Ты — мой дом

      Что-то твёрдое сталкивается с его телом и младший падает на бок, ощущая невыносимую боль в плече. Он слышит детские крики и пытается сфокусироваться хоть на чём-то, пока перед ним мелькают ноги. — Кто его родители? — кричит мужчина. — Здесь есть его отец или мать?       Чонгук поднимает голову, видя, как Джунён находится в чужих руках. Его глаза закрыты, а из носа идёт кровь. Сердце младшего пропускает удар, а глаза пытаются отыскать рану от выстрела, но её нет. — Джунён! — вскрикивает он, поднимаясь на ноги. Мужчина тут же оборачивается к нему, вопросительно глядя в карие глаза. — Это мой…сын!       Мужчина направляется в сторону брюнета, пока тот наконец-то выпрямляется, всё ещё ощущая боль в плече. Кажется, у него вывих или что-то вовсе в нём сломано. — Этот придурок выронил его на землю, — в спешке говорит мужчина, и только сейчас Чон понимает, что это охранник. — Кажется, он сильно ударился головой, — он аккуратно вытягивает руки вперёд, чтобы Чонгук мог взять малыша, но брюнет скулит, как только поднимает левую руку. — Вы в порядке? — Плевать, — хрипит Чонгук, обхватывая спину Джунёна дрожащей рукой. — Присядьте! — командует охранник и Чон послушно садится на бордюр так, чтобы тот смог уложить мальчика на колени младшего. — Скорую уже вызвали, так что постарайтесь, чтобы он лежал неподвижно.       Брюнет послушно кивает, придерживая голову малыша дрожащей рукой и хмурится от боли, ощущая, как начинают неметь кончики пальцев. Он всхлипывает, глядя на засохшую кровь над верхней губой малыша и тянется пальцами к слипшемся волосам, испачканным во что-то красное.       «Сколько раненых?» — слышит он из рации офицера.       «Один. Но здесь ребёнок с сотрясением. Скорее всего вторая степень» — отчитывается мужчина.       «Скорая уже в пути» — хрипит небольшой аппарат, а затем тишина.       Тишина, в которой мысли Чонгука путаются с неимоверной скоростью, а глаза тонут в слезах. Он ощупывает мягкие щёки мальчика, надеясь, что тот придёт в сознание, но этого не происходит и паника брюнета достигает своего пика прямо под вой серены скорой помощи. — Эй, — появляется всё тот же охранник и два медбрата, один из которых…Сокджин. — Хён, — скулит он, заметив, как побледнел старший.       Джунёна вырывают из его рук, чтобы уложить на носилки, и Чонгук тянется следом, теряя равновесие и вновь хмурясь от боли. — Чонгук, — Джин склоняется над ним, чтобы помочь встать. — Ты в порядке? — К чёрту меня, — хрипит младший, хватаясь за форму старшего. — Позаботься о моём сыне.       Хён замирает, услышав подобное, а затем подбирается и хватает донсена под руку, ведя в машину скорой помощи. Там он усаживает его слева от носилок и закрывает дверь, говоря, чтобы трогались.       Парень наблюдает за тем, как мальчику измеряют давление, а затем надевают кислородную маску. Руки Чонгука тянутся к краю носилок, обхватывая холодное железо, а голова падает к ногам малыша. — Что за дерьмо? — спрашивает кто-то. — Какой-то придурок слетел с катушек, — объяснил кто-то другой. — Требовал крупную сумму за ребёнка. — Наркоман? — Скорее всего, — соглашается кто-то и младший поднимает голову, чтобы смахнуть слёзы, но морщится, снова ощущая боль в плече. Данное действие замечает Сокджин, поэтому подсаживается к Чону и закатывает рукава, беря чужую ладонь в руку. Он внимательно осматривает царапины, поднимаясь выше, а затем замирает, как только младший шипит. — Закатай рукав футболки, — приказывает Ким, останавливаясь на темнеющем синяке и небольшой опухоли.       Брюнет закатывает рукав, поворачиваясь чуть боком и не сводит взгляда с ребёнка, пока Джин изучает его травму, тщательно ощупывая плечо и предплечье. — Кажется, у тебя вывих, — отстраняется хён, опуская ткань футболки. — Кажется? — Нужен снимок, — хмурится он. — И тебе и Джунёну. — С ним ведь всё будет в порядке? — с надеждой в голосе хрипит Чон, глядя на мальчишку в бессознательном состоянии. Он старается думать о хорошем, пока пульс ребёнка такой же умеренный, как и дыхание. — Да, — кивает Джин. — У него сотрясение. По словам охранника, он упал на землю, как только мужчина был убит полицейским. Нам нужно узнать какая степень, чтобы верно работать дальше.       Чонгук тяжело сглатывает, смаргивая слёзы. — Спасибо, хён. — Это моя работа, Чонгук-а, — пожимает он плечами, переводя взгляд на пищащие аппараты. — Чимин…нужно позвонить Чимину, — вспоминает брюнет, пытаясь найти удобное положение на узкой лавочке в скорой помощи. — Я сам. Ты не в том состоянии, — он достаёт телефон, как только машина подъезжает к высокому зданию больницы и возвращает его обратно в карман, готовясь вытащить носилки. — Тобой займётся другой медбрат. — Что? Я не могу…я должен быть с ним! — настаивал Чонгук, хмурясь от яркого света, как только открылись задние двери скорой помощи. — Ты ему сейчас ничем не поможешь, — качает он головой, встав на ноги. — Пусть тебя обследуют, а затем я тебя найду.       Джин спрыгивает на землю, помогая с носилками, пока младшего хватают за правую руку и тянут в совсем другую сторону. От резких движений плечо вновь начинает ныть так, словно кто-то перекручивает суставы внутри него.       Сквозь суматоху, парень замечает только, как мимо него скользят белые стены и тёмные выемки в виде дверей. Спустя пару минут он оказывается на кушетке, где с него стягивают футболку, чтобы тот мог лечь на специальное оборудование и не двигаться около тридцати секунд.       Чонгук старается изо всех сил, сжимая пальцы в кулак на здоровой руке, пока под ним усердно работает аппарат.       Позже его перемещают на ещё одно устройство похожее на капсулу, где закрывается только та часть, о которой врачам нужно знать больше всего.       Брюнет не знает сколько это длится, потому что все его мысли не здесь, а где-то за этой белой дверью. Он представляет, как будет напуган Чимин. Представляет, как он возненавидит Чонгука за неосторожность и пошлёт его к чёртовой матери.       «Я дерьмовый отец» — повторяет себе младший, прокручивая в голове всевозможные сценарии. — Вывих плечевого сустава, — заключает мужчина в очках-капельках, глядя на снимок. — Вызывай второго ассистента. Будем вправлять.       У младшего перед глазами вся жизнь проносится от этих слов. Чонгук не боялся боли и, если честно, даже привык к ней за последние десять лет, но ему всегда было легче её переносить, если рядом был хён.       Его любимый хён.       Вид на острую иглу вызывает в нём еще больший шок и на какое-то время ему кажется, что он теряет сознание или случается какое-то помутнение, потому что голоса приглушены, а всё остальное плывёт.       Чонгук не сразу понимает, что виною всему слёзы.       После укола его кладут на кушетку, размещая так, чтобы он лежал на боку, а пострадавшую руку аккуратно опускают вниз. Появившийся из неоткуда третий парень держит его голову, пока мужчина постарше пристраивается за спиной, что-то прикладывая к правой лопатке.       Он отсчитывает каждую секунду в своей голове, пока не начинает чувствовать внезапное расслабление, которое постепенно охватывает его левое плечо. Мужчина ощупывает его сустав, словно присматриваясь, а затем кивает ассистенту и становится перед Чонгуком, опуская ладони на плечо брюнета.       Он зажмуривает глаза, стараясь не прислушиваться к копошению рядом и чувствует давление на руки и грудь. Спустя какое-то время в тишине что-то щёлкает, а затем слышен облегчённый выдох. — Вы в порядке? — интересуется ассистент, приподнимая младшего, чтобы тот сел.       В его руках что-то чёрное и эластичное, чем он пользуется спустя минуту так и не дождавшись ответа брюнета. Это фиксирующая повязка, в которой левая рука Чонгука должна оставаться в полном покое ещё несколько недель, чтобы та смогла полностью восстановиться.       Позже у него спрашивают личные данные и протягивают несколько бумажек со специальными упражнениями для руки.       Чонгуку плевать.       Он кое-как натягивает футболку (не без помощи ассистента) и вылетает из палаты, немного покачиваясь из стороны в сторону всё ещё находясь под остатками анестезии. Парень надеялся, что хён позвонит ему, но достав телефон из кармана понимает, что он полностью разряжён.       На первом этаже в регистрации он узнает, что Джунён находится на четвёртом в четыреста второй палате, куда поступил совсем недавно. Младший не сразу соображает, что провёл в палате, где ему вправляли плечо больше часа, так как для качественного снимка и действия анестезии ему понадобилось больше времени.       Зайдя в лифт, парень прикладывается затылком к холодной поверхности и прикрывает глаза, молясь, чтобы с ребёнком всё было в порядке. Он никогда не простит себя, если у Джунёна будут какие-то осложнения.       Двери медленно открываются и Чонгук бросается на поиски нужной палаты, натыкаясь на приоткрытую дверь и сгорбленные плечи его маленького хёна. Сердце младшего буквально останавливается, когда он слышит тихие всхлипы и замечает, как подрагивают пальцы Чимина, крепко сжимающие маленькую ручку Джунёна.       Это хуже, чем он предполагал.       Потому что в голову словно вихрем врываются воспоминаний того вечера, когда в него летело всё, что попадалось под руку Пака.       Он не хотел, чтобы его хён плакал. Не хотел, чтобы его хён страдал. Он хотел сделать его и Джунёна счастливым, но даже не смог защитить ребёнка от нападавшего. Он даже себя не смог защитить, повредив своё чёртово плечо.       Какой к чёрту из него отец? Какой к чёрту из него муж и партнёр?       Чонгук замечает движение спереди и делает шаг назад, как только красные от слёз глаза Пака встречаются с его круглыми и полными страха. Парень ждёт всего что угодно: оскорблений, ударов и обвинений.       Но единственное что получает, это крепкие объятия, из-за которых он чуть ли не падает на пол, потому что старший полностью повисает нём. — Чонгук-и, — всхлипывает Чимин, утыкаясь носом-кнопкой ему в шею. — Ты в порядке? Джин-хён сказал, что у тебя что-то с плечом, — продолжает блондин, отстраняясь. Он внимательно осматривает фиксирующую повязку и царапины на руке, а затем поднимает голову, замирая.       Чон молчит.       Хёну хватает нескольких секунд, чтобы понять в чём дело. Он слишком хорошо знал Чонгука. — Это не твоя вина, — качает он головой. — Джунён в порядке. У него вторая степень сотрясения головного мозга. Сейчас ему нужен покой, но с ним всё будет хорошо. — Я потащил его на те грёбаные карусели, — настаивает Чон. — Это я сказал вам пойти на ярмарку, — вступается за него же Пак.       Но Чонгук стена. Его не пробить, если он уже что-то надумал.       Парень не двигается с места, наблюдая, как вздрагивают плечи блондина и как его глаза застилаются новой пеленой слёз. — Чонгук, пожалуйста, — хрипит Чимин, ощущая, как весь мир уходит у него из-под ног. Он не хотел потерять его снова, но хён помнил этот решительный взгляд, который был твёрд несмотря на то, что внутри у него бушевала буря из эмоций. — Пожалуйста, не уходи, — всхлипывает старший, беспомощно хватаясь за края собственной футболки на Чонгуке.       Чимин не мог его отпустить. Не в этот раз. Он боялся, что если потеряет своего донсена, Чонгука, любимого, то попросту сойдёт с ума в этой навалившейся на него тьме, когда больше всего он нуждался в любви и поддержке.       Чон делает шаг назад, переводя взгляд с Чимина на полностью неподвижного Джунёна и тяжело вздыхает, мотая головой из стороны в сторону. Он больше не может быть трусом.       Тишину разрывают рыдания Чимина, по лицу которого катятся слёзы, из-за чего кожа покрывается красными пятнами. Сердце младшего сжимается в груди, когда он вспоминает как уходил в прошлый раз видя всё тоже самое перед собой.       Поступил ли он тогда правильно? Конечно нет, и Чонгук об этом жалел тысячу раз. Собирается ли он поступить так же в этот раз? — Эй, — хрипит брюнет, вытягивая здоровую руку вперёд, чтобы притянуть к себе хёна. — Ну ты чего? Пак сглатывает, поднимая голову и жадно цепляясь руками за талию младшего. Глаза полные слёз смотрят прямо в душу, а искусанные губы произносят: — Разве ты…не собираешься сбежать? Уехать домой? — всхлипывает хён, и Чонгук тянется рукой к его лицу, чтобы утереть слёзы. — Больше никогда, хён, — Чон наклоняется чуть вперёд, накрывая губами чужой лоб и после тихо шепчет. — Ведь ты — мой дом.