Признание (продолжение)

У Майка в голове не укладывалось, что Анна стояла прямо тут, перед ним, во Флориде, в двух с половиной тысячах миль от их дома. Он был попросту не в состоянии осознать, что его жена сейчас сидела здесь, в комнате, где все буквально кричало о его супружеской неверности. Он не знал, что сказать, и ошеломленно молчал под взглядом Анны. Он чувствовал, что Честер все еще стоит сзади, и совершенно не хотел начинать сейчас ссору с женой, но его мозг, к сожалению, решил, что лучшая защита — это нападение. — Анна, зачем ты приехала? Разве можно просто так являться сюда, не предупредив меня? А кто остался с детьми? — С детьми?! — Анна не поверила своим ушам. — Не смей даже упоминать сейчас о детях! Что-то подсказывает мне, что ты о них и не вспоминал все эти дни! — Ее взгляд метнулся в сторону Честера, и она заметила, что тот, в отличие от ее мужа, хотя бы покраснел от стыда. Майка же тем временем несло. — Вообще-то вчера вечером я пытался до тебя дозвониться. Почему ты не отвечала? Потому что собиралась приехать сюда и застать меня врасплох? Мне сейчас вообще не до этого, Анна! Зачем ты приехала? — Зачем я приехала?! — вскипела Анна, раздражаясь в ответ. — Мне теперь что, разрешения надо спрашивать, если захочу мужу сюрприз устроить? Или ты просто хочешь сказать, что мне следовало бы предупредить о своем визите, чтобы ты успел убрать за собой вот это все? Анна встала с кровати и шагнула к Майку. Ее фигура и поза смотрелись сейчас угрожающе, несмотря на то что Шинода был гораздо выше и крупнее. — И раз уж тебе реально хочется поговорить об этом, то знаешь, почему я не ответила вчера на твой звонок? Да потому что на меня в тот момент обрушился шквал сообщений с фотографиями вашего с Честером поцелуя на сцене! Мне написал каждый наш знакомый, абсолютно все! Да, я видела эти фотографии! — воскликнула она, даже не пытаясь унять слезы. — Как ты мог, Майк? Почему? Зачем ты это сделал? Майк провел рукой по лицу, затем потер ладонью затылок и шею и повернулся к Честеру: — Тебе, наверное, лучше пойти к себе, Чез. — Увидев обеспокоенное выражение лица Беннингтона, Майк ощутил, как сжалось сердце, и, несмотря на то, что ему было дико страшно оставаться с Анной наедине, он добавил: — Все будет нормально. Медленно кивнув, Честер сделал пару шагов к кровати, чтобы забрать сумку, которую оставил там днем. Лицо Майка залилось краской. Он осознал, насколько очевидно было, что они с Честером делили эту постель и эту комнату на двоих. Майк встретился взглядом с Беннингтоном, когда тот направился в свой номер, не сказав ни слова, но явно пребывая в смятении. Шинода лишь слегка кивнул ему. Затем Честер скрылся за дверью, а Майк остался наедине со своей женой. Они молча смотрели друг на друга несколько долгих мгновений, пока Майк наконец не опустил голову и не прошептал: — Анна, прости меня. Поначалу она никак не отреагировала. Майк слышал ее прерывистое дыхание и прекрасно понимал, что она до сих пор плачет. У него защемило в груди. — Сначала я просто не могла в это поверить, — начала Анна, худо-бедно совладав со слезами, хотя речь ее все равно прерывалась короткими судорожными всхлипами. — Увидев первое фото, я решила, что все вышло случайно, что, может быть, один из вас просто как-то так повернулся, чтобы сказать что-нибудь, что в кадр просто попал неудачный момент или что-то типа того… Но потом стали появляться другие фото, другие ракурсы, и… Майк поднял на Анну глаза, когда она замолчала. — Майк. Другого варианта нет. Отпираться бессмысленно. Это был настоящий осознанный поцелуй, в губы, и никаких случайностей. Анна снова умолкла, и на этот раз пауза затянулась. Затем последовал вопрос: — Кто кого поцеловал? В очередной раз мысленно проклиная себя, Майк ответил: — Я поцеловал Честера. Анна отвернулась и закусила задрожавшую нижнюю губу. Взгляд ее упал на одежду, валявшуюся на полу в ванной. Указав на увиденное, Анна тяжело вздохнула и спросила: — Сколько уже, Майк? Сколько это все длится? Эти вопросы отозвались в голове у Шиноды эхом делсоновских слов из вчерашнего разговора. В них слышалась та же нотка страха и боли от предательства. Майк прикрыл глаза, чувствуя, что ему становится нечем дышать. Комната вдруг показалась ему такой тесной и душной… Поверить не могу, что все происходит именно таким образом. Я совсем не так хотел ей обо всем рассказать. — Не очень долго. Майк не мог найти в себе силы признаться, что хотя физическая близость между ними с Честером случилась недавно, эмоционально они стали близки еще за многие годы до этого. Он даже не представлял, от чего из двух этих фактов Анне будет больнее. Глаза Майка по-прежнему были закрыты, поэтому он не ожидал пощечины, которую влепила ему жена. — Не ври мне, Майк! — с надрывом выкрикнула Анна. — Сколько? Сколько, я тебя спрашиваю? Он постоянно снился тебе, ты все время говорил о нем во сне, ты не отпускаешь его от себя, даже когда ты дома! И я же знала, мне все стало понятно, когда ты последний раз приезжал домой! Я все увидела по твоим глазам, когда спрашивала тебя о нем! Ты абсолютно не умеешь врать, Майк! Поэтому ответь мне честно — сколько?! Анна схватила Майка за предплечья, а он даже не дернулся, не попытался высвободиться, не поднес руку к пылающей щеке и не открыл глаза. Анна встряхнула его, все так же держа за руки, но он никак не мог заставить себя взглянуть на жену. Отчасти из-за того, что пребывал в шоке от пощечины, а отчасти — и даже в большей степени — из-за того, что просто… не мог посмотреть ей в глаза. Его снова затошнило, уже второй раз за сутки, что было совершенно на него похоже. Нет смысла врать. Она догадалась, что мы спим друг с другом, лишь взглянув на эту комнату. Она не должна была все это видеть. Никогда. Но уже слишком поздно. Если я сейчас совру, будет только хуже. Надо хотя бы в этом не вести себя как мудак. Правда же? Правда? Я же не мудак. Я хороший человек. Или все-таки нет? …Нет, ты настоящий мудила. Ты изменил своей жене, и она сама прилетела, чтобы поговорить с тобой, потому что ты ни на что не способен, жалкий, лживый мудила и изменщик. Так что иди ты, Майк, нахуй. — Так и будешь молчать? Майк отвернулся от жены, словно это могло как-то смягчить его ответ, и признался: — Меньше чем два месяца, Анна. Мы… вместе… всего несколько недель. Я не могу сейчас рассказать ей обо всем остальном. Я не могу рассказать ей, что мы спим в одном номере, в одной постели… уже много лет… от этого ей станет лишь больнее, правда ведь? Ей не обязательно знать все детали. Майк почувствовал, как Анна убрала руки с его предплечий и опустилась на пол возле кровати. Из ее груди то и дело вырывались громкие всхлипы. Он продолжал стоять, будучи не в силах ни двинуть рукой, ни подойти к жене и утешить ее. Он вообще не был уверен, что она ему это позволит. Этот момент, вот прямо сейчас, — самый ужасный момент в моей жизни. И я сам во всем виноват, я сам все это сделал с женщиной, которая меня любит. С женщиной, которую я люблю. С матерью моих детей… моих родных деток, господи. Как же я себя ненавижу. Майк не осознавал, сколько времени они провели в этом положении: Анна — сидя на полу у его ног и плача, а он — все еще на том самом месте, где отпустил руку Честера, когда они только вошли в номер. Шиноде казалось, что он словно отделился от собственного тела, будто его тело онемело, в то время как разум буквально штормило. Честер. Что сейчас делает Честер? Если Анна знает, то и Талинда уже тоже, наверное, знает. Интересно, он звонил ей? Интересно, что она скажет? Найдет ли он слова, чтобы объясниться? Какой же дурдом… Майк попытался прислушаться к тому, что происходило в соседнем номере, но оттуда не доносилось никаких звуков, даже непонятно было, там ли вообще находился Честер. Шинода неуверенно заговорил: — Я хотел поговорить с тобой, Анна. Честно, хотел. Просто… я не знал, как об этом рассказать. Майк даже не был уверен, что Анна его слышит. Она не отвечала, лишь продолжала сидеть на полу, прижав колени к груди и обхватив их руками, словно отгородившись от мира. Голову она бессильно опустила на руки. Воцарилась тишина. Майк подождал еще немного, потом наконец взглянул на жену и протянул к ней руку, тихонько предложив: — Пойдем сядем на кровать? Поколебавшись, Анна с видимым усилием вложила свою ладонь в руку Майка, и он помог ей подняться с пола и дойти до кровати. Она присела на краешек и, посмотрев на мужа, сказала: — Тебе душ надо принять. Майк засомневался насчет того, как ему следовало поступить. Он и сам чувствовал себя некомфортно из-за того, что толком не помылся после концерта и одежда все еще липла к телу. Он решил, что, если быстро сходит в душ, хуже не будет, но все равно решил уточнить: — Ты серьезно? Анна кивнула, и Майк, выудив чистое белье и футболку из сумки, направился в ванную. Он отодвинул ногой кучу одежды, до сих пор валявшуюся на полу, и его взгляд зацепился за честеровскую поношенную белую футболку Ve’cel. Сердце Майка затрепетало от воспоминания о том, чем они занимались в душе за несколько часов до концерта. После того, как они уехали из Лос-Анджелеса, чтобы отыграть концерты этой части тура, Шиноде не было стыдно за то, что происходило между ними с Честером. Сейчас же, когда приехала Анна, он буквально горел от стыда. Морально ему было так же плохо, как и в те две недели, когда Linkin Park разъехались по домам после европейской части тура. Майк снова был в растрепанных чувствах и снова был сам себе противен. Хороший человек закончил бы текущие отношения, прежде чем начать следующие. Нет, даже не так. Хороший человек никогда не начал бы отношения со своим лучшим другом. Как же глупы мы были, когда думали, что из этого что-то получится... Анна не должна была через все это проходить. Я худший из людей. Он быстро помылся и почистил зубы, затем посмотрел на себя в зеркало. Боже, какой же я старый. Выгляжу отвратительно. Чувствую себя еще хуже. Я так устал. Когда успела появиться эта морщина на переносице? А это что, седой волос в бороде? Майк приблизился к своему отражению и убедился: да, у него в бороде седина. Черт. Неудивительно, что Честер все сбривает. Он надел боксеры, футболку и провел руками по груди, разглаживая ткань. Причесав рукой влажные волосы, он огляделся и понял, что больше причин отсрочивать разговор с Анной у него не осталось, поэтому он выключил свет и вышел из ванной. Простыни были сдернуты с кровати и брошены в кучу в углу. Анна сидела на кресле за небольшим столиком и смотрела в царящую за окном темноту. Майк понимал, что было уже за полночь, но их с женой разговор еще далеко не закончен. Хорошо, что завтра группе предстояла дорога, он будет абсолютно вымотан двумя бессонными ночами подряд. Майк понимал, что даже если Анна сейчас решит не продолжать выяснение отношений, ему все равно будет трудно выспаться без Честера в объятиях. Чез… черт, как же это все дерьмово. — Эй, — тихо позвал он жену, не имея ни малейшего желания напугать ее внезапным звуком своего голоса. Анна не отвела взгляда от окна, словно не замечая, что Майк вернулся из ванной. Он осторожно подошел поближе и остановился в полуметре от нее. — Анна? — Помнишь, как мы познакомились? — едва слышно спросила она, отсутствующе глядя в окно, будто просматривая хронику воспоминаний, мелькавших в памяти. — Ты взял меня за руку, подарил мне кассету Xero, и это было… это было так волнующе и потрясающе, Майк. Ты так на меня смотрел… Я помню, как я нервничала, как у меня крутило живот от волнения, я помню, как от тебя пахло… что на тебе было надето… ты был такой яркий и красивый… — Анна замолчала, перевела взгляд на мужа и продолжила: — Ты и сейчас такой. Ты совсем не изменился. Та же улыбка… те же глаза, в которых я тогда утонула… И все это произошло до того, как появился Честер, Майк… При упоминании Честера между супругами с новой силой возникло напряжение. Переступив с ноги на ногу, Майк окунулся в воспоминания. Он вспомнил, каково было вести Анну за руку тогда, на той вечеринке; вспомнил, как он с первых минут знакомства начал считал ее своей девушкой; вспомнил ее длинные темные волосы и скромную улыбку; вспомнил, как, светясь от гордости, вручил Анне кассету Xero, считая, что эта запись обеспечит ему неминуемый успех на музыкальном поприще; вспомнил, как Анна смотрела на него, когда он набрался храбрости и нежно и едва уловимо поцеловал ее на прощание. Он вспомнил, как она ходила на их небольшие концерты, работая в крошечных будочках с мерчем, как она верила в него и в его группу. Он вспомнил, как Анна сразу приняла Честера в их компанию, как проницательна она была, сумев разглядеть в нем тот талант, который видел и сам Майк, как она убедила его, что он принимает верное решение, беря Честера в группу. …И вот, спустя почти двадцать лет, он предал ее, изменил ей, послав к чертям все, что они создавали и ради чего многим жертвовали на протяжении стольких лет. — Я была с тобой с самого начала. Еще до того, как все узнали, кто такие Майк Шинода и Честер Беннингтон. Ты был просто Майком… только моим… моим художником. Майк шагнул вперед и положил руку Анне на голову, запустил пальцы в ее волосы. Она повернулась, уткнулась щекой в его ладонь и закрыла глаза. — Ты был моим, только моим, на это недолгое время*. А потом… потом появился Честер. У Майка после этих слов Анны сердце облилось кровью. Он вдруг испугался того, что она была права: он влюбился в Честера еще тогда, и это его чувство не шло ни в какое сравнение с любовью к жене, потому что оно было сильнее, и Анна об этом знала. Она знала все это время. Майк молчал, не в силах вымолвить ни слова: в горле у него встал ком, а в глазах показались слезы. Прости меня, Анна. Пожалуйста, прости. Не передать словами, как мне жаль, что все так вышло. Я бы сказал тебе об этом, но ты не поверишь. Мне очень, очень жаль. — Я думала… думала, что если я буду тебе… лучшей женой, которой только могу быть… если я буду поддерживать тебя… если никогда не буду жаловаться на бесконечные туры… на часы, проведенные в студии… Майк, я думала, что мы всегда будем вместе, что это все навсегда. Я люблю тебя, Майк… Ты… теперь ты уйдешь от меня? К нему? Их щемящие душу воспоминания, их долгая совместная история заставили Майка поколебаться при ответе на этот вопрос ровно столько мгновений, сколько было необходимо, чтобы в глазах Анны забрезжил огонек надежды. Она глубоко вздохнула, взяла обе руки Майка, соединив их, и прижала их к своей груди. — Если есть хоть малейший шанс сохранить семью, пожалуйста, давай попытаемся. Мы сможем это преодолеть, мы столько всего вместе прошли… и дети… я хочу, чтобы мы попытались все исправить. — Она снова глубоко вздохнула и продолжила: — Мне очень больно, Майк, и я очень сильно на тебя злюсь, но я не могу просто так взять и отпустить почти двадцать лет нашей жизни. Позволь мне остаться с тобой до конца этой части тура, а потом мы вместе полетим в Лос-Анджелес и подумаем, как нам все исправить. Майк понимал, что должен ответить «нет». Он осознавал, что давать сейчас жене ложную надежду было бесчеловечно, что это еще хуже, чем измена. Он знал, что должен был твердо дать Анне понять, что между ними все кончено, что он теперь будет с Честером и что назад пути нет. Но взглянув в ее глаза — в глаза женщины, которая столько ему дала и стольким ради него жертвовала на протяжении долгих лет, которая любила и поддерживала его, которая была рядом во время неудач самого начала его карьеры и во время последовавшего затем головокружительного успеха, — он просто не смог заставить себя сказать то, что должен был сказать. Вместо этого он прошептал: — Хорошо, Анна. Оставайся со мной. Он мягко привлек ее к себе, прислонив ее лицо к своему животу. Майк чувствовал, как его футболка намокает от ее слез. Он чувствовал, как на его плечи лег груз вины за неспособность сознаться жене в том, что он от нее уходит. Он чувствовал, что совершает роковую ошибку.