seamstress of my heart

После химии я вместе с Майком иду на второй этаж, где у нас биология. Там наконец увижу Стэна. Его почему-то сейчас хочется видеть больше всего. Этот светловолосый проныра всегда умел успокаивать что ли, в его словах теряешься и как будто сладко засыпаешь. После звонка я старался даже не бросать на Тозиера взгляда. Знаю что он плачет и от этого пиздец как больно. Окей, кто угодно, но не Ричи. Не вечно-шучу-про-твоих-родственников-и-улыбаюсь-каждую-секунду Тозиер. Обычно, когда у него случались херовые дни, я брал кучу еды и заваливался к нему домой. Мы смотрели фильмы, читали комиксы и просто болтали. К слову, проблемы Ричи были что-то наподобие — у меня сломалась приставка, мама наорала на меня «ни за что», в школе очередная девчонка дала отворот. И да, это были чертовски безобидные нелепые проблемы глупого мальчишки, до одного случая. Ричи тогда не позвонил мне, что заставило меня приехать к нему как можно быстрее. Он всегда звонил в промежуток с пяти до шести вечера, это была наша своеобразная традиция. В тот раз он пропустил звонок, и я сразу понял, что-то не так. Как только я позвонил в дверь, Ричи открыл и доверчиво прильнул ко мне. Признаться, я опешил, обычно такие нежности говорили о его максимальной уязвимости. Когда он все же отстранился мне предстало его заплаканное лицо. Я спросил, что случилось, безумно переволновался тогда. Он всхлипнул, взял меня за руку и повел в свою комнату. Когда мы зашли, Ричи стыдливо опустил взгляд и отвернул рукав. И тогда я ясно понял, что случилось. На белоснежной мальчишеской коже красовался фиолетовый синяк, вроде и маленький, но в то же время и вовсе не кроха. Я аккуратно дотронулся, словно боясь сделать больно, еще больнее. — Рич, кто это сделал? — до ответа я догадывался, но подтверждение обязан был услышать. — Папа… Ожидания оправдались. Как же хотелось врезать этому мудаку. — Боже мой, что случилось? — я обадривающе продолжил держать его за руку — невинный детский жест поддержки, да и только. — Я взял одну его сигарету. Я-я просто хотел попробовать! Взял одну единственную! А он достал ремень и врезал мне по руке, блять. — Глаза снова оказались на мокром месте, весь дрожит. И тогда я понял, самый главный страх Тозиера — физическая боль. В дальнейшем он старался максимально избегать любых школьных и домашних драк, (домашние, к слову, до сегодняшнего дня и вовсе прекратились, — Ричи научился курить тайком). А вот на душевную боль у него, казалось, был иммунитет. Он расставался и сходился с девчонками, сосался с ними направо и налево, говорил мол трахается без пропусков в графике, в общем — познал все прелести взрослой жизни еще в пятнадцать лет. После того случая с отцом я редко видел Ричи плачущим или подавленным. На следующий же день он уже светился самым назойливым и ярким солнцем, шутил особенно тупо. Вот только как минимум месяц он проходил в теплых кофтах с длинными рукавами (к слову, летом). Все друзья подумали, что он просто наконец сменил стиль. На эти заявления я вопросительно смотрел на Ричи, а он на меня взглядом не-говори-им-прошу. Он считал домашнее насилие вещью максимально интимной и позорной, и, я так понял, рассказал он об этом только мне. Тогда это вообще не льстило и не льстит и по сей день. Видеть как Тозиер копит всю эту боль и мерзость, передающуюся от его отца, сложно, безумно блять сложно. А сейчас Ричи рассказал всем, кроме меня. Какая прелестная инверсия. Окей, я сам виноват, не взял трубку, но блять… я не знаю. Просто больно и тупо. Чувствую, что проебываю своего самого родного человека. Наконец нахожу глазами Стэна. Он разговаривает с Бэтти — девчулей из его класса — я подтягиваюсь к ним. Он, завидя меня, мягко отгоняет одноклассницу и разворачивается всем корпусом ко мне. Уверен, эта девчонка даже не обиделась — Стэн чуткий парень, правильный, он с легкостью может стать психологом. — Привет, Эдвард. — когда-то я попросил называть меня именно так, мол, так мне комфортнее. Надо же, он помнит это до сих пор. — Привет. Ты как? — не хочу сейчас спрашивать про Ричи, вот просто не хочу, или стараюсь себя в этом убедить. — Бываю, — Урис искренне улыбается мне, безумно рад видеть его улыбку, — а ты как сам? Как же я рад, что он ничего не спрашивает у меня про Тозиера, понимает, что я расплачусь как последняя сучка. — Как обычно, ничего нового, — мягко ему киваю и выдаю удачное подобие улыбки. — просто хотел услышать тебя, знаешь. Стэн поджимает тонкие губы, приглаживает мелкие светлые кудряшки рукой и улыбается. Такой светлый и чистый, глаза невольно прикрываются. — Рад. Слушай, не хочешь в субботу заглянуть ко мне на домашнюю вечеринку, м? Обещаю, будет алкоголь, и не как в прошлый раз. — Стэн строит глазки и ну как ему вообще отказать можно? Я киваю, хотя понимаю, что на вечеринке будет очень сложно состроить из себя веселого парня, но я постараюсь. Хотя бы ради Стэна. Тем более там будет выпивка, так что забыться будет гораздо легче. — Конечно, Ури, — ох, эту нелепую кличку я ему дал в тот же день, когда он поклялся до конца своих дней обращаться ко мне «Эдвард», — я приду. Только давай реальный алкоголь, а не как обычно. Прозвенел звонок и я захожу со Стэном в класс. Слава богу у нас с Ричи разные группы по биологии. Сажусь с Урисом за одну парту и планирую сегодня слушать и хоть что-то реально запоминать, потому что последние полмесяца я пиздец как испортил оценки. Пожалуй, этот урок — лучшее за сегодняшний день. Тема анатомии человека пришлась мне по вкусу, да и Стэн создавал непередаваемую ауру спокойствия. Блять, он просто сидел и иногда шептал мне что-то в течение урока, а так свободно делалось. Как будто и не было этих месяцев, как будто после этого урока мы выйдем и пойдем с Бев, Биллом, Майком и Ричи на ланч. Я невольно улыбнулся, действительно искренне, но каплю печально. Были чудные времена, когда все мы приходились друг другу друзьями и не было всех этих нелепых драм, ссор и обид. И как нам удалось все это проебать? После звонка я решил пропустить обед, аппетита не было от слова совсем и просто двинул опять наверх. Следующий урок — алгебра. Но есть одно «но». Математик — пиздец какой строгий и, что еще лучше, насильно посадил нас с Ричи вместе. И тут уже ничего не поделаешь, придется сидеть рядом. В последнее время я успешно проебывал алгебру, то по причине якобы больной головы, то просто бесстыдно отсиживаясь на улице. Я поставил портфель на скамейку и увидел то, что с удовольствием предпочел бы выжечь с глазниц. Ричи зажал очередную девку в коридоре и целовался, как никогда блять раньше. Серьезно, не видел в нем столько энтузиазма ни разу. Жался к ней, как умалишенный, терзал ее губы. Она же податливо отвечала на все его желания, улыбаясь сквозь поцелуй. Хотя это скорее «кто кого быстрее сожрет». — Эдди, ну зачем ты смотришь, тебе же это неприятно, — Бев неожиданно оказалась со мной рядом, смотря на ту же картину. — Почему он так? Он же знает, что она гребанная шалава, Бев, я не понимаю. — искренне спрашиваю я. — Эдди, — она жестом пригласила меня сесть рядом, — думаю, он просто пытается неумело залатать раны, естественно не в физиологическом смысле. Ты уже знаешь? И тут до меня кое-что дошло. Я мигом вспомнил, как Ричи жался тогда ко мне, так, как теперь к этой потаскухе. Мигом выстраиваю параллели и понимаю — все же Ричи без меня плохо. Возможно, не так как мне без него, но плохо. И это совсем не окрыляет, хотя по сути должно. — Да, Майк мне рассказал. — понимаю, что дальнейших вопросов мне все равно не избежать, — знаешь какие-нибудь подробности? — По краткой версии Ричи, отец узнал, что тот стащил бабки с его счета. — Но зачем ему? У него же вроде и так есть карманные, нет? — задаю вопрос. Бев смыкает губы и будто думает, сказать мне или нет. — Знаешь, лучше говори, хуже не станет, — добавляю я. — Он копит. На переезд сначала в Портленд, а потом в город покрупнее. Когда ему восемнадцать исполнится, конечно. Окей, и все бы ничего, но Ричи восемнадцать через пару месяцев. Понимаю, что сейчас очень глупо проявлять хоть какие-то отрицательные эмоции, будь-то грусть или ярость. Казалось бы — проблема сама себя решила. В скором времени Ричи все равно найдет нужную сумму, он всегда умел, и уедет, просто оставит мою жалкую душонку в покое и я смогу вхдохнуть спокойно. Как бы блять не так. Боюсь даже подумать, как я буду жить без него. Возможно раны и затянутся, да, в скором времени по-любому затянутся, но что я буду делать дальше? Я вижу свою жизнь с полным отсутствием в ней Ричи, но с мыслями о нем, не с равнодушием, словно пока он физически здесь, я имею мнимый шанс что-то исправить. Надежду, что судьба таки подкинет мне пару козырей и я смогу вывести наши отношения, смогу быть рядом с ним, как раньше. Но если он уедет… он по-любому сменит номер, и я уже никогда, ни за что, ни в какую не смогу с ним связаться, не смогу увидеть ни тени его, ни улыбки. Кажется Беверли видит, как в корень мое лицо показало почти полное отсутствие эмоции, потому что я почувствовал ее теплые объятия. Она, к счастью, относится с пониманием и не произносит ни слова. Они все равно мне не помогут. Когда звенит звонок я тихо ступаю к кабинету, попрощавшись с Бев. Понимаю, что главное сейчас просто держать лицо и не выходить на конфликты. Захожу в класс, вижу как Ричи уже сидит на своем месте. Коммуникаций не избежать, мне надо как-то протиснуться к своему стулу. — Рич, подвинься, — звучу немного грубовато, хотя стараюсь настойчиво. Он наконец поднимает на меня голову. Глаза до сих пор немного красные; он зачем-то натягивает черный капюшон, и я уже не вижу 2/3 его лица. Все же двигается, позволяя мне пройти. Тема просто пиздец какая скучная, я смотрю пустым взглядом на доску минут десять по ощущениям, двигаться не решаюсь. Тозиер что-то чиркает в тетради и вроде как даже слушает. Ну оно не удивительно, этот придурок всегда восхвалял точные науки, а я вот их ненавидел. Сейчас ничего не изменилось. Краем глаза вижу как Ричи что-то печатает в телефоне. Делаю вид, что пишу в тетради, а сам бесстыдно палю в диалог. Очень удивляюсь, когда вижу имя «Биг-Билли-Бой». Насколько я знаю, Ричи и Билл подрались три месяца назад. Да что там знаю, я сам видел собственными глазами и разнимал этих долбаебов. Если кратко — Рич промолвил одно неаккуратное словечко про новую девушку Билла. Зачем? Пытался отстоять честь Бев. Билл прекрасно знал, насколько он ей нравился, но, даже не попытавшись как-то безболезненно вырулить, просто предстал перед всеми со своей Гретой, Сэрой или как ее там. И на озадаченный взгляд несчастной рыжеволосой девушки сказал — «Бев, ну, мы друзья, не больше». При этом улыбался так самодовольно, что Ричи не выдержал и сказал что-то наподобие «Еще более шлюховатую найти не мог?». Не знаю как, но спокойный Билл буквально слетел с катушек и врезал Ричи. Я понимал, что он не знает о уязвимости Тозиера перед лицом насилия, но блять, он был его другом. Какой друг ударит, когда ты просто что-то неосторожно ляпнул? Ну да, словесно приструнить можно и нужно, но не с кулаками же лезть, верно? Ох, долго мы тогда с Тозиером и Бев просидели в медпункте — час, не меньше. Рана была неопасная и неглубокая. Но Ричи словно в прострацию впал, все время молчал и только смотрел на меня как-то по-иному. Я незаметно для других поглаживал его колено, пытаясь хоть как-то успокоить. В общем, обида на Билли крепко поселилась в Ричи в тот день, мне тоже пришлось прервать с ним всяческий контакт. Билл стоял у меня сразу после Ричи по степени важности, и да, исключить его было сложно. Но я смог, ибо был с Ричи. И Денбро правда тот еще придурок, по крайней мере был. А сейчас я вижу как Тозиер беспечно с ним переписывается. Пиздецки странно. -Биг-Билли-Бой- 11:21 Идешь в субботу? -я- 11:21 Ага. Билл, мб возьмешь мне немного? Блять, о чем это они. Есть одна догадка, но Ричи бы на такое не пошел, а уж тем более Билл. Оба шугаются родительского гнева, а за наркоту влетит в первую очередь даже не от родни, а от копов. -Биг-Билли-Бой- 11:22 С меня мет — с тебя полсотни и болтливый рот на замке. Ну, зашибись, теперь и вопросов не осталось. Во что эти оба ввязались? Кстати, интересно, не про вечеринку ли у Стэна они говорят? Хотя она у него вроде домашняя, с чего им приходить. — Достаем тетради для контрольных и пишем, ребята. У вас как раз остается тридцать добрых минут. Не благодарите, — говорит мистер Уэйн, строго оглядывая класс на наличие возможных шпор. К контрольной я не готов вот ну ни на процент, не знаю, что делать сейчас буду. Слышу как Ричи спрашивает у сидящего спереди мальчика, нет ли у него лишней синей ручки. Когда понял, что нет, спрашивает у сидящих сзади. У них тоже не оказывается, остаюсь только я. — Ручки не будет? — спрашивает, даже не смотря мне в глаза. Я достаю лишнюю и послушно протягиваю, при этом стараясь особо не поглядывать куда не надо. Краем уха слышу сжеванное «спасибо». Ну ладно, на этом тоже неплохо. Я тупо смотрю в тетрадь, абсолютно не понимая, что она от меня хочет. Ричи же уже всё решил, судя по объему написанного. Я, и не надеясь ни на какое образовательное чудо, продолжаю пялиться на лист, уместив подбородок в раскрытую ладонь. — В первом будет семь корней из трех в квадрате. Сначала показалось, что послышалось. Ричи невозмутимо достает телефон и продолжает что-то кому-то печатать, будто и не говорил ничего. — Спасибо. — пожимаю плечами. Понимаю, что один правильный ответ и девять неверных друг друга не перекроют, но приятно. Очень даже. Вау, радуюсь первой доброжелательной фразы моего друга, сказанной за целый день, общение с которым собственноручно зарыл в яму. Я гребаный придурок.