Цвет настроения белый (книга 4)

Утром – звонок. С трудом разуваю глаза. Уже явно не шесть утра, так как в окно лупит майское солнце. Беру трубку. – Алло, – сонным голосом отвечаю я. – Юлька, ну ты там как? – Голос мамы. – Колют, мучают, спать не дают. Сегодня пока без капельницы. Мам, забери меня отсюда! – Я чуть не плачу. Я так люблю поплакаться, люблю, чтобы меня пожалели! – Я звонила врачу. – Оказывается, у меня есть врач! Почему я об этом не знала? – Он говорит, что ты идёшь на поправку, но тебя надо понаблюдать денёк-другой. – Так ты меня заберёшь завтра? – Посмотрим. – Неловкая пауза. – Извини, доча, меня сегодня не будет, начальник попросил задержаться на работе. Я, может, к вечеру зайду. «Зашибись! Похоже, я навсегда тут застряла». – Не беспокойся, я тут уже прижилась в больнице, – улыбаюсь я. – Ладно, не скучай, пока, – говорит мамка и кладёт трубку. – Пока, – едва успеваю сказать я. Ещё один день в больнице. Супер! Откидываюсь на подушку и накрываюсь одеялом с головой. Я в «домике», «Посторонним в…»... как ещё сказать? Хочется поплакать, но, видать, закончились слёзы. – Юлька, привет! – слышу я голос и узнаю его. Радостная, раскрываюсь. – Привет, Толя! – улыбаюсь я и смотрю ему в глаза. При свете дня он кажется мне даже симпатичнее. А я не накрашена... хотя какая разница, мы в больнице. Он кладёт мне руку на щиколотку, и поглаживает её. Мне приятно, и я не спешу убирать свои ножки. – Ты что, плакала? – спрашивает он. – Не-ет, нет, что ты! – улыбаюсь ему, стараясь делать вид, что не замечаю, как он меня гладит, а самой так приятно. Как же мне не хватает ласки! Повисает неловкая пауза. – У тебя такие гладенькие ножки, – наконец, говорит он. – Спасибо. – Я не могу скрыть улыбку. – Ты как-то за ними ухаживаешь? – Конечно. Пилочки, пемзочки, депиляторы, воск, крема, лак, молочко и лосьон для тела… тебе всё рассказать? Тебе реально это интересно? – Не особо, – улыбается он и качает головой. «Даже обидно немного». Наконец, он набирается смелости и начинает мять мою стопу своими сильными пальцами. Я уже говорила, что обожаю массаж ног. – Тебе нравится? – спрашивает он. – Ага, – говорю я и томно вздыхаю. Чёрт, только бы он себе ничего себе не надумал! Он пересаживается со стула на кровать и берёт в свои руки обе мои ноги. Сжимает их и прижимает друг к другу. Я томно вздыхаю и смотр ему прямо в глаза. А Толя смотрит на мои ножки и продолжает их мять, по очереди разминая каждый пальчик. Я тяну носочек, мне нравится потягиваться по утрам, особенно когда твои ножки кто-то массирует. Чёрт, как же приятно, у меня даже в ушах звенит! – Они такие изящные! – говорит он. – Мне нравится твой цвет лака. – Это матовый перламутр, – отвечаю я. Вспоминаю картинку из контактика, как мужчины и женщины называют цвета. Там у женщин по десять названий: фисташковый, цвет весенней зелени, цвет мха и другие, а у мужчин – коротко и ясно: зеленый. Поэтому я уточняю: – Белый. – Тебе очень идёт, – шепчет Толя. А я даже голову запрокидываю – так мне хорошо. Не в сексуальном плане – что вы там себе надумали? Неужели мне просто не может быть приятно? Хотя мне кажется, что я сейчас кончу. И тут он бережно целует мою ножку. Я как можно сильнее тяну носочек – так, будто на каблучках стою. – Спасибо, – говорю, – что поцеловал. – Мне нравятся твои ножки и пальчики. – Он прижимает каждый пальчик по отдельности и продолжает большими пальцами массировать мне стопы. Это дико приятно, я бы даже сказала – возбуждающе. Толя целует большой пальчик моей правой ноги и упирает её в свой пресс. Это ещё сильнее заводит меня, я уже почти растаяла. Давай, у тебя получилось! Видать, рановато я себя записала в чистые лесби. Хочу секса. – Прости за мою бестактность, – говорит он. – Да ничего, – на выдохе отвечаю я. У меня сильно учащаются дыхание и сердцебиение. Я чувствую своим пяточками его пресс, а он напряжён, он дубовый, он просто железобетонный! А его руки мнут мои ножки. Жаль, что он не девушка. Опять я об этом думаю. Когда это я успела смириться со своей ориентацией? Воспоминаю про член, и настроение падает. Я вся такая мягкая для язычка, для поцелуев, для нежности. В меня нельзя грубо проникать. Меня нельзя жёстко трахать, меня надо любить. Лизать, сосать и целовать, а не трахать. Чёрт, о чём же я думаю, пока он мне массаж делает?! Вдруг это всего лишь массаж, а я уже нашифровала себе всякого. Не вовремя замечаю, что в палате я не одна, здесь же этот дедуган спит. Забираю у Толика свои ножки и укрываю их покрывалом. – Что-то случилось? – удивляется Толя. – Мы здесь не одни, – шепчу я и кошусь на койку, где храпит этот дед. – Ага, – хитро улыбается Толик. – Я и не заметил. – Всё равно, спасибо за массаж, – улыбаюсь ему. – Мне было приятно. – Да не за что, Юлечка. – Он смотрит мне в глаза и нежно берёт меня за руку. «Я не шлюха, я занимаюсь сексом только по любви. Так что, пока я в него не влюблюсь, ничего не будет. Долбаные гормоны, когда же вы оставите меня в покое?!» Он тянется ко мне губами, а я к нему, и наши губы соединяются вновь. Я чувствую его язык у себя во рту, а его рука прикасается к моей груди, но я не могу сопротивляться. Мне нравится с ним сосаться, нравится, когда он меня мнёт… нравится. Но нет! – Нет, нет! – отталкиваю я его. – Я не могу, я не хочу, тебе лучше уйти! – Что я такого сделал? – его взгляд. Боже, какой же у него взгляд! А ресницы, а брови! А он точно не красивее Сашки? Фигура-то у него ничего. – Ты соблазняешь меня, – мурлыкаю я. – И что? – Он реально не понимает? Мне всё объяснять придётся. О-о-о, эти парни во всём на свете разбираются, только не в чувствах! – А то, что я своего бывшего бросила, когда полюбила девушку. И он до сих пор по мне сохнет. – И что? – А то, что это измена. Если я пересплю с тобой или что-то в этом роде, я предам Сашку, понимаешь? А я не такая. – Фраза типичной шлюхи. – Так что, теперь тебе всю жизнь нельзя ни с кем встречаться? – Выходит, что да. – Я не до конца продумала этот момент, но мне кажется, что так будет правильно. – Да брось ты! – Он берёт меня за руку. – Не прикасайся ко мне! – вырываюсь я. Мы своими пререканиями будим того деда. Он постанывает и переворачивается на другой бок. – Прости, Толь, – улыбаюсь я. – Мы можем просто остаться друзьями? Я реально не хочу тебя терять. – Да, конечно, – ухмыляется он. – Сколько угодно. – Он щёлкает меня по кончику носика. Это происходит так неожиданно, что смешит нас обоих. – Тише, – говорю. Я поднимаюсь с кровати, по-быстрому подкрашиваюсь, и мы с Толиком идём гулять. Мы не держимся за руки, мы же не парень и девушка, мы друзья, мы просто друзья, и между нами ничего нет. – Ты не такая, как все, – говорит мне Толя, поправляя локон на моём лице. Так стриглась, что всё равно волосы торчат. – Уж какая есть, – улыбаюсь в ответ. – Ты не похожа ни на одну девушку, которую я встречал до тебя, ни на одну. – Знаю я этот взгляд. От меня ничего не скроешь. – Да, – говорю. – Я особенна, я – дивергент. – Я смеюсь, смеётся и он, хотя, похоже, не понимает о чём речь. – Это из обзора «Бэдкомидиана», – говорю. – Бэд… кого? – переспрашивает он. – Ты серьёзно не знаешь, кто это, или прикалываешься? – Вот удивляют меня эти спортсмены, совсем от жизни отстали! Просто у них нет столько времени в интернете сидеть, они же должны пресс качать. – Серьёзно. Расскажи мне про этого «Бэдкомидиана». – Не понимаю, он просто меня разговорить пытается или ему реально интересно? Но раз спросил, пускай теперь слушает. Я люблю поговорить, этого у меня не отнять. Я вообще люблю языком работать. Фу-у-у, даже смущаюсь от таких мыслей! – Бэд – это такой чувак, который все плохие фильмы смотрит и на них обзоры делает, понял? – Честно говоря, так себе объяснение. Если бы мне так объясняли, я бы ничего не поняла. – Ага, – говорит Толик, – это как критик, что ли? «Критик, точно, критик! Надо признать, что мыслит он чётко. Не зря нашёл одно слово, где мне десяток понадобился». – Ага, – говорю. – И ты такое смотришь? – Он бросает на меня возвышенный взгляд. А мне реально стыдно. Сижу дома и в интернет пялюсь, а строю тут из себя знатока жизни. – Ну да, – отвечаю немного поникшим голосом. – Что-то случилось? – Толя такой заботливый, даже жалко, что ему ничего не перепадёт, хорошим парням должны доставаться хорошие девочки, такие, как я. Но не в этот раз. – Да ну тебя! – говорю. – Думаешь, я всё время дома сижу в интернете? – Я этого не говорил. А меня не остановишь; если я начала, то всё ему выскажу: – Я на пары хожу, с друзьями общаюсь, я много чего ещё умею… – Мучительно вспоминаю, что же. – Я ещё маникюр умею, я в салоне красоты работала. – А-а-а, видел твой педикюр, миленько! – улыбается он. – Спасибо, – улыбаюсь в ответ. С этими парнями постоянно улыбаться надо, даже если вы просто друзья. У меня так скоро мимические морщины появятся. – А я так, ничем особенным не занимаюсь. Учусь на заочке, работаю, спортом занимаюсь, самбо, десятиборье, турничок, брусья. – Он опять напрягает бицепс, и мне опять хочется его потрогать. Удержаться не могу. – Можно? – спрашиваю я. – Юлечка, тебе можно всё. – Я аккуратненько трогаю его бицепс двумя пальчиками. Он смотрит на меня и ухмыляется. – Это так мило, как ты меня трогаешь! – Тебе, правда, нравится? – удивляюсь я. – Конечно, ты вся такая классная, в тебе что-то азиатское есть. – Я еврейка, – отвечаю. – Правда, что ли? – немного напрягается он. – А с этим есть какие-то проблемы?