Сто королей

      Когда Маруяма Ёру очнулась, шесть огненных звёзд пропало с небосвода.       Первым, что она услышала, были стоны выживших, писки кардиографов и торопливые шаги людей в белых халатах. Ёру сглотнула, закрыв глаза. Она прислушивалась к своим ощущениям, но единственное, что она чувствовала — это жуткую усталость. Кости отяжелели от боли, мышцы свело от усталости и напряжения, глаза резало. Глубоко вздохнув, она попыталась вспомнить, почему оказалась здесь, но в голове было пусто. Ёру знала, что она в больнице, помнила своё имя, помнила очевидные факты из обычной человеческой жизни: знала, что дважды два равно четыре, помнила, как есть палочками, припоминала, что часто расчёсывала свои длинные чёрные волосы. На этом всё. Она не могла вспомнить ни лиц, ни людей, ни последние дни своей жизни.       Ёру коснулась лица. На тыльной стороне бледной ладони была аккуратная чёрная татуировка — солнце с восемью острыми, точно кинжалы, лучами. Это заставило её приподняться и тщательнее оглядеть себя. Ноги чисты, несмотря на шрамы и царапины, руки, не считая татуировки-солнца, тоже. Под белым одноразовым халатом Ёру не решилась осмотреть себя в больничной палате, где помимо неё, были ещё люди.       — Вы очнулись?       Ёру подняла взгляд на обращавшуюся к ней молоденькую медсестру. Она выглядела измотанной, с серыми мешками под покрасневшими глазами. Она плакала? Ёру перевела взгляд на лежащих с ней в одной палате людей, заметила их страшные чёрные ожоги и пунцовые волдыри. В больнице пахло не болезнью и лекарствами, а пеплом и гноем.       — Что произошло? — хрипло, глухо спросила Ёру. Только заговорив она почувствовала, как сильно у неё пересохло во рту. — Бомба?       Медсестра не ответила, сжав бледные губы в линию. Ёру не настаивала на ответе. Прежде чем рассуждать о мире и его бедствиях, в первую очередь нужно разобраться в себе и своих воспоминаниях.       — Вам… помочь? — кашлянув в татуированную ладонь, спросила Ёру. — Я не доктор, но чем-то могу быть полезна.       Но медсестра, побледнев ещё сильнее, ответила вежливым отказом.       — Как я сюда попала? — Ёру нахмурилась, силясь вспомнить.       Подойдя к тумбочке рядом с койкой Ёру, девушка взяла тонкую пачку с бумагами. Она долго просматривала белые листы, такие же белые, как её руки, прежде чем ответить.       — Вы потеряли много крови, Маруяма-сан. Вы провели здесь три дня и время от времени приходили в сознание. На фоне общей трагедии вы, можно сказать, счастливица. Пострадали меньше всех. Ни ожогов, ни переломов, — она глубоко вздохнула, — ни отравления дымом.       — Кровь, да? — Ёру потёрла разболевшиеся глаза. — Из-за этого можно лишиться памяти?       Но Ёру не был нужен ответ. Что бы с ней ни произошло — это уже не важно. Важно, кто это сделал, на кого обижаться и как вернуть утраченные воспоминания. Для последнего нужно хотя бы прочесть свою историю болезни и получить личные вещи — а они обязаны быть у Ёру. Не могла же она попасть в больницу, одетая в одну татуировку на тыльной стороне правой ладони.       Ёру пролистала содержимое тощей папки. Она выяснила два факта: её действительно зовут Маруяма Ёру, она действительно потеряла много крови. Как это произошло? Ёру не чувствовала боли от порезов. На всякий случай она осмотрела свои запястья, но не нашла на них шрамов, провела по шее, но не ощутила чувствительными подушечками пальцев рваных ран или чего-то похожего. Лишь на предплечье был бледно жёлтый синяк от капельницы. По крайней мере, она не пыталась покончить с собой. Наверное. Ощутив странный трепет в груди от подобных мыслей, Ёру предположила, что мысли о самоубийстве занимали какую-то часть её жизни.       Выйдя в коридор, волоча по полу негнущиеся ноги, Ёру прислушивалась к разговорам пациентов. Ей нужно было знать, что случилось с людьми. Возможно, происшествие стёрло её память, возможно, на неё напали, возможно, что-то слишком сильно её потрясло. Мозг, не повреждённый болезнями и сотрясениями, не может вырезать из памяти всю жизнь человека просто так. Что-то случилось не только в мире, но и в самой Ёру.       — …да, — тяжело вздохнул кто-то. Мужчина среднего возраста, плотный, бледный и изнурённый. — Тринадцать лет назад было страшнее. Не успели мы оправиться, и тут такое…       — Тогда погибло семьсот тысяч, — ответила ему женщина. — Сколько же сейчас? Никого не осталось. Все сгорели.       Ёру прошла по коридору в уборную. Она простояла рядом с этой парой слишком долго, и это могло вызвать подозрения. К тому же, без памяти, в тонком одноразовом халате, она чувствовала себя слишком паршиво, чтобы начинать душевную беседу с незнакомыми людьми. В уборной, повернув голову к прямоугольному зеркалу над раковинами, Ёру узнала себя, но не вспомнила. Она высокая и стройная, с чёрными волосами длиной чуть ниже лопаток, острыми скулами и бледными губами. Закрывшись в одной из кабинок, Ёру стянула с себя халат. Кожа на груди и животе, к её сожалению, была чистой, ничем не примечательной и бледной. Разочарованно вздохнув, она оделась и вышла, умылась ледяной водой, зажмурившись. От холода губы стали алее, на щеках появился румянец, да и Ёру стала чувствовать себя немного легче.       Что же ей делать, когда она выйдет из больницы?       Свои личные вещи Ёру нашла в прикроватной тумбочке. В больницу она попала в чёрном платье с узором крупной белой паутины, в лёгких чёрных балетках и в серой мягкой кофте. Под аккуратно сложенной одеждой лежала маленькая сумка. Судорожно открыв её, Ёру нашла внутри немного мелочи, маленький блокнот с оранжевыми бабочками и смартфон. Облегчение уступило разочарованию, когда Ёру не обнаружила в памяти мобильного устройства никакой личной информации, никаких контактов, никаких заметок или сообщений. Ничего. Даже картинка на заставке стандартная. Одно хорошо — в телефон загружены данные паспорта и кредитной карты, и оставалось надеяться, что на ней остались хоть какие-то сбережения.       — О-о-о, — протянул мужской голос у неё за спиной. — Маруяма-тян, ты всё-таки пришла в себя?       Ёру обернулась. К ней обращался молодой человек в длинном чёрном плаще с крупными золотыми пуговицами и широкими рукавами. Свои длинные чёрные волосы незнакомец гладко зачёсывал назад, из-под низких бровей лицо прорезали две узкие щёлочки багрово-красных глаз. Его лицо было бледной маской с напряжённо сжатыми губами, волевым подбородком и острыми скулами. На секунду он напомнил Ёру эльфа из старых волшебных сказок, вот только тёмного, злого, пережившего несчастье.       — Честно говоря, я не думал, что ты выкарабкаешься, — продолжал парень. — Хм… видимо, случившееся сделало тебя более выносливой.       — Случившееся? — переспросила она.       — Не помнишь? — он едва заметно улыбнулся, закрыв правый глаз. — Кровавый реквием.       Ёру беспомощно покачала головой.       — Амнезия, верно? — он разочарованно вздохнул. — Что ж, а меня ты помнишь? Нет? Ямато Сусуми. Приятно познакомиться… во второй раз.       Ёру была сбита с толку простотой и безразличием Сусуми. Его лицо было спокойным и по нему трудно было прочесть какие-либо эмоции, точно как у профессионального игрока в покер. Но не было ли это спокойствие равнодушием, граничащим с пренебрежением? Он был готов к её амнезии, это Ёру чётко понимала, и явно он знал, что произошло в тот день, когда её доставили в больницу без крови в теле. Его багровый взгляд скользнул по татуировке на её руке, по её телу, остановился на глазах.       — Что со мной случилось в тот день? — спросила она, и голос её звучал неуверенно, хрипло. — Как я сюда попала? Кто я?       Сусуми сделал вздох, чтобы начать говорить, но его сбил с толку очнувшийся на соседней койке больной. Ёру тоже перевела на него взгляд. Перебинтованная нога покоилась на трёх подушках, лицо от уха до уха прорезал уродливый чёрный шрам, отсекший человеку кончик носа. И ожоги. Страшные, багряные, уродливые ожоги покрыли его грудь, лицо, шею, лишили волос и бровей. Ёру отвела взгляд. Сусуми разочарованно покачал головой.       — Не здесь, Маруяма-тян.       — Но я обязана знать! — запротестовала она, стиснув зубы. — И знать это я хочу сейчас!       — Кровавый реквием не только отнял твою память, но и лишил ума? — надменно спросил Сусуми. — Мы встретимся на парковке у больницы. Возражения?       — Нет.       Ёру не нравилась самоуверенность этого человека, не нравился его повелительный тон и холодность. И всё же, у его поведения были причины: Сусуми не нужны лишние глаза и уши, не нужно чужое внимание. Элегантно развернувшись на пятках, он покинул пропахшую смертью палату, наперёд зная, что Ёру пойдёт за ним. У неё не будет выбора. Он был тонкой нитью, связывающую Ёру с её прошлым, он знал слишком многое и дал ей это понять своими будто бы неосторожными взглядами и аурой тяжёлой тайны, окутавшей его с головы до ног, словно второй плащ. Либо он, либо ожидание, что память вернётся сама собой, либо жизнь с чистого листа без какой-либо поддержки, перспектив и надежды в разрушенном мире.       Ёру переоделась в кабинке туалета. Чёрное платье пахло дешёвым стиральным порошком, обувь вызывала ощущение, что её носили уже не раз. Бросив взгляд на сумочку, она вспомнила о блокноте. Похудевший, с пятнами от помады, пыли и грязных отпечатков пальцев, он явно хранил в себе если не исповедь прежней Маруямы Ёру, то хотя бы её историю, мысли, чувства, наблюдения. Ёру быстро пролистала его, начав с конца. Ничего. Пусто. И чем больше становилось пустых листов, тем более сильная скорбь захватывала её сердце. Она явно была не готова к так называемому Кровавому реквиему. Совершенно не готова.       И всё же, в середине тощего блокнота был записан телефонный номер.       Ёру поспешила набрать его, хотя не знала, что говорить, как представиться и что делать. Долгие гудки длились, казалось, вечность. Писк автоответчика сменил их, и Ёру бросила бы трубку, если бы не услышала странно знакомый голос. Свой голос.       — Ёру? — обращалась через автоответчик она сама к себе сквозь толщу времени. — Что ж, надеюсь, ты помнишь своё имя. Через полчаса я встречаюсь с льняным королём, постараюсь вывести его из себя напоследок, а после попрошу стереть мне память. Он идиот. Отходчивый идиот. Помни это и пользуйся, если опять решишь выбрать забвение.       Ёру застыла, слушая саму себя. У неё пересохло во рту. Руки задрожали.       — Татуировка должна была привлечь твоё внимание. Носи перчатки. Показывай свою правую ладонь только в том случае, если хочешь кого-то запугать. Это твоя принадлежность к клану мандаринового короля, — она вздохнула. — Пускай ни клана, ни короля больше нет, но память людей о нём и его жестокости живёт. В общем, ты поняла.       Ёру прислонилась лбом к стенке кабинки. Это было негигиенично, но сейчас ей совершенно не хотелось думать о микробах.       — У тебя нет детей, нет семьи, нет друзей. И в своей жизни ты совершила слишком много ошибок. Я оказалась слишком… трусливой, чтобы пережить это и слишком трусливой для самоубийства. Подобно тому, как последняя шлюха в глубине души верит в любовь, так и я верю в счастливые финалы, поэтому начинаю жизнь с чистого листа. У тебя ничего не осталось, и в этом моя вина, — голос прошлой Ёру дрогнул. — Твоя цель — держаться подальше от Ямато. Из-за него ты стёрла себе память.       Запись прервалась и наступила тишина. Ёру сбросила вызов.       Ямато Сусуми. Именно он пришёл навестить её и обещался рассказать свою версию прошлого. Кем бы Ёру ни была неделю назад, ей хватило ума купить новый телефон, записать сообщение на автоответчик и рассказать всё, кроме главного — кто такой Ямато Сусуми и почему его следует остерегаться. К тому же, у Ёру сохранилось представление о королях и кланах. Даже несмотря на то, что мандаринового короля больше нет, как и его способностей у членов клана, было бы неплохо рассказать новой версии себя, какими способностями он обладал. Так угрозы стали бы более убедительными.       — Как же ты жестока, — нахмурившись, прошептала Ёру. — Уже собралась угрожать, да? Видимо, эту черту характера ничто не вытравит.       Но угрозы не подействуют на Сусуми. Этот чёртов эльф не из тех людей, которых можно запугать, к тому же, со своим реквиемом или без него он смог сломать Ёру.       Но, может быть, самой Ёру не следовало верить? Если существует человек, способный стереть чужие воспоминания, то возможно где-то живёт тот, кто может управлять разумным существом, словно марионеткой.       От досады Ёру ударила раскрытой ладонью по стене кабинки.       Ей необходимы две версии развития событий. Возможно, стоит расспросить и льняного короля. Жаль только, что прежняя Ёру так хотела сбежать от проблем, что не назвала его имя.       Не важно. У Ёру были причины стереть себе память и были они куда серьёзнее обыкновенных женских капризов или истерик. Раз Ямато следует избегать, значит… выходить из больницы нужно через чёрный ход. Ёру не услышит его версию событий, но хотя может не опасаться за свой беспамятный зад.       Решившись, она спустилась на первый этаж, стараясь быть как можно незаметнее для врачей и посетителей. Запасный выход было несложно найти — в больнице висели планы эвакуации. Дверь была открыта. Ёру вышла, и влажный тёплый воздух окутал её плотной пеленой.       — Маруяма-тян.       Она вздрогнула от этого обращения и голоса, полного инфернального торжества.       — Разве ты не хочешь поговорить? Лично я с нетерпением ждал твоего пробуждения.