Ты — мой дом

      Миновав два дома, Чонгук перестроился в самую удобную позицию из всех возможных, надеясь на то, что он выживет до конца этой поездки. Между ног натирало так, что еще немного и из глаз посыпались бы не только искры.       Как только он завернул влево вслед за хёном и объехал парня с золотистым ретривером, Чон уставился на две округлые половинки, что мягко перекатывались из стороны в сторону, пока их хозяин медленно крутил педали, сосредоточенно смотря вперёд.       Брюнет уже перерос тот возраст, когда от одного вида задницы любимого хёна антенна настраивалась на нужный лад, но давайте учтём тот факт, что это было утро, и Чонгук всё еще был немного возбуждён, а в голову настырно лезли воспоминания пятилетней давности.       И пока парень пускал слюни, совсем позабыв о том, что нужно оглядываться по сторонам, чтобы случайно не сбить человека или, возможно, утку на поводке (да, мужчина действительно вёл чёртову утку, а из двух карманов серой толстовки торчали головы маленьких чихуахуа), спереди послышался голос Чимина: — Я знаю, чем ты там занимаешься.       Чонгук встрепенулся и решил избежать очевидного. — Пытаюсь выжить? — сострил он, мельком взглянув себе между ног. По крайней мере, у него не встал и на этом спасибо. — Ну, если теперь это так называется, — хмыкнул Пак и остановился на светофоре, обернувшись.       На его пухлых губах растянулась чуть заметная улыбка, а короткий пальчик ткнул в маленькое зеркальце на руле, в котором прямо сейчас отражался стушевавшийся Чонгук. Ведь всё это время, пока он пялился на задницу хёна, за ним наблюдали. — Должен же я хоть чем-то возместить ущерб, — пробормотал парень. — Ущерб чему? — Моей психике, хён, — Чон не стал говорить о том, что на самом деле у него болит, хотя бы потому, что их слушал Джунён. — Поспешу напомнить, что я еду на розовом велосипеде, у которого розовая корзинка и ленточки по бокам от руля. — Разве это не должно было наладить твою личную жизнь? — напомнил блондин ранее сказанные слова. Чонгук сузил глаза и решил ответить козырём. — Ну не знаю, Чимин-и, тебе виднее, — парень пожимает плечами и отталкивается от земли, потому что загорается зеленый.       Всю оставшуюся поездку Чонгук старался ехать с Паком наравне, чтобы не давать лишнего повода ни себе, ни ему. Чимин же с последнего диалога притих, и брюнет всей душой и телом надеялся, что после сказанного старший не пошлёт его на три буквы. Ведь это было больше похоже на флирт или намёк, чем на что-то другое.       Возникала одна проблема: после осознания того, что чувства к хёну возвращаются, Чонгук понял, что теперь из его рта может вылетать что-то совсем ни к месту, судя по прошлому опыту. Если в первое время после их знакомства он просто восхищался Чимином, но был слишком застенчивым, чтобы выразить хоть какую-то симпатию, то спустя пару лет парень шёл напролом, осыпая блондина комплиментами.       И если учитывать тот факт, что Чонгуку было всего шестнадцать, и флиртовать он не умел от слова совсем, то комплименты были на том же уровне. Возможно, ему всё еще стыдно за те неумелые подкаты, сделанные в попытках обратить на себя внимание. Никогда не пользуйтесь советами из интернета — думал Чонгук, прокручивая в голове каждый свой провал.       Когда советы закончились, а лицо хёна стало еще худее из-за постоянного стресса и диет, Чонгук махнул рукой на бешено колотящееся сердце в груди и присел на пол рядом с Чимином, обхватив того своими руками. — Чонгук-и, что ты? — поднял голову Пак, почти утыкаясь носом в подбородок брюнета. — Хён, что это у тебя за диета такая? — мягко поинтересовался парень, потянувшись рукой к рыжим волосам. — Посоветуй, хочу тоже сбросить пару кило.       Чимин заёрзал в чужих руках, но выпутываться из них не было никаких сил, поэтому он попытался закрыть маленькими ладошками щёки, которые постепенно наливались кровью. — Тебе нельзя сидеть на такой диете. — Это еще почему? — изогнул бро вь Чонгук.       Он знал, что это была за диета. Он знал, как хён издевается над собой. И больше не мог смотреть на то, как старший падает в обморок на каждой репетиции. Больше не мог поливать бледное лицо холодной водой и махать полотенцем, с волнением глядя на приоткрытую дверь комнаты для практики, ведь если менеджер узнает об этом, не поздоровится всем. — Потому что это очень опасно, — Чимин прерывисто вздохнул, кажется, привыкая к чужому теплу. От Чонгука пахло мандаринами и потом. А еще вишнёвым бальзамом для губ, остатки которого он пару минут назад выскребал пальцем. — Разве это не опасно для тебя тоже? — он пытается смотреть в глаза хёну, но тот постоянно отворачивается, кусая побледневшие губы. — Чонгук-и, мне нужно… — Ничего тебе не нужно, хён, — отрезал младший. — Верни назад эти пухлые щёчки.       Чон шутливо оттянул кожу на щеке старшего и замер, как только Чимин поднял на него свои карие глаза. На фоне бледной кожи они выглядели как две чёрные дыры с когда-то сверкающей вселенной, в которые Чонгука засасывало всё глубже с каждой секундой. — Чимин-хён, пожалуйста, — голос брюнета стал на пару тонов ниже. — Я не вынесу ещё одного твоего обморока на сцене. Оно того не стоит.       Младший гулко сглотнул, незаметно для себя сжимая худое плечо старшего, словно тот мог испариться в любую секунду, и старался не вспоминать вечер, когда весь его устоявшийся мир перевернулся с ног на голову.       Это случилось пару месяцев назад, и он всё еще не мог отойти от того, как сильно на него повлиял обморок хёна. Он помнил его бледность, царапины и ушибы, а также короткие пальчики, которые поглаживали Чонгука по голове, пока тот нещадно рыдал, прося в следующий раз быть аккуратней. — Чонгук-и, — Пак аккуратно обернулся в чужих руках, и кровь тут же отлила от его лица, потому что по разрумяненным щекам младшего скатывались слёзы. Старший обхватил лицо брюнета, стараясь заглянуть ему в глаза, но Чон уворачивался, как и в прошлый раз.       Чимин хотел сказать, что всё будет в порядке. Что ещё несколько кило, и он остановится. Что, несмотря на очевидную голодовку, с ним всё будет в порядке. Но он не мог. Он не хотел обманывать Чонгука. Он не хотел больше рисковать своей жизнью и лгать остальным мемберам. — Я не буду, — пообещал Пак, скользя большими пальцами по чужим щекам, пока Чонгук несдержанно всхлипывал. — Обещаю, я больше не буду. — Не будешь что, хён? — брюнет поднял голову, впиваясь красными от слёз глазами в чужие.       Чимин легко улыбнулся, чувствую неимоверную усталость. Он так устал от всего и больше всего на свете хотел уйти из комнаты для практики, захватив с собой Чонгука. Возможно, заказать баранины и заварить рамёна. А ещё, как раньше, лечь в кровать и уснуть, чтобы, проснувшись утром, ощутить чужое присутствие рядом с собой. Младший будет сопеть в его постели, обвивая Чимина своими конечностями, словно лоза. — Не буду сидеть на диете, смеяться с твоего неумелого флирта и позволять тебе плакать.       Чон замер, напрягшись, но Пак выглядел таким спокойным и мягким, несмотря на то, что был в курсе чувств золотого макнэ. Чонгук растерялся, не зная куда себя деть. Он прикрыл глаза и вдруг ощутил, как чужие губы мягкими поцелуями собирают слёзы с его щёк. Младший обхватил тонкую талию горячими и влажными ладонями, пообещав себе, что больше никогда не отпустит хёна.       Но своего обещания он так и не сдержал. — Ты чего застрял?       Чонгук несколько раз моргнул и сфокусировал зрение на застывшем между стеллажами Чимине. Его взгляд спустился к шее, затем к груди и рукам. Из-за его свободной одежды не было ясно, как питается Пак. — Ты хорошо позавтракал, хён? — всё ещё стоя на месте, спросил Чон.       Тишина длилась всего несколько секунд, но блондину хватило ума понять, о чём именно спрашивал младший. Что он имел ввиду, глядя своими широко распахнутыми глазами. Так он смотрел только в особенные моменты. Чимину бы сорваться с места и сказать, что он действительно в порядке, и что Чонгуку не стоит беспокоиться. Но ни один из них не мог себе этого позволить.       Между ними образовалась дыра в несколько лет, и никто не хотел рисковать, ступая в неизвестность. — Да, — кивнул блондин. Его губы растянулись в нежной улыбке, и младший расслабился. — Хельга позаботилась об этом.       Хельга…       Чонгук сжал губы в тонкую линию и опустил голову, глядя в пустую корзину. Хельга не вызывала в нем ревности как женщина, ведь все мы знаем, что Пак не по ним… Но её забота, вот что его волновало. Нет, он рад, что о блондине заботятся, но не будем забывать, что Чон — тот еще собственник. Особенно, когда всё, что ему нужно, стоит совсем рядом, держа в своей маленькой ладошке ту, что еще меньше. — Хорошо, — кивнул брюнет, и поднял голову. — Передай ей от меня спасибо.       Они оба знали, что это значит. Но никто не хотел поднимать эту тему, хотя бы потому, что Чонгук боялся так же, как и Чимин. — Ладно, эм, — выдохнул Пак, скользнув взглядом по стеллажу с крупами. — Мне нужны некоторые продукты по списку, а затем мы должны купить Джунёну водяной пистолет. От произнесённых отцом слов, мальчик засиял, подняв на блондина глаза полные восторга. Поверь, парень. Чонгук смотрел на него точно так же, как тогда, так и сейчас. — Хорошо, а я пока найду всё это…ну для кошек, знаешь, — всплеснул руками Чон.       Пак закусил губу и внезапно двинулся на младшего, остановившись в двух шагах и произнося шепотом: — Можешь побыть с Джунёном? Мне нужно в кондитерский отдел, а он падкий на сладкое.       Чонгук кивает, словно болванчик, глядя на искусанные губы напротив. Он берёт мальчика за руку, пока отец отпускает того помочь Чону с выбором переноски, корма и всего остального для мисс Мочи.       Спустя три минуты парни наконец-то натыкаются на нужный отдел, рассматривая лежаки разных размеров и цветов. Джунён увлекается одеждой для маленьких собак, а Чонгук старается уследить за медленно сползающим лежаком и мальчиком, на которого этот самый лежак и сползает. — Джунён? — зовёт парень. — Не поможешь мне?       Оторвавшись от рассматривания вещей, малыш подходит к стенду и повторяет позу Чонгука, скрещивая руки на груди. — Возьми розовый. — Розовый? — задумывается Чон. Оба не отводят глаз от небольшого пушистого домика. — Ну, она ведь девочка, — пожимает плечами малыш. — Убедительно, — кивает брюнет, в который раз убеждаясь тому, каким тихим может быть Джунён. Все дети до него, с которыми встречался Чонгук, при каждой удобной возможности орали и плакали. — Но, знаешь, как насчёт того, чтобы взять когтеточку-лежанку? Это удобно. — И место мало занимает, — кивнул Пак младший. — Тебе точно пять лет будет? — щурится Чон, глядя в серьёзные детские глаза. — Так папа говорит, — пожимает он плечами и отходит в сторону игрушечных мячиков и пушистых мышей, пока парень справляется со своей новой покупкой.       С выбором туалета, переноски, специальных мисок для корма и средствами для гигиены они определяются куда быстрее, сосредотачиваясь на пастельных цветах. Когда дело доходит до корма, тут их мнения расходятся, но они быстро приходят к соглашению с помощью камень-ножницы-бумага. — Хённим, спасибо, что приютил мисс Мочи, — внезапно произносит малыш, наблюдая за тем, как Чонгук меняет корзинку на тележку и забрасывает в нее как можно больше корма. — Не за что, Джунён. Твоей подружке ведь нужен дом, — брюнет улыбается, отталкиваясь в сторону молочных изделий. Он чертовски скучал по банановому молоку, а еще по снэкам. — Она доставила много неудобств? — беспокоился малыш, остановившись у холодильника с мороженым. — Видимо, я ей не нравлюсь, — Чонгук жмёт плечами и отодвигает стекло, рассматривая разноцветные упаковки. Он чертовски любил шоколадное, но доктор запретил ему есть так много сладостей из-за высыпаний на коже.       Он не хотел выглядеть плохо перед Чимином, поэтому закрывает холодильник и ловит на себе взгляд больших карих глаз. — Но почему? Ты ведь нравишься моему папе, — Джунён мило дует губы, а брюнет застывает, немного сбитый с толку. Разговоры о Паке всегда заставляют его хорошенько поволноваться, особенно в последнее время. — Что? То есть по твоему мнению, если кто-то нравится папе, значит не может не нравиться другим? — Да, — кивает малыш, а Чонгук стаскивает с полки бутылку чертовски вкусного бананового молока. — Ладно, э, купить тебе что-нибудь? — Нет. — Нет? Серьезно? — удивлению брюнета нет предела. Этот ребёнок точно настоящий? Он с нашей планеты? Почему он не капризничает и не просит купить всё, что видит на своем пути? — Ох, чёрт! Я вас обыскался, — слышится позади, и Чонгук вздрагивает.       Тележка Чимина забита до отказа, и Чонгук задается вопросом, как он собирается всё это дотащить домой на двухколёсном велосипеде, корзина на котором отсутствует. Он собирается всё это сбросить на младшего? Это месть? Он почти застонал, подумав о том, что ему придётся вновь тереться своими гениталиями о неудобное седло.       Спустя пятнадцать минут и покупку водяного пистолета с рюкзаком Капитана Америки (хотя искали с Железным человеком), парни рассчитываются на кассе, и оказывается, что в этом супермаркете можно воспользоваться службой доставки. Чонгук ликует, запихивая пакеты в машину, а затем нехотя возвращается к велосипеду, подумывая о том, что розовый транспорт стоит запихнуть в машину тоже.       Обратная дорога оказывается более веселой, потому что улицы наполняются людьми и…девушками. Да, симпатичными, заглядывающимися на Чонгука. Чимин искоса поглядывает на самодовольную улыбку брюнета и всё быстрее старается крутить педали, чтобы как можно скорее оказаться дома.       Он не любил это чувство, пожирающее его изнутри, потому что да, Чонгук был красив. У него прекрасное лицо, большие глаза и красивая улыбка. Его шея, плечи, руки…       Засмотревшись в маленькое зеркальце, Пак промахивается мимо педали и тихо шипит, потому что успел напугать ребёнка. Чёртов Чон Чонгук в своей белой футболке и обтягивающих джинсах. От мысли, что это подкаченное тело может полностью накрыть его собственное, блондина бросает в дрожь, а руки стремительно потеют.       У Чимина просто очень давно не было секса. Не вините его. — Пожалуй, я останусь дома на несколько тысяч лет, — стонет Чонгук, сползая с велосипеда.       И Пак почти ненавидит его за этот стон. — Тебе помочь? — интересуется блондин, как только спускает Джунёна на землю. — В каком смысле? — Чон смотрит в упор, застыв на месте, и старается не выдать нарастающего возбуждения, потому что Чимин перед ним растрёпанный, раскрасневшийся и до безобразия красивый. — Донести пакеты. А ты о чём подумал?       Если бы не бардак в голове, Чонгук скорее всего заметил бы, как надломился голос старшего на последних словах и как призывно раскрылись влажные губы. — Да ни о чём, — отмахнулся младший, направляясь в гараж, чтобы поставить велосипед. Чего только стоила ему эта ходьба, когда между ног болело так, что свет был не мил. И не понятно, дело было в неудобном седле или возбуждении.

***

      Справившись с расстановкой кошачьего туалета и миски для корма, Чонгук аккуратно присел на пол и стал вертеть в руках когтеточку, которую, как оказалось, нужно было собрать. Доставщик решил, что места в его огромной машине вдруг станет мало, если не открутить лежак от палки.       Парень в красной форме и такого же цвета кепке приехал буквально через пятнадцать минут, как Чон вернулся домой после самой болезненной поездки в его жизни. Он до сих пор с болью в сердце и неприятными ощущениями внизу вспоминает это чёртово розовое седло. Он больше чем уверен, что оно будет преследовать его во снах.       Тяжело вздохнув, младший вытянул ноги вперед и облокотился спиной об островок, глядя на недавно зажжённую ароматизированную свечу с запахом персика. Он сидел в полной тишине, решив напеть одну из своих любимых когда-то песен. Эйфория всегда у него ассоциировалась со всеми мемберами, но в особенности с Чимином, которого он укачивал в своих руках почти каждую ночь, напевая знакомые слова. Пухленькие пальчики хёна путались в тёмных волосах, а затем скользили по лицу младшего, оглаживая неровности. Спустя некоторое время незамысловатых, но нежных прикосновений, он засыпал, пуская слюни на чонгуковское плечо.       Брюнет снова подтягивает к себе когтеточку, вертя её в руках, а затем переводит взгляд на мисс Мочи. Она с интересом наблюдала за ним со столешницы у микроволновой печи, свет которой был включен и освещал половину кухни. — Романтичненько, — вдруг раздаётся рядом, и Чонгук вздрагивает, подняв голову на звук. — У вас всё так серьезно?       В свете свечи Чимин выглядел великолепно. Утренняя одежда сменилась на другую: обычная белая футболка и темно-синие джинсы. Он и забыл, когда хён носил конверсы. В маленьких руках находилось три контейнера разных цветов, а на губах играла лёгкая улыбка. — Ты о чём? — сглотнул брюнет, подбирая ноги, чтобы встать. — Ну, ты, мисс Мочи и свечи, — он почти усмехается, делая шаг навстречу и высматривая в глазах напротив растерянность. Младший выглядел таким ребёнком, когда чего-то не понимал.       Спустя пару секунд до Чонгука доходит, и он тяжело вздыхает. — Хён, — тянет парень, качая головой.       Он наклоняется, подобрав с пола свечу, а затем ставит её на островок, оборачиваясь к внезапному гостю. — Я опять не запер дверь? — Не-а, — снова легкая улыбка и немного уставший взгляд.       Они не виделись всего несколько часов, и большую часть времени Чон проспал, но он уже так сильно скучал по своему хёну. Парень чуть ли не скулит, осознавая, что вновь возвращается назад в те дни, когда не мог и минуты прожить без Пака. Он не хочет быть тем же жадным мальчишкой, но ему так сильно не хватает улыбки, голоса и прикосновений Чимина.       Казалось бы, стоит рядом, только руку протяни. Смотрит прямо в душу и ничего не делает. А у Чонгука уже ноги ватные и желание зацеловать это серьезное лицо, чтобы чужие глаза снова заулыбались, как когда-то раньше. — Я принёс тебе поесть, — решает прервать тишину старший и ставит три контейнера на столешницу. — Подозревал, что ты сидишь тут голодный. — С чего ты взял? — нахмурился Чон, хотя у самого уже слюни чуть ли не на пол капали. — Я слишком хорошо тебя знаю, — он по-доброму улыбнулся и открыл все три крышки. В самом меньшем контейнере были овощи, и брюнет уже был готов накинуться на них прямо сейчас, но не хотелось падать перед хёном лицом в грязь. Он же не с голодного края, бога ради.       Чимин затолкал два контейнера в микроволновку и включил таймер, закрыв дверцу. Как только в кухне раздался равномерный шум, блондин обернулся к Чонгуку и закусил губу, глядя в темно-карие глаза.       Если в первые три дня он спокойно мог разговаривать с младшим и даже злиться, то со вчерашнего вечера что-то изменилось. Его пугала мысль, что он может наступить на те же грабли. Да, он любил Чонгука и всегда будет любить его, но он не мог бросаться в чувства, которые утянут его с головой. Но и…блять, он просто не мог игнорировать эти большие глаза и аккуратные губы.       Он не мог игнорировать Чимина из пятнадцатого года, который влюбился в парня напротив и пообещал себе, что станет лучшей версией себя, лишь бы понравиться Чонгуку. Он так же не мог игнорировать Пака двумя годами ранее, который выйдя из армии, пытался связаться с младшим, потому что чертовски скучал. Тогда он пообещал себе, что если когда-нибудь с ним свяжется, вновь окунётся в эти тёмные омуты…то больше никогда не отпустит.       А что по итогу?       Стоит сейчас, вцепившись пальцами в столешницу до побеления костяшек, и пытается убедить себя больше не чувствовать. Ведь помимо Чонгука у него куча проблем и обязанностей. А еще Джунён. Тот, ради кого он готов отдать жизнь, как когда-то раньше был готов отдать за любимого золотого макнэ.       Сзади пищит микроволновка, и Пак тут же оборачивается, выуживая из неё два горячих контейнера. Парень спешит поставить их на островок, а затем дует на кончики пальцев, замечая, как его буквально пожирают глазами. — Приятного аппетита, — выдавливает Пак, планируя сбежать.       Но Чонгук выдвигает полку и достаёт оттуда две вилки, протягивая одну хёну со словами: — Присоединяйся. — Нет, Чонгук-и, я поел буквально… — Я не прошу тебя съедать половину, — улыбается младший, не заметив, как мягкий голос ласкает его имя. — Поешь хотя бы овощей, — он пододвигает к хёну контейнер, а сам облокачивается локтями на островок и принимается накручивать на вилку спагетти с томатным соусом. Выглядит до одури аппетитно. — Хельга постаралась? — Нет, я, — смущённо улыбается Чимин, насаживая на вилку кусочек огурца. — Вкусно, — с набитым ртом хвалит Чон, наслаждаясь компанией Пака.       Эйфория.       Это именно то, что он чувствовал сейчас, глядя на Чимина. Всё так же хотелось обнять и напеть, чтобы улыбка стала шире, а голос ниже, бормоча тихое «я люблю тебя до луны и обратно». — Хён, — спустя какое-то время подаёт голос Чон. Парень уже справился со спагетти и поставил контейнер в раковину, обернувшись к старшему. Чимин заинтересованно поднял голову, не глядя водя вилкой по пластмассовому дну. — Не расскажешь мне о матери Джунёна?       Пак нахмурился, и Чонгук еще раз мысленно пожалел, что решил задать этот вопрос. Брюнет даже помотал головой и уже хотел извиниться, как послышалось негромкое: — Что ты хочешь знать? Чон с облегчением выдохнул, а затем закусил нижнюю губу, наблюдая за тем, как блондин откладывает вилку, словно настраивается на серьезный разговор. — Его мать…она…ты знал её? Она твоя знакомая? Я знаю её?       Чонгук спрашивал лишь потому, что хотел знать, не упустил ли он что-то. У них с Чимином были знакомые девушки, и в глубине души ему было страшно подумать, что одна из них когда-то забеременела, а затем погибла. Могла ли это быть Ассоль или Мису? — Нет, ты её не знаешь. Даже я её не знал, — Пак вздыхает, отталкиваясь от островка, и скрещивает руки на груди, кусая губы. — Я видел её один единственный раз, когда она умирала у меня на руках.       У младшего дар речи пропал. Он не хотел поднимать эту тему, а тем более не хотел расстраивать хёна. Но, казалось, пути назад уже нет, потому что блондин не собирался молчать. — Это случилось спустя полторы недели, как я вернулся из армии, — старший поднял голову, глядя на Чонгука, и вымученно улыбнулся. — Я искал тебя. Думал, что начну с Сеула, а затем поеду в Пусан, если всё будет безрезультатно. — Мне казалось, я последним вернулся из армии, — почти шепчет младший. — Да, но я-то не знал, — хён пожимает плечами. — Никто о тебе ничего не знал.       Он некоторое время смотрит в пол, и младший порывается утянуть его в объятия, но останавливает себя, когда чужие губы вновь начинают шевелиться. — В тот день шёл сильный дождь. Я ехал в здание Бигхита: хотел лично встретиться с менеджером, как вдруг случилась авария. Пьяный водитель попытался проехать на красный и столкнулся с другой машиной, которая в свою очередь задела... — Мать Джунёна? — по спине Чона пробегается холодок от одной мысли, что хён всё это видел собственными глазами. — Да, — тихий всхлип. — Все начали выбираться из автобуса, а меня какого-то чёрта понесло именно к ней. — Но как он смог выжить? — Она успела оттолкнуть от себя коляску, — Чимин вытирает проступившие слёзы, а затем медленно вдыхает, поднимая голову. Он всегда умел брать свои эмоции под контроль буквально за пару секунд, даже будь у него прямо сейчас истерика. — Так что Джунён не пострадал, но она скончалась сразу же в моих руках, со словами «позаботьтесь о нём». — Поэтому ты его усыновил? — Чонгук подходит ближе к Паку, облокачиваясь боком о столешницу. — Я сделал это не сразу. Первое время я просто навещал его в детском доме. Затем стал наблюдать, — Чимин поднимает голову и смотрит в глаза младшего. — Он не такой, как все, поэтому его часто задирали, даже несмотря на то, что ему не было и трёх лет. Я видел синяки на его лице и в конечном итоге решил, что не такой должна быть забота о ребёнке, за которого мать отдала жизнь. Он не заслуживал того, что с ним делали.       Чонгук сжимает кухонное полотенце в руке, все ещё сдерживая себя, чтобы не обнять старшего и не уткнуться тому в шею, продолжая слушать. — Было довольно много проблем с его усыновлением. Если будет стоять выбор между семьей и одиноким парнем, как думаешь, кому повезёт? — Но, ты ведь как-то… — Да, я сделал это. Собрал достаточно документов, устроился на работу и усыновил Джунёна, но…проблемы не закончились. Дети узнали, кто его приёмный отец, и снова стали задирать. Появилась угроза, что весть об усыновлении может просочиться в СМИ, и тогда я принял решение улететь вместе с ним и Джин-хёном в Америку. — Джин-хён всё это время был с тобой? — Да. Он очень помог мне в те времена. Да и сейчас старается всегда быть рядом, — Чимин улыбается нежно, отводя взгляд в сторону. — Я многим обязан ему. — Хён замечательный, — кивает Чонгук, невольно вспомнив лицо старшего, когда он узнал, что Чонгук и Чимин в отношениях. Он не возмущался и не фыркал в отвращении, лишь улыбнулся и сказал: «Это должно было случиться». — Да, — на этот раз Пак выпрямляется, и оборачивается к Чонгуку, улыбаясь уголками губ.       Ладони Чонгука нещадно потеют, потому что находиться рядом с Чимином никогда не было легко, особенно, когда приходится сдерживаться, чтобы не накинуться с удушающими объятиями.       Вместо того, чтобы запустить длинные пальцы в блондинистые волосы, он тянется рукой к прозрачному стакану, а затем подносит его к крану, включая воду. И всё бы ничего, если бы из него не послышался неопознанный звук, исходивший словно из недр самого ада. В следующее мгновение вода брызнула с такой силой, что стакан выскользнул из рук Чона, а вскоре отвалился и сам кран. Напор воды был настолько сильным, что среди всего этого шума он не сразу услышал визг Чимина. — Сейчас же закрой кран! — вопил он, укрываясь от воды одной из тарелок. — Я пытаюсь, — вымокший почти полностью кричал Чонгук. — Я закрыл, но вода всё равно… — Перекрой её, черт тебя подери! — Пере…что? — он оборачивается к намокшему Паку и видит, как на его фоне мисс Мочи даёт дёру из кухни, пол которой уже весь в воде. — Чон Чонгук! — кричит старший и отталкивает Чона, сгибаясь под раковиной. Он открывает дверцу, нащупывает что-то короткими пальчиками, и вода медленно перестаёт течь из когда-то целого крана.       В помещении воцаряется тишина, в которой слышны только два сбитых дыхания и звон капель, что падают на пол с мокрых волос. Чонгук встряхивает головой и скачет на одной ноге, стараясь избавить ухо от воды. Слышать лучше получается, а вот справиться с координацией — нет. Поэтому он летит задницей на пол, поскальзываясь на воде, а затем болезненно стонет, накрыв ладонью пострадавший копчик. — У тебя всегда отсутствовало чувство самосохранения, — качает мокрой головой Чимин и стягивает с себя футболку, выжимая её над раковиной.       Сквозь боль и пелену воды, стекающей по лицу, брюнет с наслаждением обводит взглядом ровную спину, а затем и грудь, когда хён оборачивается к нему, встряхнув майкой. Блять, эти острые ключицы и аккуратная родинка сводят его с ума.       Чонгук чувствует нарастающее возбуждение, поэтому, корчась от боли, становится на четвереньки и пытается уползти с места происшествия в сторону ванной комнаты, чтобы достать банное полотенце для себя и хёна. Накинув на голову тяжёлую ткань, вторую он отправляет в полёт в сторону Пака, а затем возвращается за ведром и шваброй с отжимом.       Чимин молча наблюдает за тем, как младший вытирает воду, а затем ни с того ни с сего начинает заливисто смеяться. Брюнет в некотором смятении поднимает голову, глядя, как старший чуть ли не слезами заливается. Его губы трогает лёгкая улыбка, ведь он уже так давно не слышал именно этого смеха. — Тебе помочь? — проморгав слёзы, спрашивает хён и встаёт с колен, на которые упал во время смеха. Встаёт так же неудачно, как и Чонгук, поэтому валится обратно на пол, а Чон спешит помочь. — Нет, тебе нужно домой, переодеться, — мямлит брюнет, стараясь не смотреть на мокрого Чимина. Он, блять, пиздецки от этого возбуждался. Именно поэтому схватил банное полотенце с островка и накинул его на голову старшего, укутывая словно мумию. — К сожалению, у меня нет сухой одежды, чтобы я мог с тобой ею поделиться.       Да, Чон всё ещё не добрался до интернет-магазина, чтобы приобрести несколько вещей. — Всё в порядке, — качает головой Пак. Чонгук сосредотачивается на пухлых вытянутых трубочкой губах старшего и поджимает свои. — Я могу тебе помочь. — Нет, блять…Чимин, — он хватает блондина за плечи, чуть встряхивая. — Ты простудишься, — Чонгук кивает в сторону открытой двери на задний двор и молится всем богам, чтобы старший не заметил, как у него встал. Он почти готов толкнуть Пака на софу и уместиться между его ног, когда старший послушно кивает, облизывая губы. — Хороший мальчик, — выдыхает облегчённо Чон, а затем застывает, сообразив, что он сказал.       «Блять. Блять. Блять» — проносится в голове у брюнета, а глаза словно пытаются выпилить дыру в стене, лишь бы не смотреть на застывшего рядом Чимина.       Он называл его так только в особенные моменты. Моменты близости…или проще сказать — секса. Грязного и животного, потому что Пак сам просил. Потому что выстанывал имя Чонгука и молил войти глубже, впиваясь короткими пальцами в простыни и выгибаясь в пояснице.       «Хороший мальчик», — слышит Чон собственный голос в голове, что срывается на хрип, а ноги сводит от надвигающегося оргазма. — Доброй ночи, Чонгук-и, — он вздрагивает, потому что Пак еще здесь и смотрит прямо в глаза. — Доброй, Чимин-хён, — выдавливает младший, кусая губу.       Блондин уходит не спеша, аккуратно ступая по мокрому полу, а когда дверь за ним закрывается, Чонгук с громким стоном падает на пол, зарываясь лицом в ладони.