***
Тэхен встал рано, чтобы проводить его на вокзал. По мере того как приближался час отъезда, у Намджуна искажалось лицо, начинался тик. Перед Тэ снова был несчастный тип из супермаркета. Жалкий неловкий дылда, который вынужден держать руки в карманах, чтобы снова не сломать очки, поправляя их. Тэ положил руку ему на плечо. - Все в порядке? - Ддда… вы… вы… сле… следите за временем, ведь так? - Тихо-тихо-тихо… - прошептал Тэ. - Эй… Все хорошо… Все нормально… Намджун попытался кивнуть. - Вы так нервничаете из-за свидания с семьей? - Нн… нет, - ответил он, утвердительно кивая. - Думайте о своих братишках… Он улыбнулся. - Кто ваша любимчик? - Са… самый младший… - Он краавчик? - Он… Он больше… Он… он добр ко мне… На платформе Намджун взял его за плечо и сказал: - Ввы… вы позаботитесь о себе, ведь правда? - Да. - Вы… встретите праздники с семьей? - Нет… - Как? - Его лицо исказилось. - У меня нет младшего братишки, чтобы вытерпеть всех остальных… - А-а-а… Уже в вагоне, через окно, он продолжал наставлять Тэ: - Гла… главное - не позволяйте малышу Чону запугать вас! - Ладно-ладно, - успокоил его Тэ и поезд тронулся с места.***
Тэхен решил вернуться пешком и, сам того не замечая, пошел в другую сторону, его заманили гирлянды иллюминации, витрины магазинов, оживленная толпа… Ему хотелось стать частью этой толпы, быть как все - спешить куда-то, волноваться, суетиться… Впервые за долгое время он поступил как все, совпав с окружающими во времени и пространстве; гулял и планировал, как потратит тринадцатую зарплату… Впервые за долгое время он не думал о завтрашнем дне. Не в переносном, а в прямом смысле этого слова. Именно о завтрашнем, следующем дне. Впервые за очень долгое время завтрашний день казался ему… возможным. Да-да, именно возможным. У него было место, где ему нравилось жить. Место такое же странное и удивительное, как и обитавшие там люди. Он сжимал в кармане ключи и вспоминал прошедшие недели. Он познакомился с инопланетянином. Великодушным, сдвинутым, живущим на облаках и нисколько этим не гордящимся. Со вторым, конечно, сложнее… Тэ пока не знал, способен ли он говорить о чем-нибудь, кроме мотоциклов и готовки, но ведь взволновал же его - ладно, «взволновал» сильно сказано - не оставил равнодушным его блокнот. Возможно, все и устроится: главное - найти правильный подход. Тэ проголодался. Зашел в булочную и купил несколько буно ппан*. Идеальные пирожные — легкие, сладкие и дешевые. Тэхен долго облизывал пальцы, прежде чем снова отправиться в магазин за подарками. Духи для начальника, сладости для коллег, пару перчаток для Намджуна и сигары для Хосока. Вроде бы все по правилам, приличия соблюдены. Он купил самые дурацкие рождественские подарки на свете, но они подходили идеально. Он закончил свой поход по магазинам на площади в книжном. Тоже впервые за долгое время… Сначала Тэ обошел стороной отдел изящных искусств - он знал его наизусть, слишком часто посещал, когда пытался учиться в школе с тем же названием… Он не собирался туда идти. Еще слишком рано. А может, уже поздно. Пока он был не способен на столь отчаянный рывок. С тех пор как он научился держать в пальцах карандаш, окружающие все время твердили ему, что он способный. Очень способный. Слишком способный. Многообещающий. Все эти похвалы - искренние и не очень - никуда не привели Тэхена, и сегодня, когда он годился лишь на то, чтобы как одержимый покрывать эскизами странички своих блокнотов, он променял бы всю свою сноровку на утраченную непосредственность. Или на волшебный карандаш, например… Раз - и все позабыто. Нет ни техники, ни эталонов, ни навыков - ничего. Все надо начинать с нуля. Тэхен считал, что люди делятся на две категории: тех, кто понимает современное искусство, и тех, кто не понимает. Какой бы наивной ни казалась эта теория, она не раз оправдывалась не практике. У Тэ имелся живой пример: один его знакомый всякий раз натыкаясь на подобный стиль, обращался к окружающим: «Не понимаю, что в этом красивого… Кто-нибудь должен объяснить мне, чем тут следует восхищатся…» Увы! Этот его знакомый — его отец. Да… Вот невезуха… Направляясь к кассам, он заметил чудесные альбомы и застрял в книжном еще на час, но они оказались слишком дорогими. Ладно, хватит мечтать, довольно пускать слюни, хорош тратить деньги - пора на работу…***
На следующий день, в воскресенье, Тэхен обедал у Чонов. Уклониться он не мог. Больше никого не приглашали, и разговор за столом вышел почти веселым. Ни неудобных вопросов, ни двусмысленных ответов, ни неловких молчаний. Настоящее рождественское перемирие. Впрочем, нет! Один неловкий момент все-таки возник: когда Чанель выразил беспокойство по поводу условий его выживания в комнатушке наверху, Тэхену пришлось приврать. Он не хотел сообщать им о своем переезде. Пока не хотел… Надо сохранять бдительность… Маленький злюка так и не съехал, и за одной психодрамой вполне могла последовать другая… Взвесив на руке подарок, он заявил: - Я знаю, что это… - Нет. - Да! - Ну давай, скажи… Так что это? Пакет был упакован в крафтовую бумагу. Тэхен развязал ленточку, положил перед собой на стол, разгладил, достал блокнот. Хосок потягивал вино. Ах, если бы только этот упрямец снова взялся за работу… Закончив, Тэ повернул рисунок к нему: он словно скопировала обложку того самого альбома. Чон даже не сразу понял, что произошло. - Как тебе удалось? - Я вчера целый час его рассматривал… - Купил? - Нет. - Уф… Помолчав, он спросил: - Ты снова рисуешь? - Потихоньку… Только наброски в блокнотах… Ерунда… Рисую всякую чепуху… - Но удовольствие хоть получаешь? - Да. Чон ликовал. - А-а, замечательно… Покажешь? - Нет. - Как твой отец? - вмешался великий дипломат Чанель. - По-прежнему на краю пропасти? - Скорее, на самом ее дне… - Значит, все хорошо? - Просто отлично, - улыбнулся Тэ. Остаток вечера они провели в разговорах о живописи. Они комментировали работы 18 века, искали сходство, проводили параллели, предавались бесконечным рассуждениям. Когда Хосок стал зевать больше, чем говорить, он предложил отвезти Тэхена домой на машине. Он отказался - слишком много съел, не помешает пройтись.***
Квартира была пуста и неожиданно показалась Тэ слишком большой, он закрылся у себя и провел остаток ночи, уткнувшись носом в свой подарок.