Хайкью. Путь навстречу.

       Утром Хината проснулся, но Ойкавы в комнате уже не было. Однако за дверью было слышно, как тот что-то говорил, видимо разговаривал по телефону. Пройдя на кухню, Шоё увидел, что Тоору действительно разговаривал по телефону, но почему-то по телефону самого карасуновца.       — Да, Хината-сан. Завтра приедет в целости и сохранности, так что не переживайте.       Услышав шорох за спиной, Тоору повернулся и увидел стоящего в дверях Шоё.       — Он, кстати, уже проснулся. Дать ему трубку?       И он протянул телефону Хинате со словами: «Это твоя мама».       — Да, мам? — удивленно сказал Шоё       — Дорогой, с тобой все в порядке? — слегка взволнованно спросила мама.       — Да, все хорошо.       — Я рада, что ты вчера остался у Тоору-куна и не поехал домой. Дорогу у нас замело, так что на велосипеде ты бы не добрался. Он позвонил и предложил, чтобы ты остался у него еще на одну ночь, так как на вечер опять передают снег. Тем более, вам кажется нужно поговорить и все решить между собой. И перестань мучить Тоору-куна, да и себя тоже.       — Как ты… — начал было вопрос Хината, но мама его тут же перебила:       — Вы не общались две недели, ты не бегал на тренировки, а вид у тебя был печальный-печальный, хотя вы и выиграли финал. А значит, проблема была не в волейболе. Тоору-кун рассказал мне из-за чего ты от него бегаешь, так что вам действительно надо поговорить.       — Да, я знаю, мам, — обреченно сказал Шоё.       — Ну что же, я рада, что все хорошо. Пока, дорогой. Да, и, — слегка замялась мама и тут же продолжила. — Не наделайте глупостей. Я доверяю тебе и Тоору-куну тоже.       И она тут же отключилась, оставив Хинату в небольшом смятении.       — Не злишься? — поинтересовался Ойкава.       Хината же удивленно на него посмотрел.       — Ну, на то, что решил без тебя, что ты останешься еще на один вечер? — уточнил Тоору.       Хината и не собирался злиться, так как и сам хотел найти предлог остаться еще на один вечер у Ойкавы.       — Нет. Надеюсь только, что я не в тягость.       Тоору серьезно посмотрел на Шоё и сказал:       — Ты же знаешь, что нет. В конце концов, из нас двоих ты прекрасно знаешь, что я заинтересован в тебе.       — На самом деле не знаю, — сказал Хината, набравшись смелости, посмотрел в глаза Ойкавы. — Ведь вы толком не сказали, чего хотите. Да вы поцеловали меня, да позаботились обо мне, но я толком не понимаю, что включает в себя ваше «я заинтересован в тебе».       — Я не знаю, из-за чего ты так переживаешь, — вздохнул Ойкава. И спокойно, смотря в глаза Хинате, начал говорить. — Судя по всему, ты боишься, что я, видимо, хочу просто поиграть. Ведь так? — Хината слегка кивнул. — Если ты думаешь, что я к твоим переживаниям отнесусь как к какой-то глупости, то зря. Я очень надеюсь, что ты мне все свои страхи расскажешь, и я буду ждать. Но я не обещаю, что пока ты будешь зреть для разговора по душам, я не буду к тебе приставать, смущать тебя и делать прочие глупости. Поверь мне, мои намерения достаточно серьезны, и я хочу, чтобы ты был моим. Не моим соперником, другом и может быть в будущем сокомандником, кто знает, где мы оба будем учиться через пару лет. Но я хочу, чтобы ты был моим всем. Ну и я для тебя тоже… А так как сейчас у тебя все равно тренировки и лагерь в Шираторизаве на уме, то разговор этот тебе совершенно не нужен в данный момент. Мы перенесем его на потом, хорошо? А теперь завтракай и собирайся. Сегодня вроде как тренировки у вас с утра из-за того, что выходной.       Шоё ничего не оставалось делать, как согласиться и сесть завтракать. И все время, пока он сидел за столом и собирался, у него из головы не хотела выходить мысль, что Ойкава хочет, чтобы Шоё был его. Эта мысль была приятной. Настолько приятной, что Шоё чувствовал, как будто уже выиграл национальные. Но поговорить с Ойкавой о своих переживаниях прежде, чем бросаться в омут с головой, все же стоило.       Перед тем, как выйти из квартиры, Ойкава его остановил и сказал:       — Я приду за тобой вечером, так что не думай раньше улизнуть. Приду на полчаса раньше или попрошу Киндаичи тебя задержать.       — Я и не собирался, — проворчал Хината.       — Сейчас не собирался, а потом напридумываешь всякой ерунды и сбежишь. Да и еще я заметил, что ты по такой холодине и без шарфа ходишь.       Тоору снял с вешалки шарф и замотал шею Шоё, при этом тут же наклонился к нему и быстро поцеловал его. Хината даже не успел никак отреагировать, а когда понял, что только что случилось, слегка покраснел.       — Я предупреждал, — хитро сказал Тоору. — До вечера, Чиби-чан.       И Шоё выскочил из квартиры, так как ему срочно нужно было оказаться на холоде. Слишком быстро у него стучало сердце, от чего стало слишком жарко находиться рядом с Тоору.       Последний день был насыщенным, как и остальные. Он был в предвкушении от предстоящих тренировок в клубе. Так как очень хотел играть и очень хотел попробовать свои силы в приеме. Их отпустили раньше из-за погодных условий. После он еще поболтал с Киндаичи и Куними. Правда так и не понял, почему они на него как-то странно смотрели. Как только игроки Аоба Джосай, да и игроки из остальных команд скрылись из виду, он, ни секунды не сомневаясь, набрал номер Ойкавы. Тот тут же взял трубку:       — Алло-алло, Чиби-чан. Хотел сказать, что соскучился? Я рад, — лепетал Ойкава, при этом было слышно, что он говорил на ходу.       — Не… — начал было Шоё.       — Нет? Ты слишком жестокий, Чиби-чан, и разбиваешь мне сердце, — печально сказал Ойкава.       — Да, нет, я соскучился, но… — и он опять не успел поговорить, как Тоору его перебил.       — Ура! Чиби-чан признал, что скучал.       — О, Боже, я не это все имел в виду. Вы издеваетесь, да? — на другом конце послышался смех.       — И да, и нет. А как я из тебя это все должен вытаскивать? — поинтересовался Ойкава. — Ты же не говоришь мне ничего. Я вот, например, соскучился.       — В общем, я хотел сказать, что нас уже отпустили. И я не знаю, дома вы или нет, чтобы возвращаться к вам.       На мгновение в телефоне наступила тишина, и Хината подумал, что связь прервалась.       — Ойкава-сан?       Неожиданно его сзади кто-то обнял и уткнулся в его макушку.       -Я рад, что ты решил не сбегать.       — Я же говорил, что не уйду. А как вы так быстро пришли?       — Киндаичи попросил разрешения на тренировку. Тренера в городе нет, а я пока все еще капитан. Так что вот я тут.        Он оторвался от Шоё и, взяв того за руку, потащил в сторону своего дома. По дороге они особо не разговаривали. Так как просто находиться рядом сейчас, после двух недель молчания, оказалось очень приятно для обоих.        Вечером Ойкава все так же занимался, а Хината занимался тем, что подбрасывал мяч, а затем опускался, ловил мяч, потом подкидывал и поднимался. Это была его очередная своеобразная тренировка. После этого он принял душ и переоделся в уже почти привычную одежду Ойкавы, взял плед и уселся на диван. Он опять взял книгу для чтения, но вместо того, чтобы читать, он задумался о том, как будет тренироваться теперь, когда у него есть определенные знания. Он так погрузился в свои мысли, что даже не заметил, что Ойкава за ним какое-то время наблюдает.       Тот же сидел за котацу напротив и просто смотрел на Шоё, который явно ничего не читал, так как за продолжительное время не перевернул ни одной страницы. А еще он так хорошо вписывался в обстановку не только квартиры Тоору, но и вообще в жизни капитана Аоба Джосай, что уже никак не хотел отпускать этого несносного карасуновца. Поэтому он решил или сейчас, или никогда.       — Шоё, — позвал Ойкава. Тот перевел осмысленный и удивленный взгляд на Ойкаву. Великий Король практически никогда не называл Хинату по имени. Так что сейчас явно должен был состояться разговор, которого Хината все-таки ждал, но и боялся одновременно.       — Когда я увидел тебя в первый раз, подумал, что ты либеро. Да я думаю, что многие так думают. Но когда я увидел, что ты творишь на поле, понял, что первый раз ошибся, так как даже не попытался разобраться. А тот мяч, который ты в меня запулил, смотря мне в глаза, казалось, прошел как стрела через сердце навылет. Именно такое ощущение у меня было. И, честно говоря, меня тогда поразило, что Тобио-чан нашел общий язык с кем-то, да еще и таким живым и активным, как ты. Но твое упорство, уверенность и внутренняя сила поражали. Твой сияющий взгляд, смотрящий на Кагеяму, меня бесил, так как я не понимал, почему ты считал его таким хорошим связующим. И хотел вас уничтожить, и все время думал, что это только из-за него.       А когда ты смотрел на меня на наших тренировках так же, то прекрасно понимал, почему Тобио идет у тебя на поводу. Я ведь тоже пошел, тренировался с тобой. Мне всегда хотелось, чтобы ты тоже так смотрел на меня. Я считал это спортивной ревностью и спортивным интересом одновременно. Ведь это всегда приятно, когда тобой кто-то восхищается.       Но когда этот наглый кот тебя пытался поцеловать, то я осознал многое. Что бесился я не из-за Кагеямы, а из-за тебя, потому что ревновал тебя к нему. Что я хотел, чтобы ты на него не смотрел так восхищенно, поэтому разбить вас летом в моем понимании значило разбить и вашу связь. А потом я понял, что если этот болван не будет играть с тобой как полагается, то и ты не сможешь играть так, как нравится мне. Да и улыбаться ты будешь меньше, этого не должно было быть. Твоя улыбка не должна была исчезнуть из-за меня.       Я ревную тебя ко всем: к Киндаичи с Куними, которые восхищались тобой на нашей тренировке, к Ива-чану, на которого ты восхищенно смотрел на нашей игре. К Ушиваке, который явно впервые в жизни столкнулся с таким упорством и уверенностью, когда за плечами нет большой силы. Ты его заинтересовал, и это стало его ошибкой. К твоим токийским друзьям, к которым ты рвешься с радостью, когда у вас предстоят совместные игры.       Шоё, ты монстр. Ты в курсе? Ты просто так взял и впаял меня в себя настолько сильно, что я не могу думать ни о ком другом. И это вопрос не последних дней. С того мяча полгода назад не было и дня, чтобы я не вспоминал о тебе. Просто не сразу понял, что я влюбился. Просто считал тебя хорошим соперником. А после того, как осознал, то думал почти всегда, когда было свободное время. О том, как ты сияешь на тренировках, как ты играешь, как ты сосредотачиваешься на игре, когда многое поставлено на кон. Поражаюсь твоей реакции. Тот пас Кётани… Я не ожидал, что ты его просчитаешь, но ты это сделал.        Я бы хотел тебя привязать к себе и не выпускать. Но знаю, что не смогу. Потому что ты ворон, и ты зачахнешь в клетке. Ты не будешь летать, улыбаться, смотреть на меня восхищенно. Я так не поступлю. Хоть и буду захлебываться ревностью и собственническими чувствами. Я проиграл тебе еще задолго до полуфинала.       Я люблю тебя, Хината Шоё. Я хочу целовать тебя, обнимать тебя, ходить на свидания, даже если в нашем случае это будут тренировки. Да наши последние тренировки с поеданием булочек и так были похожи на свидания. Такое ощущение, что конфетно-букетный период мы уже прошли. Но это только мое мнение. Что ты думаешь, я не знаю.       И если ты не чувствуешь чего-то в ответ, я сдаваться не собираюсь. Но я знаю, что ты чувствуешь. Ты не ударил меня, когда я тебя поцеловал первый раз, ты не ударил меня сегодня. Ты вообще здесь быть не должен, если я тебе не нравлюсь. И если тебе еще нужно время осознать это, я его тебе дам. Но я не отступлюсь. Я буду встречать тебя после тренировок, звонить тебе, приходить в гости, делать глупости. Буду целовать тебя на глазах у всего Карасуно, чтобы у них мячи из рук выпадали от шока, а если ты будешь убегать, то буду ловить и продолжать целовать, пока ты мне не скажешь «да». Но если ты скажешь «нет», я не уверен, что мы сможем остаться друзьями. Быть рядом с тобой и не прикасаться к тебе — то еще удовольствие, я тебе скажу. Пока это было тайной, было проще, но после того поцелуя я хочу большего. Но на данный момент я хочу быть просто уверен в том, что ты тоже не против быть вместе.       И он замолчал. Шоё пораженно смотрел на Ойкаву. Тот признался ему в своих переживаниях, раскрыл свою душу. И ему стало немного стыдно за то, что он не отвечал Тоору на звонки и вообще последнее время думал только о себе, хотя Ойкава тоже переживал. Так что у него не осталось другого варианта, как тоже рассказать все, что у него накопилось. Он сложил перед собой колени и обнял их.       — Когда я увидел вас в первый раз, то был немного шокирован. Вы еще тогда мне показались неимоверно красивым. А еще Кагеяма сказал, что его игра — это результат того, что он наблюдал за вами. Ну и раз Кагеяма «Король Площадки», то я и прозвал вас «Великим Королем». Вполне, как мне казалось, логично. Но именно в тот момент я захотел, чтобы вы обратили на меня внимание. Но я не знал как, поэтому вышло то, что вышло. Я сам удивился, как тогда пробил с открытыми глазами. Хотя должен был бить с закрытыми. Но я бы вас по-другому не смог заинтересовать. Я всегда восхищался тем, какой вы умный, как вы все просчитываете, как вы делаете все эти свои выводы. Вы отличный игрок и отличный капитан. На самом деле, я, наверное, никем не восхищаюсь больше, чем вами. Просто остальные они — хорошие игроки и хорошие люди. Но вы… Вы другой. Вы сложный человек, что вы думаете совершенно не понятно. Не понятно — серьезно вы говорите или шутите. Но находиться с вами рядом из-за этого не сложно, а, наоборот, интересно. Предсказать ваши действия невозможно, и это немного пугает и завораживает одновременно. У меня иногда мурашки от того, как быстро у вас происходит смена настроения. И я совершенно не понимаю, как кому-то не нравится с вами общаться.       И честно говоря, я совершенно не понимал, что влюблен в вас, пока Куроо-сан мне глаза не открыл, просто сказав, что то, что я к вам чувствую, совершенно не похоже на дружеские чувства. Особенно подарок, так как я слишком заморочился для человека, который моим другом-то не является. Но я хотел сделать вам приятное, хотя сейчас-то понимаю, что я ни для кого так не заморачивался. А когда он попытался меня поцеловать, то представил на его месте вас. И еще раз просто подумав о своем первом поцелуе, я представил вас. То есть у меня даже вариантов не было. Сразу картинка перед глазами вставала.       А потом я понял, что, похоже, влюбился с первого взгляда. И во время первой игры пытался привлечь ваше внимание, а когда мы начали тренироваться, то просто был рад, что мы с вами нормально общаемся. А потом меня накрыло. Я стал ревновать вас к Кагеяме, к Иваизуми-сану, потому что ваш интерес к Кагеяме мне теперь казался в ином свете, как собственно и ваша дружба с Иваизуми-саном.       Мысль о том, что я могу вам нравиться в ответ совершенно не появлялась в моей голове. Просто потому что, где я и где вы. Вы же такой клевый, а я всего лишь Хината Шоё — активный, крикливый и энергичный подросток, который только и делает, что бьет по мячу. Да я всю игру с вас глаз не сводил. Вас же просто невозможно не замечать. Как команда не поняла, я не знаю.       И я в какой-то момент захотел стать чуть более достойным вас. Вы для меня как мотиватор быть лучше. Я даже частично в лагерь побежал, чтобы найти способ как дотянуться до вас. И когда был в тупике, то вспомнил, что вы всегда наблюдаете и делаете выводы, и тоже решил так делать. И это помогло.       Поэтому, когда вы меня поцеловали, я был в шоке. Я просто не поверил в происходящее. Ведь такого просто не может быть. Я даже подумал, что вы поняли, что я влюблен в вас и решили так отыграться за проигрыш. Знаю, что глупо. Но я и не блещу умом. А потом эта ваша смс о том, что вы серьезны. Я вообще растерялся.       Да и у вас ведь толпа поклонниц, да и поклонников, возможно, тоже. Вы могли уже давно обратить на кого-то внимание. Да и вообще, может вам парни и не нравятся. Я не знал, что вы от меня хотите. Просто поиграть и расстаться перед университетом? Потому что, даже если бы у нас все сложилось, то вы ведь весной уедете. И что я тогда буду делать? Я не знаю, как смогу это вынести, если мы начнем встречаться. А еще я боюсь, что смогу быстро наскучить вам, и мы расстанемся еще до весны. Мне понравился тот поцелуй, и я хочу еще. Но не умею, у меня ведь до вас никого не было, я даже не думал об отношениях с кем-то. И чего-то большего тоже хочу. Но я ещё не готов. И вы можете не дождаться, пока я стану готов. Я… Я люблю вас, Ойкава-сан. И мне сегодня понравилась мысль быть вашим всем полностью.       Шоё говорил это, а по щекам у него текли слезы. Он все это держал в себе последние две недели и толком-то никому не рассказывал о своих чувствах. Кроме как капитану Некомы, но тогда вопрос был просто теоретический. Сейчас же переживания были слишком яркими.       Пока он вытирал слезы, Ойкава подошел к нему и обнял.       — Почему ты решил, что ты мне надоешь? Ведь может все быть с точностью наоборот? — тихо спросил Ойкава.       — Вы не можете надоесть. Потому что вы клевый и крутой, и такой, такой… –он не находил, что сказать еще. Но присутствие рядом Ойкавы его успокаивало.       — Я тебя понял. А теперь послушай меня, — он отодвинул от себя Хинату, так как хотел, чтобы они смотрели друг другу в глаза.       — Ты мне не надоешь. Потому что ты не можешь надоесть. Ты тоже делаешь меня лучше. Я стал более терпимым вообще к людям. Я стал более уверенным в себе. Благодаря тебе я сломал свою стену, которая была передо мной. То, что ты не достоин меня, это чушь. Мне решать, достоин ты или нет быть со мной, и я говорю, что достоин. У тебя большая сила воли, сила духа, тебя сломать невозможно, ты меняешь людей, делаешь их лучше. Кто тут кого еще не достоин — это спорный вопрос. Может быть, мы просто дополняем друг друга. А то, что ты чуть хуже играешь, так тебе просто практика нужна. В конце концов, я третьегодка, а ты полгода-то играешь нормально. И то, тот прогресс, который ты достиг за это время, просто поражает. Так что через пару лет ты, может быть, даже перегонишь меня.       Толпы фанаток, они меня стали раздражать ровно с того момента, как мы начали совместно тренироваться, так что я даже периодически уходил из школы так, чтобы меня не видно было. Да и когда мне было на кого внимание обращать? Все свободное время меня занимали мысли о тебе, если оно вообще у меня было. Парни мне и не нравились, мне вот понравится один конкретный парень, который сейчас признался мне в любви.       А насчет будущего. Да, я уеду учиться. И меня тоже это расстраивает. Но это не проблема, когда мы оба будем знать, что мы есть друг у друга. Я буду приезжать на каникулы и выходные, ты сможешь приезжать ко мне. Переписываться по смс, общаться по скайпу. Это куда лучше, чем если мы не попробуем, а будем сомневаться. Я не хочу встретиться с тобой только через пару лет на каком-нибудь соревновании и понять, что профукал эти два года. Да, я думаю, и ты тоже.       Он это говорил и одновременно вытирал слезы, которые все еще продолжали течь по лицу Хинаты.       — Насчет поцелуев и чего-то большего. Я тебя не гоню. И сам спешить не собираюсь. У меня парней до тебя не было. В конце концов, мы теперь оба знаем, что любим друг друга и хотим быть вместе. Ведь так?       Шоё кивнул. Он наконец-то совладал со своими слезами и сейчас уже был более спокойным. Только глаза еще немного блестели.       Больше не говоря ни слова, Ойкава его поцеловал, легко прижавшись к губам Хинаты. Шоё в этот раз не удивился и не стал впадать в ступор, так как сам хотел этого. Поначалу это были легкие касания губами, а затем поцелуи становились все настойчивее, так что отрываться друг от друга совершенно не хотелось.        И сейчас, осознавая, что все происходит в реальности и не неожиданно, Шоё чувствовал эйфорию и спокойствие. Как будто бы тяжкий груз, который лежал у него на плечах последнее время, упал, и ему стало легче дышать. Ну, относительно легче, конечно, с учетом того, что сейчас воздуха катастрофически не хватало из-за того, что они целовались.       В конце концов, кто-то должен был взять себя в руки и этим кем-то стал Ойкава. Он нехотя оторвался от Шоё, но при этом, не раскрывая объятий, повалил его на диван, устраиваясь рядом и продолжая обнимать. Он очень давно хотел просто обнимать Хинату и знать, что это мелкое чудовище принадлежит ему.       — И что мы дальше будем делать? — поинтересовался Шоё.        — Ну, пару раз я тебя приглашу на свидание, сходим в кино или в кафе посидим, но не так, как обычно после тренировок, перекусывая булочками. А после школы тебя заберу. И ни слова о волейболе, — с улыбкой сказал Ойкава. — А то буду ревновать тебя к нему.       — Кто кого еще будет ревновать к волейболу, — ухмыльнулся Шоё.       — И ни слова о Кагеяме, ревновать не буду, но слышать о нем на своем свидании не собираюсь.       — Почему я вообще должен говорить о Кагеяме на своем свидании? — удивился Шое.       — Вот и я думаю, что не должен. А еще на выходные будешь у меня оставаться, ну или я у вас, чтобы твоей маме было спокойнее.       — Она будет рада, вы ей нравитесь, Ойкава-сан. Я думаю, что она не будет против. Она, похоже, смирилась, когда вы у нас ночевали.       — Судя по всему, ты прав.       И они замолчали, просто наслаждаясь тем, что, выяснив все, они могут просто обнимать друг друга. Сейчас многое казалось не значительным для них обоих. А у Шоё словно гора с плеч свалилась. Только сейчас он понял, в каком напряжении жил эти две недели. И это только отчасти касалось напряженного графика. Даже после того, как он сегодня вышел из зала, он не почувствовал облегчения. Хотя это и был последний день его тренировок «мальчика на побегушках». И только сейчас пришло спокойствие. Он вообще не думал о волейболе. А чувствовал лишь то, что в данный момент он находится там, где нужно. Нет, конечно, самое его любимое место — это волейбольная площадка, но вот вне волейбольной площадки хотелось быть именно здесь, рядом с Ойкавой.       А еще он думал, как отнесется команда, когда узнает, что они с капитаном Аоба Джосай встречаются. То, что они узнают, Хината и не сомневался. С учетом того, что они собираются ходить на свидания. Кто-нибудь когда-нибудь точно их заметит. Как их до этого никто не замечал, Шоё оставалось только удивляться.       — Спасибо, — пробормотал Шоё уже засыпая.       — За что? — удивился Ойкава.       — За то, что пришли за мной и не отпустили. А то я мог так и бегать и от вас, и от себя тоже.       — Не отпустил и не собираюсь. Но я думаю, что ты бы все равно пришел. Ты ведь не тот человек, который пасует перед трудностями. Просто в этот раз ты столкнулся с чем-то более глубоким и не связанным с прямыми действиями и тренировками. Это в волейболе ты тренируешься, а потом выходишь и забиваешь, А здесь ты всегда будешь в чем-то сомневаться, пока не получишь ответ. Но вот задать правильный вопрос всегда страшно.       — Вы как всегда правы, Великий Король, — тихо проговорил Шоё и почти сразу заснул.       Ойкава же, как только понял, что Шоё все же заснул, немного перевернулся и лег так, чтобы видеть лицо спящего карасуновца. Он не собирался скрывать ото всех, что они встречаются, так как ему было абсолютно плевать на остальных. Иваизуми принял, а большего ему и не надо было. Родители, когда узнают, что он встречается с парнем, будут в шоке, конечно, но им придется смириться, потому что другого Ойкава не хочет. К тому же, как оказалось, Ойкава Тоору жуткий собственник и посягательств на Хинату не хочет видеть даже теоретически, так что все вокруг должны знать, что они вместе.       «Осталось найти способ донести до окружающих, что он мой. С Аоба Джосай проблему решим. А вот что делать с Карасуно я даже не знаю. Придется действительно целовать на виду у всех. Еще бы этого кота наглого отогнать. Хотя, надо узнать у Шоё, как он там поживает».       Он, конечно, не знал, что думал сам Шоё по этому поводу. Возможно, что он бы не хотел афишировать их отношения, хотя с другой стороны он всегда расстраивался, что тренировки приходилось скрывать. Но то тренировки, а другое дело отношения с соперником. С бывшим соперником, так как сейчас они уже соперниками с Ойкавой не являлись. Так как Тоору скоро закончит Аоба Джосай. А что будет через два года — это совершенно другой вопрос.       Размышляя об этом Ойкава тоже заснул.