Блюз Хорошего Мальчика

      День выдался весьма непростым, и Рику хотелось лишь лечь и не вставать часов десять. — Никто не приходил? — буркнул он, отдавая Морти пальто, и тот, вешая его на крючок, отчитался: — Мистер Кромбопулюс Майкл заходил в два часа за вашим изобретением. Я уже перевел плату на ваш банковский счет… Какая удобная жестянка. Встречает клиентов, дом убирает, жрать готовит и особо не отсвечивает — что еще нужно для счастья? Приземлиться старыми костями на диван было сущим удовольствием. — Телевизор, — Рик с наслаждением потянулся, наблюдая одним глазом за хоккейным матчем, но тут в поле его зрения попало что-то странное… Морти почему-то встал над ним, как истукан, и его диод мерно светился желтым. — Чего тебе? — Вы устали, и ваш уровень стресса повышен, — диод заморгал быстрее и чаще. — Я могу оказать вам помощь… — Да ну? — Рику даже стало интересно. — И какую же п-помощь ты, пиздюк, предлагаешь? — Например… Морти вдруг смущенно опустил свои разноцветные глаза — карий и голубой — в пол. — Я м-мог бы помассировать вам н-ноги… Во даёт! — Учти, не я это предложил, — ухмыльнувшись, мужчина потянулся к носкам и сорвал их, обнажив свои внушительных размеров стопы с крепкими кривыми пальцами. — Ну, чего стоишь? Приступай! Ради удобства парень опустился на корточки и, напряженно пыхтя, принялся освобождать ученого от стресса. Аккуратно, но сильно разминал то пятки, то пальцы, слегка щекотал своды стоп, и довольно скоро в ноги прилила кровь. Рику действительно стало лучше. — Ох, детка, — прохрипел он, довольно закрывая глаза. — П-похоже, ты хорошо знаешь, как доставить удовольствие человеку…

***

      Морти уже давным-давно перестал быть хорошим мальчиком, так давно, что сам затруднялся найти точку отсчета, не считая, пожалуй, того самого дня, когда… Чем этот день отличался от других? Да ничем. Ровно так же, как и всегда, он ввалился домой последним, таща на себе три школьных портфеля, мешки со спортивной формой, хоккейную защиту вместе с клюшкой и пакеты с новой одеждой из магазина, куда Саммер уговорила пойти всех после уроков… В двенадцать лет у нее уже было больше нарядов, чем у мамы и у папы вместе взятых. Вырвав у Морти из рук пакеты, она поднялась к себе, на ходу уткнувшись в телефон, ведь возиться с "малышней" было ниже ее достоинства… Как всегда, в гостиной воцарился полный хаос. Он тщетно уговаривал детей успокоиться хоть на миг и поиграть по-тихому, но все пошло прахом, Итон лупил поварешкой по батарее, Брэд прыгал по дивану, Джессика упоенно красила ногти маминым лаком… А он, стоя истуканом посреди всего этого, вдруг почувствовал себя таким далеким, и мысли его, плохие, не положенные андроиду мысли были четкими, как никогда: почему я чувствую все это, разве я должен чувствовать такую горечь и неприязнь по отношению к этим детям, нет, я должен о них заботиться, нет, я не должен думать так, не должен, не должен… — Покатай меня! — И меня! Братья не дали толком задуматься о неположенных вещах, вскарабкавшись вдвоем на его спину, и он играл, играл в "лошадку", не обращая внимания на сообщения о перегрузке в биокомпонентах позвоночника. Ему ведь не положено думать такие вещи, правда?.. Морти давно уже стал плохим мальчиком, представляя себе разные вещи все чаще и чаще, и теперь, оказавшись в незнакомом месте, он неожиданно начал понимать, что совсем не хочет домой. Пусть даже машине и не положено хотеть, все равно — в этом доме было так тихо… А этот старик, пусть и постоянно ворчал на него и не брезговал обозвать каким-нибудь крепким словцом, все равно чинил, а не ломал. Наверное, все обернулось не так уж и плохо для Морти, и, честно говоря, он совсем не возражал против того, чтобы Рик был его хозяином. Пусть даже люди, в общем-то, похожи друг на друга, и уж он-то отлично понимал, что они любят больше всего… Но даже так — Морти стал непослушным ребенком и совсем не собирался возвращаться домой. Лучше уж служить этому старику, чем ораве невоспитанных детишек… И поэтому Морти, без сомнений, был еще и плохим старшим братом, а ведь именно для этого его когда-то и купили! Что за позорище… — В-вам нравится? — Ооох, — выдохнул Рик, рефлекторно поджимая пальцы на ногах. — Заткнись и просто продолжай, п-пиздюк… Он старался, как мог, хоть и никогда не делал подобного раньше. Но на что только не пойдешь ради того, чтобы твой хозяин был доволен? Когда уровень стресса у Рика существенно понизился, MR-900 счел свою работу законченной, но уйти ему не дали. — Эй, Мо-морти, — вдруг глухо сказал ему ученый, садясь. — Когда, говоришь, у тебя был последний техосмотр? — Ш-шесть месяцев назад… Рик о чем-то призадумался, молча поднявшись. Насупившись, посмотрел на Морти исподлобья — и вдруг положил руку на пояс, резко выдергивая ремень из штанов… Вся жизнь пролетела перед глазами. Успев только взмолиться RA9 о спасении своей грешной электронной души, Морти шарахнулся назад, закрыв голову руками и лепеча: — П-п-простите, я бо-больше не буду, я!.. И осекся, когда осознал, что Рик стоит на месте и, ничего не делая, буравит его взглядом. — Как я и думал. Хмыкнув, он застегнул ремень обратно и начал широкими шагами наступать на Морти, пока буквально не припер его к стенке. — И кого ты собирался надурить, д-эээ-тка? — дохнув спиртовым запахом в лицо, спросил Рик, вцепившись жесткими пальцами в его подбородок. — Думаешь, я совсем идиот? Неужели ты правда рассчитывал, что я поверю в то, что побитая, ноющая, девиантная до мозга костей машина с почти предельным износом деталей и специфическими реакциями на раздражители была на ремонте совсем недавно? Ты там вообще когда-нибудь был? — Один… один раз, — Морти всхлипнул, старательно пытаясь не встречаться с ним взглядом. — Когда м-меня только купили. П-по бесплатному гарантийному т-талону… — Ясно все с тобой, — невесело усмехнувшись, Санчез наконец-то его отпустил. — Н-не то чтобы мне было дело, просто… Просто очень не люблю, когда мне врут, особенно — настолько по-дилетантски. И кто же это, М-морти? Из-за чего ты так паникуешь при виде ремня, и кто… кто, блядь, выбил этот чертов глаз, которому я никак не могу найти з-замену?.. Хотелось ли Морти говорить об этом? Конечно же, нет. Но, кажется, выбора у него не осталось, и… — Это был мой папа.