Медовый привкус пепла

Саёко ещё раз осмотрела травмированное колено. Тщательно прощупав конечность от и до, она уверенно кивнула Ойкаве, терпеливо ожидавшему её решения. — Я позабочусь о бумажках. Можешь возвращаться в строй, — она ободряюще улыбнулась. Ойкава кивнул и хотел было поблагодарить её, но она оборвала его удивительно яростной тирадой: — И не смей возвращаться, болван! Чтоб ноги твоей больше в медпункте не было! — и погнала его чуть ли не метлой прочь. Ойкава выбежал, как ошпаренный, и посеменил в сторону казармы, а она осталась на пороге, улыбаясь ему вслед. *** — Поглядите-ка кто вернулся, — пропел Тендо. С недавних пор их «бойцовский клуб» стал собираться иногда вместе в чьей-то казарме, и из-за отсутствия Ойкавы, выбор пал на шестую. Ойкава молниеносно пробил Тендо щелбан с двух пальцев и весело улыбнулся остальным: — Я вернулся. Многие кивнули, кто-то (Куроо и Бокуто) даже обнял, а кто-то лишь поднял взгляд. Тоору порядком соскучился по этим рожам. У некоторых ещё не сошли следы предыдущей тренировки, как появились новые. Укай явно решил оторваться на молодёжи на всю катушку. Они посидели некоторое время, поболтали. Бокуто обмолвился о некоторых странных личностях, которые практически напрямую объявили войну их разношёрстной шайке. Ойкава почти не слушал, лишь мельком выхватывал имена вроде «Терушима Юджи» и «Сугуру Дайшо», но не стал вслушиваться в подробности. Когда беседа стихла, Коноха вздохнул: — Сегодня после обеда отбор будет, — Ойкава обратился вслух. — Э, уже сегодня? — простонал Бокуто, повиснув на перилах занятой им чьей-то кровати. — Бокуто-сан, это важный этап. Нас распределят, и мы сможем начать полноценную подготовку. — Акааши, гемор заключается в том, что придётся собирать манатки и переезжать на новую вонючую койку в другую казарму, потому что я сомневаюсь, что мы останемся на нынешних местах, — помахал рукой в запястье Ханамаки. — Главное, чтоб нас всех в одну роту сослали, — встрял Коноха. — Сморозил, чувак, — говорит Бокуто. — Чего? — Не сослали. Это в тюрьму. А распределили, бро, — пояснил парень. На несколько секунд воцарилась тишина, а потом парни взорвались хохотом. Даже Акааши улыбнулся! Бокуто нелепо вертел головой из стороны в сторону, вопросительно хмуря брови. Тоору похлопал его по плечу, вбирая в лёгкие воздух. — Даже наша глупая сова иногда может быть умной. Учись, Коноха! Бокуто показал большой палец. — Да, я такой. *** Все будущие солдаты выстроились в единый строевой рисунок, мешаясь казармами. Теперь они снова безликая масса, ожидающая приказа сверху. На небольшую деревянную сцену вышел плотный мужчина практически на закате лет, в маленьких круглых очках, едва держащихся на его толстом бородавочном носу. Директор части — Хисанэ Сати — готов начать отбор. — Вы пробыли в этом месте уже месяц. Мы наблюдали за вами, оценивали ваши текущие возможности и потенциал. Ваши старосты предоставили мне списки лучших людей. Вы — солдаты, и вы обязаны вложить все силы в дело, которое отныне является вашим долгом перед Отчизной. Все вы отличаетесь по физическим данным, умственным способностям и военному потенциалу, и именно поэтому мы распределим вас заново. Чем выше были оценены те или иные способности, тем раньше вас назовут. Но не отчаивайтесь! — он прокашлялся и поправил соскальзывающие от пота очки, — Вы получите рекомендации к направлению, которые помогут вам сделать выбор части. На поле боя не важно насколько вы выносливы или каким оружием владеете. Важно то, как вы исполните приказ. Мальчишки закивали, а Укай, стоящий с другими старшинами на сцене, криво усмехнулся. Начальник протёр жирный лоб чистым носовым платком и, прокашлявшись, продолжил: — Старшиной первой роты назначается Кеншин Укай, — он выступил на шаг вперёд, поравнявшись с трибуной директора. — Все, чьи имена я назову, подойдите в первой казарме. Отныне и до конца вашего годового обучения вы будете жить там и учиться под руководством вашего первого непосредственного начальника. Начнём… Одни за другим были названы имена. И каждый раз толпа неровно вздыхала, ведь в иерархии их маленького государства выбранные юноши отныне — элита. Не назвали и пяти имён, как прозвучало первое знакомое Тоору имя: — Бокуто Котаро. «Сова» под дружеские хлопки его «совят» (Акинохи, Акааши и других), встал перед Укаем, отдал честь и потопал в сторону первой казармы. А далее понеслась…: Ушиджима Вакатоши, Куроо Тецуро, Терушима Юджи, Ивадзуми Хаджиме, Акааши Кейджи, Тендо Сатори, Сугуру Дайшо, Таканобу Аонэ, Такетора Ямомото… Даже проклятого Акинори назвали! И вот уже более шестидесяти человек толпились у первой казармы, а имя Тоору всё не было названо. В каждой роте по 100-120 человек, и большинство мест уже «раскуплено». Шеренги солдат редели с поразительной скоростью, но Ойкава не замечал пустующих мест вокруг. Сердце отбивало набат, а пот ручьём струился по спине. Он смотрел прямо перед собой, сжимая кулаки до побеления костяшек. Дыхание сбилось, когда директор произнёс: — И последний солдат в первой роте … — и закашлялся! Маслянистой рукой он приложил ко рту уже почти промокший насквозь платок и долго пытался выровнять дыхание. Когда он пришёл в себя, Тоору нашёл свои руки трясущимися в ритме собственного бешено стучащего сердца. — … Ойкава Тоору. Табун мурашек, пробежавший от макушки до пят, принёс с собой волну облегчения, доселе им не прочувствованную. С нервным вдохом чувствительность вернулась в одеревенелые мышцы, и Тоору заставил себя выйти к Укаю и отдать честь. Тот открыто улыбался и одними губами прошептал: «Очканул, пацан?». Ойкава нашёл бы такой жест неслыханным в любой другой обстановке, но сейчас он лишь машинально кивнул и зашагал в сторону его новой семьи на оставшиеся 11 месяцев. — Отбор первой роты завершён. Состав: 112 человек. Командир — Кеншин Укай. Их воспитание в ваших руках, — сказал директор, пожимая старшине руку. Тот кивнул и отправился к своим ребятам. *** Оживлённая толпа стояла у дверей первой казармы. Все они радостно переговаривались и шутили, поздравляя друг друга. Шутки над Ойкавой полились рекой, ведь он пришёл к ним с почти пустыми от страха глазами, но быстро реабилитировался и теперь отстаивал свою честь в словесной перепалке с Тендо. Разговоры смолкли, когда к ребятам приблизился Укай-младший со своим неизменным помощником Энношитой. Их командир улыбался, поэтому парни расслабились. Но не тут-то было. — Ну что, довольны, щеглы?! — заорал Укай с мстительной улыбочкой на губах. — Думаете, что вы избранные? Ошибаетесь! Быть первым вовсе не значит быть лучшим. Быть первым — значит нести весь груз ответственности и ожиданий начальства на своих плечах. А быть лучшим значит соответствовать и превосходить возложенные на вас надежды! То, что вас выбрали, это не удача и не подарок судьбы. Отныне вы будете работать в три, в четыре раза упорнее, чем другие, потому что вы лучшие! Кто не справится, вылетит в другие роты в течение месяца. Слабакам нет места на Олимпе. Послышались недовольные вздохи и даже сдавленные маты. Укай кивнул сам себе и продолжил: — Настоящий отбор начинается сейчас. К концу сентября вас останется не больше семидесяти-восьмидесяти человек, самых выносливых и стойких, — старшина шакалом улыбнулся. Некоторые парни всерьёз испугались, но тут слово взял вышедший из тени командира Энношита: — Не переживайте! Пускай Укай-сан сказал пугающие вещи, даже у более слабых физически будет шанс проявить свои способности! Вас приняли в первую роту не только за физические данные, но и за другие таланты и способности, которые вам ещё предстоит раскрыть в полной мере. У большинства из вас ко второй половине сентября появятся индивидуальные занятия, нацеленные на развитие ваших уникальных навыков. Ребята выдохнули, но тут староста скопировал улыбку капитана и добавил нарочито вежливым тоном: — Конечно, если продержитесь. *** Ойкава молча паковал свои немногочисленные вещи, доставая из прикроватной тумбочки зубную щётку и тонкое полотенце для умывания. После слов старосты Коноха аж икнул от испуга, за что Тендо задирал его почти до самой казармы. «Лучшие, да?..». Быть лучшим предполагает не только достойное поведение, но кучу подводных камней, о которых никто из юношей не знал. Укай обещал собрать всех на «свечку» и подробно разъяснить их новый статус. Теперь для всех остальных они элита. Люди, избранные верхушкой. Между ними и другими разверзлась целая пропасть, состоящая из зависти и ненависти. Все думают, что быть лучшим — легко, но никто не уточнял, что легко — это только со стороны. Собрав все сумки, они стройным шагом вошли в их новое жилище. Выбирая койки, все разбрелись по группам, а их «банда зоопарка» решился занять все левые кровати почти от начала до середины казармы. Ивадзуми и Ойкаве достались койки примерно в середине, чуть ближе к входу. Уже по традиции Тоору занял верх, в то время как Ивадзуми уютно расположился внизу. Их левыми соседями (кровати ближе к входной двери) стали Бокуто и Куроо, а справа уместились Коноха и Тендо (как они оказались вместе?!). Сатори занял верх и, лыбясь в лицо седеющему на глазах Ойкаве, пропел почти томным голосом: — Теперь мы будем вместе, мой милый прынц, — а в довершение всего игриво подвигал бровями. Ойкава не удержался от фейспалма и стал умолять кого-нибудь поменяться с Тендо, но буквально вся казарма хором ответила ему: «Нет уж!». Дурная слава красноволосого придурка в этот раз сыграла против Ойкавы. Обживаясь, Тоору заметил много знакомых лиц. Тут и Сугавара с Савамурой, и неразлучные Маццун и Макки. Оглядывая его новую «семью», он приметил Гошики. Тоору подошёл к нему и пожал руку: — А где Яхаба? — Я слышал, он в третьей роте. Вроде его сначала во вторую назначили, но он сам попросился перевестись. — Да? Неожиданно. — Ага, он странный парень. Вообще не уверен, что он сможет закончить. Может, на санитара отучится. — Посмотрим, — пожал плечами Ойкава. — Постараемся, Ойкава-сан! Тоору кивнул, возвращаясь к себе, а сам в мыслях молился, чтобы самому не последовать вслед за Яхабой. *** Бокуто и Куроо трещали без умолку. Дальше за неугомонной парочкой расположились Ушиджима и Акааши, поэтому частично фокус внимания неуёмной совиной батарейки был смещён в сторону, что позволило Ойкава с облегчением вздохнуть. Бокуто — это бесконечная энергия, завёрнутая в тупые шутки и огромные мускулы. Поэтому, естественно, он разместился на верхней койке. Теперь Ойкаве предстояло жить между двумя самыми шумными и раздражающими людьми на всей планете. Господи, за что!.. В этот день солдат освободили ото всех тренировок после распределения, поэтому наспех распихав вещи под кровать, ребята собрались на ближайших кроватях. Напротив Ойкавы и Ивадзуми на верхней койке валялся странного вида юноша, который со всей внимательностью вслушивался в их компанейские разговоры. В какой-то момент это так задолбало Тоору, что он резко завернул корпус влево и зашипел: — Чё надо, канарейка?! Блондин с карими глазами, беззаботно лежащий на животе и болтающий ногами, лениво повернул голову в сторону Ойкавы и невинно произнёс: — Хочу к вам. Повисло молчание. Тоору снова начал закипать, как тут Бокуто выдал: — Давай к нам, новый бро! Тецуро и Котаро быстро расспросили спустившегося новичка и выяснили, что он тот самый «Фейерверк» Терушима Юджи. Сам блондин парой невероятно искромётных шуток разрядил обстановку. Тоору сделал вывод, что любой, кто сможет развеселить Бокуто, будет вхож в их круг. А Бокуто можно рассмешить абсолютно чем угодно. А где сова, там и кошак. Всё равно у них одна голова на двоих. Ойкава шумно вздохнул, демонстративно закатил глаза и показательно закинул ноги на койку, всем корпусом развернувшись к сидящему внизу бро-тандему и их новому «собрату». Уже сейчас Ойкава чувствовал дичайшую усталость. Ему жить с этим детским садом ещё одиннадцать месяцев! «Боже, за что мне это!..», — простонал про себя брюнет. А ведь это было только началом. *** После ужина не успела их весёлая компания собраться вновь, как в их новую обитель вошёл начальник — Укай. От с размаху так открыл железную дверь нараспашку, что она ударилась о бетонную стену с ужасным скрипом. Пока утихал шум в ушах, парни построились в две ровные шеренги. Ойкава смотрел прямо на Терушиму. Выждав очередную драматическую паузу, Укай, наконец, зашёл внутрь, поручай кивком головы своему помощнику закрыть дверь. Как только дело было сделано, прозвучало долгожданная команда «Смирно!». Укай сел на ближайшую тумбочку и приказал всем собраться возле него полукругом. Конечно, все не вместились, но командир заговорил громко, что голос его достигал каждую крысу, прячущуюся в тёмном уголке казармы. — Слушайте сюда. С этого дня вы начнёте новую жизнь. Первого октября вы дадите присягу, вас побреют налысо и, наконец-то, вы начнёте полномасштабное обучение. Да, в течение месяца слабейших из вас отсеют, но уже до присяги вы будете владеть основами рукопашного боя, стрельбы и выживания, — закурив дешёвую сигарету, командир продолжил. — Несмотря на то, что японской армии нужны солдаты как можно скорее, в слабых нет смысла. У кого не хватит выносливости, сил и упорства выдержать суровые тренировки, тот отправится служить в тыл, — он выпустил новое облачко едкого дыма под потолок, не обращая внимания на недовольного старосту. — Грядёт война, молодняк. И только вам предстоит нести её бремя на себе. Докурив сигарету во время монотонной лекции Чикары, Укай неторопливо всматривался в напряжённые лица. Скоро этим молодым щекам предстоит обрасти щетиной, коже покрыться шрамами и ожогами, взгляду стать суровее, хватке — крепче. Он смотрел на них и видел себя. Дед наверняка сейчас смеётся над ним. Кеншин молился, что бы в этот раз его ставка сорвала джек-пот. *** — … запрещается иметь при себе алкогольные и табачные изделия. Азартные игры будут штрафоваться десятью кругами до высшей точки части и обратно, — Энношита сделал вдох, переводя дыхание после монотонного зачитывания всех обязанностей и штрафов. — И не забывайте, что вы — первые. Избранные, если хотите. Вам следует вести себя строго, сдержанно и максимально вежливо. Вы — лицо старшины Укая, помните об этом. Командир с тяжелым вздохом поднялся, опираясь на свои трость. Энношита приблизился к железной двери, ожидая наставника. — Ну что ж, ребятня. Наслаждайтесь последней мирной ночью. Вы — лучшие, поэтому для вас всё само лучшее, — он улыбнулся. — Подъём на час раньше, чем у остальных. Староста зайдёт к вам в 4:55 утра, и вы уже должны быть готовы! — развернувшись к двери, он собрался было уходить, но обернулся и добавил, — У кого будет мятая форма, получать штраф в двойном размере. И удалился прочь. *** Ойкава всегда был достаточно собранным, что по нему не скажешь. Его одежда идеальна сложена и покоится под матрасом, разглаженная и чистая. Ему нравились его волосы. «Будет грустно расставаться с ними», — думает Ойкава, перебирая небольшой локон. И речь вовсе не о волосах.