Стокгольмский синдром

2011 Стараясь держаться спокойно и немного отстранённо, он позволил Грегу закрыть за ними дверь и обернулся, решив сразу перейти к основной цели его визита. — Грегори, я, вероятно, должен сперва озвучить… — Майки! — раздалось вдруг восклицание у него за спиной, и Майкрофт молниеносно развернулся, теряя с таким трудом собранную по крохам уверенность. — Мама?.. — вполне возможно, что если бы из кухни инспектора вышла королева, то старший из сыновей Холмсов удивился бы этому меньше, чем тому, что собственная мать стояла в коридоре дома Лестрейда. Поражённо застыв (бежать или делать вид, что зашёл по ошибке, было в высшей степени глупо), он позволил тёплым рукам всё ещё стоявшего сзади Грега стянуть с себя тёплое пальто и шарф. Потом куда-то пропал и его пиджак, а вместе с ним решительность и чувство защищённости, будто с него сняли тяжёлые доспехи, которые ранее надёжно прикрывали тыл. Однако вместо них на поясницу легли широкие ладони, аккуратно сжимая и подталкивая вперёд, и Майкрофт вдруг на миг испытал необъяснимое спокойствие и даже безопасность, которых уже достаточно давно не испытывал. Впрочем, спустя миг неясное ощущение ослабло, так и не успев сформироваться в полноценное чувство. — Майкрофт слишком устал после работы, миссис Холмс, а потому нам стоит переместиться в столовую, — направил их Грег, всё ещё не отпуская от себя напряжённого Холмса. В столовой за накрытым столом их ждал Сайгер, тепло улыбающийся сыну. — Здравствуй, отец, — вышедший из замешательства сын протянул руку. — Что вы здесь… — Нас пригласил Грегори, мой дорогой, — перебила его миссис Холмс, всё же дотянувшаяся до Майкрофта, и уверенно поцеловала сына в щёку. Скулы Майкрофта немного порозовели, отчего он всё меньше походил на того уверенного мужчину, что пару минут назад вошёл в дом. — Прошу вас, присаживайтесь, — руководил процессом Грег, незаметно и аккуратно отстраняя миссис Холмс от сына и провожая её на место за столом. — Вы ещё успеете пообщаться за вечер, а вот ягнёнок остынет. У вас есть приборы? — обратился он к Сайгеру. — Да. Грегори, всё в порядке, садитесь сами, — кивнул тот. Наконец все расселись, Грег, на правах хозяина дома, выложил на тарелки мясо, и какое-то время тишину столовой нарушали только звон приборов. Нежное блюдо таяло во рту, потому единственными редкими репликами были комплименты мясу и его повару. Майкрофт, у которого кусок не лез в горло, лишь недоумевал, как он не обратил внимания на витавший в воздухе запах гибискуса, который так любит его матушка, и не отреагировал сразу же, как почувствовал его. На вопрос — как получилось, что он ужинает в доме инспектора со своими родителями — Майкрофт также не мог ответить даже самому себе. Картинка, на которой мать мило общается с Грегори, не поддавалась анализу, и, признаться, Майкрофт не понимал, как на всё это реагировать, а потому занял позицию скрытой обороны — лишь наблюдал, но никаких действий пока не предпринимал. Да и столовая мало походила на полигон для стратегических действий, что не способствовало разработке какой бы то ни было схемы действий. Единственным планом (скорее похожим на пассивное отступление) было поблагодарить за ужин и попрощаться с гостями, как только тарелки опустеют. И этот план Холмс лелеял до тех пор, пока Грег, обратившийся с каким-то вопросом к Сайгеру, не накрыл своей ладонью руку Холмса. Вмиг замерев и бросая аккуратный взгляд на родителей, он убедился, что жест остался незамеченным. Тёплая широкая ладонь немного сжала узкую кисть, а большой палец переместился на тыльную сторону ладони, легко поглаживая кожу. Внезапно для самого Майкрофта тугая пружина, стянувшая все внутренности, начала расслабляться, и дышать стало существенно легче. А вместе с неожиданно появившейся свободой вдруг появился и аппетит, и Холмс начал жевать чуть более активно, чем до этого. Ужин плавно переставал казаться Майкрофту катастрофой вселенского масштаба. Родители поведали Грегу историю своего знакомства, а Грег рассказывал о своей учёбе в университете и о своём пути становления полицейским. Сайгер Холмс иногда задавал уточняющие вопросы и смеялся над шутками инспектора, а мать периодически останавливала взгляд на сыне, словно не видела его несколько лет и не могла насмотреться. Этот вечер существенно отличался от тех немногочисленных семейных ужинов, которые периодически посещал Майкрофт в их старом доме: не было Шерлока, который готов был перечить любому слову, сказанному старшим братом; не было укоризненных замечаний от матери о том, что он полностью погружен в работу и не уделяет внимания своим родителям; не было пассивного участия отца в беседе, который будто бы отсутствовал за столом. А самое главное — никто не требовал чего-либо от Майкрофта, не преподносил его присутствие как обязанность, не устраивал допросов, заставляя испытывать вину. На миг он даже предположил, что возможно именно таким должен быть ужин в семье — спокойным, равноправным и безопасным. Майкрофт даже позволил себе улыбнуться очередной шутке от Лестрейда. Грег, периодически выпускавший ладонь Майкрофта, чтобы подкрепить свои рассказы каким-то жестом или взмахом, неизменно возвращал руку, каждый раз аккуратно сжимая ладонь. Пару раз он даже тронул Майкрофта за бедро, словно вовлекал в текущую беседу. Жест, незаметный для окружающих, был лишён какого-либо сексуального подтекста, и Холмс не чувствовал в нём какой-то угрозы или давления. Он сам, периодически отвлекаясь от еды, позволял себе рассматривать Грега. Седые виски, твёрдый профиль и чёткие черты лица он изучил ещё при первом их знакомстве. Однако сейчас он словно заново знакомился с мужчиной, с его тёплой и ободряющей улыбкой, мягкими мелкими морщинами вокруг глаз, которые возникают только у часто смеющихся людей, глубокими карими глазами, которые смотрят с пониманием и уверенностью, а также с проникновенным и завораживающим голосом, окутывающим и согревающим окружающих. Когда с ужином было покончено, Грег предложил всем пройти в гостиную, где уже разжёг камин и выставил бокалы и бутылку виски. Вновь проявив присущую ему деликатность, Грег предложил родителям кресла, аккуратно утянув Майкрофта на диван. Для него было крайне важно, чтобы в этот вечер всё пошло по плану, а потому пока не был готов оставить Майкрофта без незримой поддержки. Наполнив бокалы, Лестрейд опустился на диван рядом с Майкрофтом, аккуратно и по возможности незаметно прислонившись к его плечу. Миссис Холмс мягко перевела разговор на детство своих сыновей. То, как растерялся и смутился старший из них, Грег почувствовал сразу. Делая вид, что доливает алкоголь в бокалы, инспектор немного наклонился вперёд, будто бы между делом кладя руку на плечо Холмса, и тем самым приобнимая того. После того, как напитки были обновлены, Лестрейд снова откинулся на спинку, намеренно забыв убрать ладонь с чужого плеча. Миссис Холмс рассказала Грегу случай, когда ещё совсем маленький Шерлок пропал. Позже выяснилось, что тот намеренно сбежал из дома, чтобы попроситься матросом на корабль, плывущий в кругосветное путешествие. Шерлока тогда искали целый день, но лишь Майкрофт догадался поехать в порт, где и нашёл своего брата, рассматривающего самый большой корабль у пристани. Майкрофт прекрасно помнил тот день. Родители сильно переживали, мать периодически плакала, а отец снова и снова набирал телефонные номера, чтобы вновь и вновь услышать отрицательный ответ. Днём в их дом пришёл инспектор полиции, они долго говорили о чём-то с родителями на кухне, а Майкрофт в это время сидел в детской и пытался предугадать ход мыслей своего младшего брата. Как только Майкрофт понял, где находится Шерлок, тут же оделся и незаметно покинул дом. Родители, находящиеся в расстроенных чувствах, пропажи старшего даже не заметили. А вот по возвращении обоих братьев ждал грандиозный скандал. Шерлок предсказуемо улизнул в свою комнату, так что всю сублимированную в агрессию панику Майкрофту пришлось выслушивать одному. Под конец гневной тирады матери старший сын сам был абсолютно убеждён в том, что являлся главной причиной пропажи своего брата. Его обвинили тогда во всех грехах, вплоть до того, что именно из-за Майкрофта Шерлок вырос таким неприспособленным и нестабильным. Чуть прикрыв глаза, Майкрофт невольно скользнул в тонкую зыбь воспоминаний, словно в тумане памяти рассматривая искажённое гневом лицо матери и её несправедливые обвинения, потому тишина, внезапно повисшая в гостиной, показалась неожиданной. Сморгнув наваждение, он украдкой бросил взгляд на мать, но та, вопреки поведению в столовой, не смела поднять глаза. Сделав глубокий вдох, она вдруг произнесла: — Я так и не поблагодарила тебя, Майкрофт. Майкрофт на миг упустил контроль и удивлённо вскинул брови. Однако уже в следующую секунду спешно вернул лицу безучастное выражение и уставился на стакан, который всё это время держал в руках. В высшей степени непривычно было слышать это от женщины, которая по умолчанию всегда была права, и чьи решения никогда не ставились под сомнения. — Я была слишком строга к тебе, мой дорогой. Под влиянием страха за Шерлока я даже не смогла оценить тот поступок, который ты совершил. — Спасибо, мама, — проговорил, наконец, Майкрофт, надеясь, что этим всё и ограничится. Недопустимо было терять лицо в присутствии других людей, но внезапно Майкрофт понял, что именно это и произойдёт, стоит лишь матери продолжить. Горячая ладонь на его плече внезапно сжалась, словно снимая напряжение, и Холмс сделал глубокий вдох, пытаясь вновь взять себя в руки. — С вашего позволения я покину вас ненадолго, — произнёс вдруг Грег, поднимаясь с дивана. — Чайник вероятно уже закипел. Я принесу всем чай. — Давайте я помогу вам, Грегори, — Сайгер Холмс также поднялся со своего кресла. Майкрофт всё ещё крутил в руках полупустой стакан, пока отец и Грег направлялись на кухню. Холмс даже поймал себя на мысли, что без руки Лестрейда на плече стало как-то неуютно и немного прохладно, хотя камин уже давно разгорелся. Миссис Холмс пересела на диван к сыну и аккуратно взяла его руку в свою. — Грегори всё рассказал нам, мой дорогой. — Ему не стоило этого делать, мама, — нахмурился тот. — Возможно, ты прав, но ты ничего не рассказываешь, милый. И мы с отцом так давно тебя не видели, потому не смогли игнорировать это приглашение. — Что бы у меня ни случилось, я со всем разберусь… — Конечно, разберёшься. И у тебя всё непременно получится. Но я, как и любая мать, переживаю за своего сына. — С Шерлоком всё в порядке, если ты об этом, — Майкрофт вновь нахмурился, понимая, что ведёт себя как эгоистичный ребёнок, напрашивающийся на признание. Он так давно отошёл от этой модели поведения, что сейчас был неприятно удивлён выскочившей реплике. — Я говорю о тебе, мой дорогой. Ему на плечи легли родные ладони, и Майкрофт, уставший бороться со всем, включая самого себя, лишь наклонил голову, вдыхая густой аромат гибискуса и сандала. Сайгер тем временем уже взял один из подготовленных подносов с чаем, когда Грег, аккуратно выглянув за дверь, внезапно прикрыл её и обернулся к старшему Холмсу. — Мистер Холмс, давайте не будем торопиться. Вам понравилась моя история про выпуск. Хотите, я покажу вам наш выпускной альбом? Сайгер лишь понимающе кивнул и улыбнулся.

***

После того, как Грег с отцом Майкрофта всё же вернулись в гостиную, Лестрейд пару раз возвращался на кухню под предлогом что-либо принести и унести, и в один из очередных своих походов просто свернул в сторону и направился на второй этаж. Грег искренне полагал, что определённая часть семейного разговора должна проходить без посторонних. Чтобы не терять даром время, он за это время успел перестелить постель в гостевой спальне, проветрить свою, и даже мельком прочитать несколько страниц из валявшегося под кроватью детектива, засунутого туда около года назад. Следя за сменой букв в тексте, он даже не старался хоть как-то уследить за сюжетом, неоднократно возвращаясь мысленно к разговору, который вёлся на первом этаже его дома. Ведь возможно именно сейчас происходит что-то очень важное для Майкрофта, и возможно именно сейчас чета Холмс, сами того не ведая, топят многолетний лёд, сковавший израненное сердце. *** Хоть Грегори и уговаривал остаться у него на ночь, семейная пара была непреклонна и от предложения отказалась. Потому, воспользовавшись возможностями Майкрофта, они всё же благополучно отбыли на предоставленной служебной машине. Оставшись вдвоём, мужчины вернулись в гостиную и вновь опустились на диван. Камин уже догорал, всё реже бросая неясные всполохи на погружённые в тень силуэты мебели, делая помещение меньше и уютнее. Снова наполнив бокалы терпким алкоголем, Грег украдкой бросил взгляд на Майкрофта. Тот заворожённо смотрел на догорающие угольки, словно растворившись в окружающем покое и уюте. Протянув бокал, Лестрейд ненавязчиво тронул его за рукав. — Майкрофт? — негромко позвал он. Уточнять вопрос не требовалось, они оба понимали это. Взяв протянутый бокал, Холмс на секунду задержал руку на чужой ладони, но уже спустя миг отпустил, словно опасался быть застигнутым врасплох в краткий миг своей слабости. Прислушавшись к себе, Майкрофт с недоумением обнаружил, что тугой комок в районе солнечного сплетения, от которого периодически пронзало холодом, внезапно ослаб настолько, что почти не ощущался. Вместо этого его окутало необъяснимым ощущением свободы, словно ранее он находился под водой без единой возможности вздохнуть и вдруг всплыл на поверхность; словно согрелся в тот момент, когда уже не надеялся на чудо; словно блуждал по непроходимой чаще и внезапно вышел из неё. В горле защипало, и Холмс внезапно осознал, что едва сдерживает наворачивающиеся слёзы. Попытавшись справиться с волнением, он сделал большой глоток из стакана, который держал в руках, лишь потом вспомнив, что в нём был виски. Вскинув робкий взгляд на замершего рядом Грега, мгновенно провалился в тёплый омут завораживающего, почти родного взгляда, который Лестрейд не отрывал от него. Вмиг налетел хмель, и Майкрофт всерьёз полагал, что причиной был явно не алкоголь, а лишь расширенные зрачки сидящего рядом Грега. Мужчины замерли, казалось, даже затаили дыхание. И в тот момент, когда Грег уже готов был наклониться для поцелуя, мобильный телефон Майкрофта издал пронзительный сигнал. Оба вздрогнули, волшебный момент был потерян. — Машина освободилась… Я могу… — Майкрофт прочистил горло, так как голос показался ему слегка осипшим. Но Грег прервал его: — Останься, — выдохнул он. Протянув руку, он накрыл ладонью дисплей телефона, не стараясь забрать его из напряжённых рук. — Пожалуйста, останься со мной, — повторил он. — Я… — начал было Холмс и не договорил, ни единой мысли не возникло у него в момент, когда их взгляд снова встретился. Внезапная опустошённость, словно чёрная дыра, отняла все силы, и Майкрофт опустил руку, всё ещё сжимавшую телефон. — Ты можешь сделать всё, что захочешь, — прошептал вдруг Грег, придвинувшись ближе и касаясь своим бедром сидящего рядом Майкрофта. И тот поддался непреодолимому желанию, с отчаянием, которое окатило его с ног до головы, прижался к чужим губам, закрывая глаза. Он безумно устал от всего — тревог, страхов, сомнений. Судьба дарила ему столь прекрасного человека, и, возможно впервые в жизни, Майкрофт решил всё же взять предложенное. Время замерло, замедлило свой бег до непозволительной границы допустимого. Даже треск догорающих поленьев слышался тише и реже, будто отходя на второй, почти несуществующий план. Всё вокруг перестало существовать для Майкрофта, кроме этих губ, к которым он прижался своими. Губы Грега были сухими и горячими, но Майкрофт не боялся потеряться в ощущениях, словно нашёл свой якорь, прочно удерживающий его на плаву. Грег сразу расслабился, позволив Майкрофту самому обозначить степень чувственности поцелуя, и лишь следовал за первыми неуверенными движениями, также прикрыв глаза. На какое-то время оба замерли, наслаждаясь той близостью, которая растекалась вокруг. Грег впервые ощутил, что поцелуй, помимо передаточного звена на пути к сексу, может быть отдельным и самостоятельным видом поддержки и ласки; может быть столь откровенно чувственным и открытым; и желанным сам по себе, а не в комплекте к интимной разрядке. Сквозь сгустившуюся пьянящую пелену Майкрофт ощутил, как ему на затылок легла чужая рука и, ожидая последующего давления, немного напрягся, готовый отстраниться от столь притягательных губ. Но вместо ожидаемого давления, пальцы аккуратно, почти невесомо, зарылись в волосы на затылке и принялись нежно поглаживать кожу. Предвидевший, что Холмс готов отстраниться, Грег едва слышно пошептал в тёплые губы: «Ш-ш-ш», — и вновь примкнул к приоткрытому рту. Дыхание стало срываться, и Грег переместился, покрывая поцелуями горевшие щёки Холмса, давая тому время на передышку. Однако долго отвлекаться не стал уже Майкрофт, поймав Грега за подбородок и вновь возвращая его к своим губам. Прохладные пальцы Холмса, пробегая по скулам и шее Лестрейда, казались обжигающими, и того словно пробило током вдоль позвоночника. Он не смог удержать импульс и, вздрогнув, издал сдавленный стон в их общий поцелуй. Оторвавшись всё же от губ, Грег прижался лбом к шее Холмса, ощущая его бешено бьющийся пульс, который отчаянно пытался вернуть себе самообладание. Резкие вздохи, одни на двоих, казались единственным звуком, способным перекрыть учащённое сердцебиение. — Останься, — прошептал Грег, уткнувшись носом в шею над воротником белоснежной рубашки Холмса. — Пожалуйста, останься со мной, — повторил он, — хотя бы на этот вечер. А лучше на всю жизнь. В свою очередь Майкрофт поймал себя на мысли, что впервые в жизни не хотел оставаться один.