Дарованная жизнь. Часть первая. Молодая Ибис

      - Кэтрин, - я сидела на подоконнике в одном из пустующих коридоров, перелистывая страницы уже изрядно потрепанного альбома, когда меня окликнул голос директора Школы. Я подняла голову, закрывая альбом и отгоняя размышления, преследовавшие меня тогда уже не первый день. О том, что после открывшегося, что это именно он сдал Гарри Темной Леди, я должна была бы ненавидеть декана Слизерина. Но – не очень получалось… И даже мысли о том, что он был примерно того же возраста, как моя мама, когда ее убили, ненависти и презрению не способствовали…       - Профессор Дамблдор? – соскользнув с подоконника, поправила мантию я, ожидая замечания. Но вместо него директор бросил взгляд на альбом и перевел глаза на меня.       - Кэтрин, я хотел бы поговорить с тобой о паре вещей. Не очень больших, но важных… Как новая Ибис, полноправная, и кузина Гарри, полагаю, ты имеешь право это узнать… - директор вздохнул и кивнул мне на дверь в ближайший класс. Я послушно зашла, дождалась, пока волшебник закрыл дверь и повел палочкой, и вопросительно выгнула бровь. – Дело в том… Что один из преподавателей в Школе имеет… Темное прошлое…       - Я знаю, - машинально кивнула я. И тут же, поймав недоуменный взгляд, добавила: - Я видела Метку пару дней назад. Профессор забыл опустить рукав… Видела только я.       - И что ты об этом думаешь? – Дамблдор присел за один из столов, чуть склонив голову и испытующе глянув на меня через очки.       - Я не люблю судить о людях по прошлым… Делам, - я села за другой стол. – Мама учила меня, что нужно давать второй шанс и смотреть, какой человек сейчас. К тому же, как я понимаю, вы ему доверяете. Иначе – что такой человек делает в Школе?       - Твоя мама была удивительным человеком, - взгляд стал теплым, немного грустным и все же довольно пытливым. – Она была удивительно красивой женщиной. Не внешне, нет. Она была красива душой. Невероятно добрая волшебница… Ее невозможно было не любить… - волшебник задумчиво покачал головой. – Розалина не умела ненавидеть, она могла простить все… И она всегда искала в другом что-то хорошее, даже когда никто другой этого не видел, и сам человек не осознавал… Она несла столько света, тепла и любви, что многие ощущают их до сих пор.       - Она знала?       - Знала. Она видела Метку и знала еще кое о чем…       - О Пророчестве? – уточнила я. Мама знала о том, что сделал профессор Снейп? И что она думала об этом? Как отнеслась? Как она приняла бы это, если бы знала, что годы спустя это ее убьет?.. Вопросов в голове тут же зароилось огромное количество. Профессор Дамблдор снова грустно улыбнулся.       - Вижу, вы успели поговорить? Да, о Пророчестве. Северус рассказал ей сам, он просил ее помочь защищать семью Поттеров. Знаешь, что сказала твоя мама? Что она его прощает. Что каждый человек может ошибиться, и если ошибку можно исправить, это еще не ошибка… И она сказала еще кое-что… - задумчиво добавил он. – Мне, наедине, она как-то сказала, что он способен совершить то, что сможет сделать не каждый. Нечто, возможно, не самое героическое, но очень важное. Возможно, это когда-нибудь искупит прежние ошибки… Может быть, Кэтрин, она оказалась права. Розалина часто оказывалась права в суждениях о других людях. Я бы попросил тебя тоже дать этот шанс и хотел сказать, что сейчас профессор Снейп очень помогает мне защищать учеников школы, особенно твоего кузена. Полагаю, ты заинтересована в безопасности Гарри не меньше нас и вам бы стоило найти общий язык. Меня радует, что ты не судишь книгу по обложке.       - Пока я еще не видела поступков, которые угрожали бы мне, моим близким или кому-то в Школе, а делать выводы только из наличия отметки на руке я не намерена, - я украдкой под столом стиснула руку, до боли впиваясь в ладонь ногтями. Мама, выходило, второй шанс дала… А вот я старательно пыталась возненавидеть обладателя уродливой черной отметины. И память услужливо вновь и вновь возвращала в поздний октябрьский вечер… Вновь и вновь рисовала странный, дикий взгляд, поднятую палочку и зеленую вспышку. Предназначенную мне…       И я, в отличие от мамы, умела ненавидеть – я ненавидела того, кто это сделал. Человека, в одночасье перечеркнувшего мою жизнь на «до» и «после». Вот только это ведь не был зельевар, это был совсем другой человек. И ведь не само пророчество привело к случившемуся – дом был защищен, надежно, чарами. И куда больше виноват был тот некто, кто сдал Гарри Темной Леди. Кто-то, кто знал, как их найти. Кто-то, кто стал истинной причиной гибели моей мамы. К тому же ведь не Пожиратели принесли нашей семье много бед до той ночи и после… И именно об этом я думала, листая альбом.       - Очень умно, - кивнул Дамблдор, прерывая мои размышления. И, к моему облегчению, не догадываясь обо всем том, что царило у меня на душе и в голове уже не один день и не одну неделю. О попытках задушить чувства, о злости на себя и объект симпатии, о том, что я прекрасно осознавала безысходность своей любви, ее безответность и то, что едва ли что-то могло бы быть. Я пыталась это скрывать, ничего не просила, но скребло от этих попыток лишь сильнее. Хотелось ведь совершенно иного… И сейчас я даже согласна была говорить о маме, хотя разговоры о ней не слишком-то любила – они слишком остро заставляли вспоминать то, что осталось далеко за поздним октябрьским вечером. – Знаешь, твои родители всех нас удивили – угрюмый замкнутый и нелюдимый Том, хороший мальчик, в целом, но довольно мрачный, и Роззи – невероятно светлая женщина, теплая. Никогда не отказывала в помощи, если ее просили помочь… И вдруг – Розалина выходит за него замуж. Впрочем, они выглядели счастливой парой… И она ушла слишком рано, - волшебник поднялся, поправив очки и вновь бросив на меня взгляд. – Мне очень жаль, Кэтрин, что это так. Розалина Браун была лучшим человеком, которого я знал. И тем страшнее выглядит то, что случилось, если вспомнить, кто пришел тогда в дом Поттеров. Твою маму невозможно было ненавидеть, но одному человеку, одному-единственному, это удалось. Они с Беллатрисой никогда не ладили, с самого первого курса. Но Розалина никогда ее не боялась… Возможно даже, наоборот, Пожиратели опасались твою маму. И, быть может, окажись Белла там в тот вечер одна, все было бы совсем по-другому…       - Почему она так удивилась? – спросила я это тихо, скорее даже подумала, и вопрос был риторическим. Но ответ на него последовал:       - Она меньше всего на свете ожидала увидеть того человека, который пришел. Я уже говорил, что твоя мама всегда видела в людях что-то хорошее. И что она редко ошибалась. Но однажды, Кэтрин, она все же ошиблась… Ее никто не сумел убедить. Ни твой отец, ни авроры, ни я. Никто… Мне очень жаль. Тот, кто это сделал… Они учились вместе, дружили. И она не хотела верить, что ее школьный друг – Пожиратель. Очень опасный Пожиратель… - Дамблдор покачал головой и направился к двери: - В любом случае, хорошо, что ты все знаешь, было бы не слишком хорошо, выплыви такие подробности однажды, - оглянулся он. – Людям нужно давать второй шанс, Кэтрин. Каждый человек сам решит, как его использовать. Иногда под маской добродетели и благородства может скрываться чудовище, а иногда тот, кто кажется чудовищем, может на поверку оказаться очень хорошим человеком, - дверь закрылась, оставляя меня одну. И пальцы вновь почти неосознанно перелистнули несколько снимков – моих, детских, в окружении семьи и друзей. Очень много на этих снимках было семьи Браун – приемные родители мамы, ее сестры, их мужья… Большая дружная семья, семейные посиделки, праздники, прогулки и игры… Вот только с тех пор, как мне исполнилось шесть, на фотографиях оставалось все меньше людей. Первыми были жестоко убиты бабушка и дедушка, потом – старшая сестра мамы Джессика и ее муж Натан… И отец не раз говорил, что сделали это не Пожиратели, хотя война, медленная, тянулась уже тогда. Те, кто сделал это, были не люди – Пожиратели обычно или травили (и я догадывалась, конечно, при чьем участии), или просто использовали Аваду… Но семью Браун убивали куда более жестоко – и Поттеры там были ни при чем, они были едва знакомы, через маму…       Взгляд остановился на одном из снимков. Немолодая, красивая женщина, очень похожая на мою маму, с теплым и озорным взглядом. Тетя Ирма, средняя сестра, моя крестная… Ее убили уже после маминой гибели, после войны, в Польше, люди, которых так и не нашли. И из всей семьи Браун Ирма была единственной, кого мы провожали в закрытом гробу – очень сильно обгорело тело. Взрослая ведьма не сумела выбраться из горящего дома… «Мамины враги с работы» - так говорил мне отец, когда я, став постарше, спрашивала, кто и зачем так методично уничтожал приемную семью мамы. Враги, которые продолжали мстить даже тогда, когда мстить стало уже некому… И так и остались непойманными… И именно это было одной из причин, почему я так хотела с самого детства стать аврором – защищать людей от подобных типов.       «Розалина Браун»… Словно бы подчеркнул старый волшебник принадлежность мамы к ее приемной семье, ведь из семьи Эванс она смогла наладить отношения только с Лили – другая сестра, как и настоящие родители, такую правду принять, когда их навестила волшебница двадцати лет от роду, не сумели… Мама навещала младшую сестру в школе, они общались, когда Лили закончила Хогвартс, и все же – мама всегда оставалась Браун… Она очень любила свою семью, и в детстве я даже не знала, что все эти люди, вся эта большая семья, не были мне родными. Впрочем – не были ли?.. Разве родство – это только общая кровь в жилах?..        Я вновь перелистнула пару снимков, и остановилась. С фотографии, магловской, цветной, улыбалась молодая женщина с длинными каштановыми волосами и глазами шоколадного оттенка. От ее волос часто пахло шалфеем – мама любила этот запах, как и я. Улыбка была теплой, светлой, очень открытой и дружелюбной… Я много раз слышала, что очень похожа на нее, что ее очень любили, что она была замечательным человеком. Я помнила ее голос, теплые руки, звонкий смех… И помнила искаженное мукой лицо в тот осенний вечер… Но, как бы остро и четко не вырастало оно в памяти, я не могла винить в этом Северуса – ведь не он тогда пришел в дом в Годриковой Впадине, и не он произнес то заклинание. И даже не он сказал Лестрейндж, где искать Поттеров – вряд ли вообще это знал…       - Жаль, что ты не можешь мне ответить, - кончики пальцев нежно очертили щеку и длинные густые пряди. – Правильно ли я поступаю, мам?.. Это логично ведь – начать презирать, ненавидеть… Но я не могу. Ты всегда говорила, что смотреть нужно на настоящее, а в настоящем я не вижу причин для этого. Ты бы дала второй шанс, я знаю… Ты и дала, - я вновь нежно очертила снимок кончиками пальцев, стирая капнувшую на бумагу слезинку. – Мне тебя очень не хватает, мам… - дверь класса скрипнула, немного приоткрывшись, и в проеме мелькнула тень. И – тут же исчезла, закрывая дверь… Я оглянулась, пытаясь понять, не показалось ли это мне, и вновь перевела взгляд на снимок. – Я не могу его в этом винить. Я пыталась, честно. Ты бы, наверное, посоветовала и не пытаться дальше. И я… Наверное, попробую этому совету внять, - я выдавила кривую улыбку, вновь закрывая альбом и поднимаясь. – Как меня так угораздило, интересно, влипнуть?.. Хотя вот влипать-то в разное, как оказалось, я умею, - чуть веселее улыбнулась я, припомнив прошлые два учебных года и выходя в коридор. Все еще безлюдный.