Сто королей

      В тот день Уно Фуюми впервые в своей недолгой жизни ощутила, что такое настоящая усталость. Лечить красный клан от множественных ожогов, ушибов, переломов, ссадин и порезов было сущим наказанием. От их болезненных криков кровь стыла в жилах, запах сгоревших волос, жжёной плоти и гноя пропитал сами стены одноэтажного дома Фуюми, находящегося, к счастью, вдали от шумного Шидзуме. Правда, четыре дня назад всё перевернулось с ног на голову: Шидзуме опустел, а тихий, уютный и безлюдный пригород превратился в приют для выживших и в юдоль вечной скорби. Прошлым вечером Фуюми видела, как одинокая женщина, еле волоча негнущиеся ноги, остановилась посреди дорог и начала горько плакать, опустившись на колени. Видела, как подросток, потерявший рассудок в пламени, вырывался из рук опекунов и кричал, что хочет сразиться с огнём.       — Что же ты наделал… — тяжело вздохнула Фуюми, опустив руку на грудь не приходящего в сознание Суо Микото. — Сколько же боли ты причинил…       Тусклое тёмно-розовое свечение перешло из её бледной руки под загорелую кожу красного короля, разлилось по его венам, мягко наполнило исцеляющим теплом его кровеносные сосуды, лёгкие, мозг, добиралось до самых кончиков красных волос и постепенно рассеивалось, переполняя его. Такова была сила Уно Фуюми: она дарила полное исцеление от ран, наполняя тело человека ноющей, лишающей сил болью. За цвет и противоречивый характер способностей Хомра прозвала Фуюми горько-сладким королём. Вернее, сделал это один человек. Человек, сильнее остальных нужный своему клану, сильнее остальных нужный Фуюми, но слишком слабый для того, чтобы прийти в сознание.       — Если очнёшься, я зажарю для тебя самый большой кусок мяса, который только смогу найти.       Ничего не произошло. Фуюми отняла руку от груди красного короля, пристально вглядываясь в его спокойное, безмятежное лицо. Прямо сейчас один из самых опасных людей во всей Японии лежал под тёплым одеялом, на мягком футоне, беззащитный, словно младенец. Фуюми понимала, что если она не убьёт его сейчас, больше такой удобной возможности не представится. И, если она убьёт его, её запомнят не как самого бесполезного из королей, а как героя, рискнувшего бросить вызов самой красной смерти.       — И даже принесу твоё любимое пиво и сигареты, — тяжело вздохнув, произнесла Фуюми. — Только очнись.       Говоря это, она закрыла глаза и вновь направила мягкий розовый свет через свою ладонь в его сильное, крепкое сердце. Возможно, если бы ей разрешили призвать Дамоклов Меч, её силы сработали бы более эффективно, но, к сожалению, на это налагался запрет. Зажмурившись, она проделала процедуру ещё раз, ещё и ещё, пальцами чувствуя чужой пульс.       — Ну же, — тяжело выдохнула девушка, чувствуя, как силы медленно покидают её. — Очнись.       Но красный король оказался глух к её мольбам.       Фуюми поднялась с пола, оправив свою серую лёгкую юкату. Будь у неё подданные, она оставила бы, как минимум, двоих из них, наблюдать за Микото, но, к сожалению, поделиться с кем-то своими противоречивыми способностями она так и не смогла. Фуюми мало кому доверяла. Единственные люди, с которыми она хотела бы разделить свою судьбу, уже отдали свои сердца Суо Микото. Фуюми нравилась Хомра. После школы она часто заглядывала к ним, делала в баре домашнее задание, попивая любимый коктейль с клубникой и лаймом. Сперва она наблюдала за ними со стороны, изучала, присматривалась, а после пришла сила, а вместе с ней и повод для знакомства. Для таких бурных парней силы Фуюми оказались полезны — они вопили от её силы, но исцелялись мгновенно, за что сквозь слёзы благодарили её.       — Как он? — стоя, прислонившись спиной к стене, спрашивал Кусанаги Изумо. Он был одет в синюю юкату отца Фуюми, что ему совершенно не нравилось. Но другой одежды всё равно для него не было. Когда измождённый красный клан добрался до Фуюми, их одежда превратилась в обгорелые лохмотья. Сам Изумо сейчас выглядел куда лучше, чем четыре дня назад — здоровый цвет лица вернулся к нему, исчезли отвратительные ожоги и кровоподтёки, взгляд вспыхнул несвойственной ему решимостью. — Есть изменения?       — Нет, — Фуюми тяжело вздохнула, опустив взгляд. — Я попробовала… то, что вы советовали. Суо-сан не реагирует.       — Этого следовало ожидать, — парень улыбнулся. — Всё-таки, помимо сигарет и хорошего алкоголя у него есть более сильная страсть…       Он задумчиво посмотрел на Фуюми, одним взглядом заставив её бледное лицо вспыхнуть. Более сильная страсть? К ней? Микото казался ей хорошим, но крайне своеобразным молодым человеком. Он спокойный настолько, что казался скромным, молчаливый, прямолинейный. И для юной и неопытной Фуюми он был дьявольски привлекательным. Неужели он в неё влюблён? Против воли Фуюми представила свадьбу с ним, детей и седую, благородную старость под двумя парящими рядом Дамокловыми Мечами.       — Надо же, какая ты счастливая от этой новости.       — Я? — пискнула Фуюми. — Н-нет же!       — Правильно, хорошего в любви такого дурака мало, — невесело хмыкнул Изумо. — И всё же, наверное, тебе будет неприятно услышать, что любит он не тебя.       — А?.. О…       — Скорее всего, та девушка тоже пострадала, — продолжил он уже тише, искоса глядя в комнату, где лежал Микото. — Может быть, при смерти. Я понимаю, у тебя нет причин помогать незнакомому человеку…       — Ну что вы, Кусанаги-сан? — шёпотом ответила Фуюми. — Вы знаете, где она?       — Предполагаю. Ей всегда сложно было сдерживать себя, — он на секунду отвёл взгляд в сторону. — И… возможно, она испугает тебя. Я пойму, если ты откажешься.       — Ну… вы же её не боитесь? С чего бы мне это делать?       — Мы в ужасе, — едва заметно усмехнулся Изумо. — С Хомрой связаны две красивые девушки, и обе смотрят только в сторону большого красного идиота. Лично мне страшно обидно, Уно-сан.       Фуюми нахмурилась, глядя ему в глаза.       — Её зовут Ранмьяку Хибана. Думаю, она прячется где-то неподалёку.       — Как вы это поняли?       — Она… хулиганит. То окна покрывает сажей, то фонарные столбы жжёт, то сжигает одежду в магазинах. Конечно, это может быть другой красный король, но… Хибана-сан в панике. Вряд ли она способна вести себя аккуратно и не привлекать внимания.       — Красный король, да? — Фуюми тяжело вздохнула, бросив взгляд на дверь, за которой не приходил в себя Микото. Осознанно или нет, но он выбрал девушку под стать себе, одного с ним цвета и, видимо, одного темперамента. С одной стороны Фуюми считала подобное близкородственное скрещивание правильным, с другой — ей было обидно, что Микото никого не видит дальше собственного носа. — Ладно. Пойдём. Если она сможет привести Микото в чувства, я выложусь на полную.       Она вышли немедленно из прохладного дома с кондиционером в каждой комнате в знойный пригород, пропахший копотью, сажей и огнём. Фуюми шла следом за Изумо, опустив голову, глядя на свои руки, мнущие подол серой юкаты. Девушка старалась не думать. Сегодня она узнала, что Микото уже давно принадлежит другой, некоей хулиганке, которой совершенно плевать на других людей. Сегодня она впервые узнала, что у неё есть соперница. Соперница с разрушительной, а не бесполезной силой, с дерзким нравом и самим красным королём в поклонниках.       Ветер принёс из Шидзуме дым, обжегший глаза Фуюми. Что же она делает? Почему забывает о всеобщем горе и буйстве красных королей? Потому что это её не коснулось? Потому что все её родные и друзья живы? Потому что она не верила, что Микото способен убивать невинных людей? Как эгоистично. У неё были доказательства преступления, были сотни уцелевших свидетелей, а она идёт спасать второго убийцу, чтобы привести в чувства первого. Второго убийцу, которого любит первый. Фуюми не подозревала, что эта мысль способна так глубоко засесть в её голове и так волновать её неискушённое сердце.       Изумо привёл её к одноэтажному, пахнущему кислым супом, рвотой и скошенной травой зданию гостиницы. Из открытых окон слышались болезненные стоны, крики и плач. Входной двери не было, а на месте петель, на которых она держалась, на стене чернели следы сажи. Фуюми сразу обратила на них внимания — слишком уж бросаются в глаза.       — Здравствуйте, — заговорил с кем-то Изумо. — Мы ищем девушку. Обычно злая, характер боевой, надменный. Невысокая, спортивная. Ах да, у неё красно-белые волосы.       Фуюми это рассердило. Самый важный отличительный признак Изумо оставил напоследок. Почему? Он оттягивал время или просто не придавал особого значения яркой внешности девушки? Эти мысли быстро оставили Фуюми, когда они подошли к гостиничному номеру, из-за двери которого доносился едкий запах горелого мяса.       — К… Кусанаги-сан? — прошептала Фуюми, чувствуя дурноту.       Изумо постучал в деревянную дверь, но никто ему не открыл. Он легонько надавил на ручку. Дверь оказалась не заперта и бесшумно открылась.       — Хибана-сан? — позвал он. — Ты здесь? Я привёл целителя.       Никто не отозвался.       — Я вхожу, — произнёс парень, сглотнув.       Он нервничал, хотя и всеми силами старался не подавать виду. Фуюми тоже нервничала. Она знала, откуда шёл этот отвратительный запах жжёной плоти, но всячески старалась отогнать от себя эти мысли.       Изумо сделал шаг вперёд, обошёл кровать и тут же бросился к приоткрытой двери в ванную комнату. На полу, за кроватью, крепко сжимая в руке почерневший от копоти нож, без сознания лежала девушка в чёрном нижнем белье. У неё действительно длинные белые волосы, сейчас грязные и спутанные, с двумя широкими красными прядями. Это было первым, что привлекло внимание Фуюми. Уже потом она увидела жуткие ожоги на левом бедре, плече и лице. Огонь коснулся своим жестоким поцелуем её левого глаза; губы, которые, наверное, хотел поцеловать Микото, рассекал длинный кровоточащий шрам.       — Прижигала раны, — тяжело вздохнул Изумо, осторожно поднимая девушку. — Уно-сан, никогда не будь такой гордячкой. Всегда проси о помощи.       Нож выпал из руки Хибаны, когда Изумо переложил её на серое, пропитавшееся кровью одеяло. Фуюми видела, что она ещё дышит. Видела, хотя в глубине души желала обратного.       Первый заряд силы в самое сердце не вызвал реакции. От второго Хибана вздрогнула и стиснула зубы. От третьего она пробудилась, зашипела от боли, схватившись за сердце, сжалась в клубок, трясясь от парализующей боли. Фуюми тяжело вздохнула. Вид боли, приносящей исцеление, не казался ей отвратительным. Скорее наоборот. Такая боль была правильной, закономерной, она была ярким напоминанием умирающему человеку о том, что он ещё жив.       Ожоги на теле Хибаны превратились в розовые, налитые кровью волдыри. Став её больше они лопнули, обнажив под собой чистую, бледную, здоровую кожу. На её лице вздулись вены. Больше справляться с болью Хибана не могла. Пламя, поднявшись от её тела, взметнулось к потолку, в одно мгновение обратив комнату в отеле в угли. Фуюми, предвидя такую реакцию, закрыла глаза, коснувшись ладонью плеча Изумо, покрыв его и себя розовой аурой горько-сладкого короля. Пожарная сигнализация на сработала — электричества в отеле не было.       — Хибана-сан, — мягко, заботливо произнёс парень, сжав руку раненной. — Ш-ш-ш. Потерпи немного. Это исцеление.       Она с такой силой вцепилась в руку Изумо, что его лицо перекосило от боли.       Фуюми пристально наблюдала за ней. Рана на губах исчезла, ожоги пропали, и даже левый глаз, поцелованный огнём, восстановился и теперь обжигал своей чернотой. Хибана была крепче, чем думала Фуюми. Она не плакала, не стонала, сносила боль молча, лишь один раз позволив пламени вырваться из своего сердца. Когда действие силы прекратилось, она лишь выдохнула и выпустила из захвата руку Изумо.       — Прости, — только и проговорила она твёрдым, сдержанным голосом, глядя на Изумо.       — Теперь я понял, с какой силой роженицы в фильмах стискивают руки своим мужьям, — он улыбнулся, сжав и разжав ладонь. — Спасибо за опыт, Хибана-сан.       Она не оценила шутки. Лишь посмотрела на Фуюми задумчивыми глазами-угольками, приподнимаясь на кровати, в одно мгновение превратившейся в такой же чёрный уголёк.       — Ты меня исцелила? — тихо произнесла она. — Спасибо.       У Фуюми перехватило дыхание. Хибана закрыла правый глаз, повела пальцем перед левым, зажгла искорку на кончике ногтя и благодарно улыбнулась. Фуюми неохотно признала, что у неё очаровательная улыбка.       — Вижу, — Хибана моргнула, в её глазах заблестели слёзы, которые ей удалось сдержать. — Этот глаз я больше никому не отдам.       — Как это случилось? — спросил Изумо. — Почему ты призвала Меч?       — А Суо не рассказал? — Хибана тяжело вздохнула и поднялась с кровати. Фуюми отметила, что она совершенно не стесняется ходить перед двумя незнакомыми людьми в одном нижнем белье. — Не знаю я. Не помню, как это вышло. Смотрю в небо, и вижу эту махину над головой, а вокруг разруха, пыль и тела… Я даже не помню того, кто меня ослепил. Узнаю — ложкой ему глаза выковыряю. Оба.       Она хрустнула костяшками пальцев, заставив Фуюми вздрогнуть. Её угроза звучала убедительно, и у Фуюми не возникло сомнений, что Хибана воплотит её в жизнь.       В ванной Хибана накинула на себя длинную футболку, больше похожую на платье. Другой одежды у неё, видимо, не было.       — Благородная цель, Хибана-сан, — улыбнулся Изумо. — Но не хочешь для начала проведать Суо, посоветоваться с ним?       — Я не в настроении.       — Он не приходит в сознание, — уже серьёзнее произнёс парень.       — А я тут при чём? Все вопросы к целителю.       — Хибана-сан, — он вздохнул. — Для Микото ты занимаешь не последнее место в жизни. Остаётся надеяться, что и он для тебя что-то значит. Как и вся Хомра.       Хибана смерила Изумо оценивающим, хмурым взглядом. Её сдержанность показалась Фуюми странной, неестественной. Создавалось ощущение, будто Хибане всё равно и на собственное исцеление, и на катастрофу, и даже на собственную наготу. Она вылечилась, ей вернули глаз и избавили от уродливых шрамов, а ей на это совершенно наплевать. Фуюми не ждала благодарности, но надеялась хотя бы на слёзы счастья, лихорадочное ощупывание лица или удивлённые, нечленораздельные вопли. Но Хибана, несмотря на свою огненную силу, холодна, как лёд.       — Какое мне до вас дело? — огрызнулась Хибана, зыркнув в сторону Изумо. — О вас позаботится Суо. А мне нужно найти мандаринового урода и того, кто лишил меня глаза.       — Но ты же ничего не потеряешь, если зайдёшь к нам, — мягко предложил он. — А мы тебе поможем. У тебя ведь нет никаких зацепок. Ты была слишком занята своими ранами, чтобы собирать информацию — я прав?       Это заставило Хибану сдержаться, глубоко вздохнуть и подавить в себе взрыв эмоций. Фуюми наблюдала за ней, видела в глубоких чёрных глазах и одержимость, и ненависть, и отчаяние. А ещё она физически ощущала зло, исходящее от Хибаны. Неосознанно она обтёрла ладонь, которой касалась области сердца Хибаны, о подол юкаты, чувствуя, будто запачкала руку о жестокую чёрную душу.       — Как Хомра мне поможет? — Хибана скосила взгляд на Изумо. — У вас нет ни оборудования, ни резиденции, да и Скипетр 4 на связь с красными не выйдет. Да и не факт, что мы с Суо не зажарим друг друга при встрече…       — У нас есть Анна, сила дружбы и радушные объятия, необходимые всем в этот час.       Хибана вновь пропустила его слова мимо ушей. Глядя в пустоту перед собой, она стояла, скрестив руки, молча о чём-то думая. Изумо не спешил нарушать тишину, от которой Фуюми почувствовала себя страшно неловко.       — Ладно, — вздохнула Хибана. — Одна я всё равно не сдвинусь с места.       — Хибана-сан, неужели ты признала своё поражение? — невесело улыбнулся Изумо.       Она не ответила.       — Я сожалею, — мягко проговорил он. — Твои люди были для нас, как братья.       — Спасибо, — ответила девушка после недолгой паузы. — Они… они так старались быть сильнее вас.       Хибана закрыла глаза и тряхнула своими двухцветными волосами, отгоняя горькие слёзы.       — Эй, целитель, — обратилась она к Фуюми, её голос не дрожал от слёз, дыхание не прерывалось. Фуюми восхищалась таким самоконтролем. — Эти красные долбоящеры уже доконали тебя?       — М… меня зовут Фуюми, — тихо просипела девушка. — М… Микото-сан учил меня пользоваться силой короля.       Хибана не отреагировала. Фуюми тяжело вздохнула — она надеялась увидеть в лице этой девушки хотя бы тень ревности. Вывода два: либо ей плевать на Микото, либо она так уверена в себе, что не видит вокруг себя ни одной соперницы.       — Идём отсюда, — предложил Изумо. — Сожжённый номер дешёвого отеля — не самое лучшее место для жилья.       Хибана не стала собираться. Она шла босиком по асфальту в одной длинной, до середины бедра футболке. Люди не обращали на неё внимания, да и она их не замечала — только смотрела в сторону Шидзуме, на чёрное смольное небо, полное дыма и пепла. Изумо не разговаривал с Хибаной, а Фуюми боялась произнести при ней хоть слово. Хибана — красивая, самоуверенная, с полезными способностями. К тому же, она красит волосы в два цвета и не боится прижечь раны раскалённым лезвием. Рядом с ней Фуюми чувствовала себя не просто мышкой, а пушистой гусеницей мышиного цвета, на которую самодовольная кошка даже не обращает внимания.       Единственное, на что у Фуюми хватило смелости — отправить Хибану в душ. Изумо ушёл в дальние комнаты дома, где расположилась Хомра, чтобы сообщить им о визите гостьи. Фуюми не знала, как ребята отреагируют на появление новичка, но знала, что родители точно не будут против — это добрые люди, к тому же, после бедствия, они сами предлагали помощь и кров пострадавшим.       Не сдержавшись, Фуюми тихо прошла в комнату, где мирно спал Микото. Своими силами она вновь попыталась пробудить его, но получилось так же хорошо, как и в прошлые разы — ничего не выходило. Закусив губу, Фуюми спряталась за фусума, ведущими в маленький внутренний дворик дома с колодцем и буйно растущей яблоней. Оставив между бумажными дверьми узкую щёлочку, чтобы наблюдать за происходящим в комнате, Фуюми притихла.       Хибана вошла в комнату Микото, негромко топая босыми ногами по деревянному полу. Её двухцветные волосы уже высохли, видимо, она высушила их своими силами, лицо стало более свежим, на него вернулся здоровый румянец. Она села на футон, скрестив ноги по-турецки.       — Эй, — мягко произнесла она, легонько стукнув Микото в плечо. — Ты чего такой кислый, громила? Даже я держусь… а у меня не самое крепкое здоровье.       Она глубоко вздохнула, глядя перед собой.       — Не знаю, слышишь ли ты, — продолжала Хибана. — Но… я… я искала этого мандаринового урода. А он… как в Лету канул. Никто его не видел, никто о нём не слышал, никто ничего о нём не знает. Я нашла его клан. Все с татуировкой-солнцем, и все… разорваны изнутри. Если кто и выжил, то явно прячется.       Она поднесла руку ко рту и закусила ноготь большого пальца.       — Последнее, что я помню — как меня занесло к чёрным королям. Не знаю, что за способности у этих фриков, но оба утверждали, что мандариновый король мёртв, что в воздухе не витает его садистских мыслей… — она прервалась, сжала губы в линию, стиснула зубы. — Но я не верю им. Не может такой всесильный урод просто взять и сдохнуть.       Она перевела взгляд на Микото, коснулась пальцами запястья в том месте, где прощупывается пульс. Жест, на который у Фуюми никогда не хватало смелости.       — А ты такой же разговорчивый, как и всегда, громила, — выдавив из себя улыбку, произнесла Хибана. — Когда уже думаешь очухаться? Я тебе в этот раз точно наваляю так, что перестанешь зваться королём.       На последнем слове её голос дрогнул. Тело Хибаны сотряслось, точно от резкой боли, из глаз по щекам скатились две тяжёлые крупные слезы.       — Микото… хватит валяться… уже не смешно, — она горько всхлипнула. — Сам знаешь, что… что я тебе не наваляю. Ты ведь раза в три больше.       Хибана часто задышала, видимо, пытаясь успокоиться, но слёзы лились сами собой, чистые и жгучие. Она утирала их ладонями, тихо всхлипывая и глядя в пол, сжав губы в тонкую линию. Фуюми не было её жаль. Она хотела, чтобы Хибана поскорее ушла со своими слезами из комнаты Микото. Ему нужен покой и поддержка, а не горе оборванки, у которой из всего имущества только футболка и нижнее бельё.       — Мне страшно, — тихо продолжила Хибана, не переставая плакать. — Вот и всё. Слышишь? Вокруг… одна смерть. Мой клан убит… Шидзуме сгорел… ещё и ты. Ты нужен своему клану. Нужен этой лекарше Фуюми.       Фуюми вспыхнула от стыда.       — Нужен мне, — Хибана закрыла глаза.       Обессилев от истерики и долго сдерживаемых эмоций, она повалилась на край футона, наполовину лёжа на холодном деревянном полу.       — Мне очень страшно, Микото, — тихо, почти шёпотом произнесла она, но достаточно громко, чтобы Фуюми могла слышать. — Не умирай…       — Ладно.       Фуюми вздрогнула, услышав низкий хриплый мужской голос.       Хибана замерла, в ту же секунду она прекратила плакать и дрожать от ужаса. Она приподнялась, утирая ладонью остатки слёз с лица — она была слишком горда, чтобы показать свою слабость даже близкому человеку.       — Раньше ты стеснялась называть меня по имени, — негромко, практически нежно произнёс он.       — Не стеснялась! — мгновенно вспыхнула Хибана, стиснув зубы. — Ты как? Мне позвать врачиху?       — Хочу есть.       — Ты провалялся без сознания четыре дня! Какая, к чёрту, еда?! У тебя перед глазами плывёт?! Мышцы болят?! Ожоги есть?!       Он не ответил. Лишь сжал руку Хибаны и резко дёрнул. Не удержав равновесия, Хибана упала ему на грудь. Она хотела подняться, но Микото сжал её в объятиях, пальцами левой руки зарывшись в двухцветные волосы.       — Т... ты чего? — негромко спросила девушка.       — Твои волосы… так похожи на креветки.       Фуюми отвернулась, хмурясь и сгорая от стыда. Последним, что она услышала перед уходом, было громкое урчание живота Микото.