Предпочитаю быть самим собой, — сказал он. — Пусть хмурым, но собой. А не кем-то другим, хоть и развесёлым. О. Хаксли, «О дивный новый мир» Воспоминания? Они как любимый мягкий шарф на шее, на котором рано или поздно сообразишь повеситься. Э. Сафарли, «Мне тебя обещали»
***
Озеро около особняка института Уинифред понравилось. После того, как она облюбовала здесь одно из ближайших к воде деревьев и прилегающую территорию и соорудила уютный ледяной шалаш — крытую беседку с креслом и небольшим столиком. Здесь было меньше народу, который мог её беспокоить. Девушка уже пару дней как была отпущена приставучим Доном из медицинского крыла и медленно осваивалась в институте. Было сложно, очень. Из-за Питера, который её не послушал, состояние Уини резко ухудшилось и Дон, больше похожий на сумасшедшего, чем на нормального врача, не разрешал ей уходить из крыла. Из-за того, что она чаще всего говорила с Чарльзом, а не со студентами, началась волна слухов по всей школе, что также не улучшило ситуации. Уини в целом не любила слухи: они вызывали недоумение и демонстрировали не лучшие черты мутантов или людей. Показывали страх. И не в её ситуации было показывать свои страхи — ни в бегах, ни в институте. Анализируя своё поведение, особенно в автобусе с Питером, она с досадой понимала, что было оно просто ужасающим. В том плане, что она говорила очень опрометчиво. Доверчиво, как будто это был… Марс. А это плохо, очень плохо. — Уинифред? Джин Грей. Эта телепатка напрягала её, хотя и не желала ей зла. Любопытный и неопытный подросток в глазах Уини, хотя Чарльз говорил, что она несёт в себе больше сил, чем кажется на первый взгляд. «Как и ты», — отмечал он. Уинифред не хотела отвечать ей, но делать нечего. — Да, Джин? — Ты не могла бы мне помочь? Вот это поворот. — Чем? — косо посмотрела Уини. Она боялась телепатов. Как минимум потому, что никак не могла избавиться от посягательств на свою голову. Максимум — они могли заставить сделать то, что не нужно. — Я чувствую, что в твоей памяти много… неточностей, словно кто-то рылся в голове и стёр часть воспоминаний, — при этой фразе по телу Уини прошла судорога. — А ещё знаю, что я тебе не нравлюсь. — Если бы я хотела вернуть свою память, то попросила бы Чарльза или сделала это раньше, — с явным намёком ответила Уинифред, глядя снизу вверх прямо в её глаза и игнорируя последнее замечание. — Но ты же сама не знаешь, чего ты не помнишь! — возмутилась она. — Знаю. — И откуда же? — Эта информация не для болтливых и вздрюченных подростков-телепатов, — смотря на водную гладь, понизила голос Уинифред. Джин начинала надоедать своей «попыткой помочь». Но через пару секунд Уини осеклась и глубоко вздохнула, продолжая: — Послушай, я не хочу тебя задеть, но ты лезешь не в своё дело. Я сказала тебе по-хорошему, что не хочу, чтобы в моей башке кто-то рылся. Я вам не доверяю и не хочу знать больше того, что уже есть. — Но ты… — начала Джин, когда её прервал голос: — Джин, ты едешь с нами или нет? — кажется, это был кто-то из ее компании. Очкарик махнул рукой из красной машины, в которой сидело еще трое подростков. «Вот и хорошо, иди с чудиками по магазинам. Заодно купите коробку мороженого. Пожа-а-алуйста», — протянула в голове Уини, слегка улыбаясь. Джин глубоко, как бык, выдохнула и обернулась, идя к машине с лицом почти такого же цвета, как и её волосы. Уинифред снова повернулась к озеру, всматриваясь в водную гладь. Отношения с этой компанией, которая была похожа на местную элиту, сложились средне — лучше, чем с большинством остальных, но не так, как хотелось бы. Из всех ребят она лучше всего поладила с Куртом Вагнером. Хоть он и был немцем, но изучал язык, пытался читать и писать, что было ей на руку. У Уинифред был неудачный опыт «общения» с немцами, но Курт разительно отличался от них. Он был религиозен, мало с кем общался — он ещё плохо знал язык, что несколько мешало ему, — и был очень внимателен, когда они сидели в библиотеке. Не придирчиво и надменно, не оценивающе, а как к простому человеку, с которым давно знаком и хорошо общаешься. Курт располагал к себе, и разговаривать с ним было приятно, хоть и пришлось говорить на английском вперемежку с немецким. Остальные ещё не оказались настолько близки: Джин пыталась наладить контакт, но Уинифред боялась её, очкарик лишний раз даже не пытался близко находиться рядом с ней, а ещё одна из их компании, темноволосая, выбешивала её одним только своим видом, поэтому Уини старалась держаться подальше от неё. Была еще одна, действительно седая, но та была молчалива, что нравилось Уини. Еще немного посидев, Уинифред пошла в сторону особняка, надеясь, что Курт не уехал с компанией и они смогут спокойно посидеть в библиотеке. Она шла неторопливо, чтобы не споткнуться о корни деревьев под ногами. Не удалось посидеть в библиотеке, к сожалению. — Привет, Уинифред! — весело поприветствовал её Питер, остановившись прямо перед ней. Уини попыталась обойти его, но тот специально изворачивался, чтобы она никаким обычным образом не нашла выход. — Оп, побег не удался, — улыбнулся он. — Такой солнечный день, а ты уже уходишь. Уини хотелось кричать на Питера и, как говорил Чарльз, «распустить руки». Но она не стала этого делать. Глубокий вдох, глубокий выдох. — Питер, что мне нужно сделать или сказать, чтобы ты не беспокоил меня? — это прозвучало как-то жалобно, не так, как она хотела. Он прищурил глаза. — Выполнить моё желание. — Только в рамках разумного, — предупредила она. — Разумеется. Постой здесь пару минут, — и умчался куда-то, оставляя за собой клубы пыли. Прошло ровно восемнадцать секунд, Уинифред считала, прежде чем Питер вернулся с охапкой цветов. Уини плохо разбиралась в цветах, но, кажется, это были лилии и пионы. — Вот, это тебе, передаю лично в руки. — Это… букет? Мне? — Нет, это просто цветы. Твоя кошка постоянно чихает именно от них, я проверял, — ответил Питер. Он, конечно же, шутил — кошка ни на что не чихала, но судя по нахмуренному лицу девушки, юмора она не поняла. — Не волнуйся, я пошутил. В ответ Уини только протянула «А-а-а» на это. Глупо и бессмысленно. Девушка мысленно стукнула себя. В этот момент она почувствовала себя… настоящей. Свободным человеком — тем, кто может делать ошибки и глупости, не боясь получить за это. Неопытным и любопытным подростком, которыми она считала Джин Грей и всю компанию. — Тем не менее, я не поняла твоей шутки, шустрик, — отметила она. — Я хочу в комнату. Солнце в зените, мне пора в тень, — хоть последняя фраза прозвучала пафосно, это была правда. Вот вроде бы и мелочь, а всё равно приносит дискомфорт. В прошлый раз Питер не послушал Уинифред, и она потеряла сознание. Ещё раз рисковать и перемещаться с ней на скорости не хотелось, но и расставаться тоже не особо охота. — Может, я проведу тебя до комнаты? — почесал затылок Питер. — А есть ли у тебя на это время? — ехидно спросила Уини, складывая руки. Чувство лёгкого веселья наполнило тело, будто ей дали отпуск на неделю. Такие шуточные перепалки могут стать неплохой традицией в новой жизни. — Ради аудиенции самой Снежной Принцессы я готов остановиться и выделить в своём графике немного времени, — широко улыбнулся Питер, протягивая ей свою руку. Уинифред проигнорировала руку Питера и просто пошла дальше. Они шли медленно, не спеша и не разговаривая: Питер — чуть позади, пошаркивая, и Уинифред — тихо и немного впереди. — Ты ещё здесь? — с притворным удивлением обернулась она. — Не уж-то ты серьёзно остановился? — Уини даже немного улыбнулась уголком губ. Питер удивлённо округлил глаза. — А как же. Я же пообещал. — Ты как химера, кто тебя знает. Впервые Питер не знал, с чего начать разговор с девушкой. Это раздражало его. Пытаясь скорее избавиться от неприятного чувства, он ляпнул первое, что пришло в голову: — Как проходит изучение Института? Для Уини такой вопрос был неожиданным. Она немного подумала, прежде чем ответить: — Не очень. Но у вас хорошая библиотека. — Из всех мест, которые ты можешь посетить, ты выбрала библиотеку?! — А что? — А тебе не хочется смотаться в кино, посидеть в кафешке, ещё куда-нибудь сходить? — Нет. Мне здесь нравится, — лаконично призналась Уинифред. На этом их диалог прервался, и они продолжили идти в сторону комнаты Уинифред. Питер присвистнул. — А ты неплохо обосновалась здесь. Уинифред жила одна, но некоторые вещи остались здесь после прошлых жителей. Рисунки в рамках, цветы на небольшом подоконнике и полках, книги, собранные в ровные стопки — всё это создавало атмосферу уюта. Уинифред мало что добавила сюда — лишь свои вещи в шкаф да пару книг. Для самой Уини ещё было сложно здесь: её не отпускало чувство того, что это всё ненадолго. Что пройдёт время, и ей придётся вернуться в Штаб, и она больше не увидит это место. — Думаю, со временем здесь будет ещё лучше. — Безусловно, — ответил Питер, лежа с ногами на её кровати и поглаживая ту кошку, которая в неё вцепилась на экскурсии Чарльза. «А ещё здесь будет ещё более раздражающе», — мысленно добавила Уинифред.