Вместе, только и всего

Тэхен сразу понял, что в доме кто-то чужой. Омега. От приторно-сладкого аромата духов его затошнило, он быстрым шагом направился к себе и увидел их - в гостиной. Чонгук лежал на полу и глупо смеялся, глядя на извивающегося в танце паренька. Музыка гремела на полную мощность. - …Вечер, - бросил он, проходя мимо. Закрывая дверь, он услышал, как Чонгук буркнул: «Не обращай внимания. Говорю тебе, нам нет до него никакого дела… Давай, подвигайся еще чуть-чуть…» Это была не музыка, а грохот. Бред сумасшедшего. Дрожали стены, пол и картины на стенах. Выждав несколько мгновений, Тэхен решил нарушить их уединение. - Сделай потише… Будут проблемы с соседями. - Эй, Гукки, это он? Тот самый? Тэхен молча рассматривал дружка Чонгука. Намджун был прав: фантастика! Средоточие глупости и вульгарности. Мутный взгляд, обтягивающие джинсы, черная маечка державшаяся на честном слове, а не на бретельках и гелевые губы, не омега - мечта идиота! - Да, это я, - наконец ответил Тэ и повторил, обращаясь к Чонгуку: - Убавь звук, прошу тебя. - Ты меня достал! Давай… Отправляйся баиньки в свою норку… - Намджун дома? - Нет, у Наполеона. Иди спать, говорю. - Сделай потише, или я вызову полицию. - Давай, вызывай, только отвяжись от нас. Ну! Вали отсюда! Шансов выйти победителем в этой схватке у Чонгука не было: Тэхен провел несколько часов наедине с отцом. Но Чонгук не мог это знать. В общем, ему не повезло. Тэ развернулся, вошел в его комнату, отшвырнул ногой какие-то тряпки, открыл окно, выдернул шнур из розетки и выбросил стереосистему с пятого этажа на улицу. Потом вернулся в гостиную и спокойненько так процедил: - Вот и все. Нужда в полицейских отпала. И добавил: - Эй… Закрой рот, шлюха, муха влетит. Тэхен закрылся на ключ. Чонгук барабанил в дверь, кричал, вопил, ревел, угрожал ему всеми казнями. Пока он разорялся, Тэ смотрел на свое отражение в зеркале и улыбался, думая, что мог бы выйти интересный автопортрет. К сожалению, сейчас он ничего не смог бы нарисовать - ладони были слишком влажными… Тэхен дождался, пока хлопнет входная дверь, пробрался на кухню, поел и лег спать. Чон взял реванш в середине ночи. Около четырех Тэхена разбудил шум любовной схватки из комнаты по соседству. Тэ поднялся и несколько минут размышлял в темноте, не собрать ли немедленно вещи и не уйти ли в свою комнатушку. - Нет, - прошептал он, - нет, это доставит ему слишком большое удовольствие… Ну что за козел - устроить такой тарарам… Нет, так не бывает, они что, оба «виагры» нажрались? Или он попросил того вопить погромче? Чон победил. Ким принял решение. Но заснуть не смог. На следующий день он встал очень рано и принялся бесшумно собирать вещи в ту же маленькую коробку, с которой пришел в эту квартиру. Потом снял белье и сложил в большую сумку, чтобы отнести в прачечную. Ему было плохо. И не из-за того, что придется вернуться наверх… Он не хотел расставаться с этой комнатой… Запах пыли, свет, шорох шелковых штор, скрип мебели, абажуры и тусклое зеркало. И такое ощущение, что ты - вне времени… Оторван от мира… Закончив, взял свой блокнот, налил большую чашку чая и закрылся в ванной. Он поклялся, что заберет с собой эту комнату, самое красивое помещение в доме. Тэхен свалил все вещи Чонгука в ванну - дезодорант, старую зубную щетку, бритвы и гель для чувствительной кожи. Попав впервые в эту ванную, Тэхен не смог удержаться от восторженного возгласа, и Намджун поведал ему, что оборудовала ее в 1924 году фирма Porsche. Каприз его прадедушки. Когда установили ванну, соседи по дому собрались было подать коллективную жалобу-протест, опасаясь, что она проломит пол и провалится вниз, но, увидев ее, пришли в такой восторг, что дело разрешилось ко всеобщему удовольствию. Красивей ванны не было во всем доме, а возможно, и во всем Сеуле… Она сохранилась в первозданном виде - если не считать нескольких щербинок и царапин. Тэ уселся на корзину с грязным бельем и начал рисовать: кафель, краны, завитушки и украшательства, массивную фарфоровую ванну на четырех гнутых ножках в виде лап грифона, красивейшие пустые флаконы от мазей и шампуней... Блокнот почти закончился. Еще две-три страницы и… Тэхену не хватило духу пролистать его, и он усмотрела в этом знак. Конец блокнота, конец каникулам. Пока стирались простыни, он купил Чонгуку новую систему. Он не хотел оставаться в долгу перед этим человеком, но, выбирая, положился на продавца. Он любил, когда другие принимали за него решение… Когда Тэхен вернулся, квартира была пуста. Или безмолвна. Он не стал выяснять. Поставил коробку с Sony перед дверью соседа по коридору, оставил чистые простыни на своей бывшей кровати и покатил камин в холл. Ключа он не нашел. Ладно, потом разберемся… Он поставил коробку с вещами и чайник на камин и отправился на работу. На Сеул опускался вечер, холодало, и у Тэхена снова пересохло во рту, в желудке появилась тяжесть: проклятые булыжники вернулись. Он сделал над собой невероятное усилие, чтобы не расплакаться, и в конце концов убедил себя, что просто похож на отца: его раздражают праздники. Толкнув дверь черного хода, он вспомнил, что не вернул ключи Намджуну и должен еще перетащить наверх свои вещи. Ну и, наверное, следует написать прощальную записку своему гостеприимному хозяину? Он направился к кухне и с досадой заметил, что там горит свет. Ну конечно, Марке де ла Дурбельер, этот рыцарь печального образа, у которого каша во рту, готовится изложить ему уйму дурацких аргументов, чтобы уговорить остаться. На мгновение ему захотелось повернуть назад - у него не было сил выслушивать его излияния…

***

Чон стоял по другую сторону стола, щелкая язычком крышки от пивной банки. Тэхен схватился за ручку двери и почувствовал, как ногти впиваются в ладонь. - Я тебя ждал, - сообщил он. - Что? - Не хочешь присесть? - Нет. В кухне надолго повисла тишина. - Не видел ключей от черной лестницы? - наконец спросил Тэ. - Они у меня в кармане… Тэхен вздохнул. - Отдай их мне. - Нет. - Почему? - Потому что я не хочу, чтобы ты уходил. Я сам уберусь… Если ты исчезнешь, Намджун мне этого в жизни не простит… Он уже сегодня как увидел твою коробку, так разозлился, что заперся у себя и не выходит… Так что я уйду. Не ради тебя - ради него. Я не могу так с ним поступить. Не хочу, чтобы он стал таким, как раньше. Намджун-ни этого не заслуживает. Он мне помог, когда я был в полном дерьме, и я ему зла не причиню. Не хочу смотреть, как он страдает и извивается, как червяк, стоит кому-нибудь задать ему вопрос… Он начал выздоравливать еще до твоего появления здесь, но с тех пор, как ты переехал, он стал почти нормальным, и я знаю, что он глотает меньше таблеток, так что… Тебе не нужно уходить… У меня есть один приятель, который приютит меня после праздников… - Угостишь меня пивом? - Пей. Тэхен взял стакан и сел напротив него. - Можно закурить? - Давай, я же сказал. Считай, что меня здесь нет… - Я так не могу. Нет… Когда ты в комнате, в воздухе разлита такая агрессия, все так наэлектризовано, что я не могу вести себя естественно и… - И что? - Мы похожи, представь себе, я тоже устал. Думаю, что по другим причинам… Я работаю меньше тебя, но это не имеет значения. Моя голова устала, понимаешь? Кроме того, я просто хочу уйти. Я осознал, что не могу жить «в коллективе», и я… - Ты? - Нет, ерунда. Говорю же, я устал. А ты не способен нормально общаться с людьми. Не можешь без ора и оскорблений… Наверное, это из-за твоей работы, так на тебя действует твоя кухня… Не знаю… И, честно говоря, мне на это наплевать… Бесспорно одно: оставайтесь вдвоем, как раньше. - Нет, ухожу я, выбора у меня нет… Ты для Джуни важнее, ты стал важнее меня… Такова жизнь, - со смехом добавил он. Впервые в жизни они посмотрели друг другу в глаза. - Я кормил его лучше тебя, это уж точно! Но я ни бум-бум в белых коняшках Марии-Антуанетты… Ничего не поделаешь… Кстати, спасибо за музыкальный центр! Тэхен встал. - Надеюсь, он не хуже прежнего? - Все путем… - Замечательно, - бросил он устало. - Как насчет ключей? - Каких ключей? - Брось… - Твои вещи у тебя в комнате, и я застелил постель. - А простыню сложил вдвое? - Ну ты и зануда! Тэ был уже в дверях, когда Чон спросил, указав подбородком на блокнот: - Твоя работа? - Где ты его нашел? - Эй… Спокойно… Он лежал на столе… Я только посмотрел, пока ждал тут… Он собирался ответить, но Чон продолжил: - Если я скажу кое-что приятное, ты меня не покусаешь? - Попробуй… Он взял блокнот, перевернул несколько страниц, дождался, когда Тэ обернется, и произнес: - Знаешь, это просто супер… Суперздорово… Чертовски здорово нарисовано… Это… Так я думаю… Я не очень-то во всем этом секу, то есть совсем не секу, но я вот уже два часа сижу здесь, на этой кухне, где можно окоченеть, и не заметил, как прошло время. Я ни минуты не скучал. Я… смотрел на все эти лица в блокноте… На моего Джуни и всех этих людей… Как они все похожи… и до чего красивые… А уж квартира… Я год здесь живу и думал, здесь пусто… То есть я ничего не видел… А ты… ты… В общем, суперские рисунки… - … - Чего ты плачешь? - Нервы… - Вот еще новости… Хочешь еще пива? - Нет. Спасибо. Пойду спать… Умываясь, Тэхен слышал, как Чонгук барабанит в дверь Намджуна и вопит: - Ну же, парень, открывай! Все хорошо. Он здесь! Можешь наконец выйти!