Whatever it takes

      Сквозь сон Баки чувствовал прикосновения мозолистых от тетивы пальцев Бартона. Такие тёплые и нежные, не хотелось прерывать контакта. Поэтому он, как слепой котёнок, тянулся за этим почти забытым ощущением нежности. Было тепло, как в Ваканде, но тепло изнутри, будто саму душу грели.       А потом забытие. Благосклонная безболезненная темнота окутала сознание, не порождая никаких образов. Правда, продлилось это недолго. Темнота вдруг рассеялась, открывая Баки тот самый злополучный день, когда Стив позорно сбежал. Баки, почему-то, не был удивлён этим поступком. Он был зол даже не на побег Стива, а на то, что тот с ним даже не поговорил! Пара фраз, которые ничего не значат, будто они друг другу чужие люди…       Баки стал подходить к Стиву. Ощущение земли под ногами было слишком реальным, но Джеймс всё равно понимал, что всё это – сон.       – Стив?.. – голос Баки оказался приглушённым и дрожащим.       – Бак, я… – Стивен повернулся к Барнсу. В его глазах читалось отчаяние. – Бак, прости. Я должен.       – Не должен, – Баки не выдержал. Из глаз брызнули слёзы, а сам он схватил ладонь Стива своими. – Давай сбежим. Пусть с камнями разбирается кто угодно. Но не ты. Тебе просто отдохнуть надо. Нам. Выкини этот чёртов щит, молот и… Давай свалим куда-то, чтобы нас никто не нашёл. Пожалуйста…       – Прости, Бак, но нет. Это мой долг.       – Ты обещал! – Баки почти кричал. – Обещал, что будешь со мной до конца!       – Так я же вернусь, – взгляд Стива внезапно прояснился. У Баки в груди затеплилась надежда. – Подождать всего пять секунд.       Затем Стив прошёл на платформу. Вспышка. Обратный отсчёт. И… Стив обманул его. Снова. Джеймс видит, как Брюс пытается вытащить Роджерса из временной петли, как на той чёртовой лавочке появляется старик, как к нему подходит Сэм… Баки даже прийти в ярость не успел, как его снова накрыло темнотой. На этот раз холодной, как криокамера.       Баки проснулся от того, что его трясло. Он замёрз, хоть и был закутан в одеяло. Значит, Бартон действительно был тут, хотя ничего не говорит о его присутствии. На ресницах засохли надоевшие слёзы. Чёртов Роджерс не даёт покоя, и Баки уже так устал от этого… Барнс потёр глаза живой ладонью и медленно прошёл в ванную. Отражение в зеркале уже не было похоже на маньяка. Баки просто выглядел чертовски уставшим.       Быстро умывшись, Баки вышел из комнаты. Часы показывали около пяти вечера, значит, суматоха штаба сможет его отвлечь. И не успел Баки выйти в общий холл, его тут же окликнул Уилсон:       – О, Баки, отлично, ты мне нужен, – Кэп подошёл к нему, кладя ему на плечо руку. – Там гидровец в себя пришёл, я хотел бы узнать, не знаком ли ты с ним.       – Это совсем молодые ребята, вряд ли я там кого-то раньше видел, – Баки повернулся к Сэму лицом. – Но раз ты просишь…       Барнс оказался прав – этот парень едва ли старше Ванды или Шури. Поэтому, очевидно, что он не имел дела с Зимним Солдатом. Но когда Баки засветил свою металлическую кисть, агент тут же подскочил к решётке:       – Ты ещё жив! – кричал гидровец, показывая пальцем на Баки. – Они не врали, ты ещё жив… Тогда миссия не обречена. У нас получится…       – Слушай, ты, – Баки схватил парня за шею металлической рукой. – Или ты сейчас говоришь мне, кто из причастных к программе остался жив, или я тебе отрываю гортань.       – Они не врали… Не врали…       Баки немного перестарался и парень снова был придушен, как это было сделано Бартоном. Сэм за спиной только недовольно цыкнул.       – Твою мать, Баки! – воскликнул Сэм. – Ты его прикончишь раньше времени!       – Кто-то им рассказал про меня. Дело может быть серьёзнее, чем я думал. Его не допрашивали?       – Пока нет, хотели заняться этим сегодня, но, видимо, придётся перенести, – Уилсон посмотрел на бессознательного агента Гидры. – В следующий раз будь осторожнее.       – Извини…       – Ладно, пойдём отсюда, – Сэм похлопал Баки по плечу, отвлекая от созерцания своей работы. – Кстати, как успехи? Бартон нашёл, что искал?       – Да, всё хорошо. Правда, я не до конца понимаю, зачем хоронить вещи…       – Он так похоронит память. Наташа и мысли о ней для Клинта очень ценны и он относится ко всему этому чересчур серьёзно. Даже её вещи для него – чуть ли не артефакт, который требует захоронения. Он прав, Наташа заслуживает похорон. Пусть даже если вместо её тела будут просто вещи, напоминающие о ней.       – Это странно.       – Согласен, но так он хотя бы успокоится. И кстати, раз уж зашла речь… – Сэм остановился. – Что там с терапией?       – Начал, – честно ответил Баки. – Таблетки я пью, сегодня был первый сеанс…       – Но от мыслей о Стиве не отделался?       – Я боюсь.       – Тебе уже нечего бояться, Бак. Он не испугался, так почему должен бояться ты? Ты его не забудешь в любом случае, даже если он будет ассоциироваться у тебя с целью. Ты к нему слишком сильно привязан и это в корне неправильно. Нельзя тянуть отношения одному. Это работа для двоих. Каждый должен делать что-то, иначе всё обречено. Давай мыслить логически – Стив выбрал свой путь. И тебя там нет.       – Но…       – Не перебивай. Возможно, что он в том времени спас тебя, и вы прожили счастливую и долгую жизнь. Возможно, что он и не с Пегги остался вовсе, а с тобой, поэтому ничего не сказал мне. Но это там. А ты здесь и сейчас. Тебе нужно думать о том, что происходит сейчас. Тот Стив не твой и не мой Стив. Это совершенно другой человек из другого пространство-времени. Подумай о себе, чёрт возьми! Хоть немного побудь эгоистом и сделай то, что хорошо для тебя. Ты не думай, что всем на тебя плевать. Нет, Бак, это в корне неверно. Может, Стиву на тебя стало плевать, но есть и другие люди, которым ты небезразличен. Подумай об этом на досуге.       Сжав живое плечо на прощание, Сэм покинул Баки, оставив того в замешательстве. Уилсон оказался прав – Баки здесь и сейчас, и надо жить в этом месте и времени. Подумав с пару секунд, Баки медленно направился в жилой блок. У него появилась идея, которая, возможно, поможет Джеймсу избавиться от влияния Роджерса.       Идея была гениальной настолько, насколько и простой – вычеркнуть Стива из памяти. Буквально. Баки решил вычеркнуть воспоминания о Роджерсе в своих записях, чтобы понять, насколько он безнадёжен и чтобы после следующего припадка (если он случится) не напомнить самому себе о Стиве.       И только тогда, когда он сел за стол и взял ручку, он понял, насколько это тяжело. Баки понял, насколько много ему придётся вычеркнуть. Но сделать это необходимо. Иначе он не продвинется и всё будет напрасно.       Фраза за фразой, Барнс размеренно щедро зачёркивал любые записи, связанные со Стивом. От количества зачёркнутого текста было не по себе, уж слишком много было. Но в дальнейшем Баки начал понимать, что, на самом деле, всё не так уж плохо. Да и воспоминания эти оказываются цельными и не такими уж неполными.       Затем Баки решил достать чистый блокнот, чтобы переписать то, что осталось. Чтобы не было никаких намёков. Это заняло у него весь вечер. Но результат стоил того – почти весь блокнот был заполнен записями. И ни слова о Стиве. Ни единого намёка. Баки уж подумал, что может гордиться собой, только вот краем глаза заметил угол давно забытой фотографии. Барнс прекрасно знал, кто там и почему эта фотография находится в его блокноте. Поэтому, закрыв новую книжку и убрав её в рюкзак, Баки взял старый блокнот, усердно не заглядывая внутрь, схватил куртку, что висела на стуле, и вышел. Времени было около одиннадцати вечера, всё уже разошлись по домам, на улице не должно быть много людей.       Барнс задумал вовсе сжечь блокнот, чтобы не осталось никаких воспоминаний, никаких намёков. Поэтому он быстрым шагом шёл по закоулкам и дворам, чтобы как можно быстрее пройти к свалке почти на краю города. Добрался Зимний Солдат почти к полуночи. Кругом было слишком тихо, только треск костров, которые разожгли бездомные. Подойдя к одному из костров в старой бочке, Баки вытащил из куртки блокнот. Задумать – это одно. А решиться и сделать – совершенно другое. С одной стороны ему не хотелось снова и снова копаться в этом всём, а с другой… Он слишком долго любил Стива. Любил и до сих пор любит. Поэтому Барнсу и было так тяжело выбросить вконец испорченный блокнот с записями о своём прошлом и фотографией Стива внутри.       Пересилив себя, Баки, всё-таки, выбросил книжку в бочку. Языки пламени тут же с жадностью обхватили её, уничтожая бумагу и картон. Баки смотрел на быстро сжигающиеся страницы с иррациональным ощущением освобождения. Когда из-под пепла кучи страниц показалась фотография, Баки быстро развернулся и пошёл обратно. Ему не хотелось видеть, как уничтожается образ Стива. Этим Баки займётся самолично. Сейчас ему было не до этого.       Уже в своей комнате Барнс понял, что сделал. И почувствовал облегчение. Ему впервые за всё это время стало легче. Теперь уже вряд ли что-то помешает ему двигаться дальше.