POV Егор
Мне не столько жаль себя, сколько жаль Полину, которой сегодня пришлось вывернуть наизнанку страх той злополучной ночи. Она так старалась забыть о том кошмаре, скрывая свою боль от всех, даже от своей мамы, а тут… пришлось рассказывать в подробностях. Я видел глаза Полины, когда она уходила. В них было столько сожаления и печали, что мне хотелось просто сбежать из отделения, устроить ей какой-то сюрприз и увидеть наконец-то её улыбку и горящие глаза. Но вместо этого я шёл уже в знакомый мне кабинет следователя. Тот же стол, за которым он сидит. Тот же стул, на котором сижу я. Те же глупые вопросы, на которые мне приходится отвечать. Рассказываю подробности вчерашнего вечера, утаивая то, что там был кто-то кроме Кирилла, а сам думаю только о ней… О моей девочке, которую сейчас больше всего хочется обнять. — И всё-таки, Егор Николаевич, что именно сказал о вашей девушке Кирилл Мирошниченко? Поймите, это поможет разобраться в деле быстрее, — следователь Николай Викторович снова спрашивал то, на что мне совершенно не хотелось отвечать. Ну, не хочу я, чтобы он потом странно смотреть на Полину, когда она придёт. — Егор, правда, это важная деталь, — поддержал следователя адвокат. Что за херня вообще происходит? — Шлюхой он назвал мою девушку, шлюхой, понимаете? — я перешёл на крик. — За это и получил. И я не жалею, он заслужил. — Всё-всё, успокойтесь, Егор Николаевич, будем разбираться. — Мой подзащитный может написать жалобу на ваших ребят, которые его забирали, — вдруг начал Пётр Алексеевич. Кажется, страсти накаляются. — Во-первых, они задавали вопросы несовершеннолетней девушке без присутствия законного представителя, а, во-вторых, собирались надеть на Булаткина наручники безо всякой причины. Мы готовы закрыть на это глаза, если переведёте его в СИЗО. Николай Викторович сразу забеспокоился. — Подождите пять минут, я сейчас узнаю всё, — он поспешно вышел из кабинета. — Нормально вы их тут держите, Пётр Алексеевич, — я усмехнулся. Всё это выглядело слишком смешно, ведь адвокат приходит в отделение полиции и раздаёт приказы ментам. — По долгу службы положено. Буквально через несколько минут вернулся следователь и сообщил, что готов перевести меня в СИЗО. Шикарно, буду почти как человек. Меня привели в какую-то маленькую комнату, где зачем-то стояла двухъярусная кровать, небольшой стол и два стула. Дома явно будет получше. Меня закрыли на ключ, и я остался здесь совершенно один. Наедине со своими мыслями.POV Полина
Когда я шла до дома, всё было как в тумане. Настроение было просто на нуле. Меня чуть не сбила машина, когда я переходила дорогу на запрещённый красный цвет, но водитель чудом успел остановиться в десяти сантиметрах от меня. Он матерился, но я махнула рукой и пошла дальше. Какое мне дело до его слов, если у меня и без этого хватает проблем? В подъезде я проигнорировала соседку, которая всегда относилась к нам хорошо и сейчас решила поинтересоваться, как маме отдыхается. Мне было не до её вопросов, поэтому я прошла мимо неё, направляясь к лестнице. Без Егора я даже на лифте боюсь ездить. Я так привыкла к тому, что мы постоянно вместе, и сейчас я без него как без рук. Захожу в квартиру, прохожу на кухню, не снимая грязную обувь, кидаю рюкзак на стул, а сама сажусь на соседний. Ни сил, ни настроения нет. Понимаю, что надо поесть, но мне совершенно не хочется. Минут 15 сижу, буравя пустым взглядом стену, но всё-таки встаю и разогреваю суп. Только ради Егора. Только потому, что он сказал поесть. Только потому, что этот суп в большей степени приготовлен именно им. Наливаю себе всего половник, но даже так кажется, что супа слишком много. То, что аппетит приходит во время еды, — большое заблуждение. По крайней мере, сейчас. Звонит телефон. Сердце замирает. На секунду задумываюсь о том, что это Егор, но потом вспоминаю, что телефон Егора у меня. Достаю свой и вижу на экране: «мама». Чёрт, если честно, мне сейчас не до разговоров. Но я знаю, что если не возьму трубку, то она будет волноваться и даже билет себе купит на ближайший рейс. Нет, такого сюрприза мне точно не надо. — Алло, —отвечаю на звонок, пытаясь сделать весёлый голос. — Доченька, привет, как твои дела? — мама как всегда приветлива. Она надеется на положительный ответ, и он, конечно, будет таким, потому что расстраивать её я не намерена. — Всё хорошо… Сижу, ем суп. Как ты? Как погода? — Погода замечательная! Представляешь, я тут с таким хорошим мужчиной познакомилась! — вот уж чего я не ожидала услышать от мамы, так это подобных слов. После смерти папы у неё не было ни одного мужчины, хотя многие ухаживали, дарили цветы и подарки. Нет, я никогда не была против, хотя понимала, что папу не заменит никто, но мама даже слышать об этом не хотела, а тут… — Да ладно? Мама, ты ли это? — на секунду я даже улыбнулась. — Я и сама о таком не думала, но я, кажется, действительно влюбилась. Зовут Евгений, у него своя фирма по изготовлению и установке дверей. — Ничего себе, хороший вариантик отхватила. Он из Москвы? — Да, так что по приезде познакомлю вас обязательно. Ладно, солнышко, не могу разговаривать долго, я тебе ещё завтра перезвоню. Выдыхаю, когда мама наконец кладёт трубку, потому что ещё бы пару слов о любви и я просто разрыдалась бы. Собираюсь мыть за собой посуду, но меня прерывает звонок на телефон Егора. Вижу номер Петра Алексеевича и сразу же беру трубку, чуть не роняя телефон на пол. — Да, алло, Пётр Алексеевич. — Полиночка, как вы добрались до дома? Всё в порядке? — странно, что еле знакомый человек интересуется этим. Наверное, Егор попросил узнать. — Да, всё нормально. Я ведь недалеко живу. — Я хочу вас уведомить, что Егора перевели в СИЗО. Там у него кровать будет, чтобы поспать, так что не волнуйтесь. Я уже еду к Кириллу Мирошниченко, буду держать вас в курсе. — Хорошо, спасибо вам огромное. Я очень надеюсь, что у вас всё получится. — Не сомневайтесь. Дабы действительно не сомневаться, сначала иду в коридор, чтобы наконец-то снять обувь, а затем иду в комнату, чтобы почитать про адвоката Курагина. На его сайте действительно впечатляющие отзывы, после которых трудно не обратиться к нему за помощью. Всё то, что я прочитала, убедило меня в том, что Егор всё-таки не зря обратился за помощью именно к нему. С каждой минутой я всё больше убеждаюсь в том, что ещё пару дней и мой парень будет свободен. Мне так хотелось сорваться сейчас и побежать к Егору, но я даже не знала, пустят ли меня к нему. Я могу устроить скандал в отделении полиции, но какой смысл? Там есть определённые правила, за их нарушения меня посадят, но при этом сообщат матери, которая точно сорвётся из Туниса в Москву первым рейсом. Наверняка Егора там даже не покормили, а он ведь даже чай с утра не выпил. Я просто с ума схожу от мыслей, которые витают в моей голове одна за другой. Нет, всё, решено. Лежать я не собираюсь, потому что мне совершенно не до этого, а больше мне делать ничего. Одеваюсь теплее, беру свою карточку и бегу в магазин, где покупаю термос, которого у меня никогда в жизни не было, и несколько контейнеров, сохраняющих тепло до нескольких часов. Иду обратно домой, чтобы сделать Егору чай и разогреть суп, поэтому по дому бегаю так, будто во мне батарейка энерджайзер. На телефон Егора звонит сначала его мама, затем сестра, и я заметно напрягаюсь. Чёрт, и как быть теперь? Взять трубку я не могу, ведь тогда они спросят, где Егор, и попросят его к телефону. Я не могу сказать им правду, а соврать… соврать людям, которые хорошо относятся ко мне? Соврать тем, кто в будущем станет не менее близким мне? Надо просто как-то дать телефон Егору, чтобы он мог перезвонить. Если меня вообще пустят к нему… Ох, блин, проблема за проблемой. Если бы Полинка ещё ненадолго у нас осталась, всё точно было бы по-другому… Кипячу чайник и завариваю Егору в термос чай с бергамотом, а затем грею куриный суп и несколько половников наливаю в контейнер. Всё ещё переживаю, что не меня туда не пустят, но откидываю эти мысли в сторону, складываю всё в рюкзак побольше, собираюсь и быстрым шагом иду в сторону отделения полиции. Мне было плевать на дождь, который усиливался с каждой секундой. Я была вся мокрая и без зонта, но всё же мне удалось дойти до нужного места без происшествия. Камера, где раньше сидел Егор, оказалась пуста. Выходит, его и правда перевели. Собираю всю волю в кулак и подхожу к дежурному, который не сразу удостаивает меня своим вниманием. — Здравствуйте, — обращаю его взор на себя. — Скажите, пожалуйста, куда перевели Булаткина? — Так, — он начинает листать какой-то журнал. — Булаткин Егор Николаевич переведён в СИЗО. — А к нему можно? — А вы, собственно, кто? — мужчина устремил на меня серьёзный взгляд. — Я его девушка. — А-а-а, девушка… — он задумчиво почесал затылок. — Не положено тогда, не жена ведь. — Как не положено? — в этот момент все мои надежды на то, что я увижу Егора, рухнули. — Пожалуйста, мне очень нужно его увидеть. Я принесла ему еды. — Девушка, вы понимаете, что я здесь ничего не решаю? — спросил дежурный. — Понимаю, но… позовите хотя бы следователя, который ведёт его дело. — Его в отделении нет сейчас, так что ничем помочь не могу. Я окончательно расстроилась. Мне казалось, что уже никто не сможет помочь мне в этой ситуации. Тем не менее, уходить отсюда я не собиралась. Со слезами на глазах я села на скамейку, которая стояла в коридоре, и стала ждать следователя, но его всё не было и не было. Господи, как же там мой Егор… Уже час прошёл, а следователя всё нет. И ещё неизвестно, будет ли он здесь. — Девушка, у вас что-то случилось? — сначала я услышала стук каблуков, а затем строгий женский голос у себя над ухом. Я подняла заплаканные глаза и увидела перед собой довольно красивую женщину в полицейской форме. — Нет, извините, я… сейчас уйду… — я стала поспешно собираться, чтобы больше никого не обременять. Посижу немного на улице, может, появится Николай Викторович. — Подождите, я могу вам помочь, — женщина остановила меня и пригласила в свой кабинет. Кабинет у неё был внушительных размеров. Сразу видно, что здесь сидит начальница, потому что в середине стоял длинный стол, по обеим сторонам которого стояли стулья. Справа от входа стоял небольшой чёрный диван, на который женщина и предложила мне сесть. — Меня зовут Ирина Сергеевна, я начальница этого отдела. Что у тебя случилось? — Ирина села рядом со мной, готовясь слушать мою историю. Второй раз за день мне приходится вытаскивать наружу потайные уголки своей души, которые я столько времени так тщательно скрывала. Я рассказала Ирине Сергеевне всё от и до: от того злосчастного случая в ночном клубе до вчерашней прогулки в парке. Женщина слушала меня так внимательно, будто моя история ей совершенно небезразлична. Ирина объяснила мне, что с насильниками и наркоманами у неё свои счёты, поэтому она поможет мне. — Пойдём, — женщина поднялась с дивана и подошла к двери. — Куда? — Пойдём, пойдём, — голос Ирины был серьёзен, но это придавало ей особый шарм. Мы вышли из её кабинета и снова пошли вдоль уже знакомого мне коридора. Подойдя к дежурному, Ирина Сергеевна как обычно, в своей манере, строго сказала: — Ключ от комнаты Булаткина. Мужчина сразу же замешкался, вновь листая свой журнал, в котором, видимо, у него вся информация по задержанным. Он выдал Ирине ключ, с которым она направилась ко мне, а затем повела меня по коридору. Снаружи это здание не кажется таким большим, как внутри. Коридор петлял, и меня удивляло то, что здесь столько кабинетов, а я ещё никого не встретила. Ирина Сергеевна открыла дверь, рядом с которой красовалась надпись «СИЗО». За этой дверью скрывался ещё один длинный коридор с огромным количеством комнат. Женщина подошла к охраннику, который, как я поняла, отслеживал порядок здесь, и дала ему очередное распоряжение: — Эту девушку проводишь к Булаткину. С Самойловым я поговорю сама. Ирина Сергеевна пожелала мне удачи и ушла, а мужчина проводил меня к самой отдалённой двери и, открыв её ключом, запустил меня внутрь. Я вошла. Егор лежал на кровати, подперев голову руками, но сразу же перевел взгляд на дверь, как только услышал, что она открывается. Парень резко вскакивает и прижимает меня к своей груди, поглаживая по волосам. — Господи, девочка моя, ты плакала? — он обеспокоенно смотрит в мои красные от слёз глаза, а потом проводит большим пальцем правой руки по моей щеке. — Меня не хотели пускать, — я вновь положила голову на грудь Егора, когда мы сели на кровать. Хотя эту железную хрень сложно назвать кроватью, даже матрас не спасает. — А как ты договорилась? — Начальница отдела увидела, что я сижу и плачу, я ей всё рассказала, и она разрешила зайти. Ну ты как тут, Егор? — я крепче обнимаю его, потому что никак не могу насладиться этим прекрасным моментом. — Пиздец, — он говорит всего лишь одно слово, но я полностью под ним подписываюсь. У меня, если честно, не лучше. Целый день на нервах. — Больше всего по тебе скучаю. — И я очень скучаю, — отвечаю я, но потом резко подрываюсь, вспоминая, что Егора надо покормить. Достаю из рюкзака контейнер с уже еле тёплым супом и ложку, ставлю всё это на деревянный стол. — Поешь, пожалуйста, ты ведь совсем голодный. — Ты золото. Улыбаюсь от таких слов, потому что мне так приятно слышать от него это. Егор ест суп с таким аппетитом, что я ни на секунду не сомневаюсь в том, что буду кормить его так каждый день, пока он не выйдет на свободу. Хотя, надеюсь, это случится очень скоро, потому что я лучше я буду кормить его дома, чем в этом жутком месте. Я наливаю ему горячий, за что получаю от Егора поцелуи в щёку. — Я так мечтал о горячем чае, — сказал парень, сделав один глоток. — У меня, если честно, болит горло. — Что? Егор, ты заболел? — Не знаю. Тут ужасно холодно, мог и заболеть. — Я буду тебя лечить. Кстати, тебе мама звонила… И Полина тоже… — Чёрт, — Егор обхватил голову руками. — Что ты сказала? — Ничего… Я не взяла трубку. Я хотела, чтобы ты позвонил, — я достала из рюкзака телефон Егора и отдала его парню. Он набрал номер мамы, которая, судя по её быстрой речи, отчитывала сына за то, что он так долго не брал трубку. Егору всё-таки пришлось врать — он сказал маме, что просто был занят, потому что сейчас занимается новым бизнесом. Ох, а лучше бы он и правда занимался бизнесом, чем вот так… Их разговор длился где-то 10 минут, но всё это время Егор поглядывал на дверь, словно боялся, что в неё войдут и заберут телефон. Но ничего этого не произошло, он спокойно поговорил сначала с мамой, потом с Полиной, и объяснил им, что в ближайшее время может пропадать, потому что очень занят. Они поверили, пожелали успехов во всех его делах и отключились, а я подумала, что было бы лучше, если бы Полина осталась с нами. Скорее бы весь этот кошмар закончился… — Малышка, ты-то как? — спросил Егор, возвращая мне свой телефон. — Я? Да никак. Настроение жуткое, без тебя как без рук. Мама сегодня звонила… Говорит, с мужчиной там познакомилась, потом познакомит. — С мужчиной? — игриво спрашивает парень, усаживаясь на кровать, а затем притягивает меня к себе. — А ты случайно ни с каким мужчиной не познакомилась? — я обнимаю его за шею и улыбаюсь, глядя ему прямо в глаза. Больше всего на свете мне бы хотелось сейчас оказаться с ним дома, а не в этой комнате, больше похожей на подвал. — Познакомилась, — закусываю губу, а Егор напрягается. — С тобой, мой мужчина. Всё остальное время, пока за мной не приходит охранник, я сижу у парня на коленках и обнимаю, периодически целуя в щёку. Успокаиваюсь, понимая, что-то, кого я так сильно люблю, находится сейчас рядом со мной. Я даже не хочу уходить, раздумывая над тем, что я могу лечь спать прям здесь, рядом с Егором. Плевать на то, что эта кровать для меня слишком жёсткая и я вряд ли высплюсь, я просто хочу быть рядом с ним. Но всё же мои планы прерывает охранник, который сообщает, что время свидания вышло. Истерю, поспешно собирая рюкзак, целую на прощание Егора и выхожу из этой комнаты. Снова со слезами на глазах…