Признание (продолжение)

Майк замер, не в силах отвести взгляд от отблесков свечей, то и дело вспыхивавших в глазах Честера. Только дверь за спиной была Шиноде опорой. Его ноги слегка дрожали, а голова кружилась — не настолько сильно, чтобы его замутило, но достаточно, чтобы понимать, что он еще не протрезвел. Честер не двигался, и Майк ощущал тепло его тела сквозь ткань своей футболки, хотя они даже не касались друг друга. По-прежнему упираясь ладонями в дверь, Честер потянулся вперед и легонько провел по губам Майка своими. Вдруг он удивленно ахнул: — Майки, ты что, выпил? Кончик честеровского языка коснулся нижней губы Майка, пробуя ее на вкус, и тот подавил стон, когда Беннингтон почуял бурбон и, шутливо цыкнув, тихо проговорил: — Как нехорошо, Майки. Ты же знаешь, мне нельзя бурбон. — Чез… прости… я не думал, что ты вернешься, — успел выдохнуть Майк перед тем, как Честер снова принялся неспешно исследовать языком его нижнюю губу, собирая едва уловимый аромат и вкус любимого алкоголя с кожи любимого человека. Перед глазами Шиноды все плыло — и от бурбона, и от шелковой нежности языка Честера. Майк отчаянно вжался спиной в дверь, пытаясь хоть как-то сохранить равновесие, когда Беннингтон вобрал его губу в рот. Время то замедлялось, то ускорялось, голова кружилась, глаза Майка были плотно закрыты, и тут Честер медленно провел языком между его губ, просясь внутрь. С тихим стоном Майк позволил ему это, и тот скользнул языком глубже, наслаждаясь вкусом как бурбона, так и самого Шиноды. Честер все еще продолжал стоять, не двигаясь с места, не касаясь Майка, лишь лаская его рот, даря глубокий чувственный поцелуй, впитывая и смакуя волнующее сочетание аромата алкоголя, по которому он так скучал, и вкуса губ своего любимого, своего Майка. Шинода все с бо́льшим трудом держался на ногах. Он сполз бы на пол, если бы не дверь за спиной и не губы Честера. Я и не думал, что так сильно напился… Может, это просто Честер пьянит меня… Поцелуй все продолжался и продолжался, и продолжался… Когда Честер наконец оторвался от его губ, Майк почувствовал, что почти теряет сознание, и, все еще не открывая глаз, уперся затылком в дверь. Они оба тяжело дышали, хватая воздух ртом. Я не понимаю, что происходит. — Ничто не сравнится с твоим вкусом… — горячо выдохнул Честер Майку на ухо. — Мне кажется, ты немножко пьян, Майки. Шинода почувствовал, что колени у него задрожали сильнее. — Ммм… угу… — ответил он. — Совсем чуть-чуть. Все норм. Мягкие губы принялись прокладывать дорожку тягучих поцелуев на шее Майка, и Честер переместил ладони на лицо Шиноды, повернув его голову, чтобы было удобнее целовать, вылизывать и посасывать кожу под подбородком, слушая, как дыхание Майка сбивается все заметнее. Честер никуда не торопился. Шинода наслаждался ощущением любимых губ, как вдруг в его голове зазвучал назойливый голос, подозрительно напоминающий голос Брэда. Это было его сознание, и оно решило поинтересоваться, что же он, Шинода, собственно делает. Голос спрашивал, когда Честер успел извиниться за сказанные ранее слова, причинившие Майку боль. Голос хотел понять, почему днем Честер вылетел из номера, хлопнув дверью, и почему он не возвращался и не отвечал на сообщения все это время, заставив Майка потерять контроль, да еще и настолько, что Робу в итоге пришлось вести его до номера. — Честер… Честер, стой… — Майк уперся ладонями Беннингтону в плечи, стараясь вновь начать думать головой, а не идти на поводу у гормонов. Он почувствовал, что Честер вместо того, чтобы остановиться, запустил пальцы ему в волосы. Майк блаженно вздохнул: это были невероятно приятные прикосновения. Но все же он собрал волю в кулак и схватил Честера за запястья. — Я сказал, стой. — Почему? — прошептал Честер, касаясь губами его уха. — Я просто хочу показать тебе, как нам хорошо вместе. Я хочу, чтобы ты понял, что ты нужен мне, а я нужен тебе, и что между нами ничего не кончено. Туман в голове Майка внезапно рассеялся. — Нет. Ты сам сегодня днем сказал, что мне от тебя нужен только секс. — Майк сжал запястья Честера еще крепче, и тот поморщился от боли. — И после этих слов я не собираюсь позволять тебе пытаться решить наши проблемы при помощи секса. Честер открыл было рот, но так и остался стоять, беспомощно глядя на Майка, не находя слов. Шинода прикрыл глаза, потому что понимал, что если продолжит смотреть на Честера, вся его решительность улетучится, и уже через пару минут на них обоих не будет одежды. — Где ты был, Чез?* Почему ты ушел? Ты даже не дал мне возможности объясниться. Я не хочу расставаться. И вообще — «расставаться»? Мы что, правда теперь вместе? Майк приоткрыл глаза и взглянул на Честера. Отблески свечей в глазах напротив снова загипнотизировали его. Майк почувствовал, как к горлу подкатил ком. Он никогда не был одновременно настолько пьян, настолько влюблен в Честера и настолько близок к Честеру. Но все то новое, волнующее, потрясающее и совершенное, что окрыляло его еще пару недель назад, сейчас омрачилось словами Честера, сказанными днем. — Неужели тебе нечего ответить? Чез, нельзя так просто обрывать разговор после таких обвинений, после слов о том, что я не люблю тебя, а потом как ни в чем не бывало возвращаться, зажигать свечи, раздеваться и ждать меня в постели. Это не сработает. Майк отпустил честеровские запястья, с усилием оттолкнулся от двери и направился к кровати, стараясь идти ровнее. Честер остался стоять на том же месте, лицом к двери, видимо, до сих пор пытаясь переварить услышанное и подобрать ответные слова. Майк сел на кровать и тихо сказал: — Ох, Чез… Ты правда думал, что таким образом сможешь все решить, да?.. Мне нужно не только твое тело, Честер, неужели ты не видишь? Это не про меня. Это никогда и не было про меня. Поэтому я просто поверить не могу, что ты… что ты сказал… Майк никак не мог закончить предложение. Его сердце словно сжало ледяной рукой. Его убивала мысль о том, что Честер так легко отнес его к типу отвратительных, эгоистичных людей, которые используют других для своего удовольствия. Таких людей Честер ни во что не ставил, это были, по его мнению, самые никчемные, худшие представители человечества. И вот теперь он так запросто вписал Майка в число таких представителей, тех, кто способен ценить его только за тело. Это ранило Майка глубже наточенного кинжала. Шинода, всхлипнув, обхватил голову руками. Честер ошарашенно стоял, думая о том, что все пошло не так, как он планировал. Несколькими часами ранее он действительно ушел из номера, но у него в голове уже рождался план, как убедить Майка, что нет на свете ничего важнее их двоих. Честеру было плевать, что могут подумать остальные. К сожалению, в спешке он так и не успел осознать, какую рану нанесли любимому его слова. Повернувшись, Честер подошел к Майку и опустился на пол между его ног, положив ладони ему на бедра. — Прости меня, я такой кретин. Я вспылил из-за того, что Брэд лезет не в свое дело, а выплеснул все на тебя. Майк, я подумал, что ты хочешь все это прекратить, и… я просто сорвался. Я ведь… той ночью… в ту ночь, когда мы впервые были близки… тогда я уже все решил, Майк. И конечно, я и слышать не хотел о том, что ты способен передумать. Я… Боже, прости меня. Мне не следовало все это тебе говорить. Майк поднял на него покрасневшие, блестящие от слез глаза. — Неужели ты не видишь, что я люблю тебя, Честер? Я знаю, что тоже наговорил тебе всякого, но это просто потому, что я никак не могу понять, как со всем этим быть… как быть с тобой. Ведь неважно, насколько толерантнее стало общество, большинство все равно никогда не поймет и не примет нас, добавь сюда еще и наши разводы и детей… — Голос Майка дрогнул на последнем слове. Мелькнувшая мысль о возможной потере связи с детьми подлила масла в огонь. — И да, я поражаюсь Брэду. Я имею в виду, какое вообще право он имеет просить меня о подобном? Они бы даже не догадались ни о чем, если бы мы так глупо не попались… Честер вздохнул, легонько сжав бедра Майка пальцами. — Да, понятия не имею, о чем мы только думали. И да, Майк, я знаю, что ты любишь меня… И я знаю, что дело не только в сексе… Я бы очень хотел забрать все свои слова назад. Но все, что я могу, — это попросить прощения. …А ты что, правда думал о разводе, Майк? В смысле, мы же еще и не говорили об этом толком… Майк снова сокрушенно обхватил ладонями голову, слезы заструились по его щекам. — Не знаю, Честер. Но я уже говорил тебе, что не думаю, что смогу продолжать обманывать Анну. Достаточно уже того, что я был влюблен в тебя все эти годы и скрывал это чувство от всех… Как же это было дерьмово… И сейчас я в совершенном раздрае, и все эти поучения Брэда засели в моем подсознании, а потом еще и ты ушел, хлопнув дверью, и вот теперь я в хлам, а я ненавижу быть таким пьяным! Осознание того, насколько серьезно он обидел Майка, накрыло Честера с головой. Он уже очень и очень давно не видел Шиноду реально пьяным. Все ребята прекрасно знали об их негласных правилах относительно алкоголя, появившихся с тех пор, как Честер прошел курс лечения от зависимости. Майка редко можно было увидеть даже с бокалом вина в руке. Он никогда не выпивал много в баре или ресторане, если ему нужно было после встречаться с Честером. Беннингтону стало понятно, что Майк действительно не рассчитывал на то, что они сегодня увидятся. Он поднялся с пола, сел рядом с Шинодой и обнял его, чувствуя, как сотрясаются от всхлипов его плечи. — Прости, прости меня, пожалуйста. Я люблю тебя, я не хочу ссориться, Майки, пожалуйста… — Я просто не понимаю, что мне делать, Честер. Я не понимаю, как сделать так, чтобы всем было хорошо. — Майк, послушай. Нам не обязательно принимать все решения сейчас. Но когда придет время сделать шаг, мы сделаем его вместе. Да, это повлияет на многих людей. Сегодня днем, когда я гулял один, я подумал… и я понимаю, что это прозвучит безумно… особенно если учесть, что мы оба договорились держать все в секрете, но…— Честер глубоко вздохнул и почувствовал, как напрягся Майк в его объятиях. — Мне кажется, нам надо рассказать им все. Только ребятам. Не Талинде с Анной. Им пока не стоит. Но… может, будущее приобретет более ясные очертания, если нам хотя бы не нужно будет прятаться от ребят. Ты ведь говоришь, что тебе кажется, что Брэд догадался. Я уверен, что парни уже обсуждали это друг с другом. У нас в группе ведь нет секретов. Может, они помогут нам что-то придумать. — Нет! — Майк оттолкнул руки Честера и вскочил с кровати, тут же, впрочем, схватившись за плечо любимого, чтобы удержать равновесие. — Не будем мы им ничего рассказывать, нет! Ты что, совсем? Честер изумленно поднял глаза на Майка: — Это я-то совсем? Что-то я не понимаю, Майк: только что ты сам говорил о разводе, а теперь даже ребятам не хочешь рассказывать? Тебе не кажется, что мы должны с ними этим поделиться? Все-таки мы все вместе с самого начала, Майк, и они заслуживают знать правду, если только, конечно, они уже ее не знают! — А ты обвинял Брэда в том, что он сует нос куда не надо, а теперь сам хочешь его во все это посвятить? Как нам вообще может это помочь?! Они яростно смотрели друг другу в глаза еще несколько мгновений. Затем гнев постепенно сошел с лица Майка, уступив место тревоге и замешательству. — Я не понимаю, что делать, Честер. Я почти готов отмотать время назад и вернуть все, как было раньше... Когда я еще не познал тебя. Когда еще не было той ночи в Бирмингеме, лишившей меня последних рациональных мыслей. Мы теперь так далеко зашли, что я совершенно не понимаю, как нам быть. Больше всего на свете я хочу быть с тобой. Но в то же время я не могу представить жизнь без группы. Что будет, если мы им расскажем, Чез? И что удержит их от того, чтобы рассказать все Анне или Талинде? — Этого они не сделают, — уверенно сказал Честер. — Мы никогда не выносили сор из избы. Я доверяю им, Майк. Сейчас нам не обязательно ничего делать, но до окончания тура нам нужно будет многое обдумать и о многом поговорить. Единственное, что я могу сказать по поводу Брэда и его советов, это то, что кое в чем он прав. Так дальше все продолжаться не может. Мне сорок один год, Майк. Жизнь слишком коротка. Ты сам говорил, что тебе хочется чувствовать себя живым не только тогда, когда мы с тобой наедине… Неужели мы не заслужили счастье? — Не знаю. Думаешь, заслужили? Такой ценой? Майк закрыл глаза. Пальцы Честера сомкнулись вокруг его запястья, он поднялся и потянул Шиноду к себе. — Давай подумаем обо всем этом завтра. И переживать обо всех тоже будем завтра. Я так по тебе скучал. — Честер перешел на шепот, в его голосе явственно послышалось желание. — Я хочу тебя. Майк кивнул, не открывая глаз: — Я тоже скучал, Чеззи. Я так скучал, — с ноткой отчаяния прошептал он, в то время как Честер потянулся к его губам и нежно коснулся их своими. — Но я не хочу, чтобы ты пытался убедить меня в том, что нам нужно быть вместе. Просто люби меня. Просто будь моим. Давай забудем про все остальное. — Майк снова почувствовал едва уловимое касание честеровских губ, и его глаза вдруг опять повлажнели от слез. — Ты прав, Честер, я не смогу все это бросить, я не смогу без тебя. — Шшш… — успокоил его Честер, утягивая с собой в постель. Майк упал на спину, раскинув руки. Честер лег сбоку, подперев рукой голову, и, заметив, что по щеке Майка потекла слеза, ласково стер ее большим пальцем свободной руки. — Не плачь, — прошептал он. Майк открыл глаза и увидел, как Честер поднес палец к губам, пробуя слезу на вкус. Их взгляды встретились. Майк жалобно прошептал: — Дело не только в сексе, Честер. Дело не в нем. Я так давно любил тебя, так давно это скрывал, и я никогда и подумать не мог, что это все может стать нашей реальностью. Я никогда не мог представить, что тоже буду тебе нужен, что у нас будет вот это все… Это ведь все изменит. — Так, подожди, ты же мне только что сказал: «Давай забудем про все остальное», — улыбнулся Честер. — У нас разве нет какой-то такой песни?** Губы Майка тронула легкая полуулыбка, когда Честер нежным голосом пропел: «Leave out all the rest…». После этого Честер взял его руку и поднес к губам. Он вдруг принялся целовать его пальцы, шепча: — Я всегда… любил твои руки… эти пальцы… они творят нашу музыку… — Он перешел на другую руку, и Майку ничего не оставалось, кроме как наблюдать за каждым поцелуем. — Я так люблю… когда ты играешь на пианино… для меня… — Он повернул ладонь Майка к себе и прильнул к ней щекой. Майк тут же приласкал его, погладив пальцами нежную кожу. — Я всегда буду рядом, я буду петь для тебя, пока ты играешь. Я буду рядом, буду пытаться соответствовать, я буду очень стараться… до тех пор, пока я тебе нужен, Майки. Майк переместил ладонь со щеки Честера на его шею и притянул его к себе, мягко и бережно целуя, так чтобы Честер понял все его чувства без слов. Я так сильно люблю его, даже страшно. Перед глазами у Майка уже не плыло, но алкоголь все еще давал о себе знать, и двигаться было тяжеловато. Он убрал руку с шеи Честера, и тот перекинул через него ногу, нависнув, но не дотрагиваясь его тела. Беннингтон лишь касался губами кожи у Майка за ухом и зарывался носом в его волосы. Шиноду сводило с ума отсутствие контакта. Несмотря на то, что внутри все уже полыхало от желания, его вдруг пробрала дрожь. Все его тело звало Честера, желало почувствовать его. Одна рука Майка аккуратно огладила честеровскую ягодицу и, легко сжав ее, надавила, побуждая Честера опустить бедра. Оба задохнулись от ощущения друг друга. Все споры были забыты. Честер полностью опустился на Майка, уткнувшись ему в шею, а Майк сомкнул руки у него за спиной, крепко прижимая к себе. Они дышали в унисон, Честер целовал Майка в шею, упиваясь вкусом и ароматом его кожи. Движения Шиноды были медленными, слегка небрежными. Он гладил ладонями обнаженную спину Честера, представляя все татуировки, очерчивая их контуры своими длинными пальцами. Он вдруг подумал, что почему-то ему до сих пор никогда не приходило в голову нарисовать спину Честера. Майк почувствовал, что протрезвел настолько, что обрел необходимую уверенность в движениях. Теперь ему хотелось только одного — оказаться внутри Честера, забыть обо всех и обо всем, потеряться в невероятном тепле и всепоглощающей энергии, излучаемой их любовью. Руки Честера оказались в волосах Шиноды, легко и приятно массируя кожу головы, а губы все еще посасывали его шею. Никто из них уже и не вспоминал о том, что им нельзя оставлять следы. Пальцы Честера оттянули воротник майковской футболки, открывая больший доступ к смуглой коже. Язык прошелся по ключице, и Беннингтон почувствовал, как Майк вжался в него бедрами, издав тихий стон от удовольствия. — Я люблю тебя… Я так люблю тебя… — прошептал Честер. Его дыхание приятным холодком прошлось по влажной после поцелуев коже Майка. — Я тоже люблю тебя, Чеззи. Честер потянул за край футболки, Майк поднял руки над головой, и общими усилиями они избавились от вещи. Отшвырнув ее в сторону, Честер вновь опустился на Майка и жарко поцеловал его, после чего тихо сказал: — Я все еще чувствую бурбон. — Прости… Прости, что я так напился. — Брось… Вкус никакого алкоголя не сравнится с твоим вкусом, я ничего и никого не хочу так, как тебя, — выдохнул Честер ему в губы. Желание бешено запульсировало во всем теле Шиноды после этого признания. Их губы вновь слились в поцелуе, но в прикосновениях было уже больше нетерпения и силы, руки гладили нежную кожу, сжимали мышцы, пальцы ощупывали все, до чего могли дотянуться, выискивая новые места, приносящие неземное удовольствие. Они все еще продолжали изучать тела друг друга. Когда Честер захотел расстегнуть пуговицу на джинсах Майка, тот отвел его руку в сторону и сказал: «Нет, еще нет», а потом перевернул Честера на спину, подминая его под себя. Он начал с влажных поцелуев в шею, затем спустился ниже, чуть куснул ключицу, неторопливо провел губами по груди и вобрал сосок в рот, дразняще лаская его языком. Сжав второй сосок пальцами, он легонько выкрутил его, наслаждаясь стонами, доносящимися сверху. Честер зарылся ладонями Майку в волосы, пропуская пряди сквозь пальцы и чуть натягивая их, пока тот осыпал умелыми ласками его тело. Сжав оба соска пальцами, Майк скользнул языком ниже, чувствуя, как тело Честера непроизвольно приподнялось, желая усилить контакт. Шинода улыбнулся, услышав, как голос, который он мог узнать из миллиона, протяжно простонал: «Ммм… Маааайк…» У Майка все уже болело от возбуждения, член сдавливали джинсы, и он вжался бедрами в матрас, чтобы получить хоть какое-то облегчение. Он погрузил язык во впадинку пупка Честера, а его пальцы прошлись по татуированному телу и добрались до пояса джинсов, проведя по коже под ней и спровоцировав очередной стон, в котором угадывалось его имя. Майк поднял голову, оглядел озаренного светом от горящих свечей Честера, задержался взглядом на его лице, охваченном эйфорией, на закрытых в порыве страсти глазах, подрагивающих ресницах и тихо сказал: — Люблю, как ты произносишь мое имя, когда мы одни. Избавить Честера от джинсов оказалось как всегда непросто. Они будто стали его второй кожей, и быстро сорвать их с ног Беннингтона никак не получалось. Наконец Майку удалось обнажить любимого, и он сел в кровати, глядя на Честера, стараясь запечатлеть в памяти то, как отблески свечей играют на его коже, что-то освещая, а что-то скрывая в тени; нежные всполохи словно наделяли тело Честера энергией, и оно будто светилось, притягивало Майка, манило его к себе. Все еще сидя, Шинода сжал свой пах ладонью сквозь джинсы, невольно застонав. Ему казалось, что один вид лежащего перед ним Честера способен довести его до оргазма. — Видишь, что со мной делаешь, Чез? Я никогда никого так не хотел, как тебя. Я хочу познать каждую частичку тебя. Я хочу раскрыть все твои секреты. Я хочу услышать все стихи, которые ты мне еще не рассказал. Я хочу, чтобы ты нес всякую милую чушь в час ночи. Я хочу чувствовать, как ты восторженно вздыхаешь, когда встречаешь рассвет. Я хочу всего этого. Мне не только твое тело нужно, Честер. Мне нужно и все это, все остальное. После этих слов Майк склонился между ног Честера, скользнул руками ему под ягодицы, приподнял их и парой уверенных движений раздвинул его колени в стороны, раскрывая его для себя. Оставив Честера в этой уязвимой, беззащитной позе, Майк принялся целовать его бедро — сначала одно, потом другое, слушая, как Беннингтон тихонько постанывал и выдыхал его имя: «Майк, Майк… О, Майк…», и наблюдая, как он беспомощно хватался пальцами за простыни. Майк притянул его ближе к себе, проведя пальцами по внутренней стороне бедер, невзначай задев его эрекцию и заставив непроизвольно дернуться от удовольствия. Он прошелся поцелуями по выступающей тазовой косточке, утыкаясь носом в благоухающую лавандовым гелем для душа кожу, наслаждаясь этим ароматом, знакомым ему уже столько лет. Наконец сначала пальцы, а затем и губы Майка сомкнулись вокруг члена Честера. Язык уверенно прошелся по всей длине, рука медленно двинулась, помогая губам. От каждого движения у Честера дрожали колени. Поддерживать этот мучительно неторопливый ритм было трудно, у Майка внутри все горело уже совсем невыносимо, его член просился в руку, в рот, куда угодно, лишь бы избавиться от этого напряжения. Но все же Шинода смог отодвинуть свои желания на второй план и полностью сконцентрироваться на Честере, теряя голову от вкуса и запаха того, кого так давно хотел, того, кого хотел всегда. Наконец Майк почти неохотно поднял голову и взглянул Честеру в глаза. Тот удовлетворенно простонал, когда почувствовал в себе увлажненные смазкой пальцы. Музыкальные пальцы медленно задвигались внутри. Майк издал глухой стон от ощущения крышесносной тесноты, запустил свободную руку в джинсы и обхватил себя, начав поглаживать одновременно с движениями пальцев другой руки. Честер абсолютно потерялся в ощущениях, его голос зазвучал громче и выше, интонации стали нетерпеливее. Он протянул руки к Майку. Тот извлек пальцы. Честер вздохнул. Шинода встал с кровати, чтобы снять джинсы, но продолжал смотреть на распростертого на простынях Честера. Тот открыл глаза и поймал взгляд Майка. В глазах Честера плескалось желание, мерцание свечей лишь усиливало эффект: невероятно прекрасные темно-карие глаза смотрели искренне и с любовью. В этот момент Майк четче прежнего осознал главное. Я люблю его. Я люблю его, и прежними нам уже не стать. Теперь все будет по-другому, теперь есть мы, я и Честер, и это наше будущее. Майк медленно проник в тело Честера, обхватив его запястья и подняв их над его головой. Они смотрели друг на друга, пока Шинода продвигался глубже. Честер сосредоточенно дышал, поначалу прикусив губу, но вскоре его тело расслабилось и впустило Майка. — Боже, Чеззи… Какой же ты потрясающий… — почти отчаянно протянул Майк. Эмоции вновь овладели им, ему даже показалось, что слезы могут вернуться. В этот момент Честер высвободил руки, обнял Майка и прижал к себе. Шинода подчинился, даря любимому глубокий неторопливый поцелуй. Они двигались в дразняще медленном ритме. Честер вжимался бедрами в Майка в ответ на его неспешные глубокие толчки. Оба были так поглощены этим моментом упоительного единения, что им и в голову не приходило поторопиться. Двигаясь в теле любимого, Майк вдруг понял: несмотря на то, что он за главного, Честер все равно получил, что хотел, и все вышло так, как он и планировал, когда лежал обнаженным в кровати и ждал Майка после ужина. Он хотел доказать, что им суждено быть вместе, и он хотел доказать это именно таким способом. Это Честер всегда получает, что хочет, а не я. Майк решил дать Честеру понять, что ему не следует обвинять Майка в том, что он его использует. Прижавшись губами к щеке любимого, Майк замедлил движения, а затем, опаляя горячим дыханием изящное ухо, проговорил, подчеркивая важность своих слов каждым толчком в тело Честера: — Никогда. Больше. Не говори. Что между нами. Просто. Секс. На последнем слове Майк вошел в Честера так глубоко, как только мог, крепко сжав его в объятиях, не давая пошевелиться. Из груди Беннингтона вырвался громкий стон, от которого у Майка все сжалось внутри. Честер высвободил руки из захвата Шиноды и зарылся пальцами в его взмокшие волосы. — Майк… Майк… Майк… — повторял он как заведенный, пока Майк продолжал двигаться. Дрожащими ладонями он развернул лицо Шиноды к себе и взглянул ему в глаза, хотя сконцентрироваться было очень тяжело. — Я знаю… Я знаю… Я люблю тебя. Майк опустил руку между их животами и стал ласкать Честера в унисон со своими толчками, ведя их обоих к долгожданному финалу. Тела сковало в сладкой судороге. Майк не мог отвести взгляд от лица Честера. Его глаза, которые пленили Шиноду столько лет назад, эти темно-карие манящие глаза сейчас то и дело норовили закрыться, не в силах сопротивляться всепоглощающему удовольствию. Честер не выдержал первым. Одна рука над головой, пальцы вцепились в простынь, другая — на плече у Майка. Его бедра исступленно поднимались навстречу движениям Шиноды, и тот почувствовал, как напряглось тело под ним, как Честер сжал его внутри, как его затрясло и как он застонал. В этот же момент и самого Майка прошило резкое, почти болезненное удовольствие, и он, уже не в силах сдерживаться, излился в Честера, сходя с ума от этой внезапной синхронности их тел, задыхаясь и дрожа от небывалой мощности накрывшего его оргазма. Майк так и оставался внутри Честера, пока они лежали, обессиленные, взмокшие, хватая ртом воздух и пытаясь прийти в себя. Затем, едва шевелясь, Майк покинул тело любимого, лег рядом и поцеловал его в шею. — Вау. Ммм… Это было потрясающе, — улыбнулся Честер, взглянув на Шиноду. — И кто кого еще из нас соблазнил. Майк был слишком уставшим, чтобы что-либо отвечать. Он просто вздохнул, протянул руку к руке Честера, что была у того над головой, и переплел их пальцы. Они лежали, с негой смотря друг на друга, и все проблемы и важные дела находились сейчас в другой реальности. Майк уже почти заснул, когда Честер пошевелился, а потом поднялся с постели. Майк смотрел, как он обходил всю комнату, задувая свечи. Его мышцы перекатывались под кожей, дрожащий свет догорающих свечей выхватывал из темноты обнаженные бедра. Когда комната погрузилась во тьму, Честер вернулся в кровать, и Майк почувствовал, как он прильнул к нему, обвив его рукой и нежно поцеловав в щеку. Всему остальному в этом мире суждено было подождать до завтра.