг и не вспоминать прошлого. От этих воспоминаний ему казалось, что ещё больше хочется стошнить. А сейчас этого никак нельзя было допустить. Пара минут длятся для синеволосого вечность, и он готов поспорить, что для его «парня» это, наоборот, какие-то жалкие мгновения, ведь альбинос не выдерживает и в какой-то момент зарывается рукой в синих волосах, толкаясь в приятный и влажный ротик. Но самое страшное, что после этого Вальт не может даже отстраниться, чувствуя, как чужие пальцы ухватились за синие пряди, а ладонь подталкивает к ещё большим действиям. Дышать стало трудней, в глазах застыли слёзы, но нужно было продержаться. Просто пережить это. И Аой жмурится до разноцветных кругов перед глазами. Ему нужно абстрагироваться, однако ситуация не позволяет. Куренай словно забывает о своих словах, что они могут остановиться в любой момент и нагло толкается, заходя в ротик Аоя полностью, вызвав у мальчика совсем тихий, приглушённый скулёж. После этого Вальт уже точно не мог понять, что конкретно происходило. Просто отвращение, неприятные ощущения в горле и нехватка кислорода смешались в какой-то коктейль, пока чужая рука уверенно дёргала за волосы, насаживая на плоть. В глазах продолжали стоять слёзы, а может они шли и по щекам, Аой уже не мог их контролировать. Всё, что точно успело въесться в голову — это долгое, мучительное время, когда всё внутри переворачивалось от отвращения и желания вырвать. Он уже не чувствовал вкуса, не вспоминал прошлого опыта, остались лишь эти неровные толчки в его горло, что, казалось, уже не единожды разодрали всё внутри на жалкие клочки. И конец. Когда плоть особенно глубоко вошла внутрь, заставляя едва ли не задохнуться, а в горло потекла такая горячая, липкая жидкость, которую глотать ни в коем случае не хотелось, но ему и вариантов не дали, ведь оно стекало прямо по гортани без возможности быть выплюнутой. Пальцы сжимали простынь между ног Куреная до боли. Тело отказывалось подчиняться и только в этот момент мальчик осознаёт, как затекла челюсть. И это его почему-то даже ни капельки не удивило. Ему уже ничего не хотелось. По крайней мере, в этот момент. Всё неожиданно опустело и потеряло свой смысл. На мгновение мир снова стал серым. После этого Шу пытался отдышаться, всё ещё сидя на кровати. Его взгляд был расфокусирован от перевозбуждения, алые глаза смотрели словно сквозь Аоя, что так и не поднялся с пола. В голове у обоих было пусто, но, к счастью, Вальт вышел из этого состояния первым, быстро вытирая дорожки слёз со своих щёк и слюну с губ. Он неспешно встаёт на ватных ногах, ощущая, что вот-вот ему снова станет плохо, и лучше всё сделать, пока до его сознания и организма окончательно не дошло произошедшее. На каком-то автомате Аой целует Куреная в лоб и тихо проскальзывает из комнаты. Ему нужно было попасть в ванную. К счастью, у Мурасаки в доме она не одна, поэтому Вальт идёт к ближайшей и закрывается в ней. Первым делом он подходит к раковине и включает воду, подставляя голову под холодные струи. Так он провёл ещё с минуту, приходя в себя. Поднял голову Вальт только через некоторое время и столкнулся со своим отражением в зеркале. Глаза всё ещё были красными, мокрые синие пряди падали на его лицо, липли к коже. Он чувствовал, как капли уходят по шее вниз, но его это мало сейчас волновало. Почему-то только увидев своё собственное отражение, где он посерел, словно призрак, Вальт неожиданно понимает, что с ним только что произошло. И его охватывает самый настоящий ужас. Беззвучный крик застревает в горле. Из глаз покатились слёзы, словно бы они всё это время где-то прятались и ожидали своего звёздного часа, чтобы промелькнуть секундой на мокрых щеках, смешавшись с обычной водой и упасть на холодный, безжизненный кафель… Он падает на колени, зарываясь собственными руками в волосах, едва ли не готовый их выдрать с корнем от всех этих эмоций, что неожиданно вышли за свои края, начиная словно пролитый чай переходить в ручейки, поспешно убегающие из кружки и становившиеся жалкой лужицей, которая плавно увеличивается с каждой секундой. Всё сам. Он всё сделал сам. И был уверен, что с этим справится. Но почему-то сейчас сидел на кафельном полу и рыдал без возможности остановиться, успокоить себя. Вода продолжает идти из крана и шуметь где-то над головой, она словно заменяет все не вырвавшиеся из горла крики и плач. Неожиданно его тело начинает трясти от очередного приступа паники. Руки обнимают плечи, и ногти с неким остервенением впиваются в кожу. Но это не отрезвило Аоя, и руки сами царапают плечи снова и снова, оставляя новые и новые отметины. Ему больно. Боже, кто-нибудь, заберите его отсюда. Воздуха не хватает, и он начинает хвататься за горло, пытаясь снять остатки от бинтов, где всё ещё виднелись едва заметные отметины с того самого дня, когда он чуть не лишился жизни три раза… Всё перед глазами плывёт, и он уже не понимает что, где и почему. Просто каждое воспоминание словно рана, которая вновь раскрывается и причиняет жгучую боль, просто воздуха нет, а горло словно кто-то разодрал изнутри. Так страшно и хочется взять и исчезнуть с лица Земли, чтобы больше не мучиться…