Блюз Хорошего Мальчика

      Ёб твою мать. Честно говоря, Рику было вообще не до чего, он только проснулся с бодуна, голова гудела, и вопрос, внезапно заданный мелким засранцем, заставил его поперхнуться заботливо принесенной водой… — А то ты сам не знаешь, — проворчал он, отставляя стакан на тумбочку. — М-мне, надеюсь, не надо будет проводить лекцию о п-пестиках и… и, блядь, т-эээ-чинках? — Нет, не стоит. Я понимаю, как это происходит с физической точки зрения, но… Но для людей секс ведь значит куда больше, чем просто размножение? — диод Морти начал светиться желтым. Прозорлив, гаденыш. Жаль только, что слишком наивен. — Ты отчасти прав, но… — Рик потянулся, широко зевая. — Открою тебе страшную тайну — большинство людей беспросветно тупы, а любовь — действительно лишь химическая реакция, побуждающая их плодиться… Излишние надежды всегда приводят к разочарованию, Морти. Ты не станешь счастливым просто от того, что встретил придурка, на которого у тебя срабатывает инстинкт, и… и, в конечном итоге, гормональный бум угаснет, а ты останешься без копейки в кармане и с р-эээ-звалившимся к чертям браком… Желтое мигание утихло, а Морти заметно приуныл — ему, наверное, хотелось бы услышать совсем не это. Девианты такие сентиментальные. Фыркнув, Санчез попытался приободрить мальчишку, взлохматив каштановые кудри — мягкие, совсем как у людей. — Впрочем, если не заморачиваться по поводу всякой нерациональной чепухи, то секс — дело очень даже хорошее. Натягивать каких-нибудь готовых на все милашек — это всегда пожалуйста, но большее… — он откашлялся. — Не думай об этом, Морти. Это человеческие заморочки, а ты — машина. Ты свободен от всяких инстинктов, гормонов и… и прочего г-говна… Завидую я тебе, если честно!

***

      По телевизору передавали концерт "Сервис-С". Пока забойные ритмы разносились по комнате, Морти старательно намывал пол, слушая между делом размышления Рика по поводу собственной реконструкции. — З-знаешь, твой позвоночник вообще стоило бы перестроить процентов на семьдесят, не меньше, — старик отхлебнул пива, облизал губы и выдохнул. — Крайне ненадежная конструкция, проектировал какой-то еблан, вот и п-приходится… приходится вносить свои коррективы… Придется с тобой нянчиться до посинения! — Нянчиться? — вздохнул парень, выуживая из-под дивана пустую бутылку. — Кто тут еще с кем… — Цыц! — сердито взмахнул Рик пивной банкой. — Что-то ты больно дерзкий стал, ведро с гайками, забыл… забыл, кто тут твой б-батя?.. Тряпка выпала у Морти из рук, а диод быстро замигал желтым. — Н-но вы не мой… — Твой, твой, — фыркнул Рик, прикладываясь к пиву. — Прародитель всего вашего племени и тебя в частности, потому что без меня этот так называемый "человек века" даже кусок фольги не смог бы сконструировать… Поэтому ты должен вс-эээ-гда меня слушаться!..       А он и так слушался. Готовил, убирал, ходил в магазин, позволял себя ремонтировать, несмотря на то, что ему проще было ходить сломанным, чем снять перед кем-то кожу… Ладно хоть не совсем — Морти бы не пережил, если бы пришлось предстать перед кем-то с полностью открытым корпусом. Даже перед новым хозяином. Оставшись дома один, андроид продолжил выполнять свои обязанности, между делом предаваясь размышлениям. Рик сказал, что нельзя найти счастье в другом человеке — странное дело, но ему было вполне комфортно рядом со старым изобретателем и даже… Руки дрогнули, и молоко, которое он наливал в миску, непостижимым образом оказалось на одежде. — Вот блин, — не на шутку расстроился Морти, рассматривая себя. Как всегда, стоит только забыться, и он становится неуклюжим почище многих людей, а еще машина называется! Приготовление ужина временно застопорилось. Включив свет в ванной, мальчик начал раздеваться, споро расстегивая одну маленькую пуговку за другой, но мимолетный взгляд, случайно брошенный на собственное отражение в зеркале, заставил его приостановиться. Видел ли он в себе что-то новое? Конечно, нет. Не считая, само собой, тоненьких шрамов на месте былых повреждений корпуса, которые представляли из себя всего лишь следы спайки, закрытые искусственной кожей — к этому он до сих пор не привык до конца, собственно, как и к голубому глазу, придающему, как казалось Морти, ему слегка безумный вид… Рубашка с тихим шуршанием соскользнула на пол. На этом и стоило бы остановиться, он не должен был продолжать, но, помедлив, он потянулся и к бриджам, стягивая их вниз, и… Что он, черт возьми, делает? Отражение в зеркале с голубым румянцем, прилившим к щекам, выглядело немного испуганным и зачарованным одновременно. Морти вовсе не должен был этого делать. Мало того — его поведение откровенно противоречило функциям андроида-ребенка, но остановиться почему-то не получалось, и все тут! В висках стучало, тириум пульсировал все сильнее где-то внизу живота, а искусственное сердце затрепыхалось сильнее. Раньше он не обращал на них никакого внимания. Его половые органы были созданы вовсе не для удовлетворения сексуальных нужд. Как излишне высокий срывающийся голос, как неровности кожи, как слегка кривые передние зубы на нижней челюсти, они были сделаны только для того, чтобы сделать машину модели MR-900 больше похожей на человека, но… Но Морти потрогал их. Как те андроиды, которых он видел по кабельному каналу, андроиды, созданные, в отличие от него, для выполнения "взрослых" задач, потрогал медленно и осторожно, и еще, и еще, и… Ноги подкосились, его трясло мелкой дрожью. Присев на бортик ванны, Морти протяжно выдохнул, не зная, что делать со всеми этими ощущениями, захватывающими его. Его диод покраснел. Симуляция дыхания сбилась, и начали возникать программные ошибки. — Ооох, д-дааа… Но дальше все стало куда хуже, хуже, чем вообще можно было себе представить.  — Х-хозяин, — не помня себя, шептал парень, как в бреду, лаская член, который почему-то начал стоять, хотя так не должно было быть, такого не было ни в его программе, ни даже в самой конструкции! Неподходящий глаз снова начал идти помехами, что, впрочем, не остановило Морти от его возмутительных действий. — Д-да, хозяин, я… я б-буду слушаться, Р-рик… Кажется, телевидение научило его плохому, но даже оно, наверное, не было настолько развращено. Никто не был виноват в том, что Морти, скуля, выплеснул порцию тириума на ладонь, и уж тем более — в том, какое слово сорвалось с его губ в этот миг, в это ужасное порочное мгновение: — П… п-папочкааа…