Волчьи сны

      — Я не создан для всего этого, — вздохнул Эддард, поправляя рукава подаренной ему мантии.       Мартеллов задолго известили об их прибытии, и потому Эддарду на следующее же утро преподнесли серую трехслойную льняную мантию, вышитую серебром, а так же девственно-белый пояс с застежкой из полированного серебра, украшенную опалами и сапфирами.       Прекрасный подарок, если так посмотреть.       Но Эддард чувствовал себя идиотом в этой иноземной одежде. Он бы не стал ее надевать, если бы не рисковал оскорбить хозяев замка. Собравшись с духом, он направился на завтрак к принцу. Ему было разрешено было привести с собой еще двоих, и он, недолго думая, сделал свой выбор.       — Похоже, тебе крайне неуютно, — хихикнула Эшара, прикрывая губы широким рукавом подаренной мантии. Она была фиалкового цвета, простой и закрытой, но Эшара была прекрасна в любом наряде.       — Я чувствую себя идиотом, — признался Эддард.       — Хоуленду, кажется, весьма удобно, — она слегка улыбнулась, глядя на болотного жителя, идущего слева от Эддарда и одетого в простые мантии цвета грязи и жухлой травы. Он выглядел чересчур необычно, но шел так, будто родился в этой одежде.       — Мне тоже крайне неуютно, миледи, — улыбнулся Рид. На завтраке его ждали меньше всех, но Эддард хотел, чтобы с ним пошел самый доверенный человек. — Но я не могу посрамить моего лорда.       Эддард сдержался и не усмехнулся. Они шли по саду, с которого открывался вид на море, а за ними следовали солдаты в бронзовой броне. Эддард предполагал, что это, скорее, сталь, выкрашенная в бронзовый цвет, чем настоящая бронза, но не спрашивал.       Солнечное Копье было по-своему прекрасно. Да, тут стояла вонь, но меньшая, чем в Королевской Гавани, и находиться тут было приятно. Или было бы, убеди он самого себя, что никто здесь не пытается навредить ему. Увы, дорнийцы были известными предателями и отравителями, а он сам помнил, что много чего прекрасного ядовито от природы.       И я хочу, чтобы мои дочери называли это место домом, вздохнул Эддард, думая о маленьких Дианне и Алисанне, спящих в колыбели вместе с кузеном в его покоях. Он надеялся, что ошибался. Он хотел бы ошибаться, чем обречь их на муки.       Принца они встретили за завтраком с его братом и женой. Эшара объяснила, что на родине супруги принца Дорана, принцессы Мелларио, женщины бреют головы налысо и носят изысканные парики в присутствии чужеземцев. Этим утром Мелларио носила красный парик; с одной стороны волосы лежали распущенными длинными локонами, а с другой — были завязаны в сложный пучок, в который были вплетены красные ленты, сочетающиеся с ее платьем и золотым ожерельем. Эддард припоминал, что Норвос также известен своими медведями.       Медведь, прикованный цепями к трону.       — Лорд Эддард, — принц Доран натянуто улыбнулся, поприветствовав их, и протянул письмо. — Должен поздравить вас и леди Эшару.       Слуга поднес Эддарду письмо. На нем, разумеется, красовалась новая печать Роберта. Я писал ему меньше луны назад, подумал Эддард, смотря на королевский указ о признании близняшек его законными дочерьми.       — А вот еще одну, — принц Оберин хитро улыбнулся Эддарду, и другой слуга передал куда меньшее и запечатанное послание. — Я должен встретиться с этим королем! Мне нравится мысль познакомить мир с парочкой новых Мартеллов.       — Удивительно, что вы тогда не желаете найти себе жену, мой принц, — мило улыбнулась ему Эшара. — Не могу поверить, что наш Красный Змей так боится женщин, что не желает жениться на них.       Оберин пожал плечами, а Эддард сломал печать с коронованным оленем.       — О, я на такое никогда не осмелюсь, леди Эшара. Я не откажу ни одной женщине в месте в моем сердце и не причиню им боли, решив жениться.       — И тебя уже спустя неделю кастрируют, — пробормотала принцесса, нарезая вареное яйцо. Эддард заметил, что она говорила очень тихо и мягко, а благодаря ее любопытному акценту слова звучали шелком. Что весьма противоречило тем колкостям, что она постоянно произносила.       Эддард приступил к чтению.       Ублю-       Ну, ты настоящий-       Лорд-       А, в пекло, это неформальное письмо.       Нед,       Бастарды, значит! Да еще и близняшки! Я хочу узнать все подробности, когда ты вернешься в Гавань. Надеюсь, ты это оценишь, поскольку Джон не дает мне продыху с тех пор, как сошел с корабля.       Как поживает Лианна? Похоже, я переоценил Паука — он узнал о мальчишке, но ничего не может сказать о том, как пережила роды моя любимая. Но это и не важно — я получу ее, даже если она стала хромой, беззубой и ежечасно желающей мне смерти.       Я, знаешь, немало думал и хочу сказать, что и у меня есть бастард. Мия, помнишь ее? У Лианны бастард и у меня бастард, Нед, не начинай, я знаю, что это не одно и то же, но, если она ему понравится, может, я что-то и устрою. Или, например, ты можешь сказать, что мальчишка — еще один твой ребенок от Эшары или что-то в этом духе. Возможно, мы создадим нового Блэкфаера, но я пойду на все, чтобы сделать Лианну счастливой. Как-никак, я его отчим.       Но я уже начинаю городить чушь.       Твои бастарды теперь Старки.       Заканчивай дела в Дорне и тащи свой зад в Гавань.       Роберт.       — Проходите и садитесь, лорд Старк, — привлек внимание Эддарда дорнийский принц. — Полагаю, вы хотели что-то со мной обсудить?