35.
14 июля 2019 г. в 20:51
Сны приходили к нему всякий раз, как он закрывал глаза. Он научился замечать изменения в них, как моряк — в волнах, но не мог управлять ими. Они приходили и уходили, как тысячи различных гобеленов; какие-то задерживались так долго, что он почти мог коснуться их, другие же были призраками шепотов, танцующих на краю глаз.
Он видел волков. Сильную стаю, лежащую вместе в их логове. Волк с рассеченным глазом старался их защитить, уберечь их от всего мира, но никогда не преуспевал.
Иногда их вытаскивал из логова освежеванный человек с глазами угря и сдирал с них шкуры, чтобы носить их вместо кожи.
Иногда их сжирал огромный львиный прайд — за то, что выли слишком громко.
Иногда восставали океаны и утягивали щенков ужасными щупальцами в глубины вод.
Иногда сам олень разрывал грязь и землю, а за ним стояло войско из всяческих тварей, объединенных семиконечной звездой.
Соколы, гиганты, цветы и многие другие, преследующие свои мотивы и желания. Все они приходили, а волк-вожак все так же пытался защитить свое логово.
Вместе и в безопасности. Стая могла выбрать лишь что-то одно. Он отвернулся от смертей и попытался по кусочкам воссоздать то, что может случиться.
В каких-то снах стая разбегалась. Волчицу привязали к оленю. Алый волк с синевато-серыми глазами упал в золотые кудри. Волчата со звездами в глазах зацепились за копье, зависшее за солнцем.
И так далее, и тому подобное. Каждый щенок выживал, отделяясь от стаи.
Но все же выживал.
Вскоре они собирали уже свои стаи и приводили их к волку, чтобы послушать его вой и преклонить головы перед куда более сильными зверьми. Иногда они кланялись оленю. Иногда — льву из окружения оленя. Некоторые даже кланялись дракону. Но они продолжали слушать волка-вожака, потому что его вой отзывался в их сердцах.
Но их всех ждал путь, полный опасностей.
Волк-вожак терзал в зубах форель, не обращая внимая на ее боль, и смотрел оставшимся глазом на южную звезду. Из пролитой форелью крови появилось больше щенков, но волк продолжал сильнее кусать ее.
В каких-то снах он замечал ее боль и зализывал ее раны. В других — терзал, пока она не начинала кричать голосом, которого не могло быть ни у какого морского создания. Но в третьих… В третьих прилетал пересмешник. Смешная птица со смешными словами.
Пересмешник подговорил форель ослепить одноглазого волка, чтобы убить его. Волк никогда не видел ни ловушек, ни обмана. Он выживал лишь потому, что впивался в каждого, кто слишком быстро подбирался к его еде.
Гнев форели заставлял выводок кусаться и ссориться друг с другом. Два — нет, три, четыре… Десять волчат в логове. Щенки со звездами в глазах, стряхнувшие песок пустыни. Щенки в алой чешуе. Щенки с глазами зелеными, как изумруды.
Они разбегутся, один за другим. Чей-то пусть закончится смертью, и они превратятся в обгоревшие черепа в костре, а других дорога приведет к страданиям, что ничем не лучше погибели.
Олени, розы, львы, соколы, солнца и другие. Все они придут за щенками, заманивая их к себе в услужение. Когда кто-то из них откажется, звери придут в волку-вожаку и потребуют принести им щенка, держа его за загривок.
Тихое скуление побеждало там, где проигрывало рычание. Рычащего волка слишком часто разрывали, убивали и сдирали с него шкуру. Надо было либо смиряться, либо смотреть, как все умирают. Волку бы так и пришлось всегда отдавать щенков, если бы не восходило солнце.
Но оно было осторожным. Оно светило над пустыней, в которой ночью становилось холоднее, чем зимой. Теплый и дружелюбный песок превращался в камень.
Потом солнц стало три.
Одно было запятнано кровью. Раньше оно лучилось светом, но теперь потемнело. Пятен на нем было так много, что оно стало иссиня-черным, и тени от него отравляли пустыню.
Второе солнце было злым, а его лучи — змеями. Быстрыми и хитрыми змеями, которые кусали всякого, радуясь своей безнаказанности. Иногда это солнце искало волков, иногда — львов, а иногда… Всего пару раз оно искало драконов.
Последнее солнце пряталось за вечным затмением, скрываясь за умирающим светом.
Три колокола разбили его маску, и из нее понеслись волны сладко пахнущих вин, а луна раскололась, как яйцо. Из солнца вытекли кровь и планы, затопив пустыню под ним. Затем пришел паук, что был слишком легок, чтобы утонуть в крови. Он принес собой шепоты и сделки, в которых даже сам не мог отличить правду от лжи.
Слова о красной двери. Предательство и тайны за ней. Истории о драконах и лжи. Истории о рожденных от солнца детенышах, отвезенных к грифону за морем, что стал лиловым от любви и вина.
Щенок для лягушки.
Украденное вино.
И медведь, прикованный цепями к трону.
Но волк должен научиться скулить. Шептать. Репетировать песенку, пока она всем не покажется милой. А не то ему вырвут горло.
Скулеж — чтобы пережить эту кавалькаду. Шепот — чтобы защитить щенков. Полуправда — чтобы держать белых в страхе. Ложь — чтобы положить конец драконам.
— Нет! — каркал ворон, клюя его в глаза. — Нет! Нет! Почему? Почему? Почему?!
Черная чешуя и черные перья.
— Почему?! Почему?! Почему?! — рычало оно и кричало.
Оно не клевало, чтобы навредить, — оно так задавало вопросы. «Почему»? Он не мог говорить во сне, а потому не мог и ответить.
— Почему? Почему? Почему? — требовало оно, глядя на него тремя глазами. Оно выклевало ему глаз, но он не почувствовал боли. — Почему? — умоляло оно, впиваясь когтями ему в череп, но он не знал.
Почему боги так ненавидят его?
Он знал лишь то, что счастлив жить одноглазым. Мир становился проще, когда он видел лишь половину картины.
— Почему? — спросила оно в последний раз, но он не знал ответа, и потому поступил так, как делал всегда.
Эддард очнулся. Он вновь был собой и вновь смотрел на мир двумя глазами.