10.10.2018 г.
Не бойся быть тем, кто ты есть. Ты найдёшь ответ на вопрос, если заглянешь себе в душу. И всю твою печаль как рукой снимет. Ты найдёшь любовь, если поищешь её в своём сердце. И это чувство заполнит ту пустоту, что так мучила тебя. Забудь о своих страхах – ты же знаешь, что сможешь их победить. Если ты потеряешь надежду – загляни в себя, будь сильным. Держись. Наступит завтрашний день, и в нужное время ты найдёшь свой путь. Mariah Carey – Hero
Девушка, сжав ладошку в маленький кулачок и вздрагивая от прерывистых всхлипов, плакала. Сингто, замерший позади столика, за которым сидели два основных актёра клипа, и снимавший сцену с одного из ракурсов, неотрывно смотрел на Эппл. Девушка, в образе призрака прощавшаяся со своим другом, так и не успевшим признаться в своих чувствах, страдала оттого, что вынуждена была уйти именно сейчас, когда, казалось, до счастья оставался всего лишь шаг… Она была пронзительно, естественно хороша в своей печали. Сингто осознал, что сцена окончена, только когда актриса, вставшая из-за столика и подошедшая к нему, спросила: – Ну как, нужно переснять? Опустив дрожащие руки, напряжённо державшие камеру вот уже больше половины дня, Прачая отмотал запись и просмотрел её вместе с Эппл. Подошла одна из одногруппниц, снимавшая второй ракурс, продемонстрировав свою запись, после чего они решили, что с этой локацией справились. На спортплощадке послеполуденное солнце нещадно палило, вынуждая Сингто постоянно поправлять повязку на лице и шее, скрывавшую кожу от обжигающих лучей. Упакованный в закрытую одежду и вынужденный постоянно находиться в разных статичных позах, чтобы снять очередную сцену, Прачая во всей полноте прочувствовал, какой это труд – снять даже просто короткий клип. Что было говорить о фильмах или сериалах… Отсняв последнюю сцену, Сингто вместе со всеми поаплодировал актёрам и, ощутив вибрацию, достал из кармана телефон. Вчера и сегодня Крист закидывал его сообщениями, словно стремился наверстать те дни, что они провели в ссоре. И с каждым его посланием Сингто всё острее недоумевал: как он мог, видя всё это прежде – эту заботу, внимание, поддержку, – поверить в свои подозрения?.. Он ведь почти потерял Криста. Прачая, на самом деле, до сих пор не мог до конца осознать, что Перават действительно его простил. Но на этот раз ему написал не Перават: Джейн с задумчивым смайликом спрашивал его в лайн, как успехи. «Закончил работу = почти мёртв и безумно ослаб. Сейчас только середина дня... А я уже почти растёкся по земле» Менеджер лишь посмеивался над ним, побуждая Сингто продолжать жаловаться, хотя на губах блуждала слабая улыбка. «Очень устал. Больше, чем в роли актёра. 55555 Мои руки дрожат. Возможно, потому что так много снимали на улице» «Так ты понимаешь это сейчас?^^» Джейн, глядя на его энтузиазм и предвкушение будущих съёмок, не раз повторял, что работа за кадром не только увлекательна, но ещё и очень сложна. Что ж, стоило пройти через нечто подобное, чтобы осознать, что ему предстоит. Это было неплохой проверкой собственной готовности к тем сложностям, которые ожидали его в будущей работе. Но, несмотря на жару, усталость и периодические споры с остальными членами команды, Прачая всё равно чувствовал удовлетворение от того, чем именно занимался. Это не умаляло для него значимость работы актёром, просто… находясь по ту сторону камеры, он ощущал себя на своём месте. «Решение проблем было очень увлекательным. 55555 Сарказм» Взглянув на актёров, общавшихся с остальными членами команды, Сингто вновь воспроизвёл в голове сцену в кафе и то, как внешне легко и без усилий Эппл удалось с первого раза показать нужные эмоции в такой довольной тяжёлой сцене. Невольно ему вспомнился один день из съёмок «Френдзоны»… …– Почему тебе так тяжело плакать? – Пластор легко покачивал ногой, устроившись на краю стола и с любопытством глядя на Сингто. Прачая сжал челюсть, опустив взгляд на собственные руки. – Это бесцеремонно, Нонг', – заметил Пи'Нат, сидевший рядом в кресле. Наконец-то выдался перерыв между сценами, и они с коллегой нашли тихий закуток, чтобы подремать. К несчастью, их довольно быстро обнаружил ещё один партнёр по съёмкам, с которым спокойно отдохнуть было довольно затруднительно. – Мне просто интересно. Если это не какая-то тайна… – пожал плечами Пластор, спрыгнув со стола и облокотившись на стену позади него. – У каждого актёра свои эмоции, которые ему тяжелее всего даётся изобразить. Это индивидуально, – заметил Пи'Нат. Сингто благодарно ему улыбнулся. Но Пластор не обратил внимания на игнор со стороны партнёра и продолжил: – Ну, в принципе, ты ведь всё равно собираешься быть режиссёром, так что это, может, не так уж и важно. Но для актёра… У меня, например, был друг. Он погиб при ужасных обстоятельствах. И когда я думаю об этом… не знаю, слёзы сами начинают бежать по щекам. Так вот, у тебя ведь тоже умер близкий человек? Почему бы тебе… Сингто так резко встал, что младший даже вздрогнул, выпрямившись. Пи'Нат тоже привстал, обеспокоенно глядя на Прачаю. Вдохнув и выдохнув, Сингто прямо посмотрел на Пластора: – Эксплуатировать образ умершего человека в качестве рабочего тренажёра… Не всем подходят подобные методы, Нонг'. Иногда мысли об этом могут быть слишком тяжелы, чтобы раз за разом воскрешать их. Он прошёл мимо партнёров, чувствуя, как от сдерживаемого гнева не может глубоко дышать. Пластор, на самом деле, не был таким уж неприятным парнем – во всяком случае, до Пи'На ему было далеко, – но иногда он умудрялся проявлять поразительную бесчувственность. Пи'Нат нашёл его за пределами съёмочного павильона, сидящим на скамейке, и молча присел рядом. Сингто, уже немного отошедший от эмоций, посмотрел на коллегу. – Забудь о том, что он сказал. Нонг' ещё слишком мало знает, чтобы так близко воспринимать сказанное им. Он научится… или нет. Время покажет, – пожал плечами мужчина, подняв голову и глядя на небо, почти скрытое густой кроной деревьев. – Мне не хватает твоей мудрости, Пи'. Я до сих пор не научился рассуждать так же, как ты, – горько ответил Сингто, покачав головой. Старший фыркнул, посмотрев на него. – На самом деле, я и сейчас совершаю много глупостей, Нонг'. И, возможно, не самый лучший советчик. Но кое в чём я разбираюсь, поэтому могу подсказать: ничто не поможет лучше, чем погружение в персонажа. Чтобы испытать те же эмоции, ты должен понять, почему именно в этой сцене он плачет, а потом… представить, что это ты на его месте. Что это с тобой случилось то, из-за чего он испытал такие сильные эмоции. Знаю, описать это проще, чем сделать, но это самый верный способ. Да, ты хочешь быть режиссёром, но только если понимаешь, какие именно эмоции и почему испытывает персонаж по ту сторону камеры, можно снимать по-настоящему хорошо… ...Каждая сцена, в которой Сингто должен был плакать, требовала от него слишком много усилий. Ещё ни разу ему не удалось справиться с первого дубля. Прачая пытался понять чувства персонажа, но внутри будто стоял какой-то блок, который мешал ему сосредоточиться, прочувствовать и передать именно эти эмоции так, чтобы в итоге самому поверить – он справился. «Тебя забрать?» Сингто не знал заранее, как поздно они сегодня закончат снимать. В ближайшие дни его график вновь был забит под завязку, и возможность приехать к отцу, чтобы провести с ним время, представилась бы нескоро. «Вернусь позже сам. Хочу съездить домой» Ответ пришёл быстро: «Я отвезу, подожди немного» Сингто покачал головой: это было ожидаемо. Джейн мог делать вид, что просто шутил насчёт проверки его окружения, но Прачая не сомневался: его менеджер в любом случае удвоит бдительность. Однако и вынуждать его теперь каждый раз срываться от других подопечных ради Сингто тоже было не выходом. «Возьму такси. Увидимся вечером» Приехав к отцу, он обнаружил, что входная дверь заперта. Вздохнув и подумав, что было бы неплохо вначале позвонить и предупредить родителя, Прачая достал свой экземпляр ключей и вошёл внутрь. Скорее всего, отец был у кого-то из друзей; он неплохо общался с парой семей, живущих поблизости, и часто рассказывал о них сыну. Пройдя на кухню, Сингто сбросил на пол рюкзак и открыл холодильник, попутно звоня отцу. Тот растерянно ответил, что не может вернуться прямо сейчас, потому что только пришёл, но постарается вскоре уйти, не нарушив правила вежливости. Желая скоротать время, Прачая сходил в расположенный неподалёку супермаркет, купил продукты и загрузил полупустые полки холодильника. Пройдя в зал и немного повоевав с Зазу, Сингто вскоре отправился в ванную, чтобы смыть кровь с прокушенного пальца. Дверь в конце коридора, как и всегда, была закрыта, но Прачая, как и всегда, остановился, глядя в её сторону. Невольно вспомнив то, что увидел здесь в прошлый раз, Сингто поёжился, но почти сразу же вспомнил: тумана больше не было. С момента покушения, когда Перават вновь спас ему жизнь, эта серая, пугающая субстанция не возвращалась. Нахмурившись и помедлив, Сингто шагнул в сторону комнаты. Он не знал, что именно намеревался сделать, ведь спальня наверняка была заперта. Коснувшись полированного металла ручки, Прачая невольно опустил взгляд вниз – слабый свет проникал сквозь проём. Значит, шторы были открыты. Разумеется, ведь сейчас… Легко повернув ручку, он вздрогнул, когда дверь поддалась, открывшись. Его словно сковало, и несколько секунд Сингто лишь сосредоточенно дышал, пытаясь справиться с внезапным приступом паники. Много лет он входил в эту комнату, не испытывая никаких трудностей, но сейчас даже один шаг требовал от него всего имеющегося мужества. Толкнув дверь, он медленно обвёл взглядом спальню. Шторы, как Прачая и думал, были открыты, позволяя закатному солнцу беспрепятственно освещать комнату. Внутри царил порядок и чистота: кровать была идеально заправлена, на комоде в стройную линию расположились духи и косметика. Прачая предположил, что и мамина одежда, скорее всего, всё это время аккуратно висела в шкафу. Прерывисто вздохнув, он вошёл внутрь. Его медленные, скованные шаги сумели нарушить тишину, но этого Сингто показалось мало. Уже немного более уверенно пройдя к большому окну, он сделал то, что, на самом деле, хотел сделать множество раз до этого – широко распахнул его. Спальню больше не наполнял душный аромат благовоний и запах лекарств, но лишь почувствовав на своём лице свежий вечерний воздух, он понял, что вновь может свободно дышать. Обернувшись, Сингто приблизился к изножью кровати, кончиками пальцев проведя по покрывалу. Воспоминания, больше не сдерживаемые туманом, нахлынули, вынудив растерянно моргнуть, когда мальчик лет шести вбежал в спальню, с разбегу запрыгивая на кровать. Женщина, до этого внимательно читавшая книгу, удобно откинувшись на изголовье, серьёзно взглянула на нарушителя спокойствия. – Синг, не бегай по дому. – Мам… – захныкал мальчик, вытянув вперёд руку, на которой красовалась небольшая царапина. Отложив книгу на тумбочку, женщина озабоченно нахмурилась и склонилась над пострадавшим, рассматривая порез, который немного кровоточил. Взглянув на испуганно всхлипывающего сына, она улыбнулась и потрепала его по волосам. – Это же ерунда, Синг, не плачь. Ты ведь мужчина. Давай, промоем водой, и всё быстро заживёт… – А если монстр ночью вылезет из-под кровати на запах крови? – прошептал мальчик, опасливо оглянувшись, словно тот мог услышать его прямо сейчас. Сингто оглянулся тоже, после чего опустил взгляд на собственный пораненный палец. – Ну, поделишься с ним немного… У тебя ведь её достаточно, – вздёрнув бровь, отозвалась женщина. Увидев, как сын в ужасе посмотрел на неё, она внезапно рассмеялась и виновато сложила ладони. – Ладно, не переживай, мама шутит. Он не придёт, всё заживёт раньше, сынок… Успокоенный, мальчик кивнул и смог улыбнуться. Внезапно от двери раздался шум, и Прачая взглянул в её сторону – ребёнок лет десяти стоял на пороге, виновато опустив голову. Слёзы медленно текли по его щекам, а сам он тяжело, с всхлипами дышал. Взглянув на кровать, Сингто увидел, что мальчик и женщина исчезли. – О чём ты думал? – раздался строгий голос за его спиной. Вздрогнув и отступив, Прачая смотрел, как тревожно хмурившаяся мать подошла ближе к ребёнку. Её руки, сложенные на груди, слегка дрожали. Отец, аккуратно подтолкнувший сына вперёд и вошедший в комнату, устало проговорил: – Их нашли на соседней улице. Они сидели на своих рюкзаках прямо возле дороги. Очевидно, ждали какую-нибудь машину… – Это ведь не ты придумал? Это тот мальчик, с которым ты дружишь? – горько спросила мать. – Ты не мог такого придумать. Да и зачем? У тебя ведь всё есть… Муж предупреждающе взглянул на неё, и она умолкла. Ребёнок тихо проговорил: – Винай хотел сбежать… Говорит, что снова попробует. Я не мог его бросить… – Перестань плакать, Синг, ты ведь мужчина. Такой поступок… Как ты вообще решился на это? Неужели тебе было так плохо дома, с нами? – Конечно, нет! Я просто… – воскликнул ребёнок, вытирая слёзы, но при этом продолжая тихо всхлипывать. – ...не мог его бросить. Отец прошёл вперёд, приобняв жену за плечи, и тихо сказал: – Отца Виная недавно уволили. Наверное, поэтому у них дома сейчас не всё хорошо. Я спрошу на работе, может, найдётся место… Женщина провела рукой по лицу и присела перед сыном, крепко обняв его. – Не обижайся, Синг. Мама просто очень испугалась, что мы не сможем тебя найти. Мы очень тебя любим, но, пожалуйста… больше так не делай. – Хорошо, мам, – тихо вздохнул ребёнок, обнимая её за шею. Прачая опустил взгляд. Позже он вновь сбежал, уехал жить в общежитие, оставив их совсем одних. Думал лишь о своей боли… Вновь подняв взгляд, он осмотрел пустую комнату. Повернувшись, Сингто увидел подростка, напряжённо замершего в одиночестве у окна спиной к нему. Казалось, что тот просто смотрит на улицу, но его плечи были слишком высоко приподняты, а спина казалась неестественно прямой – парень беззвучно плакал. – Синг? – раздалось от двери. Мама – такая, какой она была прямо перед тем, как болезнь подкосила её, вынудив выглядеть лет на десять старше – прошла в комнату и остановилась рядом с сыном, тоже глядя в окно. – Проблемы в школе? – тихо спросила она. Подросток покачал головой. Женщина посмотрела на сына, и в её взгляде Сингто увидел тревогу и грусть. Опустив голову, она глубоко вздохнула. – Ты почти ничего больше не рассказываешь мне. Я понимаю, ты вырос, у тебя теперь есть свои секреты. Но… ты так и не научился плакать правильно. Она повернулась к сыну и, когда тот тоже взглянул на неё, серьёзно сказала: – Несмотря на то, что я говорила тебе прежде… Мужчина может плакать. Но он не может позволить другим видеть свои слёзы. Обещай, что больше никому не позволишь их увидеть, хорошо? Она потрепала сына по волосам, как в далёком детстве, и заключила его в объятия. Подросток, положив подбородок ей на плечо, повернул голову в сторону Прачаи, и на мгновение тому показалось, что его усталый и печальный взгляд остановился прямо на нём. Сингто, с силой сжимавший железные прутья в изножье кровати, зажмурился. Когда он открыл глаза, в комнате вновь никого не было. Проведя рукой по лицу, Прачая вздрогнул, услышав тихий вопрос: – Кто ты? Стремительно обернувшись, он замер и тяжело сглотнул. Он не хотел этого видеть. Не хотел вспоминать. Только не это утро… Женщина, закутанная в одеяло и перебиравшая лекарства, лежавшие на тумбочке возле кровати, нахмурилась и посмотрела на замершего в дверях парня с подносом в руке. Сын, растерянно глядя на неё, проговорил: – Мам?.. Женщина покачала головой, подозрительно глядя на него. – Ты не мой сын. Где Сингто? Сынок, куда ты ушёл? Почему здесь чужой человек? – Мам… – прошептал Прачая. Парень у двери, шокировано раскрыв глаза, молча смотрел на мать, которая с каждой секундой выглядела всё более встревоженной. – Бунрод! Где наш сын? Кто это пришёл ко мне? Почему ты пускаешь чужих людей в наш дом? Поднос выпал из рук парня, а он сам сделал маленький шаг назад. Отец, показавшийся в коридоре, подошёл к нему, непонимающе глядя на осколки и еду, разбросанные по полу. – Что случилось? – спросил он. – Он хотел меня убить! Прокрался в наш дом и решил меня отравить! Бунрод, выгони его! – жалобно просила женщина, всё больше укутываясь в одеяло. – Мам… – вновь позвал Сингто. Парень, так и не сказав ни слова, развернулся и пробежал по коридору, скрывшись из виду. Но Прачая знал, что он остановился прямо за поворотом, поверхностно дыша и сдерживая слёзы. Отец, обойдя уничтоженный завтрак, приблизился к постели, тихо проговорив: – Это же Синг, наш сын. Ты его не узнала?.. – Нет, ты обманываешь меня, – стенала женщина, плача и отпихивая руку мужа. – Это не он… Где Синг? Где мой сынок? Почему он не пришёл? Верни его, я прошу тебя… Верни… – Мам, это же я… Я здесь, – прошептал Прачая, чувствуя, как горячие капли текут по щекам, а глаза начинает жечь. Но в комнате никого не было. Вздрагивая, Сингто приблизился к изголовью, глядя на пустую кровать. Губы скривились, и солёная влага попала в рот, но он упрямо смотрел сквозь мешавшиеся слёзы. – Мам, я пришёл. Я вернулся. Он присел на кровать – осторожно, почти на самый край, как привык садиться всегда. Закатное солнце осветило его, но он не мог его разглядеть; всё вокруг казалось размытым и нереальным. – Прости, что так поздно… – обессиленно проговорил он, закрывая глаза. Лишь сейчас, наконец сказав это, он вдруг почувствовал, как груз вины, лежавший на нём, стал немного, совсем чуть-чуть, но всё же легче. – Синг? – раздался тревожный голос. Вздрогнув и резко поднявшись, Прачая устремил взгляд на отца, замершего на пороге. Оглядевшись и не увидев в комнате никого другого, Сингто нервным движением стёр слёзы, отойдя от кровати и негромко проговорив: – Прости, пап. Ты уже вернулся? Прачая отвернул лицо, зная, что отец всё равно заметил его покрасневшие глаза. Мучительно стиснув собственные пальцы, Сингто вновь посмотрел на него и постарался как можно естественнее улыбнуться. Отец, пройдя вперёд, тихо сказал: – Я верил, что однажды ты захочешь войти сюда. Поэтому не запирал дверь. Прачая, помедлив, глухо спросил: – Даже в последний день… Она ведь так и не вспомнила, да? Мужчина усталым, печальным взглядом посмотрел на сына и ответил: – Не держи на неё зла, Синг. Иногда любимые люди кажутся нам чужими, но это не стирает то, какими они были прежде. И то, что вы пережили вместе, не теряет своей ценности. Я помню, какой она была до всего этого. Какой она была на самом деле. И ты помни. Эти моменты… Они помогут нам сохранить в памяти только хорошее. Не забывать счастье. Сглотнув, Сингто неотрывно смотрел на отца. Отчего-то он подумал, что именно сейчас подходящий момент. Но Прачая одновременно и хотел, и не решался признаться. Они никогда не поднимали тему отношений или его ориентации, но отец Сингто был довольно сдержанным человеком, и могло оказаться так, что он просто не знал, как заговорить об этом. Мужчина всегда с улыбкой говорил о Кристе, но никогда не намекал и не спрашивал, есть ли между ними что-то большее. Вероятнее всего, он просто не верил в реальность их пары, которую с убеждённостью отстаивали фанаты, постоянно создавая посты и строча разоблачающие комментарии. А так как у его отца не было аккаунтов где-либо, то и увидеть эти детективные расследования он не мог. – Если ты хочешь чем-то поделиться со мной… Я не так уж хорош в советах, но всегда могу тебя выслушать, Синг, – неловко проговорил отец, обеспокоенно глядя на него. «…– Ты постарайся, чтобы у вас с женой было много деток, хорошо, Синг? И обязательно – дочка… Твой отец был бы счастлив. Не позволяй ему в одиночестве коротать последние дни…» Мог ли Сингто сказать ему правду? Он не хотел расстраивать отца, но… притворяться и лгать… Тот всё равно понял бы, рано или поздно. Так не лучше ли было самому признаться сейчас? Внезапно стало страшно. Увидеть разочарование в глазах отца… было бы не менее невыносимо, чем когда-то в маминых. – Синг, не молчи так. Я начинаю думать, что случилось что-то страшное, – нахмурился отец.«Нет, просто ваш сын гей. Это не страшно, почти не больно,
иногда даже приятно», – хмыкнул голос.
– Я… люблю Криста. Дыхание Сингто замерло, а кончики его пальцев начали дрожать. Прачая смотрел на мужчину, который после его слов слегка приподнял брови и, помедлив, проговорил: – Ну конечно. Я знаю. Ты ведь уже говорил об этом. – К-когда? – оторопело спросил Сингто. – На сцене. И не раз, – задумчиво ответил отец, словно бы подсчитывая в уме, сколько раз его сын признавался в любви другому мужчине перед сотнями и тысячами фанатов. – Пап… – вздохнув, замялся Сингто. – Я имел в виду… на самом деле. Отец, улыбнувшись, проговорил: – Знаю. Об этом я и сказал. Прачая непонимающе смотрел на него несколько секунд, после чего осознал, что именно тот имел в виду, и коснулся лба, прикрыв глаза. – Так очевидно, да? – Не знаю, кому как, но мне – да. Я могу отличить, когда мой сын говорит правду и когда притворяется, – пожал плечами отец. Сингто тихо спросил: – И… что ты думаешь об этом? Он открыл глаза, но выражение лица мужчины не изменилось. Как и не появилось в глазах разочарования, досады или неприятия. – Пока ты счастлив и делаешь счастливым своего человека, я могу быть спокоен. Потому что так и должно быть. И это то, чего я всегда желал для тебя. – Но мы ведь… У нас не может быть… – поджал губы Сингто, пытаясь подобрать слова. – Детей? Я знаю, Синг. Может, я не настолько продвинутый, как нынешнее поколение, но это я понимаю, – усмехнулся отец. – Но почему это должно волновать меня? У меня есть ты – мой ребёнок, у Нэм – двое замечательных малышей, они для меня как внуки, и мне этого вполне достаточно. А твои дети – это твой выбор. Сингто неверяще смотрел на мужчину, спокойно стоявшего напротив него. Люди, которых он знал, в последнее время всё чаще открывались ему с новых сторон. Но, возможно… они всегда и были такими? – Ужинать будем? – буднично спросил отец, словно его сын не совершил только что каминг-аут. Хотя, если он знал об этом и прежде… стоило задуматься над тем, насколько очевидны были чувства Сингто для всех остальных. – Да, и… Я хотел сказать тебе кое-что, – отец помялся, бросив быстрый взгляд на замершего сына. – Не стесняйся своих слёз.«Мужчина может плакать. Но он не может позволить другим видеть свои слёзы…»
Отцу явно было неловко, но он продолжил, периодически прерываясь, чтобы подобрать слова: – Знаю, что говорила тебе мама, но… даже если ты мужчина… Иногда боль бывает настолько сильной, что только слёзы могут хоть немного облегчить её. Особенно если есть кто-то… рядом с кем ты можешь позволить себе не прятать свои эмоции. Просто… будь собой. Отец уже собирался выйти, когда Сингто внезапно приблизился к нему и обнял. – Прости, пап. За всё. – Всё в порядке, сынок. Мне не за что тебя прощать. Всё в порядке. Похлопав сына по плечу, мужчина спустя минуту отстранился и неловко потоптался на месте, бросив: – Ладно, жду тебя на кухне. Когда отец ушёл, Прачая медленно обернулся. Спальня, залитая закатным солнцем, теперь вновь стала просто одной из комнат в доме, в котором когда-то прошло его детство. Счастливое детство ребёнка, которого всегда любили его родители. Сингто улыбнулся. Голос в его голове тихо хмыкнул:«Значит, больше я тебе не нужен, да?»
Теперь я знаю, что у меня есть те, к кому на самом деле стоит прислушиваться. Он вышел и аккуратно прикрыл за собой дверь.