***
Если бы Сокджину когда-нибудь сказали, что он будет тащить на себе пьяную тушку какого-то незнакомца в свой единственный выходной, то он бы рассмеялся в голос. А сейчас как-то не до смеха стало, потому что он делает это взаправду, проклиная друзей Хосока за то, что они не могут контролировать ни себя, ни количество выпитого. Сегодня он должен был проваляться на своём любимом розовом диване, поедая сладкие колечки с сиропом и смотря очередную слезливую дораму. И то, что он не омега, чтобы тратить на это свои выходные, не меняет важности данного дела. Альфам тоже полагается свой собственный вид релакса. И если это его успокаивает, то почему бы и нет? — Сколько же ты весишь?! — вопит во весь голос Сокджин и мгновенно сдаётся, безжалостно выкидывая пьяное тельце на мокрый асфальт. Незнакомец сдавленно стонет, встречаясь лбом и носом с твёрдой поверхностью. — Больно… Нежнее нельзя? — мычит этот пьяница и пытается встать. Но его неуклюжие попытки заканчиваются тем, что он лишь ещё больше калечит себя. У русоволосого нервно дёргается глаз на это безобразие, но брать он с собой этого альфу не будет. У него и своих проблем полно. Он уже в няньки Чимина заделался, ещё одного «ребёночка» на его голову не хватало! — Эй, вставай давай! Я тебя больше тащить на себе не буду. И если тебе так сильно хочется мокнуть здесь под дождём, то милости прошу. А мне домой пора, — предупреждает его альфа, но тот лишь протестующе что-то мычит и вновь пытается встать. Ещё больше раздирая ладони в кровь. — Чёртов Хосок и его пьяные друзья! Хватайся за меня и только посмей рухнуть на асфальт или блевануть, пока я рядом. А иначе я за себя не ручаюсь. Обязательно найду тебя и заставлю всю жизнь оттирать с этих брендовых вещей грязь и твою блевотину, — угрожающе шипит русоволосый и помогает альфе снова встать. Тот улыбается как-то по-дурацки, но с ямочками, что вызывает писк умиления внутри хладнокровного Джина. И альфа ждёт от этого парня хотя бы элементарного «спасибо». Но… — Оу, а ты красивый. Хочешь я тебя на своём «коне» покатаю? У меня он большой. Очень. И незнакомец смачно летит на столь полюбившийся его лицу асфальт.***
Сокджин на самом деле очень добрый. Настолько добрый, что до скрежета в зубах. Но вот что он ненавидит больше всего, так это глупые подкаты со стороны своего же пола. И он повёл себя адекватно, когда этого Намджуна (он узнал его имя чуть позже, когда вновь поднимал этого нытика с мокрого асфальта) приложил головой ещё раз. Только на этот раз морально. — Ай, нежнее же говорю! Почему ты такой коварный, принцесса? — жалуется мужчина, пока Джин неохотно латает раны этого горе-альфы. Он его нытьё уже слушать не может, а ещё глаза так слипаются, что русоволосый едва держит их открытыми. — Аккуратнее я буду с омегами, а с тобой, пьяная задница, я нежничать не собираюсь, — спокойно говорит Джин и с нажимом проводит по ещё свежим царапинам на лице. Намджун недовольно шипит на такое издевательство и пытается отодвинуться от коварного парня. — Сиди смирно, пока я тебе не затолкал в твою задницу собственный член. Будешь ерничать, заставлю смотреть со мной дорамы и плакать над «Хатико», — угрожающе шипит русоволосый, и Намджун мгновенно затихает. Это он сейчас серьёзно? — То ли я пьяный в зюзю или ты ангел, спустивший ко мне с небес? — тянет пьяный бред черноволосый альфа и тем самым получает очередную затрещину от Джина. — Я тебе сейчас такого ангела покажу. Ты меня месяц будешь видеть в своих самых худших кошмарах. Прости, красавчик, но ты не в моём вкусе, — тут же отшивает его «ангел» и вновь продолжает своё дело. Пьяный мозг Намджуна почему-то не смог разобрать последние слова Сокджина. И сам же доработал их на свой вкус. — Что? В анусе? Да, я там бывал. Только не у омег, а у альф. С ними секс получше будет, — и снова пьяный бред ненормального. Джин от таких слов выпадает в осадок и удивлённо смотрит на Намджуна. — Ты вообще откуда такой взялся, глухомань? С хера ли на попойку к Хосоку поплёлся, раз пить не умеешь? — ворчит русоволосый и принимается ещё хуже избивать беззащитного альфу. Он его видимо добить всё-таки решил. — Стой, ты же на мне живого места не оставишь, принцесса! — С какого фига я принцесса?! Совсем страх потерял? Я альфа! — гордо демонстрирует это Сокджин и сам не понимает откуда у него это ребячество. — Я тоже. Какое совпадение! Давай встречаться. Если кто-нибудь когда-нибудь сказал бы Джину о том, что его из душевного равновесия выведет какой-то мутный чувак в потёртых трениках, то он бы не поверил. Заодно бы и пиздюлей набросал, чтобы больше о таком не смели и думать. Но это происходит в его жизни. Ну как тут отказаться, когда на тебя смотрят, как на божество и пытаются выглядеть в твоих глазах сурово и эффектно? У Намджуна этого не получается. Но почему-то Сокджин проникается.***
Утром оба просыпаются голыми. И нет, не в кровати. Джин растерянно оглядывается по сторонам и видит вокруг себя лишь хаос из их же вещей. Во рту вкус помойки, а собственная задница болит так, словно в неё всю ночь пихали посторонние предметы. Минуточку… — Намджун… Убью, — шипит сквозь зубы Ким и, кряхтя от боли в пояснице, принимается разбирать этот бардак, чтобы хоть как-то найти пропавшего альфу. А затем с чистой совестью закопать его вновь. На этот раз не под вещами. Его поиски увенчались успехом и он нашёл абсолютно счастливого (голого, прошу заметить) Намджуна, что крепко держал в своих руках боксеры самого Джина. — Просыпайся, козёл! Я тебе сейчас эти трусы в рот запихаю, — рычит Джин и трясёт сонного Кима за плечи. Тот смачно чмокает своими губехами во сне и неосознанно тянется к опешившему Сокджину, тут же хватая того в медвежьи объятия. — Что ж… Могло быть и хуже, — подумал русоволосый, прежде чем Намджун прижался своим утренним стояком прямо к заднице альфы. — Нет. Я его кастрирую прямо сейчас.***
На кой чёрт Джин вообще притащил этого ненормального в квартиру? Да ещё и переспать умудрился с ним. И если тот был в зюзю пьян, то Сокджин был абсолютно адекватен. Насколько это вообще было возможно. Теперь он сидит в ванной и пытается переосмыслить собственную жизнь. Заодно и избавиться от общества храпящего альфы в гостиной. По словам Хосока (который вчера навестил этих двоих) они оба были пьяны. И именно Сокджин первый полез целовать Джуна, прося того немедленно его взять. Прям так и сказал. Хосок даже интонацию передал и поспешно ретировался из квартиры, видимо не желая спасать девственно-натуральную задницу своего знакомого. Сокджин в бешенстве. — Эй, принцесса, ты долго ещё? Мне надо срочно в душ, а ещё ты мне должен новую рубашку. Вчера в порыве страсти ты буквально сорвал её с меня, — со смешком выдал альфа по ту сторону двери, а Сокджин не удержался и, приоткрыв слегка дверь, направил струи холодной воды на опешившего таким раскладом Джуна. — Ты чего?! — Поубавь свой пыл, горячий альфач. Буду я с тобой встречаться. Только дай мне уже помыться нормально! — ворчит русоволосый и не успевает даже возмутиться, как Намджун срывает с себя одежду (что он успел надеть) и присоединяется к Джину, разбрызгивая воду во все стороны. — Эй, ты мне так всех соседей затопишь, неугомонное животное! — возмущается русоволосый и тут же замолкает, стоит альфе перед ним подойти совсем близко. — Не затопим. Я буду нежным… Разве Сокджин сомневается вообще?